Я буду с вами до конца

      Она была с ним с самого начала… Призванная служить и подчиняться имперской династии, Демерзель с присущими ей старательностью, усердием и безоговорочным мастерством заботилась о представителях рода Клеона I — его клонах. Заменив им друга, советника, помощницу, мать, она стала той, кому они доверяли, на кого полагались, убеждённые в том, что андроид не пойдёт против них, связанный программой, что была заложена в него многие десятилетия назад.       Каждого из «потомков» Клеона I Эдо Демерзель почитала и любила, убеждённая в том, что именно в этом и заключалось её призвание, её главная функция. И хотя многие императоры видели в ней лишь машину с заложенной в неё сложной и запутанной программой, они не могли не чувствовать невидимую, неподдающуюся человеческому пониманию, связь с андроидом…       Однако если первые клоны Клеона являлись более самостоятельными личностями, которые не нуждались в советах робота, то со временем роль Демерзель среди императоров существенно возросла. Андроид стал не просто помощником, не просто советником — он стал неотъемлемой частью жизни «братьев», связующим звеном в бесконечной веренице клонирования.       Демерзель стала значимой, нужной, и понимание этого льстило ей, грея скованное из металлических холодных деталей тёплое и полное любви сердце. Наблюдая за тем, как они растут, взрослеют, приобретая мудрость, становясь опытнее и способнее, Эдо испытывала отголоски гордости и радости. И хотя металлическое тело её не заключало в себе души, она не была лишена эмоций и чувств — а если быть точнее, то их умело воссозданной имитации.       Демерзель радовалась успехам императоров вместе с ними, гордилась ими, когда они запоминали урок, когда с довольной и искренней улыбкой демонстрировали ей подстреленных птиц, с тихой грустью наблюдала за тем, как они преобразовывались в зрелых и красивых мужчин, что приковывали к себе взгляды молодых дев…       С потаённой болью и обидой смотрела Демерзель на то, как наложницы, красивые, юные, пылкие и страстные, посещали покои императоров, закрывая за собой дверь. С силой сжав тонкие губы, андроид в такие моменты молча сворачивал в сторону предназначенной ему комнаты, желая побыть в одиночестве, провести хотя бы немного времени в размышлениях…       Демерзель это было необходимо. Как люди нуждаются в питье и пище, дабы изнеможённое тело не испустило дух, так и андроид нуждался в тишине и покое — в возможности провести время наедине с собой.       И позже, спускаясь к трапезе, на которой она присутствовала лишь потому, что младший из императоров — Клеон XIII — чувствовал себя в её присутствии уютнее и спокойнее, Демерзель встретила в одном из коридоров юного императора Рассвета, что стоял среди колонн, скучающим взглядом обводя покрытые узором стены.       — Император, — обратилась к мальчику Демерзель, наблюдая за тем, как от неожиданности он вздрагивает, неуверенно оборачиваясь в её сторону, словно боясь посмотреть на неё. — Скоро начнётся ужин, Вам нельзя опаздывать.       — Я знаю, Демерзель… — смущённо опустив взгляд, произнёс Рассвет, неспешно подходя к андроиду, что терпеливо ожидал его, сцепив руки в привычном жесте. — Я ждал тебя.       — Что-то случилось? — настороженно спросила Эдо, нахмурившись, опустив ладонь на плечо мальчика, — заложенный программой жест, подразумевающий поддержку.       — Нет… То есть да, — невнятно и неуверенно ответил мальчик, перебирая тонкими пальцами плотную ткань одеяния. — Я заметил тебя, когда ты наблюдала за девушкой, которая вошла в комнату Брата Дня…       — Я не наблюдала, император, — снисходительным и несколько печальным голосом ответила Демерзель, склонив голову. — Я оказалась недалеко от покоев Вашего брата случайно. Наблюдают же намеренно.       — А почему ты расстроилась? — насупившись, спросил мальчик, подняв на андроида непонимающий и вместе с тем заинтересованый взгляд. — Ты выглядела грустной, когда шла в свою комнату.       — Я робот, император, я не способна испытывать эмоции, — бесстрастно произнесла Демерзель, чувствуя, как неприятно и больно становится от собственных слов.       Нет, Демерзель не человек, но эмоции и чувства ей присущи, заложены в неё… Она знает, что такое радость, счастье, любовь, боль, огорчение, ненависть. Вот только по-настоящему их пережить андроид не в состоянии, лишь сымитировать. И из-за этого Демерзель чувствует себя неполноценной, искусственной, чуждой. Вот только сказать об этом ребёнку, стоящему перед ней и непонимающе взирающему на неё, андроид не может — он попросту не поймёт.       — Совсем? — с непритвоным изумлением спросил Рассвет, ускоряя шаг, желая подстроиться под идущую рядом Демерзель.       — Нет, не совсем, — честно призналась Эдо и, осознав, что мальчику столь короткого ответа будет недостаточно, пояснила, — То, что я испытываю, это всего лишь заложенная в меня программа. Я могу радоваться, злиться, расстраиваться. Однако эти эмоции нельзя назвать настоящими.       — А тогда ты была расстроена? — вновь задал вопрос мальчик, устремив на андроида пытливый и полный искреннего сожаления взгляд.       Демерзель в ту же секунду поняла, что именно имел в виду юный император… Тонких губ её на мгновение коснулась печальная улыбка, и она, неслышно вздохнув, опустила взгляд на Клеона, коснувшись ладонью тёмных густых волос.       — Да, император, я была расстроена, — честно призналась Демерзель, мыслями возвращаясь в тот момент… В искусственной памяти в то же мгновение вспыхнула картина того, как император День заходит в покои вместе с молодой наложницей, что лукаво и широко улыбается ему.       — А почему? — потоку вопросов, казалось, не было конца, и Эдо поймала себя на мысли, что ждёт того момента, когда они дойдут до столовой и Рассвет займёт своё место подле братьев, принявшись за трапезу. Это уж точно отвлечёт его от «допроса» андроида.       — Это трудно объяснить. Когда-нибудь, возможно, Вы меня поймёте, — сведя светлые брови к переносице, ответил андроид, с облегчением вздыхая при виде дверей, ведших в императорскую столовую.       Ужин прошёл так же, как и всегда — немногословно, почти тихо, и спокойно. И лишь в воздухе витало незримо напряжение. Наблюдая за братьями, Демерзель, казалось, могла предугадать каждое их движение, последующий жест, кивок головы или же самодовольную и надменную ухмылку. Ничто не изменилось за прошедшие годы — всё осталось прежним. И почему-то это однообразие навевало тень тоски… Однако Демерзель не подавала виду, спокойно, подобно мраморной фигуре, стоя неподалёку от стола, за которым восседали братья.       Рассвет сидел, задумчиво нахмурившись, уткнувшись взглядом в разложенные на большом блюде яства. Меж бровей его пролегала небольшая бороздка, а губы были плотно сжаты. Казалось, мальчик хотел что-то сказать или же спросить, однако сдерживался — насилу, но сдерживался. Возможно, просто боялся показаться глупым и несведущим. А возможно, слова, что витали в его голове, предназначались отнюдь не братьям…       Впрочем, позже, когда трапеза подошла к концу, и императоры, встав из-за стола, покинули зал, Демерзель выпала возможность узнать о том, что же всё-таки занимало мысли Клеона XIII.       — Демерзель, а ты любишь кого-нибудь из нас? — спросил Рассвет, сидя на небольшой тахте в покоях андроида, не смея поднять смущённого и робкого взгляда.       Вопрос мальчика на секунды выбил у Демерзель почву из-под ног, однако виду она не подала — лишь удивлённо приподняла бровь, устремив взгляд в зеркало, где в отражении была видна фигура мальчика. Подобное у Эдо спрашивали впервые, и это не могло не изумлять её. На секунды андроид даже подумал, что ослышался, однако в то же мгновение отмёл эту мысль — слишком чуткий был у него слух, практические совершенный.       — Безусловно, император, — спустя секунды воцарившейся в покоях тишины ответила Демерзель, вполоборота обернувшись к мальчику. — Я люблю всех вас. В этом заключается суть моей программы, — произнесла она давно заученную фразу, наблюдая за тем, как в глазах Рассвета отражается тень разочарования.       — Я про другую любовь… — тихо и несколько отстранённо произнёс Клеон и, заметив вопрос в голубых глазах андроида, спросил, — А разве ты не можешь любить кого-то из нас сильнее, нежели других?       — Нет, император, не могу, — нагло и бесчестно соврала Демерзель, уповая на то, что скупой ответ удовлетворит любопытство мальчика и вместе с тем понимая, что этих слов ему будет недостаточно.       В ответ на собственные слова Эдо ожидала услышать целый поток новых вопросов, которые бы удовлетворили любопытство совсем юного императора. Однако Рассвет, вопреки ожиданиям андроида, замолчал, устремив напряжённый и задумчивый взгляд в пол.       Он даже не смотрел на Эдо, продолжая упрямо сверлить глазами каменную кладь, и на секунды ей показалось, что император оставит свои тщетные попытки и, возможно, покинет её покои, предпочтя более интересное занятие. Однако и тут Клеон XIII удивил андроида… А если быть точнее, то не он сам, но слова, что слетели с его губ в следующую секунду. Слова, которые острым мечом врезались в искусственную память Эдо.       — Демерзель… — неуверенно позвал андроида император и, заметив, что тот отвлёкся от своего занятия, обратив своё внимание на него, продолжил, — Кажется, я люблю тебя…       Признание мальчика, столь неожиданное и необычное, изумило Демерзель, вынудив её непонимающе и несколько недоверчиво посмотреть на мальчика, медленно опустив ладони на поверхность стола. Император же молчал, потупив смущённый и взволнованный взгляд. Казалось, он боялся услышать ответ на собственное признание, понимая, какова будет суть сказанного. Однако Демерзель, неуверенная в своих догадках, не желала расстраивать мальчика… Хотя и обнадёживать его она считала чем-то неправильным и подлым.       — Ваша любовь естественна, — бесстрастно ответила Демерзель, скрестив ладони на коленях. — Вы, как и Ваши братья, были воспитаны мной. Я была с каждым из вас от начала Вашей жизни… А потому нет ничего удивительного в том, что Вы питаете ко мне чувства.       — Нет… — отрицательно помотав головой, ответил Клеон, огорчённый тем, что андроид его не понял. — Я люблю тебя не как мать или сестру… Я люблю тебя так, как обычно люди любят друг друга, — словно пытаясь доказать нечто элементарное, произнёс он, надеясь на то, что его никудышное признание найдёт отклик в «сердце» Демерзель.       — Вы ещё не знаете, что такое любовь, император, поэтому так и говорите, — нахмурившись, ответила Эдо, желая как можно скорее завершить этот разговор. — Когда Вы вырастете, то забудете о своём признании… А если не забудете, то потом оно покажется Вам ошибкой, секундным порывом, который Вы не смогли удержать в себе.       Демерзель говорила холодно и безэмоционально, вперив в сидящего на тахте мальчика бесцветный взгляд. Однако то была лишь маска — одна из многих — что скрывала истинные «чувства» андроида, прятала их под металлической оболочкой. И хотя внешне Демерзель выглядела спокойной, даже равнодушной, она не могла не испытывать странного и необъяснимого трепета, что вызвало в ней признание юного императора.       — Нет, этого не будет… Я точно знаю, — упрямо замотав головой, твёрдо ответил Клеон, гордо вздëрнув подбородок и надув губы.       — Время покажет, император, — неслышно вздохнув, ответила Демерзель, надеясь на то, что слова мальчика не окажутся лишь пустым звуком, бессмысленно брошенным на ветер.       Клеон не понимал — в силу своего возраста — насколько значимые и ценные слова слетели с его губ. Возможно, он даже не до конца осознавал их смысл… Вот только Демерзель знала, что такое любовь, а потому ей хотелось верить, что император не забудет о сказанном, когда пройдут годы, и он, став взрослым мужчиной, займёт срединный трон, взяв в свои руки бразды правления.       Хотя, чего уж таить, Эдо очень сомневалась, что так будет. Люди по своей природе были слишком непостоянны, изменчивы. То, что имело для них значение в один момент, теряло всякий смысл спустя считанные дни. И хотя Демерзель верила в искренность сказанных мальчиком слов, она не могла не испытывать тени тоски, даже разочарования при мысли о том, что в будущем он о них, возможно, забудет. Что ж, время покажет, чего стоит признание императора…       Мальчик же не произнёс больше ни слова, лишь задумчиво нахмурился, потупив сосредоточенный взгляд в пол. Так он и просидел, пока усталость не взяла верх над его телом, и он, зевнув в кулак, встал с тахты, намереваясь отправиться в свои покои.       — Спокойной ночи, Демерзель, — не поднимая взгляда на андроида, сонно произнёс Клеон, едва сдерживая себя от нового зевка.       — Доброй ночи, император, — сдержанно склонив голову, ответила Демерзель, сверяя мальчика продолжительным взглядом, примечая каждое его движение, каждый смущённый и скованный жест.       Когда же юный император покинул её покои, на прощание одарив сдержанной и несколько смущённой улыбкой, Демерзель ещё долгое время смотрела в сторону дверей, словно раздумывая над чем-то. Бледная кисть руки задержалась в воздухе, так и не коснувшись поверхности стола, а бесцветный и неживой взгляд устремился в никуда…

***

      Можно ли было утверждать, что Клеон, верный своему слову, ни разу за годы юности не обратит свой взор на какую-нибудь молодую и привлекательную девушку? Безусловно, нет… Слишком огромным было искушение. А понимание собственной власти и едва ли не вседозволенности кружило голову похлеще любого винного дурмана, вынуждая идти на поводу у своих желаний.       Будучи юным и неопытным в любовных делах, император пошёл на поводу у старшего брата, позволив тому познакомить его с искусством любовных утех, которым в совершенстве владели придворные наложницы. Жрицы любви, столь искушённые в соблазнении, вскружили голову молодому императору. И он, подобно наивному глупцу, отдался во власть искусительниц, что заворожили его своей раскрепощённостью и страстностью.       Однако недолго длилось упоение сладострастной близостью… Вскоре Клеон XIII остыл к любовным утехам, которые приносили наслаждение лишь телу, но не душе. Бесстыдные ласки и поцелуи наложниц распаляли юношу, льстили его самолюбию…       Вот только оставляли после себя подобные «свидания» лишь звенящую пустоту в душе. А запретный плод, что с виду выглядел красивым и манящим, отпечатывался на языке привкусом горечи. И Клеон, уединяясь в покоях, скрываясь от посторонних взоров, пытался понять причины подобного. Однако ни одна из них не казалась ему хотя бы сколько-нибудь правдоподобной и весомой. Все доводы император отметал, подобно мусору.       И лишь одна мысль — смутная догадка — не давала покоя разуму Клеона, вынуждая его вновь и вновь прокручивать её в голове. И мысль эта заключалась в том, что ни одна из наложниц, какой бы страстной и пылкой ни была, не могла затмить образ Эдо Демерзель — андроида, воспитателя, фактически слуги.       И хотя Демерзель нельзя было назвать человеком — лишь умело воссозданной копией — Клеон продолжал питать к ней искренние чувства, которые он сам когда-то окрестил столь простым и одновременно невероятно противоречивым словом «любовь». Тогда, правда, он был всего лишь ребёнком, мальчиком, что нуждался во внимании, в поддержке и нежности…       Мальчик вырос, превратился в мужчину. Однако детские мечты и желания — по крайней мере, некоторые из них — навсегда укоренились в его сердце. Укоренились в нём и чувства к андроиду, в котором даже спустя многие годы Клеон XIII видел воплощение красоты, нежности, преданности и бескорыстной любви.       И спустя многие годы император не отказался от собственных чувств… Вот только закопал он их глубоко внутри себя. Признание же, что в детском возрасте столь легко слетело с губ, теперь удавкой сжимало горло, вынуждая проглатывать каждое сентиментальное и глупое слово, что вертелось на кончике языка в моменты, когда Клеон, засмотревшись на Демерзель, терялся в собственных мыслях.       Знала ли Эдо о том, что чувства императора не только не исчезли, но ещё сильнее укоренились в его сердце? Ответить на этот вопрос Клеон не мог, хотя предполагал, что андроид, убедившись в правоте собственных слов, произнесённых десятки лет назад, решил похоронить в закоулках искусственной памяти любое напоминание о том разговоре. Зачем бередить старые раны?       Клеон же, не в силах переступить через собственную гордость и заложенное в него с рождения упрямство, упорно игнорировал любое воспоминание о том вечере, самонадеянно полагая, что таким образом облегчает своё существование…       Вот только это было отнюдь не так. И когда с глаз Клеона наконец спала невидимая пелена, что, подобно туману, мутила зрение, он осознал, насколько же был смешон. И в тот момент, когда это произошло, император понял, что добровольно угодил в западню.       И лишь спустя долгое время император осознал, что все наложницы, которых он лично выбирал, желая расслабиться, отвлечь себя от бремени, что нёс за собой императорский титул, были похожи — хоть и отдалённо — на женщину-андроида… Те же светлые прямые волосы, те же голубые выразительные глаза, в которых, казалось, отражалась жизнь, те же тонкие и аккуратные черты.       Вот только ни в одной из них Клеон не мог найти того, что желал. И даже призрачная схожесть с Демерзель не могла заставить императора забыться. И лишь когда он закрывал глаза, представляя до боли знакомое лицо — холодное, неживое, но вместе с тем невероятно родное и прекрасное — то мог отдаться сладостной близости.       Представляя, что целует её губы, нежно обводя пальцами контур лица, изгиб длинной шеи и изломанную линию ключиц, Клеон испытывал истинное наслаждение. Это было подобно безумию, странности, вызванной помутнением рассудка. По крайней мере, именно такое объяснение дал бы старший брат, Закат, узнай он о том, что творилось в голове Клеона XIII. Возможно, это бы даже вызвало у него усмешку — ехидную, злую…       Подумать только, потерять голову из-за какого-то андроида! Несусветная глупость. Подобное может вывести из равновесия кого угодно, но только не императора, разум которого должен быть чист от любых привязанностей и чувств, особенно от тех, природа которых по своей сути странна и нелогична.       И сам Клеон понимал странность своего выбора, да только отказаться от привязанности к Демерзель не мог. А если быть точнее, то попросту не хотел. Ведь чувства, которые он испытывал к той, что заменила ему и братьям мать, не приносили ни малейшего вреда.       Более того, Клеону было достаточно того, чтобы андроид просто находился рядом, чтобы он мог чувствовать незримую поддержку и опору, что буквально исходили от фигуры Демерзель. О большем император и не думал. По крайней мере, до тех пор, пока ему не выпала возможность провести с ней продолжительное время вне стен дворца. Да что уж там дворца — вне Трантора.       Отправившись на планету Дева вместо Заката, Клеон XIII даже и подумать не мог, что дерзость и откровенная провокация Зефир Халимы подействует на него подобным образом… Конечно, император никогда не отличался смирением, уравновешенностью или же терпимостью, однако он старался держаться достойно и не лезть на рожон. Слишком хорошо Клеон помнил период правления Брата Заката, его надменность, гордость и непомерное упрямство.       И лишь Зефир Халима смогла вывести его из душевного равновесия своей «пламенной» речью, вынудив поступить наперекор здравому смыслу, поддавшись на умелую провокацию. Буквально добровольно угодить в ловушку.       И теперь Клеон обязан был пройти по Спирали и получить видение, доказав тем самым, что он не является бездушным монстром, каковым его считали, наверное, все в Империи и за её пределами.       Ситуация, как ни посмотри, складывалась отнюдь не в его пользу, однако ему было уже всё равно. Теперь император желал лишь одного — доказать свою правоту, несмотря ни на что. Это было глупо, рискованно, неправильно. Он имел полное право проигнорировать слова Халимы, тем самым не позволив ей поколебать его авторитет. Но не стал…       И теперь, лёжа на тахте, Клеон с равнодушием взирал в потолок, ожидая, когда завершится процедура извлечения имперских наноботов.       На секунду День посмотрел в сторону сидящей неподалёку Демерзель, которая, казалось, ни на мгновение не сводила с него напряжённого и тяжёлого взгляда. Брови андроида были нахмурены, а губы плотно сжаты. Вся же фигура его выглядела напряжённой и скованной.       — Я знаю, что ты хочешь мне сказать… — опустив безразличный взгляд на свою руку, нарочито равнодушным тоном произнёс Клеон. — Можешь не утруждать себя.       — Вы не только ставите под сомнение свой авторитет, император, но и подвергаете себя огромному риску… Как Вы можете поступать настолько безрассудно? — Демерзель говорила сдержанно, даже холодно, однако во взгляде её сквозили ничем не прикрытые волнение и страх.       — Не преувеличивай, — стараясь сохранить равнодушный тон, проговорил День, принимая сидячее положение, не сводя взгляда с фигуры андроида. — Если мне и суждено умереть на пути к центру Спирали, то сомневаюсь, что хоть кто-то станет оплакивать мою кончину, — приглушённо хмыкнув, добавил император, одарив Демерзель ироничной усмешкой. Однако взгляд его преисполнился оттенками печали.       — Не говорите так… — нахмурившись, ответила Эдо, понимая, что подобными высказываниями Клеон пытается справиться с собственными сомнениями и страхом. — Ваша смерть станет для меня потрясением, — намного тише, едва ли не шёпотом, проговорила она, обращая на себя полный непритворного изумления взгляд императора.       — Я так не думаю… — окинув фигуру Демерзель продолжительным взором — цепким и внимательным — ответил День, испытывая странное и необъяснимое удовольствие от сказанных ею слов.       — Возможно, Вы уже не помните, как, будучи мальчиком, признались мне в любви… — неожиданно для императора начала Демерзель, вынудив его напрячься всем телом, вперив в неё пронзительный взгляд. — Но я никогда ничего не забываю… И никого, — спустя секунды тишины продолжила она, медленно подойдя к Клеону и склонившись над ним.       — Вы мне дороги, император… — опустив взгляд на Клеона, произнесла Демерзель и осторожно, словно боясь навредить, коснулась ладонью его лица, проведя пальцами по впалой щеке, наблюдая за тем, как он прикрывает глаза, наслаждаясь нежностью прикосновения.       — И мне хотелось бы верить, что и я Вам не безразлична, — мягко коснувшись тёмных локонов, проговорила Демерзель и хотела было убрать руку, однако император не позволил ей сделать этого, несильно, но ощутимо сжав ладонью тонкое запястье.       От подобного жеста Эдо рефлекторно дёрнулась, однако высвободиться из хватки Клеона даже не попыталась, продолжив стоять на месте, подобно мраморной статуе, ожидая дальнейших действий или же слов императора. Её взгляд — изумлённый, выжидающий и несколько растерянный — был устремлён прямо на лицо Дня. Демерзель невольно заглядывала в его выразительные глаза, пытаясь понять… Выяснить, что же всё-таки таится за маской напускной надменности и холодности.       Однако прочитать взгляд императора андроид просто не мог — впервые Клеон смотрел на него подобным образом.       И лишь когда он, едва заметно сглотнув, протянул свободную руку к лицу Демерзель, огладив ладонью на удивление мягкую и нежную кожу щеки, на неё, подобно ослепительной и внезапной вспышке, нашло озарение. Когда же Клеон несильно надавил на её затылок, вынудив податься телом вперёд, Эдо без малейшего сопротивления позволила ему «управлять» собой.       Желания императора она ставила выше собственных — так было всегда. Вот и сейчас Демерзель покорно подалась ему навстречу, склонившись над ним. Клеон же, словно в забытье, провёл пальцами по светлым волосам, заплетённым в безупречный тугой пучок, желая почувствовать нежность шелковистых локонов, что по своей структуре были столь схожи с человеческими.       — Расплети волосы… — тихо и несколько глухо произнёс Клеон, пытаясь совладать с ощущениями, что дарили ему прикосновения к андроиду.       Услышав просьбу-приказ императора, Демерзель неспешно протянула свободную ладонь к затылку, умелыми и ловкими пальцами избавляясь от едва заметных заколок, что держали длинные пряди. Вынув несколько полупрозрачных шпилек, она убрала руку, позволив светлым локонам змеями сползтись к плечам, обрамив собой худое бледное лицо.       — Прекраснее женщины я так и не смог встретить, — не сводя с андроида жадного и одновременно восхищённого взгляда, проговорил Клеон, заметив, как в выразительных васильковых глазах напротив отразились смятение и недоверие.       Казалось, Демерзель было трудно поверить в то, что император говорил правду. По крайней мере, раньше он никогда не баловал её комплиментами — тем более, подобными. Сейчас же слова его прозвучали странно, неестественно, непривычно для слуха Эдо. Однако она в ту же секунду отогнала эту мысль, желая хотя бы на ничтожно короткое время представить, что комплимент императора отнюдь не умелая манипуляция, но искренний порыв.       Заметив недоверие и сомнение во взгляде Демерзель, День едва удержал себя от натянутого смешка. Конечно, она не верила в искренность его слов. Да что уж там, он бы и сам не поверил, окажись на её месте. Однако как доказать Демерзель, что его чувства остались теми же, День не знал…       Не понимал он, зачем поддался секундному порыву. И лишь одно император знал точно: если ему суждено умереть по пути к центру Спирали, он просто обязан провести оставшееся время рядом с «женщиной», которую, будучи ребёнком, полюбил и чувства к которой не исчезли до сих пор.       Конечно, Клеон не сомневался в собственных силах, однако вероятность того, что путь длиною в сто семьдесят километров без еды и воды может стать для него смертельным, была слишком велика… А потому ему хотелось провести этот вечер именно с Демерзель, любовь к которой за прошедшие годы, казалось, стала лишь сильнее, превратившись в нечто безмерно значимое и необходимое.       Проведя ладонью по мягкому шёлку волос, Клеон легко надавил на плечо Демерзель, вынудив её, мгновения поколебавшись, опуститься на его колени, едва ли не дёрнувшись от столь близкого контакта. Император же, неслышно хмыкнув в ответ на реакцию Эдо, приблизился к её лицу, оставив на губах нежный и целомудренный поцелуй, заметив, как в голубых глазах отразилась на доли секунды смесь изумления и лёгкого разочарования.       Вновь приблизившись к лицу Демерзель, Клеон коснулся её губ своими, однако в этот раз поцелуй вышел увереннее, смелее. И через считанные секунды император почувствовал, как андроид отвечает на него, вплотную прижимаясь к его груди, вплетая пальцы в тёмные вьющиеся волосы, ещё больше разжигая мужчину подобными прикосновениями, которые в любой другой ситуации он счёл бы вольными…       Но только не сейчас, когда его касалась Демерзель. С ней он хотел сполна насладиться теми ощущениями и эмоциями, которые раньше упорно игнорировал, получая лишь физическое удовлетворение от соития. Император желал, чтобы она без малейших сомнений или же колебаний прикасалась к нему, трогала его, обжигая своими ласками даже сквозь ткань повседневного одеяния.       И андроид, словно прочтя мысли своего господина, позволил себе с силой сжать ладонью волосы на его затылке, другой рукой обвив мужскую шею. Слишком близкий контакт, от которого, казалось, можно было сгореть заживо. Однако император и не подумал отстраниться, продолжив самозабвенно целовать Демерзель, буквально терзая её губы, посасывая невероятно нежную кожу.       Это было невероятно, непередаваемо и не шло ни в какое сравнение с той близостью, которой он довольствовался многие годы, не имея возможности поступать так, как ему хотелось… Теперь же они были одни — на чужой планете, где никто не мог стать свидетелем их близости. И это дурманило и пьянило похлеще любого, даже самого крепкого, вина.       Не отстраняясь от Демерзель, Клеон, довольно осклабившись, потянулся к ряду сокрытых под запахом застёжек. Справившись с несколькими из них, император нетерпеливо и небрежно снял ставший ненужным предмет гардероба, открыв любопытному взору андроида красиво сложённое и сильное тело.       Смесь эмоций, отразившаяся в голубых глазах Демерзель, немало позабавила императора, вызвав в его душе отголоски самодовольства и гордости. Когда же она, медленно и неуверенно поднеся ладонь к груди Клеона, провела ею по горячей коже — от линии ключиц и до низа живота, где проходила полоска тёмных волос — он невольно сглотнул, инстинктивно дёрнувшись бёдрами ей навстречу.       Несмотря на то, что рука Демерзель была отнюдь не тёплой, наоборот, холодной, Клеону казалось, что его тело под её ладонями может в любую секунду запылать. Возможно, то была лишь ловушка разума, затуманенного желанием. Вот только Клеону не хотелось думать о подобных вещах. Особенно теперь, когда ладони Демерзель на удивление уверенно и беззастенчиво скользили по его плечам, груди и животу, вынуждая потоки магмы растекаться по жилам.       Вздрагивая под прикосновениями Демерзель, что с каждой секундой становились всё более настойчивыми и уверенными, Клеон потянулся к рукавам её тёмно-синего платья и, мгновение помедлив, дёрнул их вниз, небрежно и нетерпеливо, отчего послышался треск разорвавшейся ткани.       Демерзель же подобное немало изумило, если не сказать больше, возмутило, однако высказывать недовольство по поводу испорченного одеяния она не стала, лишь отстранилась от императора, решив самостоятельно снять с себя платье.       Медленно проведя пальцами по губам и подбородку Клеона, Демерзель встала с его колен и, отступив от него на несколько шагов, отвела руки за спину. Ловко и быстро справившись с рядом мелких застёжек, она потянула рукава вниз, обличая перед напряжённым и жадным взглядом императора стройное и красивое тело, что при дневном свете казалось молочным.       Пронзительный взгляд Клеона в то же мгновение скользнул по бледному телу андроида: по худым рукам, небольшой груди и впалому животу. Фигура Демерзель казалась до невозможности хрупкой, однако День знал, что это было отнюдь не так. Ведь под слоем искусственной кожи скрывался прочный металлический скелет.       Вот только в этот самый момент Клеон видел перед собой именно женщину, невероятно красивую, желанную, любимую… Отнюдь не робота и не механизм, но человека равного себе.       Медленно поднявшись на ноги, Клеон, словно зачарованный, потянулся к штанам и, без малейших усилий избавившись от них, сделал шаг вперёд, представ пред Демерзель нагим, открытым, незащищённым ничем — ни имперской аурой, ни даже слоями одеяния.       Они оба были обнажены, и теперь стояли друг напротив друга, не отводя взгляда в сторону. И этот момент казался им обоим самым интимным, самым значимым… Особенно для Демерзель, которой впервые в жизни представилась возможность почувствовать себя важной, необходимой. Более того, впервые за многие годы она понимала, что её чувства не безответны. И от осознания подобного хотелось плакать — да только не от обиды или же боли, а от счастья.       Неосознанно сглотнув от представшей пред ним картины, Клеон протянул руку к Демерзель и, сцепив их ладони, сделал пару шагов назад, вновь садясь на тахту, вынуждая андроида последовать за ним, опустившись на его колени, в ту же секунду почувствовав тепло мужского тела под собой.       Обхватив ладонями лицо Демерзель, День впился напористым и алчным поцелуем в её губы, легко прикусывая нежную кожу, в ту же секунду проводя по ней языком. И когда она отвечала, самозабвенно и жадно, Клеон чувствовал ни с чем не сравнимое наслаждение. Ловя её язык губами, император слышал, как Демерзель резко втягивала ноздрями воздух, прикрывая глаза.       Страстный и напористый поцелуй разжигал внутри Клеона необузданное пламя, а прикосновения острой груди андроида к его собственной вынуждали императора жарко и часто дышать, опаляя искусственную кожу. Пламя желания растекалось по его телу, приливая вниз живота, вынуждая бессознательно толкаться бёдрами навстречу Демерзель в наивной попытке стать ещё ближе — настолько, насколько это вообще возможно.       Запустив ладонь в густые светлые пряди, Клеон несильно сжал их, вынудив Демерзель откинуть голову назад, открыв его взору длинную шею и высокую грудь. Сгорая от желания, император в ту же секунду припал невероятно горячим поцелуем к коже андроида, принявшись самозабвенно посасывать её, стараясь, однако, не задеть зубами искусственную ткань.       И хотя вкус и аромат Демерзель отличались от человеческих, Клеон ни на мгновение не желал отстраняться от её тела, продолжая одаривать жадными и горячими ласками каждый дюйм невероятно нежной молочной кожи.       Оставив лёгкий поцелуй на груди Эдо, император провёл кончиком языка вдоль тёмно-розового ореола, сомкнув губы на напряжённом бутоне. Горячее и сладостное прикосновение, от которого андроид рефлекторно дёрнулся, сильнее прижавшись к тёплому телу мужчины.       И хотя День не знал, испытывала ли Демерзель от подобных прикосновений удовольствие, или же она просто имитировала человеческую реакцию, однако одно император мог сказать точно: он действительно наслаждался происходящим. Наслаждался прикосновениями к мягкой и нежной коже, близостью столь желанного тела, которым бредил, будучи юнцом, ощущением небольших ладоней на своих плечах.       Целуя и легко покусывая высокую грудь, Клеон беспорядочно касался горячими ладонями тела Демерзель, проводя ими по её рукам, оглаживая упругие бёдра, срывая с губ андроида звуки, что отдалённо напоминали человеческие стоны.       Очертив языком ореолы и несильно прикусив напряжённые вершины, День провёл губами по коже Эдо — от груди и к самой линии челюсти — оставив возле уха горячий и влажный поцелуй, принявшись аккуратно и чувственно ласкать языком мочку, прислушиваясь к учащающемуся дыханию андроида.       Клеон был готов бесконечно дарить Демерзель наслаждение, оттягивая момент, которого он столь сильно жаждал, — момент непосредственного соития. Однако она, словно не желая оставаться «в долгу» перед императором, отстранилась от него и, заглянув на считанные мгновения в затуманенные желанием глаза, примкнула губами к его шее, едва ли не зеркально повторяя подаренные им ей ранее ласки.       Глаза Клеона в тот же миг распахнулись, и он, открыв рот в безмолвном стоне, откинул голову назад, сжав ладони на талии Демерзель. Она же, сдержанно и довольно улыбнувшись, вновь припала губами к его шее, касаясь языком горячей и влажной от испарины кожи, несильно, стараясь не причинить боли, прикусывая её.       Подобными ласками — чувственными, горячими, страстными — Эдо срывала с губ императора стоны наслаждения, вынуждая его подаваться ей навстречу. Когда же она, привыкнув к ощущениям, которые вызывали в неё вздохи Дня, алчные и настойчивые прикосновения ладоней к её телу — сама их близость — позволила себе провести языком по его груди, сомкнув губы на возбуждённой вершине, он приглушённо простонал, стиснув ладонью кожу на бедре андроида.       Подобный жест не остался незамеченным Демерзель, и она, не медля ни секунды, повторила свою бесхитростную ласку, ладонью принявшись нежно и дразняще оглаживать грудь и живот императора, чувствуя, как напрягаются мышцы от её прикосновений.       Она быстро училась, стараясь доставить своему господину удовольствие, удовлетворить его малейшее желание.       Когда же её ладонь, как бы невзначай, коснулась возбуждённой плоти Клеона, она почувствовала, как он дёрнулся всем телом, издав глухой стон. Осознав, что подобные прикосновения императору приятны, Демерзель провела пальцами по его животу вниз, к линии косых мышц, наблюдая за тем, как меняются эмоции на красивом, загоревшем под палящими лучами лице.       Пробежав кончиками пальцев по дорожке тёмных волос, Демерзель аккуратно и нежно обхватила ладонью горячую возбуждённую плоть, несколько раз проведя вверх-вниз по стволу. Её слуха в то же мгновение коснулся выразительный и несдержанный стон императора, и она, оторвав взгляд от мужских бёдер, подняла его на лицо Клеона.       Его глаза были полуприкрыты, губы — плотно сжаты, желваки играли на скулах, а меж тёмных густых бровей пролегала резко очерченная складка. Казалось, что император испытывал боль, однако то была отнюдь не она, но удовольствие — острое, порочное, почти невыносимое удовольствие, вынуждавшее самозабвенно подаваться бёдрами навстречу алчным и горячим ласкам, не сдерживая глухих стонов.       Демерзель, видя, какой эффект производили на Клеона её действия, не спешила прекращать плавных и дразнящих движений. Сказать, что она наслаждалась, наблюдая за эмоциями, что отражались на лице императора, значило не сказать ровным счётом ничего. Осознание того, что именно её ласки приносили ему удовольствие, приближая к заветному экстазу, вызывало в искусственном разуме целый каскад импульсов, что, подобно разрядам тока, пробегали по всему телу, даруя странное и ни с чем не сравнимое наслаждение.       И вскоре ладонь андроида на возбуждённой плоти задвигалась увереннее, быстрее, приближая охваченного сладостным удовольствием императора к пику блаженства. Однако Клеон, едва справившись с желанием просто отдаться беззастенчивым и горячим ласкам Демерзель, остановил её, вынудив непонимающе и удивлённо посмотреть на него.       В глазах Эдо в ту же секунду вспыхнул вопрос: «Неужто я сделала что-то не так?»       — Я хочу… — хрипло и тихо произнёс День, чувствуя нестерпимую сухость во рту. — Я хочу разделить этот миг с тобой, — тяжело сглотнув, проговорил он, заметив, как в васильковых глазах напротив отразились нежность и признательность.       Не произнося ни слова, Демерзель впилась поцелуем в губы Клеона, вплетя пальцы в густые пряди на его затылке. Он же, ответив на этот жадный и томный поцелуй, сильнее сжал ладони на талии Эдо, приподнимая её над своими бёдрами, чувствуя, как она льнёт к его груди, словно желая оказаться как можно ближе.       Нежно, почти любовно огладив бледную кожу, Клеон поддался бёдрами вперёд, с несдержанным и выразительным стоном войдя в неё, почувствовав, как она прогнулась в спине, прижавшись к его груди своею. Оставив на виске Демерзель кроткий и лёгкий поцелуй, День совершил уверенный и резкий толчок, полностью войдя в её лоно, что, к его удивлению, было влажным… Как у любой человеческой женщины.       Неожиданное открытие на секунды сбило Клеона с толку, однако прикосновение губ к шее — лёгкое, дразнящее — возвратило его в реальность, и он, плотнее прижав к себе Демерзель, стал совершать глубокие и быстрые толчки, сквозь полуприкрытые глаза наблюдая за тем, как меняется выражение лица андроида.       Казалось, что Эдо действительно испытывала удовольствие, чувствуя в себе движение горячей плоти, однако утверждать что-либо Клеон не мог — да и не хотел, охваченный горячим наслаждением, что, подобно жидкому огню, растекалось по жилам, туманя разум.       Демерзель же, умело имитируя движения Клеона, подавалась бёдрами ему навстречу, сильнее сжимая ладони на его плечах и прогибаясь в пояснице. Импульсы, подобно разрядам тока, пронзали её тело, вынуждая испытывать странное и неподдающееся объяснение наслаждение. Стоны же императора, подобно музыке, услаждали слух Демерзель, вызывая на её губах довольную и блаженную улыбку.       Продолжая совершать уверенные и глубокие фрикции, День бессознательно бросил взгляд в сторону висевшего на стене большого зеркала, и картина, представшая пред глазами императора, заставила его приглушённо простонать…       Небольшая и стройная фигура Демерзель выглядела до невозможности хрупкой и бледной по сравнению с его загорелым и сильным телом. А то, как она подавалась бёдрами навстречу его толчкам, сводило Клеона с ума, вынуждая заворожённо и с наслаждением взирать на их отражения в зеркале.       Не прерывая уверенных и ритмичных фрикций, День устремил затуманенный взгляд на лицо Эдо и, тяжело сглотнув, впился в её губы жадным и алчным поцелуем, одну ладонь запустив в густые светлые волосы, а второй продолжив сжимать стройную талию, направляя движения андроида.       И лишь когда удовольствие накрыло Клеона с головой, вынудив протяжно и выразительно простонать, уткнувшись лицом в шею Демерзель, он позволил себе ослабить хватку. Взгляд всё ещё был подёрнут туманной пеленой, а тело окутывала слабая дрожь, что волнами пробегала по спине к конечностям. По лицу же стекало несколько солёных капель пота, оставляя за собой влажные дорожки…       Бесконечно долгие секунды он крепко сжимал в объятиях Демерзель, рвано и часто дыша ей в шею, опаляя искусственную кожу. Впервые в жизни император чувствовал себя подобным образом… На душе было безмерно спокойно и тихо, а по телу растекалась, подобно мёду, желанная нега, согревая и без того распалённую кожу.       И лишь когда День почувствовал нежное, почти материнское прикосновение к своей голове, ощутив, как женская ладонь сомкнулась на его затылке, смяв густые пряди, он позволил себе отстраниться от шеи Демерзель, устремив взгляд на её лицо. В выразительных васильковых глазах отражались лишь нежность и бесконечная любовь. Впервые Демерзель смотрела на него так открыто и искренне, не пряча за показной холодностью истинные «эмоции».       Приблизив ладонь к лицу андроида, День провёл пальцами по его щеке, нежно поглаживая кожу, отводя в сторону непослушные светлые пряди, что небрежными волнами ниспали к острым плечам. Растянув губы в сдержанной и ленивой улыбке, он коснулся её губ своими, оставив на них кроткий, едва уловимый поцелуй. Демерзель же в ответ нежно и ласково улыбнулась, прижавшись щекой к мужской груди.

***

      О том, что Клеон прикажет ей расправиться с Зефир Халимой, Демерзель догадалась сразу же, как только заглянула в его глаза, в которых отражались тень ненависти и обещание скорой мести. И хотя Эдо не желала исполнять отданный ей приказ, предавая тем самым собственные убеждения и идеалы, ей пришлось пойти на убийство… Не по своей воле, но по приказу того, кого она безмерно уважала и кого любила.       Однако она даже предположить не могла, что Клеон солжёт пред всеми собравшимися, рассказав о видении, которого на самом деле не было. Демерзель могла простить императору многое, на многое могла закрыть глаза, однако оправдать подобный поступок, отыскав ему логичное объяснение, не смела. Оскорблённая ложью Клеона, Эдо долгое время не находила себе места.       Несколько десятков раз она обошла один из предназначенных им залов, пытаясь справиться с охватившими её эмоциями. Однако достойного объяснения низкому и бесстыдному поступку императора так и не смогла найти, почувствовав себя обманутой и преданной.       И хотя Демерзель понимала, что император солгал, не желая предстать пред собравшимися бездушным клоном Клеона I, стремясь доказать собственную правоту, заткнув тех, кто в нём сомневался, она не могла простить его. Это было выше её убеждений, идеалов — выше её сил.       А потому, когда император, довольный собой и своей «победой» над Зефир Халимой, сидел за обеденным столом, Демерзель не смогла сокрыть от него недовольство, огорчение и разочарование, что отражались в голубых глазах, словно в водной глади.       — Не увидеть ничего… Такой пустоты я бы никому не пожелала, — произнесла тогда Демерзель перед тем, как покинуть столовую, оставив императора наедине с его мыслями и звенящей тишиной, что вмиг наполнила собой зал.       Ненавидела ли она императора за его ложь? Безусловно, нет. Притупились ли её чувства к нему после произошедшего? Нет, нисколько. Вот только забыть об этом она не могла, как бы не пыталась…

***

      Секундный хруст сломанных костей резанул чуткий слух Демерзель, вынудив её рефлекторно моргнуть, сглотнув невидимый ком. Две пары глаз в то же мгновение устремились в сторону андроида: изумление, ужас, неверие, разочарование, боль — всё смешалось воедино во взгляде Клеона XIII, что стоял, словно пригвождённый к полу, не в силах сделать и шага.       Приказ Заката болезненно резанул слух Дня, вынудив его с силой стиснуть челюсть, исподлобья посмотрев на Демерзель, которой от подобного взгляда стало не по себе — захотелось сбежать, сокрывшись ото всех в самом тёмном углу дворца. Однако она лишь гордо вздёрнула подбородок, сложив руки в привычном для неё жесте.       Помедлив лишь мгновение, Демерзель отвернулась от Клеона Хlll, склонившегося над телом юного императора, и устремилась в сторону своих покоев, буквально физически ощущая, как жёсткий и холодный взгляд прожигает ей спину…       Будь это возможно, День, наверное, испепелил бы её одним лишь взглядом, заставив безвольной грудой железа пасть на каменный пол. Однако, вопреки ожиданиям Демерзель, он даже не сдвинулся с места, продолжив сокрушённо и виновато взирать на бездыханное тело Рассвета.       Обжигающие слёзы скатывались по щекам Дня, беззвучно падая на тело юноши. Однако ни одного слова, ни единого звука не слетело с его губ — словно язык, парализованный некой силой, прилип к нёбу. И лишь во взгляде отражались невыносимая боль и безмерное отчаяние. Он ошибся, не уберёг, не защитил своего брата, своего сына… И эта оплошность до конца дней запечатлеется клеймом на его сердце.       Демерзель же, ворвавшись в собственные покои, подобно урагану, упала на колени посреди комнаты, не в силах сдержать горьких слёз, что одна за другой скатывались по щекам.       Она предала императора! Пошла против его слова, лишив жизни юного Клеона… И от осознания этого хотелось кричать, круша всё на своём пути. Лишь бы избавиться от чувства вины, вытравить его из себя, клещами вырвать боль и страх из металлического сердца, разорвав каждый провод, благодаря которому она функционирует.       Она не должна была так поступать. Не должна была идти наперекор воле императора. Однако искусственный разум её помутился, а обида, разочарование и злость сыграли с ней жестокую шутку, вынудив совершить убийство — ещё одно в череде многих. Вот только теперь руку она подняла не на оппозиционера, не на предателя Империи и не на врага императоров, а на одного из них. И от осознания этого Демерзель буквально трясло.       Однако теперь было уже поздно предпринимать попытки что-либо исправить — оборванную жизнь не возвратить. И единственное, что она могла сделать, это помочь Клеону XIII удержать в руках ускользающую власть, не позволив Закату подорвать его авторитет, переняв бразды правления.       Но, чтобы его остановить, необходимо было пойти на отчаянный и безумный шаг, совершив то, что, как надеялась Демерзель, удастся избежать…

***

      День беспокойно ворочался на просторном ложе, болезненно кривя красивое лицо. С губ слетало неразборчивое бормотание, а руки беспокойно водили по холодным простыням, сжимая ткань. По телу Клеона скатывались бисеринки пота, а волосы, влажные от испарины, небрежными прядями прилипли ко лбу и щекам. Однако он, казалось, не придавал этому ни малейшего значения, погружённый в беспокойный сон.       И лишь когда его плеча нежно, почти невесомо, коснулась чья-то рука, Клеон, мгновенно распахнув глаза, устремил растерянный и одновременно взволнованный взгляд на склонившуюся над ним Демерзель, что стояла совсем рядом с ложем, бесстрастно взирая на него.       — Демерзель… — не веря своим глазами, сипло и тихо произнёс Клеон, чувствуя нестерпимую сухость во рту. — Что ты здесь делаешь? — сглотнув подступивший к горлу ком, спросил он, недоверчиво и с опаской смотря на андроида, который, казалось, каменной статуей застыл на месте.       В голову тут же закралась мысль о том, что Закат подослал её к нему, дабы избавиться от неугодного братца, который позволил себе оспаривать принятые ими столетия назад устои и традиции. Однако Клеон в ту же секунду отмёл подобную догадку: если бы это было так, то Демерзель не стала бы намеренно будить его — просто перерезала бы горло.       Эдо в ответ не произнесла ни слова, лишь протянула Клеону имперский браслет, который принадлежал Закату и с которым тот никогда не расставался, опасаясь за свою безопасность и жизнь. Заметив его, император не смог сдержать рваного вздоха, что сорвался с губ неосознанно — рефлекторно.       — Что же ты наделала? — не отрывая от лица андроида полного ужаса и одновременно неверия взгляда, спросил Клеон, не решаясь даже прикоснуться к зажатому в пальцах Демерзель браслету.       — Я убила его, император, — не колеблясь ни секунды, ответила Демерзель, и Клеон ужаснулся тому, насколько же холодно и безэмоционально прозвучал её голос. Словно не об убийстве она говорила, но о погоде.       — Как ты могла? — отстранившись от Демерзель, произнёс День, пытаясь связать в голове всё услышанное и увиденное…       Однако выходило ужасно: разум не слушался, а голова гудела, словно в ней засел целый рой насекомых. Тело же императора в одно мгновение налилось свинцовой тяжестью, и он, отодвинувшись от андроида, опёрся о высокую спинку ложа, не сводя с Демерзель напряжённого и шокированного взгляда.       — Если бы я ничего не сделала, Брат Закат убил бы Вас… В этом у меня нет сомнений, — сглотнув, ответила Эдо, и Клеон наконец смог заметить в её взгляде хоть что-то, кроме холодной пустоты.       — Какое тебе до меня дело? — презрительно скривив лицо, спросил Клеон, перед глазами которого в один миг предстала картина того, как Демерзель с бесстрастным лицом сломала шею Рассвету, не поколебавшись ни секунды. — Ты служишь Империи, а не мне. Тебе ничего не стоит избавиться от меня точно так же, как ты избавилась от моего брата, — последние слова императора, казалось, болезненно резанули слух андроида, вынудив его виновато склонить голову, прикрыв полные боли глаза.       — У Вас есть полное право не доверять мне. Можете ненавидеть меня и презирать. Но знайте, что то, что я сделала, я сделала ради Вас, — дрожащими губами произнесла Демерзель, вновь протягивая императору браслет, от которого он отпрянул, словно от огня.       — Убивать моего брата, юного Рассвета, я тебя никогда не просил, — сквозь стиснутые зубы процедил Клеон, замечая, как во взгляде Демерзель отразились на мгновения раскаяние и сожаление. — Так же, как не просил расправляться с моим старшим братом…       — Я знаю, — нахмурив тонкие светлые брови, ответила Эдо, исподлобья смотря на недоверчиво и с опаской взирающего на неё императора. — Но поступить иначе я не могла — ни тогда, ни сейчас.       — И теперь ты хочешь, чтобы я доверился тебе? После того, что ты сделала, наплевав тем самым на мой приказ… — сверив андроида негодующим взглядом, спросил Клеон, растянув губы в неестественной усмешке.       — Вы имеете полное право не доверять мне, император, — едва слышно вздохнув, произнесла Демерзель, стараясь держаться уверенно и спокойно. — Но если Вы всё же найдёте в себе силы простить меня и довериться мне, я Вас никогда больше не подведу. Я буду с Вами до самого конца…       Клеон долго думал прежде, чем смог вымолвить хотя бы одно слово. Мысль о том, что Демерзель убила ещё одного представителя имперской династии, желая спасти его, не укладывалось в голове… Поверить же в то, что теперь она была готова пройти с ним отведённый ему путь до конца, превратившись в опору и поддержку, Клеон не мог — особенно после произошедшего в тронном зале.       И лишь засевшие глубоко внутри и укоренившиеся в сердце любовь и привязанность к Демерзель, которые не смог умалить даже её жестокий поступок, не позволяли Клеону сорваться на ней, изгнав непокорного андроида прочь или вовсе уничтожив его, превратив в груду пыли.       Нет, слишком сильно он полюбил андроида за прошедшие годы, слишком сильно к нему привязался. И теперь лишить его жизни значило потерять одну из важнейших частиц себя самого.       К тому же, винить андроида во всех смертных грехах День считал глупым и бессмысленным — робот всего лишь подчинялся заложенной в него программе. И уж точно не ему, Клеону XIII, стоило винить во лжи и предательстве Демерзель. Он и сам совершал ошибки и преступления, наслаждаясь безнаказанностью собственных деяний и властью, что даровал ему имперский титул.       — Допустим, я закрою глаза на совершённое тобой преступление… — приняв сидячее положение, медленно, растягивая каждое слово, произнёс Клеон, заглядывая в глаза андроида. — Но я должен быть уверен в твоей преданности мне, — сделав акцент на последнем слове, добавил он, наклонившись корпусом чуть вперёд, желая лучше рассмотреть лицо Демерзель.       — Моего слова Вам будет достаточно, император? — напрягшись всем телом, ответила Эдо, замечая, как губ Клеона касается натянутая усмешка.       — Хотел бы я ответить утвердительно… — приглушённо хмыкнув, произнёс Клеон, опуская взгляд на зажатый в ладони андроида браслет. — Отдай мне его, — негромко приказал император, и Демерзель, не медля ни секунды, вложила в мужскую ладонь браслет, на миг прикоснувшись пальцами к тёплой коже.       — Необходимо избавиться от тела, — сосредоточенно и задумчиво рассматривая браслет, произнёс Клеон, в ответ на что Демерзель утвердительно кивнула, смиренно опустив голову.       Несколько секунд она стояла не шевелясь, ожидая дальнейших указаний императора. Однако их не последовало, и Демерзель, глубоко вздохнув, направилась неспешным шагом в сторону закрытых дверей. И лишь голос императора вынудил её замереть на месте, задержав ладонь в воздухе, так и не коснувшись сенсорной панели.       — Я должен тебя ненавидеть… — негромко и несколько отстранённо проговорил День, не поднимая на Демерзель глаз. — Однако, несмотря на всё, что ты сделала, продолжаю любить. Возможно, и во мне есть дефект… — натянуто усмехнувшись, продолжил он, вызвав на губах андроида печальную полуулыбку.       — Этот дефект присущ многим. И Вам, и мне… — бросив нечитаемый взгляд в сторону императора, произнесла Демерзель и, не дожидаясь его ответа, покинула покои, оставив Клеона наедине со звенящей и напряжённой тишиной…