Омега для Арсения

      Дорога. Как часто этот мотив использовали русские писатели в своих произведениях? И по сути никто так и не смог до конца раскрыть его. Русские дороги — это нечто неописуемое. Разве может прекрасное быть таким ужасным? Конечно нет, невозможно сочетать несочетаемое, если это не оксюморон конечно. Кстати про оксюморон, оксимирон то возвращается, надо послушать, хотя Арсений и не фанат, так просто один раз, чтобы быть в тренде. А то он чувствует, что стареет, особенно из-за дела, по которому едет сейчас хлопотать. Ну всё, точно стареет. Хлопотать, это же как хохлома, что-то на старом. Нужно как-то отвлечься, он перевёл внимание на своих ребят. Они сидели впереди, Ваня за рулём, Нурлан рядом. Как всегда, идеальные, идеальные работники, идеальные друзья, хотя уже даже идеальная семья. Нурлан то точно. Муж родного брата всё-таки. Приятно осознавать, что брат в таких надёжных руках. А Ваня родной, просто родной, потому что так много вместе прошли. И сколько ещё впереди, Арсений не собирался останавливаться, он…       — Арс, а нам точно нужно это делать? Нет другого способа авторитет поднять, он же итак вроде не низкий? — Ваня обратился к альфе, будто ментально чувствуя его тоску. Ему тосковать было некогда, потому что дорога в это адово чистилище была мягко говоря ужасная, а бэху жалко, новая.       — Вань, ну ты как будто не знаешь наших законов, мы всегда помогаем нуждающимся: церкви, школы, детские дома, это единственный способ искупить грехи. — Арс продолжал задумчиво смотреть в окно, тучи собирались, наверное, дождь скоро будет, опять осень, как быстро лето пробежало, а было ли оно вообще?       — А я вот зачем с вами еду, скажи, пожалуйста. — Нурлан был немного злым, Арсений буквально выдернул его с постели, когда они с Лёшей так сладко спали. Альфа мечтал, чтобы ремонт в их с Лёшей доме закончился быстрее, они ждали первенца и это были вынужденные меры.       — Да не переживай, пустят тебя в церковь, скажем, что ты перекрестился. — Ваня вот-вот бы рассмеялся, но вовремя получил подзатыльник от Нурика.       — Следи за дорогой, юморист блять. — Он итак весь на нервах из-за Лёшиной беременности, ещё и эти со своими тупыми подколами.       — Всё-всё, слежу. — Нарываться не стоило, злой Нурик это самый страшный враг.       — Девочки не ссорьтесь, мы почти на месте. Напоминаю правила поведения в церкви, деньги у прихожан не отнимать, батюшку «батей» не называть, монашкам под юбки не заглядывать.       — Чё ты мне то напоминаешь, Нурику вон объясняй, ему нужнее. — Ваня опять нарывался. Благо у Нурика не было никакого желания с ним спорить, а вот Арсу за утро отомстить хотелось.       — Так и быть Арс, юбки для тебя оставим, тебе нужнее. У нас с этим проблем нет. — Вот мог Нурик с сарказмом так сказать, что Арс готов был одним взглядом испепелить. Сказал бы это кто другой, давно бы уже с простреленной ногой шутки шутил.       Арс не стал отвечать, ведь частично это было правдой. Ему почти тридцать, а омегой так и не обзавёлся. Не то чтобы он не хотел, нет, наоборот. Он мечтал о семье, но как-то не сложилось. С омегами у него никогда проблем не было, да любой бы за него замуж пошёл. Но ему всегда чего-то не хватало в омегах. Последний вообще оказался плачевной ошибкой, именно поэтому Арс и едет в церковь. Искупить ещё один из миллиарда его грехов, он не уследил, омега молодой, но у них вроде бы всё хорошо складывалось. Как вдруг омежка (по-другому его не назвать) сообщает, что сделал аборт, так просто взял и убил их ребёнка. Арс до сих пор отойти не может, нужно попытаться отмолить и это. И тогда возможно Бог сжалится и пошлёт ему нормального омегу и счастье отцовства.       — Слава Богу, я думал мы никогда в эту залупень не приедем. — Нурик вылез из машины постепенно разминаясь. Да уж местечко такое себе, мрачноватое, в духе Ленинградской области.       — Ну вот Нур, ты быстро учишься, про Бога говоришь, скоро псалтырь читать начнёшь. — Ваня к Нуру близко не подходил, с казахом лучше шутить на расстоянии, чтобы не влетело.       — Вань, я клянусь, ещё один тупой подкол и я тебя выебу. Я не шучу. — Казах друга любил, но иногда тот своей активностью выводил. Особенно сегодня, когда Нур не выспавшийся, голодный, и что важнее всего, не трогал Лёшин живот уже три часа.       — Угомонились оба, предчувствие дерьмовое. — Арсу уже не так нравилась идея с помощью храму. Надо было просто перевести деньги, учитывая сколько плохих вещей он сделал, походы в храм сильно не помогут. Какой вообще в них смысл? Если местные жители так косятся на него. Только батюшка не побоялся выйти вперёд и вытянул руку. Наверное, он думает, что Арс будет её целовать. Нет спасибо, он ещё не настолько отчаян, чтобы целовать бледные, мерзкие, жирные руки.       — Здравствуйте. — Альфа улыбнулся, сейчас он всё исправит своей обворожительной улыбкой. На омежью половину прихода она подействовала безоговорочно. А вот с альфами было тяжелее. Наверное в их глазах Арс выглядел манерным, вылизанным ублюдком. Возможно со стороны альфа таким и казался. Да, он не какой-нибудь деревенщина. Он любит за собой ухаживать, всегда свежая стрижка, аккуратно уложенные волосы, новый дорогой костюм, выбранный в тон галстук, дорогой парфюм и всё это в придачу к идеальной внешности и фигуре. Он был высоким и атлетичным. Всем омегам такое нравилось. А этим неискушённым, толком ничего не видевшим в своей жизни так вообще. Они бы хоть немного постеснялись и перестали его разглядывать. Потому что Арс уже начинает чувствовать себя зверем, который должен сделать нечто из ряда вон.       — Здравствуй, сын божий, как добрались? — Батюшка интересуется чисто для проформы и заходит в храм предлагая Арсу занять место в первом ряду, да уж, такое себе. Арс в церкви то был разу три от силы: на собственных крестинах, на крестинах брата и похоронах своих родителей, и как правильно себя вести не знал. Про Ваню и Нурлана он вообще молчал. Если первый крестился на каждом шагу, то второй был откровенно не заинтересован ни в чём, просто зашёл и занял самое крайнее место, по-прежнему пребывая в мечтаниях о тёплой постели и Лёшей под боком.       — Ребят, а вином поить будут сегодня, не знаете? — Ваня обращался к кому-то из прихожан, и те явно не разделяли его радости по поводу службы и вина.       — Успокойся и не позорься. — Арс грозно посмотрел на друга, чтобы хоть немного его унять. Ваня отвлекал. Ведь происходило что-то странное, а именно, странный запах. Альфа не понимал, что это могло быть. Церковные запахи были ему всегда понятны и не особо приятны, запах свечей и ладана ничего привлекательного для него не имел. А этот запах волновал, будоражил, но он был слабоватым, где-то далеко, но сейчас он будто приближался. Как будто Арс приближался к стогу свежевыкошенного сена или проходил мимо развешанных во дворе простыней. Запах свежий и совершенно не характерный для такого места как церковь. Что бы это ни было, Арсу оно нравилось, хотелось увидеть источник, он начал глазами искать по помещению, но натыкался лишь на голодные взгляды омег.       — Арс, всё нормально? — Нурик слишком хорошо знал своего друга, чтобы не заметить резкого волнения. А ещё его запах альфы становился сильнее. Странно, тут вроде никого интересного не было.       — Да… ты слышишь этот запах? От кого он исходит? — Арс чувствовал, что запах становится сильнее, он приближался, но откуда его ждать.       — Какой именно, тут десятки запахов Арс. Что-то подозрительное? — Нурик тоже решил оглядеться, даже Ваня как-то заёрзал. В помещение проникал запах свежести, запах чистой, невинной, но текущей омеги. Казалось, что слышали этот запах только они, местные альфы никак себя не проявляли или делали вид, что им совершенно не интересен этот привлекательный объект. Объект, который буквально вырвался из-за странной ширмы у алтаря в абсолютно белом одеянии. В этот момент весь мир замер, по крайней мере так думал Арс, поэтому и подорвался с места, но Нурлан среагировал вовремя. Крепко схватил за руку и с трудом, но рывком усадил на скамейку. Если у Арса в голове был взрыв, и он не видел ничего, кроме цели, то казах видел, как эта цель была напугана, как расширились и без того огромные зелёные глаза. Как грозно батюшка посмотрел на прислужника и тот чуть сознание не потерял.       — Ты чё блять творишь?! — Нур приблизился ко второму альфе, практически закрывая его собой от омеги, который видимо испытал столько эмоций, что стоял как вкопанный. А он вообще-то тут не просто так. Он тут прислуживает, ему нужно помогать батюшке, молитвы читать, библию, вино и хлебцы раздавать.       Арс, кажется, этого не осознаёт. Нагло исследует омегу взглядом и чувствует, что уже не может контролировать себя. Костюм становится ужасно неудобным, а галстук превращается в удавку.       — Арс, твою мать! — Нур действительно боится, проблемы им не нужны, местные не очень то дружелюбно настроены.       — Нур, он мой. — Арсений вцепился в парня взглядом, и дышал так, будто пробежал стометровку, он хотел впитать этот запах в себя. Запах его омеги. Он его истинный и он это прекрасно понимает. Всё ясно по его растерявшемуся взгляду, по дрожащим рукам, по розовым щекам, он, наверное, горит и течёт. Арс уверен, он буквально чувствует запах его смазки, вероятно она стекает по его худеньким длинным ножкам и оставляет следы на этом белоснежном белье. В какой-то момент альфа даже хочет наплевать на всё, встать, поставить его раком и взять при всей этой и так всё понимающей толпе. Это было бы намного интереснее, чем нескончаемая проповедь этого злого попа. И что он злится? Ладно прихожане хмурятся от двух сильных запахов. Но он то по статусу должен быть лояльным. Арсу абсолютно всё равно на него, его интересует его помощник. Какой же он всё-таки, такой высокий, короткостриженный и русоволосый, и кажется ещё совсем юный, зеленоглазый мальчик. Чего же он так его боится, почему ещё раз не посмотрел на него? Арс мечтает увидеть этот взгляд снова. Но на него намеренно не смотрят.       Антон не может даже голову в его сторону повернуть. Он всё понял, как только вошёл в храм. Этот сильный запах был повсюду, это был его альфа. Всё словно в книжке, и это трудно, контролировать себя, находиться так близко и даже не посмотреть. Но ему нельзя. Он итак уже опозорил отца своим запахом. Вероятно, все уже поняли, что он намокает из-за городского. Как стыдно и гадко, он чувствует, как краснеет лицо, шея, кончики ушей, он хочет сквозь землю провалиться. Но он, не ведая что делает, кидает взгляд на взрослого альфу. Господи, какой же это грех, зачем он только посмотрел на него. В голубых глазах мужчины кажется плясали черти, он не скрывал своего возбуждения, не скрывал, что смотрит на Антона. И как же это страшно. Отец повышал голос, будто старался ещё сильнее запугать. Хотя куда сильнее. Антон даже не может позволить себе ещё одного взгляда. Взгляда на мужчину, о котором, наверное, мечтает вся омежья часть прихода. Антон даже немного гордится собой, что такой альфа достался ему. Но этой гордости нет места в хрупком мальчике, у них нет шанса. Нет шанса даже на переглядки. Потому что отец в гневе сокращает службу ровно на половину, и Антон, не успев оклематься, должен был вкладывать в уста горожан (и не только) хлеб, дать запить вином, ещё и губы утереть. Это немного его отвлекает до момента, пока не подходит он. Антон не готов. Он выпрямляется ещё сильнее и кажется чувствует, как его возбуждение скользит внутри и дышать становится труднее. Он задыхается его запахом. Совсем невыносимо становится, когда альфа подходит к нему впритык, он касается носком своих начищенных до блеска туфель полов его одеяния и омега чувствует даже это прикосновение. А когда мужчина наклоняется чуть ниже, чтобы взять хлебец, и будто случайно касается губами его пальцев, из рук Антона чуть не выпадает купол с вином, он бы погряз в наказаниях если бы это случилось. Альфа буквально перехватывает кубок из его рук и выпивает залпом, так же как бы выпил его, ведь этот взгляд, он будто высасывает душу. Антон смотрит робко, стараясь сделать этот взгляд одним из тех, которым он смотрит на простых прихожан. Но это невозможно. Для такого простого неискушённого омеги как он. Ему нужно срочно выбираться из церкви и думать, как оправдаться перед отцом.       Нормальные люди подумают, что Антон выдумывает. Какое может быть наказание, если он ничего не сделал? Он просто встретил истинного альфу. Это нормально, это естественно. Но только не для Антона, у него нет права на альфу, на семью и на другие радости жизни. Он обречён на вечные страдания из-за того, что его отец омега сбежал от отца тирана. Любой другой на месте Антона возненавидел бы такого папу. Но он был воспитан на вере и всепрощении. Хотя его отец таким никогда не был. Антона воспитали монахи и теперь он должен был стать одним из них. Он до семи лет жил в монастыре, потом отец забрал его, чтобы он закончил школу, но скорее для того, чтобы сделать Антона своим рабом. Он ведь должен был успевать учиться, выполнять всю работу по дому и в церкви. Это было так тяжело. И вот сейчас, когда он закончил школу и уже почти выпросил у отца своего возвращения в монастырь, появился он. Зачем? Только зачем? Неужели Антон чем-то так прогневал всевышнего, на которого молился часами? Он итак еле держался, ему с трудом удалось выскользнуть из церкви, и сбежать вниз по склону. Совсем недалеко паслась Аврора, старая кобылка, которая когда-то служила средством передвижения, а теперь оставалась живой только потому что никуда не годилась. Антону было жаль её. Она была такой ручной и так ластилась к нему, вот прям как сейчас. Будто чувствовала его страх.       Антон действительно боится. Страх сковывает. Он хватается за Аврору. Лошади успокаивают, лечат. Но даже это не помогает, особенно когда он чувствует его. Он совсем близко. У Антона паника, но он и с места сдвинуться не может. По телу холодок, когда он слышит шелест травы под его дорогими туфлями. Но пути к отступлению нет, впереди только спуск и река. А Антон плавать не умеет.       — Привет.       У него даже голос идеальный, пробирает так, что Антон наконец понимает, что такое сильное возбуждение, о котором говорили омеги в школе. Он уверен во всём виновата течка, только она заставляет его думать о грехе. В любой другой день этот альфа не будоражил бы настолько. Никогда бы в его голове не было бы этих грешных мыслей. Мыслей о том, что он хочет безумно, что он физически желает мужчину за собой. Именно за, потому что он так и не решился развернуться       — Уходите. — Антон надеется, что его просьба подействует, иначе он не знает, что делать. Иначе вся деревня увидит его позор, хотя они и в церкви всё поняли. Отец убьёт его.       — Почему? — Арсений усмехается и впервые не понимает с какой стороны подойти, и сам задаётся вопросом, почему из стольких вариантов ему попался святоша. Святоша для такого грешного Арсения, ещё и такой юный. Они же такие разные.       Арсений делает ещё несколько шагов вперёд и от удовольствия прикрывает глаза. Он дышит ему в затылок. И кажется здесь его аромат ещё гуще. Арсений от него пьянеет, касается нежной кожи носом, но от его прикосновения так резко уходят. Он ещё и к себе не подпускает. Там наверху над ним смеются? Омеги его никогда не сторонились, и этому мальчишке он тоже не позволит. Но парень будто слышит его мысли, сам резко разворачивается.       — Илья! — Взгляд омеги вновь устремлён сквозь альфу, куда-то на дорогу. Где высокий рыжий парень направляется в их сторону, он настроен серьёзно, он не позволит никому трогать Антона. Он любит его с первого класса, одиннадцать лет рядом, а тут нарисовался какой-то мутный мажор, который заметно старше их и собирается так легко отобрать Антона у него. Нет, он не позволит. Но, кажется, его мнение никого не интересует. Как же он мог забыть, что тип не один, а с охранной, которая очень уж смышлёная. Да, Арс никогда не сомневался в своих ребятах. Они снова сработали на отлично, преградив дорогу мальчику переростку.       — Парень твой? — Альфа усмехается и заглядывает в глаза омеги. Какие же они зелёные, ярче травы вокруг, но почему в них столько страха и тревоги, неужели из-за этого парня?       — Это Вас не касается, пустите! — Антон пытается сделать хоть шаг вперёд, но его прижимают ближе к лошади, Арс загнал его в капкан, руками перекрывая любые пути к бегству. Кажется, он просто гладит лошадку по спине, но при этом в кольце его рук Антон, который не знает куда себя деть. У него вообще голова отключается, он громко выдыхает, забывая, что где-то в метрах десяти за ними наблюдает Илья.       — Не пущу, он тебе не подходит. — Арс не спускает с омеги глаз, он перед ним нежный, горячий и возбуждённый. И альфа не понимает, как до сих пор не дотащил его до машины. Почему они вообще говорят о ком-то, когда главная проблема это они. А они точно проблема, потому что оба понимают, что ещё чуть-чуть и уже будет всё равно. Все принципы рушатся, у Антона остаётся немного, а у Арса их и не было почти.       — Отпустите его, я прошу Вас. Он ничего Вам не сделал. — Антон ещё не понимает, как действует на альфу. Да Арс ещё и сам не понимает, он злится, что его омега защищает другого альфу, но с другой стороны не хочет его расстраивать, это впервые.       — Я подумаю, если ты мне назовёшь своё имя. — Арс не отступает ни на шаг. А Антон готов плакать, ему плохо, очень плохо. Мыслить тяжело, и если бы не его выдержка, неизвестно, что случилось бы дальше. Но он послушник и вытерпит всё.       — Меня зовут Антон, отпустите моего друга, давайте поговорим в другом месте. — Он не хочет, чтобы их увидели все, в таком случае ему точно не жить.       — Конечно, твои друзья — мои. Ребят, проводите парня до дома! — Арс кричит парням, которые знаком показывают, что всё сделают. Они стараются не выдавать, но ситуация им не нравится от слова совсем. Даже Ваня заканчивает травить шутки. И нет, они не боятся, что придётся драться или убивать, это дело обычное. Они боятся за Арса, если этот омега не захочет стать его, начнутся проблемы.       — Вот видишь, я свою часть уговора выполнил. Твоя очередь. — Арс довольно улыбается, чувствуя, что у омеги ноги подкашиваются от того что он рядом. Наконец-то он его нашёл, с истинным же будет всё по-другому. У Арса появляется надежда, и всё ещё не спадающее возбуждение.       — Хорошо, пойдёмте, только быстрее. — Антону удаётся выбраться из кольца рук, с трудом удержавшись на ногах, он быстро идёт в сторону дома. Ноги его подводят, он почти падает, но сильные руки подхватывают за талию, прижимая к себе.       — Ты так торопишься, аккуратнее. — Он, будто специально издеваясь, шепчет на ухо, и Антон думает, что ни один монастырь не поможет ему отмыться от этих прикосновений, которые ложатся огнём, будто и нет никакого слоя одежды. Будто Арсений держит его абсолютно раздетого, и руки у него такие сильные, держит он так крепко, что он давит стон в кашле, наконец вырываясь.       — Ты же упадёшь… — Арсений растерянно смотрит на омегу. Почему же он так боится даже простого прикосновения?       — Ничего страшного, лучше упасть и встать, чем… — Антон не решился договорить, всё же перед ним стоял преступник, человек, который ради своего бизнеса не жалел никого. Человек, который якобы ехал, чтобы помочь их церкви и замолить грехи, но в итоге так легко про всё забыл, только увидев текущую омегу. Антона расстраивало это.       — Чем что? Договаривай! — Альфа не понимал, почему омега был так недоволен, почему так сторонился его?       — Неважно, мы уже пришли.       Антон не понимает, что делает. Зачем ведёт мужчину к себе. Как с трудом дрожащими руками открывает старую деревянную дверь двухэтажного дома. Как скрипит старый пол под их шагами. Антон с трудом наклоняется, чтобы разуться. Замечает взгляд альфы на себе и снова словно током по телу, хватается за стену.       — Можете не разуваться. — Антон пропускает незваного гостя вперёд, а сам пытается отдышаться. Плана дальнейших действий у него нет. Он даже не знает чего хочет больше, чтобы отец пришёл быстрее или наоборот задержался. Хотелось бы отойти от всего перед наказанием, но с другой стороны хотелось бы быстрее принять свою участь.       — Как скажешь. Покажешь, где твоя комната? — Арс не собирается контролировать себя, он всегда берёт то что хочет, и тем более то, что принадлежит ему по праву.       — Она на втором этаже, как Вас зовут? — Антон с трудом сдерживает себя. Это просто невозможно. Потому что он омега, у него течка, и никакие запреты, которые на него наложены не работают. Ему плевать на них, и он первым делает шаг вперёд. Он хочет коснуться его. Проверить реальный ли он? И правда ли он его?       — Меня зовут Арсений, и можно на ты. Ты выглядишь не очень, если ты позволишь…       — Нет! — Антон кричит, прикрывая путь к себе руками.       — Ты чего? — Арсений удивляется поведению омеги, он вроде ещё ничего делать не собирался, даже не сказал ещё ничего, а тот уже шарахается от него как от прокажённого.       — Ничего. Что Вам от меня нужно? — Антон делает всё лишь бы отвлечься, и не бросать взгляд на Арсения. У него даже имя красивое. Рядом с ним тяжело держаться, ноги подкашиваются ещё сильнее. Во рту пересыхает, желание дикое. Он проскальзывает на кухню, оставляя альфу за спиной. Арсений усмехается, он всё прекрасно понимает. У самого член стоит как у подростка, и будь он подростком, то уже давно взял бы омегу, но он взрослый мужчина, поэтому приходится сдерживаться, чтобы не спугнуть.        — Я же просил, обращаться на ты.       Антон бы с радостью, но ему даже такой мелочи нельзя. Он не должен привязываться. Чем ближе он к нему, тем хуже. Он вовремя вспоминает, что вообще-то привёл гостя, пусть он истинный альфа, с которым им быть нельзя, но он всё равно должен проявить уважение.        — Вы с дороги, может будете чаю или у меня есть суп… — К концу фразы Антон тушуется, какой к чёрту суп?!       — Какой суп? — Арсений улыбается, какой он всё-таки милый, ещё и готовит и воспитанный, кажется, там сверху не так сильно и издеваются. А если ещё и учесть модельные данные, это красивое личико, эти пшеничные локоны, рост и почти болезненную худобу, последнее Арсению очень не нравится.       — Картофельный… — Антон не понимает как смотрит на мужчину, если бы он только видел себя со стороны, то понял бы Арсения, который просто отрицательно качает головой, ему кусок в горло не полезет это точно. И ему и без чая жарко.       — Как хотите, тогда могу предложить Вам воды?       Арсений ничего не отвечает, и Антон расценивает это как согласие. Он разворачивается и выдыхает, ему бы хоть немного продержаться. Но, кажется, всё не так-то просто и Арсений не сдастся. Он снова бесшумно прижимается к омеге сзади, и Антон судорожно оставляет стакан на полке. Он бессилен. Даже слова вымолвить не может, молитва забывается, и теперь его точно ничего не спасёт. Он прикрывает глаза, пальцами сжимает столешницу, он совсем немного хочет почувствовать его и это приятное чувство.       Арсений ликует, омега сдаётся ему, тает в его руках, практически откидывает голову ему на плечо, но в последний момент его что-то останавливает, и он резко разворачивается.       — Не надо? — У Антона глаза в тумане, да какой туман, поволока от возбуждения, которое так хорошо чувствует альфа.       — Почему? М? — Арсений знает как соблазнять, особенно такого невинного омегу. Он носом касается щеки, ниже по скуле, оставляет след от прикосновения на шее и уже зарывается в ключицу, чтобы утонуть в его аромате, но его так внезапно прерывают, отталкивают с такой силой, что альфа падает обратно на стул.       — Что такое? — Альфа удивляется такой перемене омеги. Тот побледнел и отвернулся к раковине, скрывая испуганный взгляд. Он услышал как за отцом закрылась калитка, ему не жить. Омега даже не представляет что его ждёт. Его то за простые мелкие оплошности могут ударить, что уж говорить про такую проблему.       — Антон!       Крик пугает ещё сильнее, но до Арса наконец доходит. Его омега ужасно боится отца и это злит. Он не хотел бы приносить ему проблем.       — Антон?! — Мужчина останавливается на пороге, когда видит постороннего на кухне.       — Ещё раз здравствуйте. — Арс встаёт и расстёгивает пуговицу на пиджаке. Ситуация странная, ему всегда казалось, что в религиозных семьях детей воспитывают в строгости, но не настолько же!       — Здрасьте. Вы могли бы решить вопросы в храме, зачем надо было домой идти? Или мой сын настолько… — Батюшка осёкся на конце предложения. Арсений боялся предположить, что он хотел сказать.       — Да, он настолько прекрасен, что я не смог его отпустить. Отец Андрей, не ошибаюсь? — Арсений не знал, что у истинных такая сильная связь, он очень сильно чувствовал страх омеги, и это ненормально, его нужно было спасать.       — Не ошибаетесь.       Мужчина был крайне недоволен, он взглядом метал искры в бедного омегу.       — Я и Ваш сын истинные, я думаю Вы уже это поняли. И у меня всего один вопрос: могу я его забрать? — Арсений правда хотел решить всё мирно. Всё-таки это его омега, не хотелось начинать отношения со скандалов, драк или убийств. Мнение омеги он, кажется, вообще решил не учитывать.       — Нет, он принадлежит мне и приходу. У него нет права на пару.       Арсений был в шоке от таких заявлений, но останавливаться так просто не собирался.       — Я заплачу, я перевёл Вам на восстановление церкви миллион, так вот я дам Вам в десять раз больше, сможете десять таких церквей построить. Согласны? — Арсений понимал, что легче просто убить этого старого попа, чем платить ему или вести переговоры. Но это всё-таки отец его омеги. В любом другом случае он бы не остановился. В принципе он и сейчас был настроен решительно, кто знает до чего бы он дошёл если бы не умоляющий взгляд омеги. Антон вообще не понимал происходящего, его хотят купить будто он вещь какая-то, ещё и за такую сумму, он по своей оценке столько не стоил. Какая с него омега? Высокий, худой, с совершенно посредственной внешностью. В школе на него даже никто не смотрел, называли каланчой и сторонились из-за религиозности. А тут красивый, богатый и взрослый альфа хочет его купить. Это точно не сон или сказка? Антон багровеет от стыда и страха. Отец точно что-то устроит, и омега очень надеется, что его альфе не достанется, хотя тут интересно кто кого? Арсений ведь тоже совсем не прост, а если ещё учесть его охрану, то ему ничего не составляет труда забрать его силой, но он этого не делает и возвышается в глазах Антона. Он даёт ему право выбора, и наверное будь он в другом положении, то может что-то бы и вышло, но у Антона нет шанса. Может только в следующей жизни.       — Да хоть сто миллионов переведи, он мне должен больше, не продам его, он наказан за своего непутёвого отца, пусть отрабатывает грех, не позволю ему наслаждаться жизнью, так что проваливай! — Мужчина даже не настроен был разговаривать. Он сел за стол, стукнул по столу и омега даже не испугавшись начал готовить на стол. Он чувствовал, стоит лишь Арсению выйти за порог, как он будет наказан за то, на что не мог повлиять. Ну и пусть, главное чтобы он ушёл, ему не нужны эти проблемы. Как и они не нужны друг другу. Потому что они слишком разные. Арсений должен заниматься своей войной, а Антон заниматься служением Богу. Видимо альфа чувствовал мысли омеги, потому что спорить не стал, вышел из дома, напоследок хлопнув дверью. Он понимал, что так просто всё не закончится, но ему нужно было подумать, он не привык рубить с горяча, хотя очень хотелось. В нём всё ещё горело дикое желание вернуться в дом, всадить этому старому богослуживцу пулю в лоб и забрать своё, как он это и делал обычно, в принципе. Но его впервые останавливал омега, он не хотел ему делать больно. Но Арс не собирался от него отказываться, он обязательно будет с ним, силой или деньгами, в принуждении или согласии. Он сделает его своим.