Возвращение

Слава застал Мирона в импровизированном кабинете за столом в окружении смятых бумажных листов. Ну нихуя его накрыло… Слава внутренне содрогнулся. Это какая мания должна быть к написанию текстов, чтобы буквально весь стол был завален исписанными листами бумаги, пусть и безбожно убитой чужими татуированными пальцами, смятой и выкинутой. Но Слава откровенно подвис. Это было красиво. Писатель, что нашел свой творческий путь. Вернулся из низов. Чтоб внезапно вернуться наверх, и пережить это смутное время. — Мирон, пошли принимать ванну… — Карелин… — Ты ещё Машновым назови, Оксана… — Карелин усмехнулся. — Или Оксиденис?.. Мирон обернулся в сторону Карелина и посмотрел на него с каменным выражением на лице и закатил глаза. Пиздец. Дожили. Хотя это было абсолютно нормально, учитывая, что шутками они перекидывались постоянно. Слава встрепенулся и подошёл к Мирону со спины, укладывая свои лапищи на чужие плечи, думая о том, что ему могли бы въебать, но нет. Мирон выглядел расслабленным, хоть и с виду он был чисто заебанным. И почему-то ванная казалась ему лучшим решением всех проблем. А ещё желательно нормальный сон. Часов так на девять. А то и десять. Потому что смотреть на залегшие тени под глазами было тяжело. Хотя он прекрасно понимал и знал это состояние. Его порой точно так же накрывало и он мог не спать сутками, сочиняя панчи и стихи к будущим трекам. Эх, тяжела жизнь рэпера. Поэтому Слава принимается канючить, сгибаясь в три погибели через Мирона и заглядывая ему в глаза. Чужое дыхание щекотало губы и Слава расплывается в довольной улыбке. — Пошли, я всё налил. Сейчас утащу и чё хочешь с этим делай. — Ага, разбежался… — Ну пошли, давай. Со стулом утащу. — Достал… — прошептал Мирон и выдохнул, всё ещё не предпринимая никаких попыток встать. Слава перегнулся ещё больше и взял стул, едва не делая рывка, чтобы поднять его вместе с Мироном, но тот посмотрел на Славу нечитаемым взглядом и Слава вернулся в исходное положение, чувствуя себя не в своей тарелке. Такой взгляд убивал. И он не был к этому готов. А ругаться из-за такой мелочи… он что дебил, что ли? — Так мы пойдем или нет? — Пойдём, только ты меня на стуле не понесешь, — Мирон смягчается, особенно когда видит потерянный взгляд Славы. Прямо в его глаза. Сердце предательски ёкает. И как они к этому пришли? И как он таким стал?.. Стареешь, дурак. Доигрался ты и хана тебе… вот и вся эпитафия. Слава тут же приободряется, улыбается, ещё раз ласково сжимает чужие плечи и уходит, прикрывая за собой дверь. Мирон выдыхает, откидываясь в кресле и закрывает лицо руками. Вот и зачем он всё это делает?.. Зачем возвращается? Зачем пытается снова выйти из тени? Он же MC на пенсии, блять. Пусть и люди его ждут. Но надо ли ему это самому? Чтобы порадовать своё непомерное эго? Может быть. Но… столько сомнений, что демонами раздирают и живут в его голове. А ему от них ни спрятаться, ни скрыться. Глубокий вдох. Выдох. Всё хорошо. Спокойно… это ведь просто альбом. Просто… да нихуя он не просто альбом. Это суть его возвращения из низов собственных проблем с головой. Всего несколько минут такой импровизированной медитации, как Мирон встаёт со стула и идёт в ванную к Славе, потому что тот, наверное, уже едва ли не на стенку лез. Впрочем, застаёт он его уже в ванной, по самые уши в пене, расслабленного и счастливого. Сердце повторно предательски ёкает. Он уже был фатально потерян. В чужих глазах, улыбке и абсолютно отбитом чувстве юмора. Слава улыбается ярко и тянет свою лапищу к нему, но Мирон ловко уворачивается от чужой руки, чтобы не быть схваченным и раздевается под заинтересованный взгляд. Он затылком чувствовал всё это, как и кожей. Да уж… Залезает Мирон не особенно удачно, потому что Слава-таки умудряется схватить свою добычу и затащить в ванную. Раздается громкий всплеск, шипящее: «Блять!» и весёлый смех. Мирон усаживается в огромной ванной напротив Славы, внутренне клокоча от раздражения, но всё это быстро иссякает под детской непосредственностью Карелина, который был таким счастливым, что Мирон позволил себе простить ему такую шалость. Не успевает он ничего сказать, как Слава зачерпывает горсть пены и укладывает ее ему на голову. — Тебе так даже больше идёт. — Хм… — хмыканье, которое пропитано сомнением и скрытой усмешкой. Вода была горячей и расслабляла, действительно позволяя лишним мыслям уходить восвояси из головы. Но эта идиллия лопается как мыльный пузырь, что Слава пытался надуть. — Я не знаю, зачем мне возвращаться. — Мирон впервые говорит об этом настолько открыто, словно бы сейчас он перепрыгивал все свои достижения разом. И почему говорить словами через рот так сложно?.. Но он медленно и верно идёт на ментальную поправку и прорабатывает свои травмы. Но это так сложно… Слава замирает и его улыбка медленно угасает. А сам он становится пугающе серьезным. Искорка веселья потухает и он хмурится. — Мирон, ты чё? Не понял… А я на кого диссы буду писать? Да и тебя все заждались, как батю, что за буханкой хлеба ушел. Да и вообще… тебе сложно, когда ты не пишешь. Так что пиши свой альбом, лысый жид, ничего не знаю, — категорично заканчивает Карелин, но смотрит на Мирона с прежней теплотой и нежностью. Он верил в него как никто другой. Пусть и прикрывался диссами, что естественно, зная их репутацию. Фёдоров улыбается уголками губ и окончательно расслабляется. Складка, что пролегла меж бровей разглаживается. Всё-таки ему и правда нужно вернуться в Игру. Слава подливает пены в ванну, а Мирон понимает, что в ванной они застрянут надолго. Поэтому просто плывёт по течению. Ведь может быть ему действительно стоило расслабиться и выкинуть все лишние мысли из головы? Посмотрев на Славу задумчивым взглядом он понимает, что точно надо…

***

— Билеты раскупили за четырнадцать часов! Я в ауте! Мирон, ты разорвал всех! Я так горжусь тобой! Возвращение прошло успешно! — Женя Муродшоева едва ли не кричала в трубку от радости, а сам Мирон сделал громкость в динамике потише, чтобы не разбудить Славу, который спал, обняв его поперек талии, сопя и чуть похрапывая. — Спасибо, я тоже рад. Доброй ночи, Жень. — Доброй ночи!.. Мирон отключается от разговора и чувствует, как горячие ладони на его теле смыкаются крепче и сильнее. Сердце в третий раз предательски ёкает. Слава, Слава, ты бойкий и ласковый… Колесо, пять спиц и понеслось, Колесо катится от низов До небес, чтобы упасть вниз в пропасть И лишь тогда внезапно вернуться наверх, Когда все слова зевак предадутся забвенью, Путь меж камней, маршрут нелинейный Мы переживём это смутное время…