Баловень судьбы или проклятие Узумаки

— Мне нужно, чтобы он ощущал твоё присутствие рядом с собой, но воздержись от близости. — Произошло что-то, что заставило тебя передумать? — приказание родителя отзывается внутри приятной волной, а последующая за ней тревога заставляет Мицуки напрячься. — Боруто-кун нестабилен. — Ты обещал, что он останется собой. — Ах, как жаль, — голос переполнен сарказмом и иронией, но Мицуки знает, что так его отец говорит всегда: с издёвкой, но будто бы сам не зацикливается на смысле слов, от чего они кажутся ещё более ироничными. — А было бы гораздо проще разрушить и заполнить белый лист. Но раз мой сын оказался неспособен преодолеть свет Боруто-куна… Если это станет проблемой — ты сделаешь всё сам. — Спасибо, отец, — проглотив нервозность и, рассчитывая, что сможет избежать столь радикальных методов, благодарит Мицуки. Отец первый раз идёт ему навстречу, стоит быть благодарным.

***

Блаженная нега заканчивается слишком быстро. Просыпаться не хочется вовсе, но кто-то очень настойчиво трясёт за плечо. Невероятно хочется вернуться обратно, в нежное и тёплое сновидение, где было уютно, где все страдания, переживания и тревоги реальной жизни спрятались, что позволило ему оказаться в счастливом забытье. — Ну не-ет, не хо-очу, — бурчит Боруто, пытаясь вслепую оттолкнуть посмевшего вторгнуться в его мир человека, но не попадает и, желая продлить блаженство, носом зарывается в одеяло. — Чего не хочешь, птенчик? Услышав этот тягучий, как карамель или нуга, голос, Боруто недовольно хрипит. — Пожалуйста, ещё пять минут… — тянет он, но тут же подскакивает на кровати, — чужая рука скользит по животу и царапает ногтями. Боруто гневно откидывает её и, весь подобравшись, из-под бровей косится на мужчину. — О, так вот как… — Вы говорили, что я вам неинтересен! — Боруто ощущает гнев: кто-то точно водит его за нос! — А я разве что-то делаю? — Орочимару наигранно вскидывает брови, несильно склоняя голову вбок. Отойдя от кровати, демонстративно прячет руки за спину, но губы его всё равно расплываются в мерзёхонькой ухмылке. Боруто, не в силах сдержать зевок, кривит губы. — Что надо-то? Я спал. — А я смотрю, ты умеешь везде найти плюсы, — золотистые глаза удовлетворённо и сыто блестят. Так вот в кого у сынка привычка таскать линзы. Или это всё-таки не линзы? — А что остаётся? — недовольно бурчит Узумаки. — Таки что? — Таки идём. — Куда? — недоверчиво сужает глаза Боруто и натягивает одеяло по самый нос, следя за мужчиной взглядом. — Что вы смеётесь? — Удивляюсь тебе. Я знал, что ты особенный, но не думал, что настолько. Боруто морщится — слова вызывают неприятные ассоциации. — Никуда я с вами не пойду, — ворчит он и прикрывает веки. — Я бы не советовал со мной спорить, — Боруто резко распахивает глаза: по телу бежит озноб. Голос Орочимару вызывает тревогу. Мужчина будто шипит на инородном языке. Мозг не сразу обрабатывает слова, лишь спустя секунды они формируются в голове, передавая смысл. Нервно сглатывая, Боруто из упрямства не хочет уступать, хотя самому-то ровным счётом всё равно. Физических угроз от Орочимару не поступает. Его не бьют, дали одеяло, подушку, мягкую кровать. Даже, вроде как, позволили выспаться, покормили, — стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на мужчину, Боруто замечает на столе тарелку. Обещали спокойствие и безопасность. Что сложно, ибо последний раз он чувствовал себя в безопасности в руках Саске, за что поплатился, но Боруто не жалеет, что отдался ему. Даже зная, что всë обернётся именно так — разделся бы и отдался бы вновь. На теле остались фантомные ощущения касаний его рук. Что временно создаёт купол безопасности. Несмотря на то, что Боруто всячески сопротивлялся любым мыслям о Саске, эта мысль становится тëплой, а приятные воспоминания о его губах на шее, ключицах, о языке, который играл с его, о руках, что касались, гладили, ласкали и нежили вызывают лëгкую глуповатую улыбку. Поэтому Боруто и ведëт себя так безрассудно — его вообще-то похитили и удерживают неизвестно где, а он глупо улыбается, ни о чём не думает, лишь кайфует, вспоминая о недавнем сексе. — Идём, — Орочимару вновь говорит в привычном тоне и, как будто ничего и не было, подаёт Боруто руку. На сомнения Узумаки хватает минуты, после чего он уверенно принимает её и встаёт. — Я бы… — Боруто сжимает зубы, но организм не переплюнуть и приходится открыть рот и говорить, — хочу в туалет. Губы Орочимару растягиваются в почти тонкую линию, — это у него что, улыбка? — Так что тебя держит? — этот гад серьёзно? — Да как бы сказать… — Боруто поджимает губы, чтобы не высказать всë, что думает. Он и не понимает, что заставляет его держать язык за зубами. Это точно не страх. Этот фарфоровый, по-своему красивый и изящный мужчина вызывает всё, кроме страха. Безразличие, апатию, любопытство, волнение, трепет, тревогу, ярость, обиду, гнев, но никак не страх. Орочимару вскидывает брови и заглядывает в упрямые голубые глаз, кивком головы указывая куда-то влево от двери. Боруто же озадаченно пялится в том направлении. — Серьёзно? — А ты… очень внимателен, — наигранно обречённо вздыхает мужчина, — и чему только Учиха-сан тебя учил. Столько часов зря потратил. Боруто вспыхивает за секунду и осознаёт себя в моменте, когда сидит на чужих бёдрах и придавливает Орочимару за горло к кровати. — Не смейте!.. — Ну, хоть скорость и реакция есть, — хрипит Орочимару сквозь сдавленное горло и улыбается так противно, что Боруто отступает сам, осознавая глупость своего поступка. Хотя, возможно и стоило придушить этого мудака и сбежать, но… Во-первых: неизвестно где он; сколько там людей за дверью? И, во-вторых: а куда, собственно, потом идти? Домой? К Каваки?.. Как он там? Всё ли в порядке? Что отец сделал с ним? Жив ли он вообще? Так что идея понять чего от него хотят, наверное, будет самой лучшей. Подойдя к неприметной ранее двери, Боруто дёргает за ручку и наконец-то оказывается в маленьком помещении туалетной комнаты с душевой кабиной. На то, чтобы ублажить потребности организма требуется время. И когда Боруто наконец-то вытирает голову полотенцем, что нашел на полке, думать не хочется по-прежнему. Никак. Всё… кажется таким нереальным. Не про него. Он всë ощущает будто между его телом и им самим — пинг. Будто он не есть он, а игрок, что управляет его телом. Будто он персонаж какой-нибудь ММО. О, а в них Боруто наиграл прилично, чтобы слишком хорошо представить себе, как какой-то старый мужик играет им, заставляя поступать так глупо, чтобы посмотреть, а как герой выживет, (и выживет ли?) пройдя все круги ада. Так странно это, но никакого защитного механизма не появляется. Нет желания бежать, не хочется ровным счётом ничего. Совсем. Что будет дальше? — Боруто никогда ещё не было настолько плевать. Да пусть просто сожрут. Убьют или уничтожат. Изнасилуют? Да какая, к чёрту, разница? Он плюёт на всё и обратно в комнату выходит в чём мать родила. С любопытством наблюдает, как Орочимару, которого Боруто не сказать, что ожидает увидеть в помещении, изучает его тело. Скользит пофигистичным, совершенно незаинтересованным взглядом, но от синяка к синяку, от царапины к царапине его взгляд становится липким. — Не интересую, ага. Как же, — поддевает Боруто мужчину, который слышит сарказм в его тоне и, не желая того, но всё-таки отрывает свой взгляд от корки на шее Узумаки. — Что мне надеть? Или вы хотите, чтобы я ходил голым? Яд так и сочится с бледных губ. Может Орочимару его поимеет и тоже отвалит? Как все они? Боруто отворачивается и пропускает момент, когда Орочимару касается его шеи. Как он так незаметно преодолевает расстояние в несколько шагов? Где инстинкты, что учитель столько лет вбивал? Где тренированность? Где… Похоже, тот факт, что он смог так легко повалить Орочимару, который, похоже, осознано создал эту ситуацию, дозволяя ощутить всесилие, а потом больно осадив, ткнув на его место, создало неправильное ощущение власти над ситуацией, заставляя расслабиться. — Птенчик, ты такой глупый. Не понимаешь своей ценности, так бездарно тратишь себя, — тянет Орочимару, завораживая своими размеренными растягиваниями букв. Боруто нервно сглатывает, когда бледные пальцы давят на шею. Не поворачивая головы, косит взгляд на ладони, что касаются его тела. — В чём же моя ценность? — шепчет Боруто, боясь потерять момент откровенности. — Не так быстро, Боруто-кун, — Орочимару тянет уголок губ и ногтём отдирает кусок корки. Боруто морщится, но так же смирно стоит. Хочется податься вперёд. Прижаться и заставить этого фарфорового человека заполнить пустоту внутри. Возможно, это позволит забыть? Забыться? Боруто… от себя не убежишь. Не убежишь же? Полностью отодрав корку, наблюдая, как несколько капель алой крови скатываются парню на плечо, Орочимару удовлетворенно хмыкает и отступает, лениво указывает на стул, на котором висят штаны, которые, как и лёгкая ветровка, цвета хаки, чëрная футболка, и под стулом стоят берцы. Боруто готов поклясться — когда он засыпал, стул был пуст, как и когда он уходил в ванну. — Одевайся и выходи, — произносит Орочимару и покидает комнату. Проследив за ним взглядом, Боруто видит, как чьи-то знакомые голубые волосы показываются в распахнутой двери, пока мужчина не закрывает её за собой. Любопытство и предвкушение, вот что чувствует Боруто, завершая одевание шнуровкой берц. Накидывает сверху ветровку и идёт к двери. Стоит подойти, как та сама раскрывается, являя озабоченные золотые глаза. — Мицуки, так мне не показалось! — восклицает Боруто довольно, но друг не разделяет радости и вместо того, чтобы привычно ринуться в теплые объятья, отступает, скрывая свой силуэт в тени. Боруто обиженно корчит лицо, но, ничего не говоря, следует за удаляющимся другом. Коридоры оказываются пустыми. Им на пути, к большому удивлению Боруто, не встречается никто. Только мерцающий свет, зелёные стены и куча дверей, коридоров, лестниц, переходов, несколько этажей и холод. Они явно куда-то спускаются. Боруто несколько раз предпринимает попытки обратиться к другу, но Мицуки ни разу не отвечает, лишь раз оборачивается, тепло улыбнувшись, после вновь возобновляя путь. Боруто выплывает из грустных мыслей о поведении друга и оглядывается. Оказались они на большом тренировочном полигоне. По всей видимости, где-то глубоко под землёй. Площадка разбита на несколько зон. Центр пуст, но одинокая и знакомая фигура Орочимару, тоже переодевшегося в форму, с собранными в тугой хвост волосами — они, протянутые через резинку, образовывают петлю, что позволяет укоротить длину, оканчиваясь над основанием шеи, а не свисая к пояснице, как было, когда Боруто видел мужчину в комнате. По левую стену от входа лежат маты, спортивные снаряды, чуть дальше располагается расчерченная зона с мишенями, что напоминает Боруто тир. У стены напротив стоит несколько лавок. За спиной Орочимару наблюдаются очень знакомые лабиринты с препятствиями, на подобных ему приходилось сдавать нормативы, что требовал от него сенсей, которые таковыми не были; определял их тоже сам Итачи-сан. — Мне хоть кто-то пояснит, что от меня хотят? — приближаясь к мужчине и, не надеясь на ответ, спрашивает Боруто. — Думаю, ты и сам понимаешь. — Тренировать? — с сомнением уточняет Боруто. — Верно. — Зачем оно вам? — Боруто недоверчиво скрещивает руки на груди, пока Мицуки отходит к лавкам и стягивает с ног светлые джинсы, меняя их на такие же, как у него, штаны. — А как думаешь, зачем ты в принципе мог мне понадобиться? — Какая-то политическая чушь? — Боруто морщится. — Для чего мне — обычному учёному — это? — Орочимару ухмыляется. Боруто прикусывает язык, не желая показать свою тупость: «а вы что — учёный?» — чуть было не спрашивает он. — Допустим… — говорит он вместо этого, — но почему я в принципе должен доверять вам? — Ты доверяешь ему, — Орочимару кивает на сына. Боруто прослеживает кивок взглядом и, нахмуриваясь, прикусывает зубами губу, — значит поверишь и мне. Мой отпрыск… он… знаешь, он беспокоится о тебе. Боруто не отвечает, задумчиво смотря на то, как Мицуки, в нескольких шагах от них, стягивает футболку и надевает другую. — Птенчик, вот скажи мне: чего ты хочешь? — А? — Боруто никак не ожидает подобного вопроса. — Я… не знаю? — Не значит ли это, что ты просто не видишь цели в своём существовании? Боруто напряжённо вглядывается в спину Мицуки, что теперь покрывает чёрная ткань, которая была неспособна вырвать из памяти бледные лопатки и изящные изгибы только что увиденного тела. Но это не мешает ему озадаченно думать. Цель существования? Он об этом никогда не задумывался. Он просто… существует? Просто есть. Просто действует. Импульсивно, необдуманно, но находится в движении. — Что вы хотите? — сдавленно и недоверчиво хрипит Боруто, так и не отрывая взгляда. Он слышит, как Орочимару ухмыляется. — Служи мне. — Я похож на проститута? — отшучивается Боруто. — Я серьёзно, Боруто-кун. Я научу тебя, как жить, дам тебе цель. Позволю снять с себя любые переживания, заберу их себе. От тебя же требуется лишь подчиняться мне и исполнять всё, что нужно мне. Он же не серьёзно? Это бред какой-то. Кто вообще такое предлагает? Или это проверка какая-то? — Нет, — неуверенно произносит Боруто спустя какое-то время давящей тишины. Орочимару молчит, чего-то ожидая. Мицуки же пропадает из поля зрения, но Боруто и не ищет его. Не потому, что не понимает, что друг может стать угрозой, а потому, что слишком растерян. Боруто ощущает липкий страх и ужас к тому, что происходит вокруг. Его что, хотят сделать своей куклой? Лишить воли? Странные предложения от странного мужика. — Мне не нужен твой ответ, Боруто. Это не было предложением и выбора у тебя нет. Боруто раздувает ноздри, силясь вздохнуть — нападение Мицуки со спины, оказывается неожиданным и мерзким — его заламывают и прикладывают затылком об пол. Друг, глядя в его глаза, сжимает пальцы на горле, давит коленом в грудь, но желания сопротивляться у Боруто не появляется. Наоборот, скользит мысль, что если Мицуки закончит с ним — будет здорово. Он раскидывает руки на полу и прикрывает глаза, ожидая, когда нажим изменится на действительно угрожающий жизни. Пока асфиксия лишь вызывает дрожь; под прикрытыми веками, когда он не смотрит в лицо Мицуки, можно не думать и лëгкое возбуждение появляется само, а тепло тела сверху будто манит к себе. Хочется расхохотаться от абсурдности ситуации: человек, которого Боруто считает своим единственным другом сидит на нём и вызывает в нём совершенно нездоровую реакцию, хоть, естественно, в его голове не он. И Боруто, совершенно не отдавая себе отчёта в своих действиях, глупо улыбается, и, приподнимая бедра, трётся ими. Тело сверху напрягается, Боруто распахивает веки и сталкивается с непониманием и озадаченностью в золотистых глазах. Перехватывая пальцы, сжимает их, желая заставить Мицуки поддаться и сдавить своё горло сильнее, но друг сжимает челюсть, тут же отпуская и скатываясь с Боруто, под тихий смешок Орочимару. — Он поимел тебя, сын мой, — констатирует мужчина, когда отпрыск поднимает на него глаза. Боруто грустно вздыхает, но не встаёт. Тупо глядит в потолок, под которым проходят различные трубы — большие и маленькие. Сердце предательски громко бьётся в груди. — Вставай и давай за тренировку, — озвучивает Орочимару, поглядев на часы с левого запястья. Боруто игнорирует его. — Птенчик, я бы хотел, чтобы ты пошёл на это сам. В любом случае, у тебя больше кроме меня никого нет, — произносит Орочимару, вроде как даже с нотками сочувствия. Боруто медленно поворачивается к нему лицом. О чём он говорит? — А ты думаешь, ты кому-то нужен? Ты же испорчен. Ты же всем только мешаешь и сам это прекрасно знаешь. Твой отец без тебя явно начнёт жить спокойнее. Никто не будет дергать великого Хокаге, что должен думать о стране, а не о глупом сыне-подростке, что только и может, что подставлять собственную задницу и создавать проблемы. А кому ты вообще нужен кроме него? Отсутсуки? Или ты думаешь, что нужен своему Учихе? — Боруто резко садится. Никто… никто не смеет говорить о его Саске в таком тоне! Да и вообще говорить о нём плохо! И не важно какая хуйня происходит между ними. Это его Саске, и ни одна сука не имеет права!.. — О, да, птенчик. Именно, он же предпочёл тебе эту красавицу розоволосую, как её там? А, точно, Са-ку-ра, — он пробует её имя на вкус. — Ох, а дочка у него, просто красавица! Вылитый папочка, — продолжает Орочимару, наблюдая, как лицо парня покрывается яростью, тело инстинктивно подбирается, принимая стойку. Парень явно желает атаковать. Мицуки внимательно следит за каждым движением Боруто. — Им так хорошо без тебя, — ярость куда-то отступает, а руки обессиленно повисают. Боруто пытается развернуться, но осознаёт, что тело его почти не слушается. — Когда-нибудь ты поймёшь, что у тебя никого нет. Кроме меня. Но и со мной ты должен быть осторожен, — мурлычит Орочимару, когда Боруто заторможенно ощущает боль в шее от укола иглы и ноги резко подкашиваются, переставая держать. — Лови его. Боруто пытается вырваться из чужих рук, но лишь ощущает сильнейшую слабость и как пространство сжимается, вытесняя сознание. — Не сопротивляйся ему. Он не навредит тебе, — тихий шёпот Мицуки оседает последним воспоминанием.

***

— Наруто, я хочу, чтобы ты успокоился и подумал головой! — произносит Итачи, мысленно отмечая эмпатичность Каваки, до которой Саске далеко. И, когда спины парней скрываются, добавляет тише. — Я понимаю, что ты недоволен… — Недоволен? Итачи, недоволен? — шипит Наруто, широко раскрывая глаза. — Ты скрываешь от меня, что мой сын пропал? Украден? Что его нет! — Я сказал, когда посчитал нужным. — Ты… что? — голос надламывается. Наруто устало опускается на диван, ошарашенно смотря перед собой. Видеть Итачи после этих слов не хочется. Немного помолчав, Итачи присаживается перед Наруто, берёт его ладони в свои. — Дорогой, ты же знаешь кто ты, — мягко произносит Учиха. — Как это связано? — сглатывая вязкую слюну, Наруто поднимает взгляд на любимые чёрные глаза. Сейчас они источают сосредоточенность, но даже в ней он видит привычную, скрываемую заботу. — Стране важно, чтобы твоя голова оставалась холодной, Наруто, — Итачи перекладывает два дрожащих запястья Узумаки в свою ладонь, протягивая вторую руку и касаясь растрёпанных светлых волос, что всегда любит ерошить. — А для всего остального у тебя есть я. Так позволь мне заниматься своей работой. Наруто прикрывает глаза, лбом утыкаясь в тёплую ладонь и, распахивая веки, кивает. Лестница издаёт скрип, и Итачи нехотя отпускает руки Наруто и встаёт на ноги. — Мне кажется, тебе стоит поспать. Ты устал, — гораздо холоднее произносит он. — Не думаю, что усну, — бурчит под нос Наруто, откинувшись на спинке дивана. Учихе не нужно быть ясновидящим, чтобы понимать, чем заполнены все мысли его мужчины. — Пойдём, я помогу тебе уснуть, — предлагает Итачи, и его губ касается лëгкое подобие улыбки. Наруто смотрит в глаза, улавливая смысл, но только вспыхнувшая улыбка тает. — Но… Не уверен, что способен сейчас. — Я просто буду рядом, пока ты не заснëшь, а с Боруто всё будет хорошо. Никому не выгодно устранять его. Ты же и сам это прекрасно понимаешь, — достаточно тихо произносит Итачи, чтобы его слова не были услышаны кем-то, чьи шаги слышны на лестнице. Узумаки обречённо вздыхает, но вынужден согласиться.

***

Засыпает Наруто тяжело. Но лишь благодаря тëплым рукам и заботливым поглаживаниям по спине удаётся всё же провалиться в чуткий сон, который длится не шибко долго, но который так необходим. Стоит Итачи пошевелиться, Наруто тут же просыпается, а когда чувствует, как ему успокаивающе шепчут, возвращается ещё ненадолго в прерывистый сон. Когда Итачи окончательно встаёт, Наруто подрывается следом. Короткий диалог, что является повторением накануне сказанных фраз, и Наруто, выдыхая, старается не паниковать. Слова Итачи не лишены смысла. Никому не выгодно убивать Боруто, ибо ценность его живого гораздо выше, во что очень хочется верить, а раз так, значит сын жив и, скорее всего, относительно здоров. В таком случае остаётся лишь ждать, когда похититель выдвинет условия для его возвращения. Невероятно сильно хочется верить в слова Итачи. Он же почти никогда не ошибался, как сильно хочется, чтобы так было и в этот раз. Наутро что-то неуловимо изменилось в отношениях Каваки и Саске. Наруто не мог бы хоть как-то это охарактеризовать. Лишь ощутить, поглядывая на них, сидящих плечом к плечу, но будто не замечающих друг друга. Узумаки перевёл взгляд на Итачи. — И всё-таки, почему было решено, что он заходил именно к ним? — Наруто задаёт одни и те же вопросы. — Потому, что более в этом доме из его знакомых не живёт никто, — терпеливо повторяет Итачи, зевая и откидываясь на стуле. — Но ведь… если камера установлена лишь на вход в подъезд, почему решено, что Боруто встречался хоть с кем-то? — не отстаёт Наруто и оглядывает сидящих напротив парней: Саске, в обтягивающей футболке сына и в его же растянутых штанах, что парню явно коротки, выглядит помятым. Видимо, не один он плохо спал ночью. Каваки же просто выглядит хмурым. Наруто самолично выдал парню новый спортивный костюм, который забраковал Итачи, и он просто лежал в шкафу, даже не распакованный. — Так, никто этого и не утверждает, но на камере чётко видно, как Боруто зашёл в подъезд, набрав код, а через двадцать четыре минуты вышел обратно, а далее ни на одной камере с соседних подъездов или домов он не мелькал, — спокойно поясняет Итачи, придирчиво разглядывая четыре одинаковых печенья. Недоверчиво берёт одно, слегка сжимает в пальцах, кивает сам себе и, откусывая, удовлетворённо жуёт, запивая крепким кофе. Наруто поджимает губы. — То есть, мой сын вышел из того дома и растворился? — Что-то вроде, — кивает Итачи, резко бросая взгляд на Наруто. Что-то он переборщил. — Нет, Наруто. Доказано лишь, что Боруто вышел из того дома. Чем он там занимался почти полчаса? Виделся ли он с кем-то? Мы ничего не знаем. Точно лишь знаем, что Сарутоби-сан с детьми в ту ночь находился в гостях. Это зафиксировали камеры на соседних домах и хозяйка дома — Цунаде Сенджу-сан. — Цунаде? — Наруто округляет глаза, но переключает внимание на резкое движение напротив и ловит напряжённый взгляд Саске. — Да, правда, есть одно «но»: Цунаде-сан была вызвана на срочную операцию и была в больнице, спасая жизнь. Так что полностью доказать непричастность Сарутоби с детьми не представляется возможным, но то, что они рассказывают, подтверждается видео. Наруто опускает глаза в чашку. Если Ба-чан так утверждает, то нет никакой возможности ей не поверить. — Я хочу поговорить с ней сам, — сообщает Наруто, морщась от горячего чая. — Она будет у тебя сегодня, — Итачи кивает, он даже не сомневается в желании Наруто самому хоть как-то контролировать ситуацию: если он будет сидеть на месте, сойдёт с ума сам и Итачи сведёт. А ему нужно работать, он и так из-за каприза Наруто на целые сутки оставил без личного присутствия рабочий процесс. — Мне нужно на работу, — сгорбившись, сообщил Саске, поглядев на часы на стене. Если он сейчас же не начнёт шевелиться, то опоздает. — Никуда ты не поедешь, — Наруто свирепо смотрит на него, бухнув полную чашку на стол. — Но… — начинает было Саске, но хмурит брови и возвращает самообладание. — Наруто-сан, вы меня простите, но я имею обязанности и не могу их нарушать. Я должен явиться в колледж. И упрямо глядит в глаза Наруто-сана. Кто бы знал, скольких усилий ему стоит не отводить взгляд. — Саске, и ты пойми меня правильно, я не переживу потерю второго сына, — Наруто сдувается, отводит взгляд, нервно сжимая кулак. Саске вскидывает брови, и его лицо тут же разглаживается. Внутри становится тепло. Наруто-сан его не ненавидит! По-прежнему называет сыном. — Наруто-са-ан, — Саске не заканчивает, с нежностью глядя в голубые глаза. Наруто хмурится. Отпускать Саске жутко не хочется. Он подле него остался один. Если ещё и с ним что-то случится… Наруто сжимает зубы, и задумчиво смотрит на Каваки. Серые глаза внимательно наблюдают за ним. Парень кивает, внемля неозвученной просьбе. — Спасибо, — произносит Наруто, когда Каваки встаёт следом за Саске. Он глядит в голубые глаза, пока Саске, завернув в туалет, переодевается, и выходит, когда Учиху становится слышно из коридора, не забывая получить утвердительный кивок от Итачи-сана. — Только попробуй сбежать от меня, — шипит Каваки, поймав Саске за запястье возле ворот, пока тот ругался сквозь зубы, пытаясь вызвать такси. — А? Чего? — Саске изумлённо поднимает глаза на Каваки. — Учиха, не тупи. Если с тобой ещё что-то случится, то Наруто-сан сойдёт с ума, — Каваки сжимает тонкое запястье Саске, пока в чёрных глазах не появляется осознание. — Эм, и как я буду объяснять, что ты таскаешься за мной? — хмурится Саске, принимая компанию Каваки как свершившийся факт. — Никак. Просто знай — я рядом, — произносит Каваки, направляясь к небольшой стоянке на территории. — Подвезти? — оборачивается, кивая на телефон в руках Учихи. Саске трёт глаза, бросает взгляд на выбесившее его лаганувшее приложение такси и, заблокировав телефон, следует за хмыкнувшим Каваки.

***

Всё-таки добравшись до работы вовремя, Саске хмуро окинул присутствующих на линейке детей не особо заинтересованным взглядом и отвернулся, не желая встречаться взглядом с Сарутоби, ибо ему показалось, что встреченный взгляд смотрел как-то… опасно, что ли? Учиха не был уверен в правильности оценивания. Но избежать разговора всё-таки не получилось. Пока они ждали начала линейки, подросток приблизился, встав практически вплотную, по левую руку. Интригуя, затягивал молчание, улыбнулся, блеснув своими линзами. — Саске-сан, а вы не знаете, где Боруто? — нахальное чудовище на долю секунды приблизилось, прижимаясь своим плечом к боку учителя, но стоило ему заметить, что на него обратили внимание, как тут же отстранился. Лукавая улыбка растаяла, а глаза озабоченно засверкали. — Я думал, что ты мне скажешь, — Саске невероятно сильно хотелось огрызнуться, но ему хватило сил, чтобы вспомнить, что он учитель, и странный подросток тоже под его ответственностью. — Ох, — он очень натурально состроил выражение обеспокоенности, но Саске в школе то ему не особо верил, а теперь и подавно, — жаль, я волнуюсь. Он не отвечает на телефон уже несколько дней. Всё ли с ним в порядке? — задал риторические вопросы Сарутоби, взлохмачивая свои крашеные волосы, а после теребя концы в пальцах. Саске сжал зубы: что бы он ни ответил сейчас подростку, вряд ли стоит произносить то, что крутится в голове. День прошёл очень суматошно, несмотря на то, что обе частые причины его нервов не явили себя: Боруто был хрен пойми где, а настырная Конан сама не показалась ему на глаза, что вызвало смутное беспокойство, но Саске просто отмахнулся от него: мало ли, почему девчонка не явилась? Казалось, что все как с цепи сорвались. Если справиться с учениками было достаточно просто, сжать зубы, привести себя в норму, относительную хотя бы, а дальше... — всё-таки Учиха вызывал некоторые опасения в неблизко знакомых людях, и хватало смены голоса или единого одёргивания. С коллегой, правда, он умудрился поцапаться, причём достаточно сильно. Она почему-то посчитала возможным лезть к Саске с его бледностью, дёрганностью и усталостью и попыталась насильно накормить, на что Учиха просто сорвался. Ему было мало Сакуры, которая залезла так глубоко? Нет, более он не одну дуру к себе не подпустит. Проблема заключалась лишь в том, что женщина была искренне озабочена состоянием коллеги и невинно предложила попить чаю, но Саске, постоянно думающий лишь о своей личной блондинистой проблеме, нахамил, даже не особо вслушиваясь, что ему говорят. К концу дня его настолько всё раздражало, что ехать к Наруто-сану Саске не желал, хотелось побыть одному. Он попытался уйти, найти гостиницу или завалиться к старому приятелю, как вдруг... — Учиха, ты далеко собрался? — злость в голосе Каваки удивила Саске, который в принципе забыл о его присутствии за своей спиной за этот безумный день, но разворачиваться и реагировать он не стал. Прошёл мимо, направляясь к выходу с парковки. Удар оказался неожиданным. Он выбил из лёгких воздух. Саске распахнул глаза и обнаружил себя прижатым к капоту машины, на которой с утра его подкинул до колледжа Каваки. — Я не обязан бегать за тобой, проклятый Учиха, — голос ворвался в сознание, оттеняя мышечную боль. Каваки испытал ни с чем не сравнимое удовольствие, когда выкручивал запястья Учихи. Саске сжимал челюсть, не желая показывать этому уроду, насколько сильно тянуло мышцы. Он вытянулся, распластываясь на капоте, желая уйти от боли. Тело, что меньше чем за несколько месяцев забыло привычную нагрузку, протестующе ныло, вспоминая хозяина недобрыми словами. Да и сам Саске был не рад, что забросил тренировки, к которым ранее принуждал Итачи. — Так какого хрена ты творишь? — не дождавшись ответа, рыкнул Каваки, склонившись над затихшим Учихой. Хотел бы Саске и сам знать. Он, находясь в состоянии шока, повернул голову, пытаясь найти взглядом своего визави, но безрезультатно. Он больше ощущал Каваки своей спиной, чем видел краем глаза. Благо, уже стемнело. И их вряд ли увидели бы студенты, что несказанно радовало, но про это Саске не думал. Ему совершенно плевать. Тело ощущало напряжённое дыхание за спиной, силу, что в состоянии удержать его. Скорее не силу, а человека, что не посмотрел на то, кто он, а взял и заломал. Саске пытался дышать. Сознание полоснуло холодом. Почему он не сопротивляется? Почему нет желания выкрутиться и ударить Каваки в ответ? Почему нет вообще никаких потуг осадить этого зарвавшегося мужика? Да что он себе позволяет? Саске сжал веки, силясь просто дышать. Заломленные руки тянуло болью. Щеку холодил металл машины. Ноздрей касался запах масла, жухлой листвы, а позади горячее тело Каваки крепко вжимало его в капот. Страшно от опутавших противоречий. Страшно. От самого себя. Непонятно, чего Каваки хотел добиться, но явно не просто помять капот Учихой. Он замолчал, его агрессия пропала. Злость отпустила и, проведя ещё несколько долгих минут в тишине, по-прежнему выкручивая запястья, отстранился, а Саске с удивлением осознал в себе разочарование и смутился. На какую-то шальную секунду ему показалось, что он что-то неуловимо осознал. Что-то, что казалось бы, было на поверхности, но всегда ускользало от его понимания. Удивительно, но приблизиться к пониманию Боруто ему помог Каваки, сам того не осознавая. В машину Саске сел сам. Молча подчинился, когда Каваки открыл перед ним дверь. Погружённый в свои мысли, Саске очнулся только когда оказался стоящим посреди коридора в доме Узумаки-сана, который ждал его. После разговора с ба-чан, Итачи лично отправил Наруто домой отдыхать и мягенько намекнул, чтобы тот «позаботился о Саске». К сожалению, ничего нового Цунаде не сказала, лишь подтвердила слова Итачи. — Наруто-сан! — возмущённо произнёс Саске, давно отвыкший от отеческой заботы, когда Узумаки сгрёб его в объятья и никуда не отпускал, стоило ему пройти в гостиную. Учихе ничего не оставалось, как уткнуться носом в чужие ключицы, видневшиеся в расстёгнутой пуговице на рубашке, вдыхать запах говяжьего бульона (кое-кто опять в тайне от тени трескал любимую лапшу?) и насыщенный запах кофе — похоже, Наруто-сан живёт на нём. Хотя бы не на энергетиках, и то хлеб. — Наруто-сан, — голос Каваки звучал напряжённо. Он вернул мужчину в чувства, и тот, виновато улыбнувшись, выпустил Саске из рук. Учиха испытал тоску по давно забытому, но такому нужному обычному человеческому теплу, ранее получаемому только от Боруто — единственного, кого подпускал к себе. Чёртов Боруто, Саске и не понимал, как много он значит для него. — Простите, я должен идти. — Что-то случилось? — встревоженно спросил Наруто в ответ. — Карин-сан требует. — Чёрт. Зачем? — Не имею понятия, — максимально равнодушно пожал плечами Каваки, силясь показать, насколько он спокоен, и что он ни на йоту не встревожился её внезапным смс. — Иди, — отпустил Наруто. — И, Каваки, — парень остановился, подняв серые глаза. — Спасибо. Спасибо за службу. Каваки нервно сглотнул и отвёл взгляд. Он не заслужил этих тёплых и благодарных слов от Наруто-сана. Он слишком сильно проебался. Оставшись с Наруто-саном вдвоём, Саске испытал неловкость. Находиться с ним наедине было неуютно, очень хотелось наконец-то оказаться одному и думать, думать и думать. О своей реакции на произошедшее. О том, как многого он не знал и не понимал о Боруто. Он до сих пор не переварил то, как поступал его родной и дорогой сердцу человек. Вчера, когда Каваки рассказывал столько жутких вещей, Саске старался не думать. Складывалось ощущение, что он взорвётся от боли, осознавая, до чего он собственноручно довёл Боруто. Он отстранился, запрещая себе думать. В панике сжимая в кулаке его кулон, выбежал из его комнаты за Каваки и чуть не скатился по лестнице, налетев на него. Больше он не оставался один. Избегая малейшей мысли, что скользила куда-либо в сторону Боруто, он наступил на край, когда Каваки прижал его к капоту. Захотелось остаться там, в тех ощущениях защиты и подчинения, которые тогда ужаснули, а сейчас появилось желание просто спрятаться у него за спиной. Зажмуриться и отдать решения всех проблем Каваки. Саске осознавал, что в голове его скользит абсолютная глупость, но ведь… Боруто, наверное, думал именно так? Когда доверял себя Каваки. Ведь он доверял. Ни кому-то другому, а именно этому мужчине. Каваки не больше и уж тем более не выше, но явно сильнее и крепче тонкокостного, изящного и жилистого Саске. — Побудешь со мной? Или хочешь сбежать? — спросил слишком понимающе Наруто-сан, когда они остались вдвоём, а Саске, не поднимая головы, молчал слишком долго. — Я не... — Тогда иди. Только… — Саске чувствовал, как дрожат ладони, но, незаметно для Наруто-сана, напряг пальцы и взял себя в руки, в тяжёлом ожидании… Что последует? Просьба? Вопрос? — Саске, ты… Ты правда любишь его? — Люблю, — выдохнул Саске еле слышно, — мне его слишком мало. Мало быть ему просто родственником. Мне важно… важно быть. Нет, знать, что ценен для него. Наруто оценивающе наблюдал, как парень смотрел перед собой пустым взглядом. Как он подбирал каждое слово, как будто только сейчас осознав всю ценность того, кого потерял. — Я виню себя, что позволил ему уйти. Проснись я вовремя, не отпустил бы. И сейчас. И сейчас Боруто был бы здесь. Да, возможно, в таком случае, я бы так и не смог открыть вам страшную правду о том, что натворил, но… что важнее, он был бы дома, — продолжил Саске. Наруто вздохнул: уж кого-кого, а Саске он не винил ни в чём. Скорее уж себя, раз не разглядел, не увидел, в какой момент его воспитания его мальчики стали настолько близки. Это же было так очевидно! Конечно, всегда просто видеть полною картину постфактум. — Хочешь подняться в его комнату? — как бы невзначай спросил Наруто. — Если разрешите, — ответил парень не сразу, хоть и сам не понимал, зачем ему туда. Хотелось быть как можно дальше от всего, что так близко к Боруто, иначе Саске рискует не вылезти из эмоциональной ямы, в которую сам себя толкал. — Я удивлён, что ночью ты спал с Каваки в гостиной, думал, ты захочешь остаться там. Саске удивлённо покосился в сторону Наруто-сана, но от косяка так и не отлип. Наруто сложно. Он никак не мог взять в толк, понять, до конца осознать, что Саске полюбил его сына, как он — Итачи. Это немного забавно: Узумаки и Учиха в двух поколениях. Но вдруг его осенило: — Саске, а что с Сарадой? Ты оставишь её? Ведь, девочка — твоё продолжение, она не виновата... — Да, знаю, — с тяжёлым вздохом ответил Саске, — но, я не знаю, как быть. Я пока сам не понимаю, где мне жить, куда себя деть и… все мои мысли крутятся вокруг Боруто, я не могу рационально мыслить, — он устало потёр лицо. — Хм, я имел в виду: ты не относишься к дочери, как к проблеме? — Нет, с чего вы взяли? — Я просто боялся этого. Что… не испытывая любви к её матери, ты решишь, что она — проблема. Я же знаю вас, Учих, — Саске фыркнул. — Но я очень рад, что ошибся, — Наруто довольно тепло улыбнулся и окончательно растрепал волосы. Учиха отлип от косяка и зашёл в гостиную, прошёл к дивану, на котором спал ночью, и уселся рядом с Наруто. — Я люблю свою дочь, Наруто-сан. И… она — единственное, о чём я не жалею, даже несмотря на то, насколько я её появлением причинил Боруто боль. Я виноват. Очень. Но рад, что наконец-то могу просто признать это. Я виноват, что спал с Сакурой, но счастлив, что у меня есть Сарада. Наруто понимающе кивнул. — Наруто-сан, простите, но можно я задам личный вопрос? Узумаки склонил голову, немного напрягся, но согласился. — Я знаю, что вы и нии-сан любите друг друга, к сожалению, понял слишком поздно, но если это так, а я полностью уверен в этом, то как… — Саске замолчал, пытаясь подобрать слова, чтобы не обидеть или случайно не причинить ещё больше боли. Он и так принёс её достаточно. Он может лишь предполагать, что бы ощущал сам, если бы был в схожей ситуации: если бы тот, кого он воспитывал, растил и целовал в сладкую попку в младенчестве, вдруг пришёл и сказал, что сделал с его дочерью то, что он сделал. Саске очень сомневается, что так же спокойно сидел рядом и отвечал бы на какие-то там вопросы. — Как родились мои дети? Учиха и забыл, что когда-то Боруто был не один. Он сжал пальцы на голени, вцепившись в неё. — Ты же знаешь своего брата, — это не было вопросом, скорее фактом, не требующим подтверждения или опровержения, — он всегда в первую очередь думает о стране, потом обо мне, как о хокаге, и только в самую последнюю очередь обо мне, как о Наруто. Думая о стране, он и… — Наруто замолчал, нахмурив брови. Саске потянулся к мужчине, коснувшись запястья. — Если вам тяжело, то не нужно, — он просто хотел ответить пониманием на принятие. — Нет-нет, ничего, — помотал головой Наруто-сан, горько хмыкнув. — Итачи настоял, что я должен озаботиться продолжением рода. Что у него есть ты, а у меня… он. Я сопротивлялся долго, не хотел, ощущал, что предаю его, хоть умом и понимал, что он прав. Итачи заставил хотя бы посмотреть девушек, что он выбрал. Хината… — голос дрогнул, — она была скромна, мила, добра и в принципе очаровательна. Клан за её плечами был невероятной силы тогда. Хьюго наравне с Учихами служили стране. Считалось, что кровь их клана идёт от самой прародительницы, — Саске недоверчиво склонил голову. Нет, о том, что ещё существуют кланы, что несут кровь прародительницы, он знал. Историю учил, но о том, что любимый Боруто являлся её носителем, даже и не догадывался. О Хьюго он слышал, но опять же не знал, что мать его мальчика относилась к ним. — Нашему союзу очень хотели помешать. Очень боялись, что наш ребёнок будет слишком ценен. И враги не желали отдавать в мои руки такую власть, ведь всем известно, что от прародительницы остались несколько артефактов, которые, по легендам, может открыть лишь наследник, а, как известно, Узумаки не менее древний род, хоть мы и… абсолютно уничтоженный клан. Нам пытались помешать. Много раз. Я, возможно, и выбрал бы другую женщину, чтобы не рисковать, но… ни одна не показалась мне хотя бы приемлемой, такой, которая чётко осознавала бы свою важность и роль. Роль матери. Не жены, а матери, — он отвёл глаза, они наполнились грустью, — не могу сказать, что любил Хинату, но очень уважал. Как мама она была потрясающей. Она очень любила наших… — он тяжело сглотнул и поднял глаза к потолку, но Саске вцепился в его пальцы, и Наруто тепло улыбнулся ему, собравшись с силами, чтобы продолжить. — Постоянно существовал риск, что на наших детей будет вестись охота. Мы с Итачи всегда знали, что они в опасности, но делали всё, чтобы обезопасить их. Долго думали, как быть. Как защитить. Даже… даже создали легенду, что Боруто родила мне не Хината, а девушка, что в последствии стала ему няней. Ты же помнишь Хельгу? Саске смутно помнил эту женщину, но помнил, что она неплохо пела, правда он ревностно относился к тому, как она сюсюкала с Боруто. Помнил мягкую кожу её рук, когда она стирала с его щеки остатки еды, и помнил, как любил исподтишка наблюдать за маленьким клубком в её руках, что так забавно тянул к ней ручки. Ведь именно она когда-то и познакомила их с только-только родившимся Боруто. Саске плохо помнил события, ведь ему было только четыре, но эмоции — приятные, тёплые образы, греющие душу и спустя года. Наруто улыбнулся — она и в его сердце оставила тёплый отпечаток. Молодая девушка любила Боруто, как своего ребёнка: сначала просто помогала Хинате, а когда спустя два года та родила ещё и Химавари, взяла на себя почти полную заботу, пока после родов Хината восстанавливалась, а Наруто всё время проводил на обучении с наставником, уже тогда готовясь стать хокаге, а после и на посту, но, как освобождался, тут же нёсся домой к детям. Так жаль, что ей пришлось уехать, когда сыну было три. — Ты же помнишь, что детей у меня было двое? — продолжил Наруто. — Да, Наруто-сан, я помню её. Очень смутно, но помню. — Скрыть, что Химавари родилась от Хьюго, не получилось. Моя дочь родилась копией Хинаты: черноволосая, с её очаровательной улыбкой и носиком. От меня она взяла лишь цвет глаз и родовые отметины. Так же, как и у Боруто: по две на каждой щёчке. Такая она была озорная, милая, улыбчивая и большая любительница цветов. Когда я взял её на руки — был счастлив, а после целовал руки Хинаты за мальчика-бунтаря и дочку-красавицу, но потом… Саске резко оцепенел. Чёрные волосы, голубые глаза, родовые отметины Узумаки. Где-то совершенно недавно он видел такое сочетание, но этого просто не может быть! — Как я говорил, — Наруто говорил медленно, слова ему давались тяжело, — мои дети были под угрозой. И на нас с Хинатой, когда она носила Боруто, было совершено покушение, тогда ещё не было известно, что беременна она от меня — информацию скрывал Итачи, но всё же, политика, мать её… Нейджи, брат Хинаты, что служил мне так же верно, как и Итачи, не допустил, ни моей смерти, ни Хинаты, что носила моего мальчика под сердцем. Он бросился под меч, которым пытались устранить меня, когда я попытался защитить своего нерождённого сына в утробе. Если бы… не ритуальное оружие, времён прародительницы, а обычный пистолет был бы у убийцы, боюсь, что героической смертью Неджи мы бы не отделалась, — пояснил Наруто, увидя, как Саске непонимающе нахмурился. — Нас подловили на неожиданности. Никто не рассчитывал, что в бывшее здание резиденции смогут пробраться. После, Итачи перестроил всё и вся. Так что, не ругай его, что он настолько параноидален — это спасло не одну жизнь, Саске, — Наруто слышимо втянул воздух. Саске кивнул, и не думая спорить. И тогда Наруто продолжил: — И, когда Боруто всё же родился, как-то удалось отвести подозрения — он родился моей копией, то Химавари… На мою милую Химавари… На неё несколько раз было совершено покушение. И после второго, я не придумал ничего лучше, как их спрятать. И места лучше территорий их клана, который был на тот момент чуть ли не крепостью, не нашёл. Я хотел лично их сопровождать. Итачи говорил мне, что нельзя, что они должны быть рядом. Так защищать проще, что пока они со мной, они в большей безопасности, но я не слушал. И невероятно виню себя. Если бы я послушал, то возможно они и… Наруто замолчал. И молчал долго, не в силах продолжить. Сердце Саске истерично билось. Ему нужна эта информация! Ведь если он не ошибся! Если же… Но что, если он всё-таки ошибся? В памяти встала девушка в платье с подсолнухами, её взгляд, которым она одарила Боруто. Невозможно такое совпадение. — И что случилось потом? — осторожно попытался побудить мужчину продолжить. — Итачи сказал, что девочек встретила сестра Хинаты с отрядом… — Наруто вновь запнулся, но всё-таки договорил, — они были убиты. — Наруто-сан, вы только выслушайте, ладно? — Саске не уверен в своём решении, но просто промолчать не может, а что, если он ошибается? Наруто-сан должен знать. Как он сможет спокойно скрыть это? А если он ошибается, тогда… Но тогда он хотя бы будет знать, что попробовал. Хоть на кону и чужие жизни. — Вы… вы же знаете, да? Ну, что я забрал Боруто от Каваки? — Наруто не очень уловил резкую смену темы разговора, но кивнул. — После я встретился со школьным приятелем. Он потащил нас к себе, сказав, что его сестра ждёт дома. Мы и завалились к ним. Наруто-сан, только ничего не подумайте, правда! Я совершенно не уверен в правильности своих выводов и заранее прошу меня простить, если я… если я дам надежду, а потом станет только хуже. Наруто весь подобрался, хмурился и ждал. Ему не страшно, но смутное беспокойство заставило сердце пропустить удар. — Эта девочка… Наруто-сан, у неё чёрные волосы… Глаза, как у Боруто. Они рядом стояли! У меня была возможность сравнить, — было видно, как Саске нервничал, кусал губы и тараторил, боясь остановиться или забыть. Он рукой сгрёб свитер и ощутил успокоительное остриё граней двух половинок одного сюрикена. Он желал правильно подать информацию, какая у него имелась. Не сказать прямо о подозрении, а дать возможность сопоставить их Наруто-сану самому, чтобы пришёл к тем же выводам, что и он. — У неё звонкий смех, милая улыбка, она добрая и… хоть и злилась, всё равно было видно, что она очень гостеприимная. И… на щеках у неё… — Саске… — Наруто нервно сглотнул. — Пожалуйста, прекрати, это совершенно не смешно. — Я не смеюсь, я серьёзно. Я видел её! Правда, мой друг… Хотя… если так подумать, я не помню у него сестры, когда он был маленьким, да и вообще никогда не думал, что она у него есть, да и… относится он к ней странно. Наруто-сан! Я не хочу ошибаться! Девочка носит другое имя — Камомиру, и я не имею ни малейшего понятия, как это объяснить… — Ромашка? — Простите? — Сына я назвал в честь умершего брата Хинаты — Нейджи, а дочь… Мою дочь я назвал Химавари — подсолнух. Она такая же очаровательная, добрая и светлая. Когда я взял её на руки, Итачи держал их в руках, и малышка, игнорируя меня, наблюдала за цветком. Камомиру же — ромашка, так звал её Итачи. — Чего? — Саске ошарашенно заморгал. — Фамилия? — Наруто уже на ногах и непонятно откуда выловил телефон. — Яманака. — Что? Саске, ты серьёзно? Неужели… — Наруто не закончил, в трубке гудки сменились на противное пищание — абонент, не абонент. — Чёрт, и почему он всегда занят, когда так нужен? — Наруто взлохматил волосы, глянув на время, бросил: — Пошли. — Куда? — нервно ответил Саске, когда Наруто уже скрылся из виду. — К Яманака! Учиха покусал губы, но спорить не стал. Уже почти ночь, но Саске даже не попытался остановить Узумаки, он бежал за ним, влетевшим в такси. Вызывать служебную машину тот отказался, а водить ни Наруто, ни сам Саске не умеют.