За тьмой

— Пур-пур-пур, — раздалось непрерывное мурчание где-то за ухом. Открыв глаза, первым что я увидел был чёрный хвост Басика. — Опять на голову залез, — ворчу себе под нос, скидывая кота с головы на соседнюю подушку, — ну и сколько это будет продолжаться? Бросаю недовольный взгляд на наглую морду кота. А ведь даже не скажешь, что всего полгода назад я спас его — худого и немощного, от малолетних живодёров. — Ладно, Басик, пошли завтракать. — упоминание о завтраке заставляет кота довольно мурлыкнуть и вскочить с кровати. Я, вслед за котом, поплёлся на кухню, задевая при этом всё, что вообще можно было задеть. Поставив чайник и насыпав корма коту, я принялся нарезать себе бутерброды, поглядывая в окно. На улице весело светило солнышко, как будто бы я его любил. Один из голубей слишком близко подобрался к окну и теперь с любопытством рассматривал содержимое моей кухню. Хотя чего там рассматривать? Самая обычная кухня, которая есть в каждой хрущёвке. Не эталон достатка конечно же, но довольно чистенько и опрятненько. Отвернувшись от окна, я погладил Басика и принялся заваривать себе чай, как вдруг в дверь раздался стук. И кого это бабайка с утра принесла? Стук повторился, но на этот раз сильнее. — Да иду я, иду! — не хватало того, чтобы мне ещё дверь выбили. Отперев дверь, я в лёгком раздражении уставился на двух великовозрастных алкашей. — Денег не дам. — от моего голоса повеяло ледяной стужей, но полёт человеческого маразма было уже не остановить. — Сынок, ну какие деньги? Ты о чём? Мы с папой просто решили тебя проведать, как ты живёшь, почему к нам не заходишь? — я поморщился от невыносимого перегара исходящего от этих двух. — Куда мне к вам заходить? На теплотрассу? Так она большая, боюсь заблужусь. — я попытался захлопнуть дверь, но старый, явно задеревеневший от избытка грязи, ботинок помешал мне это сделать. — Ну и как так можно общаться с родителями? Мы всё же родная кровь! — я закатил глаза. Ну начинается театр погорелого актёра. Действительно, родная кровь! О которой эти двое лет десять никак не вспоминали. Хотя мне, конечно, грех жаловаться, те десять лет в детском доме были лучшими годами моей жизни. Жизнь же с родителями была чистым адом. Женщина, которую я противлюсь называть матерью, родила меня вне больницы, поэтому я до восьми лет не имел никаких документов и не был занесён ни в один государственный реестр. Случись со мной что, то никто бы не стал меня искать. В восемь же лет я попал в детский дом. Спасибо за это пожилой соседке, которая, увидев грязного и истощённого ребёнка в одном подранном пуховике, позвонила в опеку. Забрали меня уже на следующий день после звонка. Судебные разбирательства длились не долго, родителей лишили родительских прав и выписали солидный штраф, а меня определили в коррекционный класс. Первые пол года в коррекционном классе я всеми силами старался адаптироваться к местным реалиям. Что получилось у меня довольно быстро. Правду говорят, к хорошему привыкаешь быстро. Но без эксцессов, естественно, не обошлось. В первый день я покусал воспитательницу, а через неделю избил двух одноклассников. Силы в моём дрыщеватом теле всегда было через край, что тогда, что сейчас. Помню, одно время меня даже хотели отправить в колонию для трудных подростков, но почему-то передумали. Друзьями за все десять лет я так и не обзавёлся, за исключением Басика, конечно-же. Увы, но те первые восемь лет моей жизни оставили неизгладимый след на мне как в моральном, так и в физическом плане. Огромные чёрные круги под глазами великолепного грязно-болотистого цвета были постоянными спутниками моей жизни. Так же как и костлявая фигура. Я когда живот втягиваю, то кажется, что желудок прилип к позвоночнику. Даже удивительно, что отвратительное качество жизни не наградило меня кучей пожизненных болячек, а лишь укрепило тело. Удача в чистом виде, я так считаю. Глянув ещё раз на вещающую всякий бред женщину и всё такого же молчаливого мужчину, я пнул грязный ботинок, мешающий закрыть дверь. Женщина взвыла от боли и схватилась за ногу, а я спокойно закрыл дверь. Ещё пол часа, сквозь стену, я слышал ругательства и проклятья в свою сторону. Первый раз они пришли к порогу моего дома несколько месяцев назад. Офигел я тогда знатно — надо же, кошмар моего детства вернулся. И теперь, периодически, раза два в неделю ошиваются около моей двери. Не знаю как они нашли меня, через столько-то лет, вероятно какой-нибудь добродетель помог. Оторвать бы этому добродетелю руки, чтобы в следующий раз думал кому это он помогает. Вдруг Басик прыгнул ко мне на колени и громко заурчал, трясь своей мордой о мою грудь. Я улыбнулся. Мой котейка всегда знает когда нужно меня поддержать и успокоить. Зарывшись руками в пушистые бока, я начал гладить и почёсывать их.

***

Ближе к обеду я затеял уборку. Собрав весь мусор, я вышел на улицу, Басик увязался за мной. Но выкинуть мусор мне сегодня было не суждено. Из-за мусорки медленно вышел отец. Всё такой же молчаливый и мрачный, помню в детстве боялся его до усрачки. Рука у него тяжёлая была. Басик зашипел, меня же кольнуло нехорошее предчувствие заставив сделать шаг назад. Краем глаза замечаю летящий в меня камень. Уворачиваюсь. Бросаю мусор, подхватываю шипящего Басика на руки и бегу прочь. Будь я один, то обязательно вступил бы в драку. Но со мной Басик и он, мой маленький герой, обязательно бросился бы на мою защиту. В следствии чего, скорее всего, пострадал бы, чего я допустить никак не могу. Оборачиваюсь, на мгновение мой взгляд останавливается на том месте откуда прилетел камень. А вот и мама. Мои губы растягиваются в уродливой усмешке. Какие же они всё-таки подонки. Вдруг, я обо что-то спотыкаюсь и встречаю землю, так сказать, лицом. Слышится хруст, а я закусываю губу от боли. Блять! Выпускаю из рук потрёпанного кота и зажимаю руками пострадавший нос. Как же больно. Кровь так и хлещет. Оглядываюсь и на секунду забываю о боли. Где я? Вместо пошарпанных девятиэтажек и побитого дорожного покрытия я увидел лесную чащу, где тёмные деревья тянулись своими голыми ветками вверх, к серому небу. Закрыв глаза, я потряс головой. Надеюсь это глюк и я просто слишком сильно ударился головой. Но, открыв глаза, лес так и не пропал. Я сделал шаг вперёд и отломал одну веточку с дерева и, сжав её в руках, произнёс: — Басик, кажется мы попали.