I want you to breathe me, let me be your air... Open up my eyes and tell me who I am

      День пятый       Намджун проснулся от нежных пальцев, перебирающих его волосы, и мягких губ, порхающих поцелуями по его лицу.       — Доброе утро, красавчик, — прошептал ему на ухо мелодичный голос Чимина.       — Доброе утро, — ответил он хриплым голосом из-за рыданий и периодических слёз накануне.       — Как ты себя чувствуешь?       — Разбит. Разочарован в себе. Сочетание двух.       — Ты не сделал ничего плохого, Намджун. Это было вне твоего контроля.       — Это не наркотики должны были заставить меня честно поговорить с моими лучшими друзьями. Я всё скрывал и хранил секреты, которые, как я знал, обернутся только болью для всех нас.       — У тебя были свои причины. Я понимаю, почему ты не решался поделиться с ними этими вещами, особенно во время поездки в честь празднования дня рождения и годовщины.       — Не оправдывай меня, Чимин. Я облажался, — вздохнул он.       — И ты можешь это исправить. Четыре человека в этом доме — твои самые близкие друзья во всём мире. Вы столько пережили вместе. Разве это не ещё одно препятствие, которое нужно преодолеть?       — Ты прав, — наконец согласился Намджун. — Мне просто нужно поговорить с ними, как следовало бы с самого начала… Начиная с Чонгука.       — Ты действительно не знал, что он испытывает к тебе чувства? — спросил Чимин.       — Я знал, что я ему нравлюсь, но не думал, что это серьёзно. У него были отношения и летние интрижки, как и у всех нас. Я никогда не думал, что он… влюблён в меня, — печально прошептал он.       — Безответная любовь причиняет боль. Я знаю, я сам проходил через это, но со временем это пройдёт. По крайней мере, Чонгук не будет барахтаться, пытаясь понять, почему отношения никогда не были возможны, или винить себя в том, что он недостаточно хорош. Ты можешь избавить его от душевных страданий, если будешь с ним искренним. Я не получил ничего, кроме красивой лжи.       — Чимини, — нахмурился Намджун, увидев тень, пробежавшую по тонким чертами лица мужчины.       — Прости, я не хотел переводить внимание на себя. Забудь, что я сказал, ладно? У всех нас есть свои проблемы, вот моя точка зрения.       — Хочешь поговорить об этом?       — Не сейчас, — откровенно ответил он. — Но я оставил это в своём прошлом, и это не то, что определяет меня по сей день. Не беспокойся обо мне. Сосредоточься на себе.       — Ты прекрасен, — прошептал Джун. — Не могу передать, как я благодарен за то, что ты здесь. Встреча с тобой оказалась счастливым случаем, я никогда не думал, что в моей жизни случится такой момент. Нас свела великолепная случайность. Во всяком случае, мне нравится так думать, — он покраснел, смутившись от глупости собственных слов, но Чимин только мило улыбнулся.       — Могу я тебе кое-что сказать?       Намджун кивнул.       — После того, как мне разбили сердце, я сказал себе, что отрекаюсь от любви и больше никогда не позволю себе снова оказаться в эмоционально уязвимом положении. И всё же в ту секунду, когда я увидел тебя, я понял, что это должно было произойти. В ту ночь я узнал, кто ты такой — этот красивый мужчина, внутри и снаружи, с лунным светом, грозящим пролиться из этих чудесных карих глаз. Я думаю, что каждый человек держит в себе целую галактику, но я никогда не видел такой глубокой и такой огромной, как твоя, Ким Намджун. Влюбиться в тебя и пересечь эту галактику внутри тебя сделало бы меня счастливее, чем когда-либо прежде.       Намджун разинул рот, издав испуганный вздох от нежной горячности в словах Чимина. Молодой человек терпеливо наблюдал за ним и улыбался, позволяя Намджуну обдумать его признание.       — Я-я просто н-не знаю… Вау, — выдохнул Джун, заставив Чимина хихикнуть.       — Я сбил тебя с ног?       — Если бы мы сейчас не лежали, уверяю тебя, я бы упал в обморок, — признался Намджун.       — Дурак, — рассмеялся Чимин.       — Не могу поверить, что ты настоящий, Пак Чимин, — глаза Намджуна всё ещё были широко раскрыты от изумления.       — Почему нет?       — Потому что всё в тебе похоже на сон. Самый волшебный из снов, но всё же сон.       — Ты не спишь, дорогой, но если ты снова захочешь закрыть глаза, ничего страшного. Когда ты их откроешь, я буду прямо здесь, — Чимин провёл кончиком указательного пальца по трепещущим векам Намджуна, а затем ткнул в его правую щёку. — Ты веришь мне?       Намджун полностью открыл глаза и встретился с ним взглядом.       — Верю, — сказал он.       — Хорошо, — Чимин наклонился, чтобы впервые за это утро соединить их губы, и в этом поцелуе Намджун мог чувствовать каждое произнесённое мужчиной предложение.       В этом поцелуе Намджун смог ощутить его страсть и удивительно неуверенное начало его любви.       К тому времени, когда Джун заставил себя выбраться из пузыря тепла и безмятежности, который Чимин создал для него в его комнате, был уже почти полдень. Они вместе спустились по ступенькам и остановились, когда увидели Сокджина и Хосока за обеденным столом, каждый потягивал чай, а между ними стояла нетронутая тарелка с тостами.       — Привет, — тихо сказал Намджун, не желая нарушать тишину, которую поддерживали двое. — Где Юнги и Куки?       — Юнги всё ещё в постели, а Чонгука… уже не было, когда мы проснулись, — ответил Сокджин.       — Не было? — встревоженно повторил Намджун. — В каком смысле?       — Я постучал в его спальню, чтобы узнать, хочет ли он прогуляться или поплавать. Кук говорит, что физическая активность проясняет его разум, но он не ответил. Дверь была не заперта, и когда я вошёл, чтобы проверить его, то увидел только идеально заправленную кровать, как будто он совсем не спал, — Хосок покачал головой. — Мы оба пытались дозвониться до него, но он не берёт трубку.       — Нас сбрасывает на автоответчик. Он отключил телефон, поэтому мы не можем отследить его местоположение, — добавил Сокджин.       — Думаешь, он вернулся в Лос-Анджелес? — беспокойство Джуна быстро росло.       — Его чемодан до сих пор здесь, я не думаю, что он бы уехал без него, — заметил Сокджин.       — Разве мы не должны его искать?       — Это немного сложно, учитывая, что мы все туристы в этом районе. Не похоже, что у него есть какое-то особенное место, куда он бы мог пойти. Мы здесь меньше пяти дней.       — Я прошёл несколько миль в каждую сторону, — Хосок неопределённо махнул руками. — Его не было ни на ближайшем винограднике, ни у крошечного пруда.       — На сегодня у нас не арендована машина, и я не знаю, куда направлять водителя Uber, если мы его закажем, — разочарованно вздохнул Сокджин. — К тому же, мне нужно быть здесь, когда Юнги проснётся.       — Как это произошло? — спросил Намджун, осторожно ссылаясь на то, что Юнги рассказал прошлым вечером. — Он потрясающий учитель. Я имею в виду, именно он научил меня игре на фортепиано и гитаре и сделал из меня приличного рэпера.       — Ты был рэпером? — Чимин заинтересованно поднял бровь.       — Ненадолго, но ничего не вышло, и я всё равно стал продюсером и композитором, — покраснел Намджун, снова поворачиваясь к Сокджину. — Что изменилось, если Юнги прирождённый педагог?       — Старый мистер Хан, директор школы, вышел на пенсию, и на его место пришёл молодой консервативный человек по имени Гюнтер.       — Гюнтер? Фу, — Намджун скривился. — Подожди… под «консервативным» ты подразумеваешь…       — Гомофоб. Ага.       — О чёрт, — выругался Джун.       — Он устроил приветственную вечеринку для себя с намерением познакомиться со всем коллективом, и было принято пригласить супругов, поэтому, естественно, я присутствовал вместе с Юни. Мистер Хан с его женой обожали меня и приглашали нас на ужин по крайней мере раз в месяц. Гюнтеру было не так приятно узнать о моём гомосексуальном существовании, поэтому он придумал кучу дерьмовых причин, почему Юнги больше не может там работать.       — О боже, — сердито покачал головой Чимин. — Это безумие.       — И мы живём в двадцать первом веке, должны прогрессировать как общество и всё такое. Видимо, не все так считают, — поджал губы Сокджин, делая ещё один размеренный глоток из кружки.       — Мы думали приготовить ему все его любимые блюда на обед, но отсутствие Чонгука ничему не помогает. Мы очень беспокоимся. Как долго нужно ждать, чтобы сообщить в полицию об исчезновении человека? — спросил Хосок, измученный мыслью о привлечении полиции.       — Больше суток, но я не думаю, что мы должны принимать такие радикальные меры. Кук не сделает ничего, что заставит нас паниковать. Он, наверное, уже возвращается обратно… И всё же, может быть, мы можем пойти его поискать? — Намджун направил эту мысль на Чимина, который кивнул.       — Конечно. Мы можем взять мою машину. Сейчас я знаю это место как свои пять пальцев.       — Спасибо, — слегка улыбнулся Джун, на что Чимин ответил взаимностью.       — Вы такие милые, — вмешался Сокджин. — Если бы в данный момент всё не было так херово, я был бы намного любопытнее и спросил, как там секс и достаточно ли он хорош, чтобы подумать о свадьбе.       Чимин и Намджун покраснели.       — Ты сразу переходишь от хорошего секса к брачным клятвам? — спросил Хосок.       — Ну вообще-то да. Ты думаешь, я бы вышел замуж за Юнги, если бы он не обеспечивал мне безграничные умопомрачительные оргазмы?       — Ладно, мы идём искать Кука, — заявил Намджун, хватая Чимина за руку и таща его за собой.       — Мне очень нравятся твои друзья, — хихикнул Чимин, когда они оказались в безопасности его машины.       — Мне тоже, но ещё они невероятно смущают и делают своей миссией унизить меня публично. Больше, чем мои родители. Ты знал, что все мои бойфренды подвергались суровому допросу не от моих папы или мамы, а от Юнги?       — Правда? Не от Сокджина? — Чимин был удивлён.       — Сокджин произносил несколько угрожающих фраз, но тем, кто задавал ультра-клишированные вопросы об их «намерениях в отношении меня», был Юнги. Я хотел похоронить себя заживо.       Чимин рассмеялся, заводя машину и двигаясь по дороге так медленно, как позволяло ограничение скорости на случай, если Чонгук будет где-то поблизости.       — Мне ожидать такого же обращения?       — Юнги может быть не в настроении, — грустно пробормотал он.       — Не могу поверить, что этот мудак уволил Юнги из-за его сексуальной ориентации. Это более чем незаконно.       — Да, и Юнги мог бы попытаться подать на него в суд, но доказать такое обвинение непросто.       — Мой друг — юрист. Я могу написать ему и узнать, что он думает об этом деле. Возможно, его стоит рассмотреть хотя бы для того, чтобы показать этому куску дерьма, что он не может рушить жизни людей без возмездия.       — Я был бы очень признателен. Спасибо, Чимин.       — Конечно.       — …могу я спросить кое-что? — робко начал Намджун, тон его голоса предупредил Чимина о том, что его заставляло нервничать то, что он собирался сказать.       — Что угодно, красавчик. Давай.       — Мой рейс обратно в Нью-Йорк вылетает в воскресенье вечером. У меня больше нет отпускных дней, хотя у меня остались отгулы и больничные дни… Должен ли я использовать их для ещё нескольких поездок в долину Напа или… — Намджун замолчал, и Чимин сразу понял, куда ведут мысли блондина.       — Меня здесь мало что держит. Я рассказал тебе о танцевальной карьере, которой никогда не было, и о своих стремлениях на будущее, какими бы невозможными они ни казались.       — Я не думаю, что это невозможно, Чимини, — тихо сказал он. — Я знаю тебя не так давно, но я верю, что ты сможешь достичь всего, чего пожелает твоё сердце. Ты не боишься усердно работать и идти на жертвы.       — Ты, кажется, гораздо больше уверен в моих способностях, чем я сам, — самоуничижительно рассмеялся Чимин.       — Тебе просто нужно больше доверять себе. Верить, что всё может и будет, если ты этого хочешь... Чего ты хочешь, Чимин?       Мужчина мгновение обдумывал вопрос, шевеля зубами нижнюю губу, прежде чем громко выдохнуть и снова заговорить.       — Я хочу быть там, где ты, потому что мне кажется, что я могу быть лучшей версией себя… если мы будем вместе, — признался он.       — Поехали со мной в Нью-Йорк, — без колебаний ответил Намджун.       — Ты серьёзно?       — Да. Ты можешь остаться со мной, пока не найдёшь себе жилье… если только ты не захочешь остаться со мной навсегда! Я не пытаюсь выгнать тебя ещё до того, как ты приедешь, пожалуйста, пойми меня правильно, я просто не хотел быть жутким и пытаться заманить тебя в свою квартиру, когда мы только познакомились. Боже мой, кажется, я уже всё испортил, и ты теперь хочешь выкинуть меня из машины. Правильно? — пробормотал Намджун, становясь красным, как помидор.       — Напротив. Я ещё больше рад узнать тебя поближе, — усмехнулся Чимин.       — Да? — Намджун звучал недоверчиво.       — Я же говорил тебе, Намджун. Галактика, которую ты таишь в своей душе, слишком прекрасна, чтобы я мог её не заметить. Я нахожу каждую твою черту — от глубоких ямочек до нелепой болтовни — абсолютно очаровательной. Что ты думаешь об этом? — спросил он игривым тоном.       — …Возможно, Сокджин был прав. Может, стоит подумать о свадьбе?       — Джуни!       — Слишком рано?       Чимин только рассмеялся. Они ехали по долине Напа почти три часа, заполняя это время разговорами обо всём и ни о чём. Это не было свиданием, и всё же они были полны решимости узнать новую информацию друг о друге, от забавных историй о свиданиях до детских воспоминаний, которыми они больше всего дорожили.       Намджун никогда не чувствовал себя так легко с кем-то, кто не был одним из его четырёх лучших друзей или его братом Тэхёном. Он точно никогда не чувствовал себя так комфортно, когда был с Джексоном или другими своими бывшими партнёрами.       — Что стоит за твоей ненавистью к Twizzlers? — спросил Намджун после того, как Чимин ответил на вопрос о любимых и нелюбимых конфетах.       — Нужна предыстория? На вкус они как искусственный ароматизированный пластик.       — Неправда! Я их люблю. Они не слишком сладкие, и можно съесть целую кучу без отвращения.       — Джуни, в них тонна кукурузного сиропа и сахара. Лучше съесть шоколад, особенно если это тёмный шоколад.       — Это твой любимый вид шоколада?       — Мм, я думаю, что мне больше нравится белый шоколад.       — Эй, что? Белый шоколад? Только чокнутые выбирают белый шоколад в качестве своего любимого вида шоколада, — Намджун чересчур драматично вздёрнул нос.       — Это ты чокнутый, — Чимин показал ему язык. — Ты ненавидишь пиццу.       — Как ты смеешь? Я же говорил, что у меня непереносимость лактозы, пицца может меня убить!       Чимин залился смехом, а Намджун сбросил притворно-обиженное выражение лица, чтобы посмеяться вместе с ним. Вибрация и звонок его телефона прервали их в тот момент, когда Намджун увидел, что звонит Сокджин.       — Привет, Джин. Мы ещё не нашли его.       — Возможно, это потому, что он только что вошёл в парадную дверь.       — Что?!       Чимин посмотрел на него широко раскрытыми глазами и спросил:       — Что случилось?       — Чонгук дома, — ответил Джун, и Чимин мгновенно развернулся. — Мы возвращаемся, — сообщил он Сокджину.       — Он заперся в своей комнате, отлично, — Сокджин издал многострадальный вздох. — Я наконец-то уговорил Юнги выйти из нашей комнаты, чтобы поесть, но теперь Чонгук избегает нас.       — Я поговорю с ним. В конце концов, это должен сделать я.       — Джун, тебя никто не винит, ты знаешь это, верно? Ты не был обязан отвечать на его чувства или осознавать, насколько они серьёзны, когда он никогда в этом не признавался.       — Юнги знал.       — Чонгук ему сказал. Он был единственным, кому он доверился. Я не знал о тех порнографических комиксах, помнишь? Юнги не всё мне рассказал.       — Но я должен был это заметить. Кук был другим со мной, — признал Намджун. — Я решил рассматривать это как братскую связь, как у меня с Тэ, и это было несправедливо по отношению к чувствам Чонгука.       — Вам нужен долгий разговор, с чем я согласен. И вы оба должны быть на сто процентов честны друг с другом. На самом деле, это то, что мы все должны делать.       Намджун чувствовал, что Сокджин бросает многозначительные взгляды на Юнги и Хосока, которые, должно быть, были рядом.       — Согласен. Скоро увидимся, ребята, — закончил разговор Намджун.       — Это хорошие новости, верно? Чонгук не бродит в растерянности и страхе, — улыбнулся Чимин, предложив Джуну луч надежды.       — Да, и теперь я должен перестать откладывать неизбежное. Разбить прекрасное сердце моего лучшего друга, — нахмурился он.       — Это не то, что произойдёт. Ты будешь честным человеком и хорошим другом, если будешь искренен в своих мыслях и чувствах с Чонгуком, — твёрдо заявил Чимин.       — Ты гораздо лучше говоришь об эмоциях и о том, чтобы быть искренним, не будучи мудаком. Как? — слезливо заскулил он, заставив Чимина усмехнуться.       — Это форма искусства, я признаю. И эта форма совершенствовалась долгое время. Мой отец был ультра-мачо, знаешь, он гордился тем, что обладал токсичной мужественностью. Моя мама была полной противоположностью, экспансивной и чрезмерной, до такой степени, что душила своими чувствами. В этом спектре крайностей мне было трудно найти баланс. Я нашёл его самостоятельно, благодаря бесчисленным ужасным взаимодействиям со сверстниками в школе и неудачным отношениям в старшей школе и особенно в колледже.       — Как с тем мудаком, который разбил тебе сердце?       — Именно. Если бы я был более эмоционально защищён и удовлетворён тем, кем я являлся, как личность, я бы не влюбился так легко в кого-то, кто просто хотел манипулировать мной и недолго использовать меня, прежде чем бросить. Я усвоил урок.       — Всё, что не убивает, делает сильнее, — процитировал он.       — Это одно из тех клише, которое чрезвычайно точно, — согласился Чимин.       — Я пытался сказать себе то же самое после разрыва с Джексоном, хотя только совсем недавно я смирился с этим, — Намджун посмотрел на Чимина, который взглянул на него со слабой улыбкой.       — Я рад.       — Где он? — спросил Джун через несколько секунд после того, как вошёл в гостиную, где Сокджин и Хосок сидели, прижавшись друг к другу, на самом большом диване и смотрели фильм.       — Всё ещё в своей комнате, — ответил Сокджин.       — О, привет, Юнгз, — мягко сказал Намджун, поняв, что его старший друг спрятался между большими фигурами Сокджина и Хосока.       Он был в коконе из одеяла, из которого торчало только его лицо, и, хоть его глаза были покрасневшими и усталыми, он смог ответить неуверенной улыбкой.       — Привет, — прохрипел Юнги.       — Как ты себя чувствуешь?       — Дерьмово. Ты?       — Тоже.       — Всё наладится.       — То же самое могу сказать и тебе.       Юнги кивнул, принимая слова утешения.       — Иди разберись с нашим малышом.       Намджун кивнул, взбегая по лестнице и молясь, чтобы не споткнуться о воздух и не свалиться назад.       — Вы называете Чонгука своим малышом? — услышал он вопрос Чимина, мужчина с серебристыми волосами звучал очень позабавленным.       Джун постучал в дверь Чонгука, прижавшись ухом к ней, и услышал отчётливый шорох, словно младший ворочался на своей кровати.       — Кук? Это Намджун. Мы можем поговорить?       Послышалось больше шума.       — Чонгук, пожалуйста. Пожалуйста, позволь мне всё исправить, — умолял Намджун.       Последовал смиренный вздох, а затем послышались мягкие шаги в носках, прежде чем дверь распахнулась, показывая усталого Чонгука. Под его глазами были заметные мешки, как будто он совсем не сомкнул глаз этой ночью, а его кожа побледнела, несмотря на обилие солнечных лучей, которыми они наслаждались.       — Без обид, но я не заинтересован в том, чтобы меня бережно отшивали. Ты не хочешь меня, я понял. Громко и ясно, — пробормотал Чонгук, отворачиваясь от открытой двери и плюхаясь на край своей кровати.       — Это неправда, — сказал Намджун, закрывая за собой дверь, и выдвинул стул из-за стола в углу, чтобы оказаться лицом к лицу с Чонгуком. — Тот факт, что я не испытываю к тебе романтических чувств, не означает, что я не хочу тебя. Ты один из моих лучших друзей, Чонгук, и без тебя я не был бы тем, кем я являюсь сейчас.       Чонгук уставился на свои сцепленные руки, пытаясь сохранить каменное выражение лица, хотя его нижняя губа уже начала дрожать — явный признак того, что ему хотелось плакать.       — Прости, что причинил тебе боль, — прошептал Джун, его пальцы жаждали дотянуться до друга и крепко прижать его к себе.       Однако он воздерживался от любых непрошенных прикосновений, потому что не знал, заставит ли это Чонгука чувствовать себя некомфортно или усугубит ситуацию.       — Я хочу, чтобы ты был в моей жизни, Кук, навсегда, и я это не всем говорю. Я не говорил об этом Джексону или кому-либо из парней, с которыми встречался до него. У тебя особое место в моём сердце просто потому, что ты это ты. Я… я надеюсь, что этого будет достаточно для тебя. Если нет, если ты чувствуешь, что больше не хочешь дружить со мной или видеть меня снова, тогда я-я могу это п-понять, — Намджун запнулся в конце, так как он тоже был переполнен эмоциями.       Мысль о потере одного из самых дорогих друзей была ужасна не только потому, что Джун лишился бы компании Чонгука, но и потому, что это осложнило бы всю дружбу группы. Намджун мог признать, что он сильно зависел от дружбы с парнями и что их присутствие в его жизни заземляло его. Сокджин запланировал для них поездку, чтобы воссоединиться в идеальное время, неосознанно вытащив Намджуна из его затворничества, вызванного расставанием, и познакомив его с новым миром радости и постоянства. В конце концов, именно благодаря своим друзьям он встретил Чимина.       — Наверное, я, ну, пойду. И если хочешь, я сегодня же вернусь в Нью-Йорк и позволю тебе провести время с ребятами без меня здесь, — уныло пробормотал Намджун. — Мне очень жаль, — повторил он.       Он встал, чтобы уйти, но не сделал и шага в направлении двери, как сзади его схватил плачущий Чонгук, который обхватил руками его живот и зарыдал в заднюю часть его футболки.       — Н-не у-уходи, — пробормотал младший сквозь глотки воздуха и слёзы.       — Кук?       — Я т-так сильно-сильно-сильно л-люблю тебя, — промямлил он, хватая ртом воздух. — Я н-не могу потерять тебя. Т-ты мне нужен.       — Ты же знаешь, что я тоже тебя люблю, да? — Намджун ослабил железную хватку Чонгука, чтобы повернуться и обнять его.       — Я знаю. Этого достаточно, обещаю, — голос Чонгука стал ровным, но всё равно был тихим, и если бы Намджун не был так близко, он бы не услышал его осторожные слова. — Я люблю тебя, потому что ты был моим первым настоящим другом, и я люблю тебя, потому что ты невероятный человек. Я могу удержать эту любовь и… научиться отпускать другую.       — У тебя огромное сердце и прекрасная душа, Куки. Скоро ты встретишь человека, который ответит взаимностью на твою безмерную любовь так, как ты этого заслуживаешь.       — Глупо с моей стороны говорить, что я хочу, чтобы этим человеком был ты? — печально спросил он.       — Нет, это не глупо, — Намджун осторожно убрал волосы Чонгука с его лица. — Я бы тоже хотел, чтобы этим человеком был я, потому что нам было бы легче осчастливить друг друга, но не всегда получается так, как мы хотим. Моя привязанность к тебе такая же, как и моя привязанность к Тэхёну. Я вижу в тебе свою семью.       Чонгук с тоской вздохнул, представив альтернативную вселенную, где они с Намджуном могли бы отыскать любовь друг к другу. Тем не менее, в этой вселенной Намджун всегда будет в его жизни, потому что узы их дружбы были очень крепкими. Это был иной тип любви, чем тот, о котором он мечтал с тех пор, как впервые встретил Джуна в колледже много лет назад, но… это был тот тип любви, на который он мог положиться, и это было важнее.       Чонгук положил голову на плечо Намджуна, сжимая его в объятиях и тихо напевая от приятного ощущения пальцев блондина в своих волосах.       — Можно вопрос? — Чонгук нарушил спокойную тишину через несколько минут.       — Конечно.       — Ты любишь Чимина?       — Нет, — честно ответил Намджун.       — Как думаешь, ты сможешь полюбить его в будущем?       — …Да. Тебя это расстраивает?       — В некотором роде, но только потому, что часть меня всё ещё пытается смириться с тем, что мы никогда не будем вместе, — горько рассмеялся он. — Другая часть меня рада за тебя, потому что ты заслуживаешь любви, а Чимин потрясающий.       — Да, он такой, — голос Намджуна выразил всю его нежность к великолепному официанту.       — Мы скоро уедем.       — Я знаю… мы с Чимином кое-что обсуждаем.       — Я думаю, ему следует поехать с тобой в Нью-Йорк.       Джун отстранился достаточно, чтобы посмотреть на Чонгука. Младший заметил удивление на его лице.       — Что?       — Я не ожидал, что ты будешь так…       — Поддерживать, что ты любишь кого-то, кто не я? — спросил Чонгук с оттенком сухой иронии. — Я нахожусь в процессе восстановления. Я не буду лгать и говорить, что я волшебным образом перешагнул тебя, но с моей стороны было неправильно сбежать и заставить вас всех волноваться. Джун, я должен был сказать тебе правду много лет назад — ещё в колледже. Может быть, всё было бы иначе. А может и нет. В любом случае, я люблю тебя и дорожу тобой, поэтому я хочу, чтобы ты был счастлив.       — Ты невероятный, Кук, — Намджун благоговейно покачал головой, а Чонгук рассмеялся, и на этот раз в его смехе не было ни меланхолии, ни самоуничижения.       — Скажи мне то, чего я не знаю.       — Джин приготовил вкусный обед со всеми любимыми блюдами Юнги, большинство из которых и твои любимые.       — О, правда? — оленьи глазки Чонгука заблестели при упоминании еды.       — Я, например, умираю с голоду.       — Я тоже. Все эти эмоции заставили меня проголодаться.       Намджун засмеялся.       — Пойдём поедим?       — Само собой! — Чонгук просиял.       — Эй, Куки?       — Да?       — Я тебя люблю.       — Я тоже тебя люблю, — безмятежно пробормотал Чонгук.