Свобода взаперти

«Примите лекарство» – мягко промурлыкал прибор с прикроватной тумбочки, и Лирико, хоть и не с первого раза, но всё же пожертвовала руку, выпростав конечность из-под одеяла. И тут же поморщилась от боли: инъекция была чувствительная. А ведь сама виновата: запрограммировала согласно собственным предпочтениям, а значит, наслаждайся процессом. Могла бы спокойно лежать на восстанавливающем полотне, но нет: Лирико слишком привыкла спать в позах, более похожих на китайские иероглифы, нежели на положение живого человеческого тела. С такой вертячестью не справится ни полотно, ни старая добрая капельница, так что лучше быстрое «Ай!» раз в четыре часа, чем положение статуи. Это была последняя инъекция, полагающаяся девушке после хроноскачка, и неминуемо близился час воскрешения из спящих. В ногах ощущалось шевеление: потянулась караулящая хозяйку Шкура. – Я не хочу вставать, – пожаловалась ей Лирико, и плоское рыжее тело шагнуло навстречу к ней, давая себя обнять. Девушка зарылась носом в мех оттенка начищенной меди. Ей до сих пор чудился арктический холод. Невероятно, что кто-то из людей тех времён мог продержаться в подобных условиях целых два года. Интересно, а её добыча жива? Серые глаза разлепились, и Лирико улыбнулась сама себе. Конечно же, жив. Будь иначе, её бы пинками подняли, отчитывая как малолетку. Да и за яд наверняка влетит от Эторы. Высокомерный говнюк. Талантливый, спору нет, но всё равно говнюк. Как пить дать, разорётся, что она, будто диковинный демон, сама споила яд этому религиозному шарлатану. Ещё один момент: пришёл ли гонорар за вылазку в прошлое? Лирико извлекла из своего уютного кокона другую руку, глядя на небольшой бионический протез в переплетении вен запястья. Шевельнула мизинцем по заданной траектории. Высветился баланс счёта. Ага, всё пришло. Чуток урезали, видимо, за дополнительные процедуры полоскания арктического страдальца, ну да и столько сойдёт. Думают, заставят Лирико выполнять работу с блеском в глазах. Ха! Вот уж нет уж. Поняв, что хозяйка не намеревается спать дальше, Шкура заурчала, тычась носом в короткие волоски на виске Лирико. – Ладно, ладно, – девушка сосредоточилась, а потом перевернулась одним резким движением, падая с кровати на ничем не застеленный пол. БАМ! Хрустнуло колено, но в остальном всё цело. Проклятье. Надо бы прикупить кровать повыше, подъём с этой уже не бодрит так, как раньше. Шкура, угнездившаяся на ещё тёплом месте на простыне, была тем утром единственной, чьему взору предстала татуировка, идущая через всю спину Лирико: огромный колос асфоделя, половина цветов на котором уже распустилась, украшая рёбра и лопатки девушки длинными рыжеватыми тычинками. Поесть бы… и не заснуть на обработке. Дойдя до цилиндра, являющегося прямым потомком душевой кабины, Лирико шагнула внутрь и тут же чертыхнулась: она забыла поменять температуру омывающего раствора, и он был едва ли не настолько же холодный, как воспоминания об экспедиции за Гарри Гудсиром. – Чтоб тебя аннигилировали, – пробурчала девушка, возвращаясь обратно в свою квартиру-студию, оформленную на зависть любому спартанцу: с минимумом мебели и единицами личных вещей. Загребла с тумбочки маленький предмет наподобие овальной броши, и, прикрепив её к ключице, вызвала любимый паттерн. Кэтсьют бледно-бирюзового цвета облёк её тело как вторая кожа. Вернулось долгожданное тепло. На подошвах ног выступило защитное покрытие: Лирико не любила обувь, предпочитая чувствовать окружающий мир, как это когда-то делали дикие звери, шнырявшие в лесах Земли ещё до её появления на свет. Поняв, что владелица готова, Шкура ловко запрыгнула ей на плечи, обнимая передними лапами за шею, а нижними создавая подобие причудливого пояса. – Спасибо, так теплее, – поблагодарила компаньона Лирико, – А теперь, пока не случилось никакой фигни, мы с тобой… «Агент Лирико» Девушка бросила недовольный взгляд в сторону подлетевшего коммутатора. В иные дни она весело носилась за этим медузоподобным прибором с битой, утоляя свою природную жажду насилия, но, видимо, сейчас придётся подождать. Голос принадлежал Эторе, а вскоре голограмма высветила и его лицо. – А. Доброе утро, док. «Уже почти полдень» – Не начинайте с занудства, – Лирико хотела было порыться в списке рецептов крафт-машины, но услышала нечто неожиданное: «Наш драгоценный гость желает выразить тебе признательность за спасение. Лично» Палец девушки замер между яичницей с беконом и тостами с клубникой и сливочным сыром: – Что-что? «Мистер Гудсир просит о встрече. Я обещал, что передам. Надеюсь, мне не надо напоминать тебе о том, насколько нам важно заслужить его благосклонность» – Вам, док. Не мне. Я совершенно здорова. Это подтвердят и когнитивные тесты за последнюю неделю. Так что умасливайте своего героя сами. Голограмма доктора Эторы раздула ноздри, но факт оставался фактом: командовать Лирико могли только вышестоящие, а Этора к ним не относился. «Воля твоя, но вот ещё что: мистер Гудсир отговорил меня от подачи жалобы на твой непрофессионализм по части эпизода с ядом» – Очень любезно с его стороны, учитывая, что он сам же его и выпил, – Лирико снова повернулась к списку блюд, давая понять, что не намерена продолжать разговор. Этора хмыкнул: «Значит, я не зря сказал ему не питать особых надежд. И всё же: мы поселили его в комнате 416. Никто не будет препятствовать твоему визиту» Голограмма померкла. – Взорвись и сдохни, – негромко пожелала звонившему девушка, в очередной раз штурмуя список. Пробовала, пробовала, пробовала… Надо бы прикупить новый. Разговор с Эторой, похоже, отбивает аппетит: какая жалость, что Лирико не на диете. А ещё этот шотландец с его благодарностями. Вытащили неизвестно куда, неизвестно зачем, а он – благодарен, вы подумайте! Может, в один прекрасный день Гудсиру захочется, чтобы из него не выводили тот дьявольский ядовитый шот. Шкура заурчала, кладя голову хозяйке на плечо. – Неужели пойдём? – задумчиво спросила её Лирико, – А, впрочем, ты права. Хоть что-то новенькое. К тому же, интересно поглядеть, как наш гость отреагирует на то, что я перенесла его в 2081 год. Голод отодвинулся на второй план, и девушка ощутила почти что забытое ощущение: любопытство. Весьма сильное любопытство.