Dragonspine’s upside

На Драконьем Хребте царит нескончаемая зима. Это, безусловно, одна из причин, по которой люди практически не появляются в этой области Мондштадта. Далеко ушедшая в отрицательную сторону от нормального показателя температура и чрезвычайная опасность этих мест отпугивают большинство мирных жителей, и только редкий человек решится бесстрашно окунуться в эти бесконечные холода, скрывающие за собой ужасающие, но удивительные тайны. Каким бы жутким ни казалось это место, Иль Дотторе всегда чувствовал себя здесь как дома: Драконий хребет практически ничем не отличался от давно уже ставшей для него родиной Снежной. Можно было даже сказать, что «место гибели Дурина» по сравнению со Снежным королевством являлось не очень-то и ужасающим, напротив — Дотторе видел в нём прекрасное. Бесконечно падающий хлопьями снег, свободные от внимания человека дикие животные, пещеры, покрытые вековым слоем льда — всё это вызывало улыбку на лице такого чёрствого человека, как он. Предвестник сам не знал, в какой момент вечная мерзлота, что большую часть жизни кутала собой его сердце, стала вырабатывать тепло; даже не тепло — жар, вызывавший пламя, которое сжигало его изнутри и которое он не был в состоянии потушить. Ответ на этот вопрос ожидал его нигде иначе, как на самом Драконьем хребте. Пробираясь по знакомым тропинкам ближе к горе, он замечал вдалеке своих подчинённых из Фатуи, что уже не один год изучали холодные окрестности Монда, пытаясь раскрыть загадки Хребта. Царица бы знала, что они попусту тратят своё время, ведь для Иль Дотторе большая часть всех этих головоломок давно имела решение. Вблизи уже виднелась небольшая пещера, к которой он и держал путь: именно она являлась постоянным для него местом жительства на время пребывания в заснеженных горах. Оказавшись около входа, Дотторе остановился и, не выходя из-за лежавших там коробок и камней, заглянул внутрь. Сердце забилось в разы быстрее, как только взгляд его приковался к столь родным для него двум светлым косам, завязанным вместе чуть ниже макушки головы. Пепельноволосый человек стоял почти неподвижно, держа в одной руке тонкую кисть, а в другой — палитру с красками, и, кажется, внимательно осматривал холст с почти законченной им картиной. Некоторое время постояв снаружи пещеры и понаблюдав за происходящим, Предвестник всё же решился зайти в неё. Лёгкие шаги голубоволосого Альбедо услышал лишь тогда, когда Дотторе подошёл почти впритык — алхимик, видимо, был слишком увлечён своим занятием, что не замечал ничего, кроме своего творения. Он резко обернулся и, увидев человека перед собой, бросил на землю всё, что было у него в руках, чтобы кинуться к Дотторе с объятиями. — Здравствуй, солнце,— прошептал тот в его светлую макушку. Голубоглазый вцепился в Предвестника почти что намертво и, кажется, вот-вот готов был заплакать. — Два месяца,— всхлипнул он.— Два месяца, Дотторе… — Прости меня,— красноглазый поцеловал его куда-то в волосы.— Ты же знаешь, что я не могу просто так взять и отказаться от поручения Царицы. — Мне тебя страшно не хватало,— пробормотал тот, уткнувшись носом в чужое плечо. Эти слова невольно заставили голубоволосого взглянуть на написанную алхимиком картину, на которой, каким бы удивительным то ни было, был изображён он сам — один из Предвестников Фатуи, Иль Дотторе. — Ты… меня нарисовал? — восхитился он, почти что потеряв дар речи. — Ох, это… — блондин смутился, убрав голову с плеча Предвестника, но не разорвав с ним объятия.— Ну, я же сказал, что мне тебя очень не хватало. Подумал, что алхимия сможет мне в этом как-нибудь помочь… — неловко пошутил он. На этот раз Дотторе поцеловал его где-то между губами и щекой, ответив лишь одно: — И мне безумно тебя не хватало. Ночи на Драконьем Хребте всегда были особенно морозными, но в лагерь Альбедо холод никогда не проникал. Тепла здесь было вполне достаточно для того, чтобы обычно спасающая от низких температур одежда оказалась снятой и отложенной в сторону. Это позволило Дотторе без всяких забот уложить Альбедо в палатке, освободив их тела от какой-либо ткани. Пока Предвестник водил губами по метке на шее светловолосого, в голове того крутился нескончаемый поток мыслей. — Дотторе? — позвал он. — Да? — тот на секунду остановился. — Я немного переживаю насчёт того, что… — Насчёт чего? — красноглазый поднял голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Путешественник может в любой момент прийти,— алхимик вздохнул. — И? — Ну, то есть… Я правда переживаю. Зная Итэра, он может и в ночи прийти, а я как-то не хочу, чтобы он увидел… — Тише,— перебил его Дотторе.— Свет погашён, палатка закрыта — если он и придёт, то подумает, что ты спишь или тебя здесь вообще нет. Не станет же он так нагло тревожить тебя ночью? Слова Предвестника немного успокоили Альбедо. Он легко улыбнулся и кивнул, зарывшись пальцами в голубые волосы. — Ты мне так и не сказал, сколько будешь пребывать в Монде,— вновь заговорил блондин. — Пока я свободен от поручений «сверху», буду находиться здесь, сколько захочу. Все знают, что под моей ответственностью лежит исследование Хребта,— голубоволосый поцеловал звезду на шее алхимика.— Не переживай, я приехал надолго. — Только на этот раз не заявляйся в город так открыто,— усмехнулся тот,— а то мне опять придётся слушать от Кэйи историю о неком «напыщенном Предвестнике Фатуи», который промышляет тёмными делами в нашем свободном и честном городе. — Напыщенном?! — возмутился Дотторе.— Да этот капитан, от которого кавалерия сбежала, ведёт себя высокомернее меня! Со слов Предвестника Альбедо засмеялся в голос. — Прекрати! — красноглазый обиженно надул губы.— Да, меня это задело! И что? Альбедо! И всё-таки, несмотря на мнение большинства, которое считало Драконий Хребет пугающим и жутким, Дотторе любил это место — только здесь он мог почувствовать себя по-настоящему счастливым.