I'll write this on your body

            Вечернюю тишину комнаты нарушают приглушенные звуки сменяющихся мелодий, из динамика телефона. Свет от экрана цветными пятнами пляшет по веснушчатому лицу, вспыхивая яркими бликами в глазах. Чанбин и Феликс валяются на кровати после долгого утомительного дня. Феликс, решив немного позалипать в тиктоке и проверить остальные соцсети, расслабленно листает ленту, в то время как Бин просто наблюдает за реакцией на его лице. Тут младший отвлекается от экрана и встречается с хёном глазами. Он мягко улыбается и откладывает телефон в сторону, сползает вниз по подушке, располагаясь ближе к Чанбину, так чтобы лежать лицом к лицу. Старший же ничего не делает, просто продолжает наблюдать, пока Феликс проводит ладонью по его щеке, а затем запускает пальцы в волосы. Потом Ликс приподнимает голову, тянется вперёд и целует Бина в щеку, где только что была его ладонь. Чанбин смущённо фыркает, но выглядит довольным. Они оба прекрасно знают, что ему нравятся все эти нежности. Феликс оставляет ещё несколько лёгких поцелуев на чужом лице, добираясь до уголка губ. Чанбин тут же немного поворачивает голову, и они наконец встречаются губами. Они целуются долго, лениво и нежно. Никто не пытается перехватить инициативу, просто наслаждаясь друг другом.       С кухни раздаётся звон посуды и недовольный возглас сообщает, что у Минхо опять что-то не ладится с готовкой. Из гостиной раздаётся смех Джисона и Чана, затеявших какую-то игру.       Почти все уже собрались в общежитии, но парни не боятся, что кто-то им помешает. Все ребята понимают, что после таких напряжённых тренировок и ужасно забитого графика им просто хочется побыть вдвоём, поэтому занимаются своими делами и в комнату никто не суётся.       Эта негласная договорённость сформировалась сама собой, когда однажды Чан не вовремя заглянул в комнату к Хану, застав его с Минхо, увлечённо целующихся на кровати. Не то чтобы, такого не происходило до этого, но, после очередного случая, лидер взял на себя ответственность поговорить о том, чтобы не повторять подобных неловкий ситуаций и предупреждать, если кому-то необходимо побыть наедине.       Чанбин кладёт руку на талию Ликса и перекатывается на спину, потянув младшего на себя, так что тот оказывается сверху. Они все также неспешно касаются губ друг друга, деля одно дыхание на двоих, не произнося ни слова. Им сейчас не нужны слова, чтобы выразить свои чувства, это молчание совершенно иного уровня. Атмосфера в комнате постепенно меняется, поцелуи становятся глубже, касания жарче и откровеннее. Дыхание сбивается у обоих достаточно быстро, а руки Чанбина сами тянутся под растянутую футболку и крепко сжимают бока. Этого недостаточно, чтобы оставить синяки на белой коже, но хватает, чтобы пустить дрожь по телу. Феликс сгибает ноги, подтягиваясь чуть вверх и устаиваясь удобнее на бёдрах старшего. Движение привычное настолько, что ни один из них даже не задумывается об этом. Феликс слегка прикусывает нижнюю губу Бина и оттягивает её, а когда тот тянется вперёд за поцелуем, резко отстраняется. Младший заглядывает в глаза парня под ним и видит в них жгучую смесь страсти и нежности. И это самое прекрасное, что он может читать в глазах Чанбина.       Наверное, что-то такое неосознанно проскальзывает в его собственном взгляде, что старший резко кладёт ладонь на его затылок и притягивает к себе, целуя более грубо. Феликс вообще не планировал дразнить его сегодня, но похоже, после напряжённой работы лёгкое раздражение Чанбина сейчас перетекло в это напористое желание. Впрочем, Феликс был совсем не против такого поворота событий, но тот факт, что оба были измотаны тренировками не давал ему до конца расслабиться.       – Бинни... Ты же устал... – лёгкая усмешка проступает на губах, пока горячие руки нежно поглаживают его спину.       – Ну и что. Ты думаешь у меня сил не хватит на тебя? – Чанбин расслабленно улыбается, спускаясь руками ниже и сжимая ладони на чужих аккуратных ягодицах.       – Но завтра опять график. – недовольство все же проскальзывает в голосе, как бы Феликс ни старался его скрыть. Чанбин на это лишь молча хмурится и, немного подумав, мотает головой, затем находит рукой аккуратную ладонь Феликса и переплетает их пальцы. А после тянется к беззащитной шее и невесомо касается носом, медленно водит по ней, щекоча и заставляя Ликса мило хихикать.       – У нас всегда график. – тихо шепчет Чанбин, шумно выдыхая и прижимая Феликса ещё теснее к себе, заставляя задыхаться от осознания, что их разделяет лишь несколько тонких слоев одежды. Их футболки задираются и когда Феликс чувствует, что горячая кожа живота Чанбина касается его собственной, ему становится ещё жарче. Сколько раз за день он хочет обнять эти широкие плечи, дотронуться рукой до упругой груди и прижаться губами к чужим губам... Он нуждается в этом тесном контакте обнажённых тел, и поэтому резко отстраняется и задирает футболку старшего, тут же кладя ладони на грудь. Феликс чувствует, как быстро бьётся сердце под этим мощным слоем мышц, отдаваясь пульсом в ладони, заставляя отзываться собственное сердце таким же бешеным ритмом.       – Потом не жалуйся. – Феликс нарочно ерзает, вызывая трение между ними, и медленно ведёт руками вниз по груди к животу. Чанбин в ответ сжимает бедра младшего и усмехается, давая понять, что жаловаться явно не намерен.       Феликсу на самом деле нравятся эти его упрямство и настойчивость. Ему нравится весь Чанбин, его характер, милые или раздражающие черты, его прекрасное тело, над которым тот так много работает, сильные руки, которые дарят самые ласковые касания, его глаза в которых Феликс теряется каждый раз, как задерживает взгляд дольше пары секунд. Все это нравилось ему так же, как то, насколько быстро он мог распалить Чанбина, заставить желать, также сильно, как и сам Феликс желал его. И сейчас Ликс наслаждался именно этим. Старший знал, где и как нужно касаться, гладить, сжимать кожу и целовать, чтобы довести до исступления.       Но сегодня они никуда не торопятся. Сказывается усталость из-за стресса и больших нагрузок, поэтому они двигаются медленно, поцелуи глубокие и тягучие, и жар также медленно расползается по телу. Одежда начинает мешать, хочется чувствовать больше и ближе, и поэтому обе футболки тут же летят в сторону. Прохладный воздух резко встречается с разгоряченной кожей, по спине Феликса бегут мурашки, и он вздрагивает. Но дрожь не проходит, потому что Чанбин, получив свободный доступ, тут же прижимается влажными губами к груди напротив.       Феликс любит сидеть на бедрах Чанбина, а тот в свою очередь любит, когда младший ерзает на нём, нетерпеливо потираясь своим возбуждением, пока цепляется руками за плечи. Пальцами Чанбин пробегается по ребрам, мягко поглаживает бока, заставляя кожу гореть в местах прикосновений.       Феликс запускает одну ладонь в волосы хёна, другой крепче прижимая к себе за загривок и сдавленно выдыхает, когда чувствует как старший обдает своим дыханием один из сосков, находившийся до этого под его языком. Хочется больше, сильнее и грубее, но не сегодня. Сегодня они оба слишком устали, а завтра на одной страсти они далеко не уйдут.       Поэтому Феликс перемещает руки на плечи Чанбина и мягко давит на них, заставляя того откинуться обратно на подушки. Младший смотрит немного задумчиво, но на губах проступает слабая улыбка. Любой, кто не знает, что кроется под этой улыбкой, посчитал бы её милой, и конечно, не ошибся бы. Но Чанбин в полной мере представлял, что обычно бывает после того, как его Феликс так улыбается, и это разжигает огонь в крови ещё сильнее. Он вновь сжимает ладони на чужой аккуратной заднице, пока красиво очерченные губы целуют его, перед тем как оторваться ненадолго и спуститься ниже к основанию шеи, слегка прикусить кожу, осторожно, чтобы на завтра не осталось следов.       Феликс заботливый, очень. Он заботится даже об этом, даже в такой ситуации сдерживает себя, зная, как неловко будет Чанбину, если на съёмках кто-то заметит след под слоем неаккуратно стершегося тональника или пластырь, который на таком месте и вовсе делает всё очевидным. Поэтому Чанбин доверяет ему полностью. Он прикрывает глаза и расслабляется под чужими мягкими прикосновениями, растворяясь в ощущениях. Руки сами тянутся к светлым волосам, вплетаясь в них и пропуская пряди между пальцев, пока поцелуи спускаются все ниже по груди.       Чанбин в первый раз давится воздухом на вдохе, когда аккуратная ладонь ложится поверх его возбуждения, и обхватывает его через ткань растянутых домашних штанов. Руки сами сжимаются в волосах Феликса, и тот тихо фыркает, прекрасно зная реакцию на свои действия. Чанбин открывает глаза, смотрит вниз и тут же встречается с внимательным взглядом любимых глаз. Дыхание Феликса уже щекочет низ живота, где возбуждение затягивается жарким узлом. На его веснушчатом лице играет широкая улыбка, но не та, что обычно привыкли видеть камеры или друзья. Эта улыбка полна предвкушения, а в глазах пляшут огни. Ладони ложатся на резинку штанов и медленно тянут их вниз вместе с бельём, пока глаза неотрывно наблюдают за чужой реакцией, наслаждаясь ей. Чанбин напрягается от такой явной провокации, но не предпринимает ничего. Знает, что Феликс все равно не даст ему сегодня поле для активных действий, вновь заботясь о его усталости. Просто сегодня его очередь и инициатива, и это молчаливое согласие с обеих сторон. Просто потому что Феликс хочет сегодня подарить ему эту нежность, заботу и страсть, а Чанбин хочет все это принять. Просто потому что они любят друг друга.       По прежнему не отрывая взгляда от лица старшего Феликс спускается ещё немного ниже и мягко целует головку, заставляя Чанбина вздрогнуть и подавиться воздухом во второй раз. И только после этого он разрывает их зрительный контакт и полностью сосредоточивается на своих действиях, стараясь подарить больше наслаждения своему любимому хёну.       Жарко. Чанбину очень очень жарко и он радуется, что они успели избавиться от футболок. Дыхание рывками шумно вырывается из лёгких, пока влажный горячий язык проходится по его члену, накаляя все больше. Глаза закрываются сами по себе, позволяя тонуть в ощущениях, ловя яркие вспышки под сомкнутыми веками. Но тут ощущения резко пропадают и Чанбин слышит хриплый низкий шёпот, который отдаётся пульсацией внизу живота:       – Хён, ты можешь так сильно не сдерживаться, все равно сейчас снаружи достаточно шумно. Не переживай, никто не услышит. – на последних словах, подчеркнутых особой интонацией, Чанбин успевает проклясть жару в комнате, тонкие стены, половину общежития, и особенно Феликса с его этим глубоким голосом, который он так любит.       Не успевает сознание проясниться, как влажные губы снова обхватывают его и Чанбин тихо ругается.       Феликс прекрасно знает, что Бину нравится, когда он перекатывает головку во рту, обводя её языком, а потом опускается вниз, так чтобы она коснулась горла. Чтобы в следующую секунду уже втянуть щеки, медленно выпуская твёрдый член из горячего рта, а потом повторить все эти манипуляции, заставляя задыхаться и глухо стонать, пряча лицо в сгибе локтя. Он любит доводить Чанбина едва ли не больше, чем наслаждается сам, когда плавится в чужих руках.       Старший подаётся бёдрами навстречу его рту, но Феликс прижимает его ладонями обратно к постели. Он только выглядит хрупким и слабым, на самом же деле, прекрасно умеет проявлять всю свою силу. Сегодня он точно намерен заставить Чанбина забыть о трудных тренировках и чёртовом графике, но и торопиться не собирается.       Продолжая медленно водить губами по всей длинне чужого члена Феликс наконец аккуратно избавляет старшего от оставшейся одежды, игнорируя собственное возбуждение. Об этом можно подумать немного позже.       Он заставляет Чанбина шире развести ноги и удобнее устраивается между них, поглаживая внутреннюю сторону его бёдер, пока неотрывно продолжает губами свое исследование. Слюна стекает по подбородку, раздражая младшего, но он игнорирует и это, удовлетворённо отмечая про себя каждый тихий утробный стон звучавший в ответ на его действия.       Чанбин не знает сколько времени прошло с начала его сладких мучений, но когда Феликс в очередной раз почти доводит его до края, пуская вибрацию низким стоном, пока член упирается в горло младшего, а затем снова выпускает изо рта и отстраняется, Бин уже не может сдерживаться. Он подтягивается выше, устраиваясь удобнее на подушке, пока Феликс следует за ним и снова устраивается на его бёдрах. Он успел и сам полностью раздеться, и теперь ничего не мешает потным разгоряченным телам соприкасаться, вызывая друг у друга мурашки.       Чанбин крепко сжимает талию, блуждает затуманенным взглядом по подтянутому телу и в сотый раз думает какой же Феликс красивый. И он до дрожи сейчас нуждается в том, чтобы поцеловать младшего. Ликс так хорошо чувствует своего хёна, что тот не успевает ничего предпринять, как Феликс уже прижимается своей грудью к груди напротив и накрывает чужие губы своими. Они целуются долго и неторопливо, но глубоко, медленно исследуя рты друг друга, пока не перестаёт хватать воздуха и лёгкие начинает жечь. Желание в обоих возрастает уже настолько, что справляться с ним становится практически невозможно, поэтому Феликс быстро находит под матрасом презервативы и смазку и вручает их Чанбину, нарочно притираясь своим возбуждением к чужому. Конечно, они бы могли обойтись и без этого, но ещё и убираться потом хочется точно меньше всего.       Старший медленно растягивает его, пока Феликс закусив губу крепко держится за чужие плечи, периодически отвлекая Чанбина на страстные поцелуи и нетерпеливо подаваясь навстречу пальцам.       – Ну же, Бинни... Ах.. Может ты уже поторопишься? – Феликс тяжело дышит и утыкается лбом в чужое плечо, щекоча тонкими волосами шею. Это лишь вызывает у Чанбина усмешку, и он нарочно проникает пальцами чуть дальше, заставляя Ликса выгнуться в обратную сторону.       – Дааа? А не ты ли мучал меня сегодня так долго? Думаю, я имею право немножко тебе отомстить.. – громкий шёпот и тяжёлое дыхание все же выдают, что терпение старшего на пределе и Ликс сильнее сжимает пальцы на чужих плечах. Даже если останутся следы, тут не будет видно. А после он специально двигает бёдрами, сильнее прижимаясь к чужому члену своим, и прикрывает глаза. Это точно должно вывести хёна из себя, он уверен. И это срабатывает, Чанбин тихо матерится, резко вытаскивает пальцы и опрокидывает Феликса на спину. Не смотря на резкие движения он все же аккуратно придерживает голову младшего, уберегая от удара, а затем склоняется к нему и нежно касается губами лба. Затем заглядывает в глаза, молча спрашивая разрешения, и, когда получает лёгкий кивок, медленно одним плавным движением толкается внутрь.       Феликс жмурится, хватается за чужие руки, упирающиеся по обе стороны от него, разводит ноги ещё шире и задыхается. Он сходит с ума от медленных движений Чанбина, мечется на постели под ним и стонет в чужой рот, жадно целующий его. Чанбин осторожен, он до ужаса нежен и просто до невозможного горяч. Он топит Феликса в ощущениях, не давая расслабиться ни на секунду. Двигается мучительно медленно, но сильно, заставляя желать больше и больше, изводиться от нестерпимого возбуждения и хватать ртом воздух. Феликс несдержанно хнычет и стонет на очередном выдохе, когда старший вжимается в него. Голос срывается и подскакивает на пару тонов выше обычного. Чанбин обожает слушать стоны Феликса. Из-за его уникального голоса они выходят такими разными, высокими, почти переходящими во вскрики или тихими и низкими, хрипловато отдающимися вибрацией на собственных губах, когда Чанбин целует его открытую шею и едва ощутимо прикусывает дергающийся кадык.       Чанбин перемещает свой вес, устраиваясь удобнее и расставляя локти по обе стороны от головы Ликса, чувствуя как аккуратные ладошки сжимаются на напрягающихся мышцах. Совершенно неожиданно под руку попадается брошенный на кровати тонкий чёрный маркер. Немного раньше, до накрывшей их волны страсти, когда оба мирно валялись, отдыхая от тяжёлого дня, Бин делал пометки этим маркером в своей тетради.       Он уже хочет откинуть мешающий предмет в сторону с кровати, как сознание пронзает мысль, которая тут же обдает жаром все тело. В голове чётко проступает картинка, как на теле Феликса красуется надпись его собственным почерком, свидетельствующая что он принадлежит только Чанбину. Пока он смакует эту мысль, отвлекаясь на свои фантазии, Феликс неловко ерзает под ним и недовольно интересуется:       – Ты нашёл.. Сейчас занятие... Поинтереснее? – он дышит тяжело и фраза получается прерывистой, на что младший не обращает внимания, только сильнее вцепляясь в чужие плечи.       – Прости, просто появилась одна идея... – Чанбин несколько раз грубовато толкается внутри чужого напряжённого тела и осторожно отстранившись скидывает руки Феликса со своих плеч. Тут же склоняется обратно и дарит младшему глубокий сладкий поцелуй. А затем не раздумывая больше усмехается собственным мыслям и щёлкает колпачком маркера. Чёрные линии быстро складываются в буквы и легко ложатся на светлую кожу, едва ощутимо щекоча участок над левой тазобедренной косточкой. Феликс не успевает ничего возразить, мысли совершенно не хотят собираться во что-то связное и он просто доверяется хёну, зная, что тот не сделает ничего, что не понравилось бы им обоим. Чанбин большим пальцем поглаживает кожу в том месте, где красуется теперь его почерком написанная фраза, немного надавливая, а после пробегает пальцами по ней, явно любуясь. В его глазах мелькает жадность и усилившееся желание, и он крепче обхватывает бедра Феликса.       – Что ты... – Феликс не успевает даже задать вопрос, как из него резким толчком выбивают весь воздух.       Ощущения у обоих после долгой мучительной пытки друг другом невероятные. Чанбин срывается на быстрый рваный темп и с бешеной силой вжимает Ликса в кровать, пока тот старается под ним стонать как можно тише, запрокидывая голову и совершенно теряясь в пространстве.       Они достигают пика быстро и почти одновременно, Чанбин едва удерживается от того, чтобы просто свалиться на Феликса и тяжело опускается рядом с ним.       Ликса все ещё немного потрясывает после яркого оргазма и он чувствует, как чужая ладонь находит его собственную, переплетая пальцы. Младший чувствует лёгкие касания губ на своём плече и тихо мычит в ответ. Он и не думал, что уставший после тренировок Чанбин будет сегодня столь активным, но не мог сказать, что остался недоволен.       Немного позже, когда они уже разнеженные лежат в обнимку, Феликс вспоминает о сегодняшнем внезапном действии хёна и сонно спрашивает:       – Бинни.. – в ответ он получает громкое сопение и едва слышное "мм?" и чувствует, как Чанбин поудобнее устраивается рядом с ним под одним одеялом. Он мягко поглаживает старшего по голове, сил поинтересоваться самому совершенно нет, как и желания двигаться и поэтому он просто задаёт вертевшийся в голове вопрос:       – Так что ты сегодня написал на мне, хён? – Феликс слышит усмешку и настороженно хмурится.       – Чанбин? Это что-то непристойное, да?       Тихий хрипловатый смех щекочет его шею и последующие слова вызывают у Феликса довольную широкую улыбку.       – Я написал, что люблю тебя.       – И всё?       – Нет.       – Хэй, что ещё ты там написал? Хён, может ты начал записывать текст песни прямо на мне? – Феликс хихикает, но получает в ответ тишину и удивлённо приподнимает голову.       – Ты что, серьёзно?..       – Нет. Там написано, что ты принадлежишь мне, Ли Феликс.       – Ты ненормальный. – притворное возмущение в голосе Феликса слишком слабое и совсем не скрывает довольной интонации.       Ему очень нравится мысль о неровной строчке, украшающей сейчас низ его живота с левой стороны, и он думает, как сильно любит такую сторону Чанбина. С этой мыслью Ликс проваливается в сон, совершенно не подозревая, что на следующий день будет проклинать своего любимого хёна последними словами, пытаясь оттереть перед выступлением в гримерке расплывшуюся черную надпись сделанную перманентным маркером.       Но это совершенно не важно, потому что Ли Феликс и правда принадлежит Со Чанбину, а с остальным они разберутся как-нибудь.