Последняя искра

Адриан с ней не разговаривал. Маринетт снова отвела его к себе - особняк Агрестов уже начали осаждать журналисты. Ей чудом удалось скрыться и вернуться домой незамеченной. Едва она отпустила его и закрыла окна, он отвернулся, сел на пол около кровати и безучастно уставился в стену. Все ее попытки спросить, все ли в порядке, не имели под собой успеха, и она решила дать ему побыть в одиночестве. Все равно остались незавершенные дела. Она кормит квами и уходит, снова используя только Трикс. Ледибаг сейчас не должны видеть. Маринетт даст и объяснения полиции, и интервью для телеканалов, но позже. Потом, все потом. Ребята ждали ее - окруженные толпой папарацци, которые потеряли и Ледибаг, и Габриэля из виду: старшего Агреста сразу же увели в полицейскую машину, не оставив им возможности задать и вопроса. Она пригляделась и заметила на крыше Алью и Нино, которые специально не спускались к толпе. Дюпен-Чен помахала им, едва успев уклониться от журналиста, едва не ударившего ее своим микрофоном по губам. - Вы - подруга Ледибаг? Вы тоже принимали участие в этой миссии? Она растерянно поймала взгляд Луки: тот решительно кивнул и начал пробираться к ней, но тут уже подоспели Нино и Алья. - Я - Алья Сезар и автор Ледиблога! Бражник держал меня в заложниках, но сейчас я свободна и могу ответить на ваши вопросы!! - крикнула подруга в толпу, отвлекая внимание на себя. Маринетт благодарно кивает, цепляется за Куффейна, который уводит ее. Зои, Милен, Роуз и Джулека следуют за ними в тень домов, подальше от толпы. Ледибаг произносит благодарственную речь и обнимает друзей. Они стукаются кулаками на прощание и отдают талисманы. Теперь и ребята могут спокойно возвращаться по домам - вне геройского облика их не будут трогать папарацци. Лука остается, наблюдая, как Маринетт объединяет Тикки с Трикс и прячет в йо-йо все камни чудес. Она задумчиво издалека смотрит на Алью, после чего снимает кулон и убирает и его. Бражник побежден, возвращать ли талисман подруге? Мари не знает. - Что-то не так, верно? - тихо спрашивает Лука и она резко поднимает голову. - О чем ты? - криво улыбается, опуская взгляд куда-то вниз. - Мы победили... - С Адрианом что-то не так, - отвечает Куффейн, кладя руку ей на плечо. - Ты не должна быть с ним? - Но... талисманы... - Ты всегда могла забрать их позже, но вместо этого вернулась сюда сейчас. Лука с обезоруживающей прямотой говорил горькую правду. Маринетт и правда не должна была его оставлять. Ни тогда, ни сейчас. - Он... не говорит со мной. Как будто в прострации, может даже и не слышит того, что я спрашивала, - признается она. - Ты не сказала ему о нашем плане, не так ли? Дюпен-Чен кивает. Куффейн был умным и мудрым - прямо под стать своему квами. Наверное, поэтому они так хорошо сработались... - Объясни ему все, извинись. Будь рядом. Это главное. Остальное подождет. На глаза наворачиваются слезы, и она торопливо обнимает Луку, последний раз оглядывается на толпу и окольными путями отправляется к себе домой. *** Не успевает Маринетт приподнять крышку люка, как к ней тут же бросается Плагг. Он в панике, и ей даже не нужны объяснения - девушка молнией влетает в комнату и находит Адриана в ванной. На руке алеет свежий порез, дрожащие пальцы заносят нож для масла над запястьем. Она про себя чертыхается - так была отвлечена планированием поимки Бражника, что оставила нож на подносе. Ледибаг перехватывает его руку - и ловит на себе его взгляд. В нем столько боли, что ее сердце сжимается, а раскаяние накрывает с головой. Как, как могла она так поступить с ним? Лука был прав, во всем прав... Нож со звоном падает на пол, а вслед за ним тяжело опускается Адриан. Маринетт падает на колени около него, отбрасывая нож куда-то под ванную. Агрест неосознанно тянется - все еще плохо, все еще трудно дышать, а спасительное лезвие у него отнято... Мари дергает его за плечи, и он утыкается носом в ее ключицу. Она не дает ему снова тянуться в сторону ножа - стискивает в объятиях, целуя бледную щеку, беспорядочно шепчет "прости". Пачкает одежду его кровью, по щекам бегут слезы, затуманивая взор, а ведь надо встать, надо обработать его руку, надо... Адриан будто очнулся, заметив ее слезы. Дышать стало чуть легче, паника начала отступать. Она пришла, и она здесь. Слабая улыбка пробежалась по губам, и он неуклюже чмокнул ее, приобняв и тут же резко зашипев от боли: совсем забыл о руке. Маринетт отстранилась, проследив за его взглядом, и поднялась. Он виновато опустил глаза, слушая, как она опять роется в аптечке. Слабак. Агрест тихо вздохнул, ожидая услышать слова упрека, но их не было. Дюпен-Чен лишь аккуратно бинтовала свежий порез, чутко прислушиваясь к его дыханию: только бы не зацепить старые раны. Молчание затягивалось, и Адриан не выдержал первый. - Прости. Я просто... Она жестом велит ему замолчать, откладывая в сторону бинт и антисептик. Он с тоской смотрит на ее дрожащие губы и хочет биться головой об стену. Ну вот, он снова ее расстроил... - Это моя вина, - хрипит Маринетт, утирая слезы рукавом. - Я не должна была уходить, и черт бы с ними, с талисманами... Я должна была рассказать тебе о плане захвата твоего отца, но испугалась, что ты не выдержишь такого. Сейчас я понимаю, что неведение гораздо хуже. Это я во всем виновата... - Нет. Виновен только... Он, - жестко отвечает Адриан. - И он за это поплатился. - Ты не жалеешь, что раскрыл свою личность? - Нет, - улыбается Агрест. - Зато теперь все будут знать правду, и имя Ледибаг не запятнано его враньем. *** Габриэля Агреста осудили на пожизненный срок. Адриан присутствовал на суде в качестве одной из главных фигур - и как кот Нуар, и как его сын, но за весь процесс ни разу не поднял глаз на отца. По решению фемиды он наследовал и огромный особняк, и модный дом Агрестов, и внушительную сумму на банковском счете. Правда о содеянном над ним самим так и не всплыла - лекарство Маринетт ускорило его выздоровление, и уже никто не мог бы сказать, что с ним что-то не так. Сама Дюпен-Чен тоже присутствовала на процессе, рядом с ним - но не снимала с лица маски героини Парижа. Отчасти по старой привычке, отчасти из-за опасения за талисманы, но она продолжала сохранять личность в тайне. Впрочем, скоро люди все равно узнают, ведь у нее уже появилась привычка - поглаживать безымянный палец правой руки, которое в гражданском обличии украшало изящное золотое колечко с гравировкой "А+М". Она стискивает руку Кота - Адриана, пока он дает показания. Несколько недель, прошедших до суда, у него срывов не было. Маринетт молилась, чтобы и этот процесс не спровоцировал его. Когда старшему Агресту позволили сказать последнее слово, весь зал замер. Все взгляды, все объективы камер сосредоточились на нем. И только Адриан упорно отворачивался, делая вид, что отца здесь нет. - Позаботься о Натали. Габриэля вывели, и Маринетт обеспокоенно посмотрела на каменное лицо Адриана. Он прекрасно понимал, кому были адресованы эти слова. Это он выполнит. Натали отчасти заменяла ему мать. *** Натали Санкер лежала в постели. Весь судебный процесс она отслеживала через свой неизменный планшет, а глаза были мокрыми от слез после приговора. Переживания в связи с его арестом еще сильнее подкосили ее здоровье, и она так и не смогла подняться с постели, чтобы быть с ним в суде. Он не выдал ее ни единым словом, взяв всю вину на себя, и Натали не могла найти себе места, сняв очки и прижав платок к красным, опухшим глазам. Она была готова сесть с ним как сообщница. Она бы хотела утонуть вместе с его кораблем, но он вытолкнул ее на поверхность, отправившись на дно сам. Когда скрипнула дверь, Натали даже не обернулась. Она знала, кто пришел, и была этому даже рада. Раз Габриэля... теперь здесь нет, она должна кое-что ему сказать. - Адриан... Младший Агрест ставит поднос с ужином на тумбочку, аккуратно подвинув ее очки. - Да? - А ты знаешь, зачем твоему отцу нужны были камни чудес?