Ab cinis in flamma (в режиме редактирования)

Обнаружить лагерь Троицы не составило больших трудов - отряд церковных воинов расположился на окраине Железного Леса у главной дороги, что проходила сквозь весь Нирвэйн и тянулась дальше в лесные чащи. Впрочем, долго искать шатер Айрис Белке также не пришлось - фэйрийский слух тотчас же уловил тихие звонкие нотки женского голоса за плотной завесой, а среди стражей Троицы была лишь одна девчонка. Воспользовавшись своими врожденными умениями совершенно незаметно проникать во всякие помещения, Персиваль отыскал лазейку в шатре, через которую смог пробраться внутрь. Несмотря на то, что церковная башня пробила уж два раза после полуночи, в шатре продолжали гореть свечи - девочка еще не спала. Даже в сумрачном свете возможно было заметить простоту убранства походного жилища - лишь застеленный алой простынью, переносной святой алтарь да скудная деревянная койка. Два церковных канделябра озаряли рассеянным светом кованый темный крест, что являлся главной святыней христианского мира. Притаившись в темном углу, Белка сосредоточенно наблюдал за своим врагом, которого даже еще ни разу не видел воочию. Сейчас он мог видеть лишь темные очертания ее худощавой сутулой спины: преклонив колени, она не сводила глаз со святого распятия и, сложив руки в молебном жесте, неустанно шептала молитвы на латыни. Именно в тот миг Белка ощутил, как твердая непоколебимая уверенность в своем намерении стала терять силу - в последний миг червь сомнений всегда вползает в людской разум, давая человеку последнюю возможность отказаться от принятого решения. Ибо после обратной дороги уже не будет. За последние несколько месяцев Белка повидал много смертей, но самому еще никогда не приходилось отнимать чью-то жизнь, и это внезапное осознание породило в душе мальчика неуверенность. Быть может, оно того не стоит? Белка тотчас же решительно потряс головой, не позволяя трусливой мысли захватить его разум и помешать исполнить справедливое возмездие. Эта девчонка ни на миг не усомнилась в своих деяниях, когда выпустила из своего лука стрелу и пронзила ею Нимуэ. Ни одна рука церковного воина не дрогнула, когда те одним уверенным движением меча отбирали невинные жизни его народа. Ни один Паладин не сжалился над мольбами его родных о пощаде; напротив, они со зловещими ухмылками наблюдали, как извиваются в предсмертной агонии пылающие на кострах тела невинных жертв. Никто не пощадил их, значит и он не поддастся чувству жалости, а сдержит свое обещание - он отомстит этой мерзкой девчонке за смерти всех его сородичей. Крепко стискивая в ладони нож, мальчик медленно ступал по влажной земле, не издавая ни единого шума, и с каждым шагом приближался к девочке. Айрис, казалось, ни о чем не подозревала, неустанно продолжая свою молитву, и медленно покачивалась из стороны в сторону, словно зачарованная. Персиваль остановился в паре шагов от нее и задержал дыхание, дабы ненароком не выдать себя раньше времени. Сердце его колотилось в бешеном ритме, гулко отдаваясь каждым ударом в висках и заслоняя всякие посторонние звуки. Осталось совершить лишь одно движение - и все будет кончено. Вновь и вновь возобновляя в памяти зловещие воспоминания о его пылающей в разрушительном огне деревне, злобно стиснув челюсти, Персиваль решительно взмахнул дрожащей рукой, что до боли в мышцах сжимала нож, намереваясь нанести врагу первый удар. — Не сомневалась, что сюда придешь именно ты,- внезапно раздался в его ушах девичий голос, отчего застигнутый врасплох Белка ошарашенно застыл на месте, сперва даже не сразу осознав, что девочка обратилась именно к нему. Через миг Персиваль ощутил крепкую хватку чьих-то рук, что за один щелчок выбили из его ладони нож и скрутили его с такой силой, что он не мог сдержать испуганного вскрика. Однако мальчик не привык тотчас же сдаваться - он продолжал изо всех сил вырываться, до последнего надеясь, что ему удастся вызволить себя из лап хищников, что схватили его за шиворот и силой усадили на колени. Но как мог маленький мальчик справится с тремя взрослыми стражами Троицы? Заломав ему сильнее руки и схватив стальной хваткой шею, они вынудили мальчика перестать брыкаться словно дикое животное и принять свое поражение. Лишь теперь Белка мог ясно разглядеть лицо Айрис - с насмешливой торжествующей усмешкой она свысока глядела на схваченного фэйри и довольствовалась сегодняшней находкой. — Его надобно заковать в цепи,- молвила она, отворачивая взор от мальчика и медленно поднимая с земли его оброненный нож.- Прикуйте его спиной к этому столбу,- не глядя указала она на установленный в центре шатра деревянный столб, продолжая с интересом разглядывать простое холодное оружие. Стражи безмолвно выполнили ее просьбу, заковав его запястья в стальные кандалы, и тотчас же покинули шатер, оставляя Айрис со схваченным фэйри наедине. — Ну, давай, радуйся пока можешь,- язвительно прошипел Белка.- От тебя все равно на рассвете останутся лишь кости, как и от твоих грязных псов. Скоро все вы узнаете, каково это - жариться в костре как свиной бифштекс на ужин. — Что ж, на все воля Божья,- не сходила улыбка с губ Айрис. Ее догадки оказались правдивыми - глупый маленький демон явился в их лагерь. Теперь им не надобно тратить силы на обыски жилых домов - нужно лишь дождаться, пока Плачущий Монах и огненная ведьма сами не придут в их руки, желая спасти мальчонка.

***

Казалось, этот ужасный день нарочно не желал встречать свой конец, продолжая испытывать их все более тяжелыми потрясениями. Когда глубокой ночью проснувшийся Ланселот не заметил мальчика на диване, мужчина сразу ощутил что-то неладное. Сперва он не стал будить женщин, не желая лишний раз их тревожить, и тихо обошел все пустые открытые комнаты, заглянул даже в подвал. Хорошо сведомый о чрезмерной пытливости Белки и его прирожденном умении находить всякого рода неприятности, Ланселот не изумился бы, если от бессонницы мальчику взбрело бы в голову немного побродить по дому и заглянуть в каждый его темный угол. Однако в этот раз все было иначе. Скрип половиц, что прогибались под весом мужчины, пробудили чутко спящих женщин, и ему пришлось рассказать о случившемся. Миссис Флорс тщательно осмотрела чулан и несколько раз обошла дом снаружи, даже заглянув в огород, но все безуспешно. Когда все были уверены в том, что мальчика не было ни в доме, ни около него, в разумах их оставалась лишь одна догадка, куда мог уйти юный фэйри этой глубокой ночью втайне ото всех - и каждый изо всех сил пытался отбросить навязчивую мысль, что одним лишь существованием сковывала их сердца в ледяные тиски страха. Они не хотели признавать, однако теперь было глупо и дальше обманываться мнимыми надеждами - они знали, что Персиваль направился в лагерь Троицы, чтобы убить Айрис. В гостинной комнате витала зловещая тишина, нарушаемая порой лишь редкими всхлипываниями Эльмины. Деве казалось, словно ей перекрыли дыхание. Как бы она ни старалась, как бы глубоко ни пыталась вдохнуть, легкие будто отказались наполняться воздухом. И всякий раз, когда она воображала Белку одного среди тех безжалостных хищных солдат в златых масках, ком в горле неумолимо рос, сдавливая глотку все сильнее. Еще днем ей казалось, что большего страха, нежели она ощутила сегодня, прячась от церковных стражей, испытывать немыслимо, но злой рок тотчас же дал понять, что и без того бедственное положение всегда возможно ухудшить вдвойне. И сейчас она была готова пережить тот жуткий миг несметное число раз, если бы взамен Белка очутился здесь, в доме миссис Флорс, в безопасности, подле них. Ланселот стоял у порога, изо всех сил стискивая зубы и пожимая кулаками - мужчина даже не знал, на кого сердиться: на упрямого вспыльчивого юнца, на стражей Троицы или на себя самого, не сумевшего должным образом уследить за ним. Он ведь ясно видел, с каким праведным гневом мальчик говорил о своей жажде мести. Ланселот и сейчас мог воссоздать в памяти те его слова, когда он поклялся перед своими святыми, что воздаст Айрис по заслугам. Он должен был оставаться настороже, должен был знать, что этот несносный мальчишка сделает все по-своему и улизнет сам вершить правосудие. Он обязан был следить за ним, но не смог. Не уберег от опрометчивых деяний. Надежда была лишь на то, что ему удалось остаться для воинов Троицы незамеченным. Ланселот отчетливо помнил все методы, что применял к нему Карден, когда тот захватил его в плен. Одна лишь мысль о том, что Персивалю причиняли боль, стискивала все его внутренности в болезненной хватке, распаляя в груди пламя жгучей ярости. — Может, ему удалось остаться незамеченным для их глаз?- с надеждой в голосе молвила миссис Флорс, ободряюще поглаживая плечо девы. — Лишь на это приходится уповать,- тихо отозвалась Эльмина.- Ибо иначе… они не оставят его в живых. Последние ужасные слова дались деве с немыслимым трудом; голос ее перешел на дрожащий шепот, что прерывался новым потоком слез. От одной лишь мысли о гибели Персиваля девушке становилось дурно, вызывая непреодолимое желание разразиться горькими рыданиями. Однако она изо всех сил сдерживала эти порывы - еще не время предаваться отчаянию. — Нет,- твердым голосом уверенно отчеканил Ланселот.- Если они поймали его, они будут держать его в плену в качестве приманки. Так им не придется прилагать никаких усилий, они будут лишь ждать. — Ждать чего?- спросила миссис Флорс. — Меня,- ответил мужчина.- Аббат Уиклоу жаждет заковать меня в кандалы и бросить к ногам Папы. Они ждут, пока мы обнаружим пропажу мальчика, и полагают, что я приду за ним. И они правильно думают. Я сейчас же отправлюсь в их лагерь и любой ценой вырву Персиваля из их лап. — Я пойду с тобой,- наспех вытерла Эльмина слезы и поднялась с дивана. — Нет,- резко отрезал Ланселот, серьезно взглянув на деву.- Я пойду один. — Стражей в лагере слишком много, тебе не удастся одолеть их всех. А в моих руках горит пламя, я могу помочь. — Айрис ждёт лишь моего появления, поэтому я сделаю так, как она того желает: я приду в их лагерь, заберу Персиваля и убью столько стражей Троицы, сколько потребуется для его спасения. — Но в прошлый раз они едва не убили тебя. Ее слова были насквозь пропитаны отчаянием, что побудили деву порывисто податься вперед, делая несколько шагов вперед и чуть приближаясь к мужчине. Ланселот отчетливо видел, как влажная пелена вновь застилает ее покрасневшие блестящие глаза, и не мог поверить, что мысль о его гибели вызывала в деве слезы. Карден никогда не испытывал горечи, когда каждый день отправлял его в бой. Никогда Ланселот не видел в его глазах боязни, какую должен ощущать всякий любящий отец, отправляя сына в битву. Кардену была совсем безразлична судьба его воспитанника - лишь бы только он выполнил его приказы и принес ему то, чего он жаждет. Порой Ланселот думал, что старый пастырь испытал бы большей радости от его смерти, нежели от возвращения. И долгое время Ланселот уверял себя, что заслуживает такого отношения. Ибо отчего Богу не радоваться гибели еще одной падшей души? — Они сильны в своих умениях, ты и сам прекрасно знаешь об этом,- молвила Эльмина, сжимая ладони и стараясь изо всех сил держаться.- И я не хочу, чтобы им удалось сделать то, что не вышло в прошлый раз. Ланселот глядел в ее глаза, переполненные страхом, и не мог поверить в то, что причиной этой боязни был он. Она стойко пыталась сохранять собранность, но лик девы, напуганный и отчаянный, говорил за нее: казалось, еще мгновение, и она разразится горестными рыданиями. Он видел, как его намерения отправиться в лагерь церковников одному пугали ее. Она боялась за него. Внезапное осознание, что деве была не безразлична его жизнь, пробудили в его груди теплый поток трепетных чувств, что тягуче разливался по всему телу, согревая душу. Он впервые видел, чтобы кто-то беспокоился о его судьбе. Понимать эту истину было для него невообразимо и непривычно, однако до щемящей сердечной боли приятно. Но даже эти трепетные чувства не могли поколебить решение Ланселота. Он знал: возьми он Эльмину с собой, в логово опаснейших хищников, он растеряет всю свою сосредоточенность. Он не сможет более полностью обратить свое внимание на врага, а всегда будет стремиться первым делом защитить деву. Эта обеспокоенность может стоить ему дорого, а покамест он совсем не желал расставаться с этим миром. Не сейчас, когда он только начал жить. — Я отправлюсь в лагерь один,- чуть тише молвил Ланселот, сдерживая в груди тяжелый вздох.- Ты покинешь дом через некоторое время после моего ухода. Тогда все внимание воинов будет обращено ко мне, им не будет никакого дела до псов. Поэтому тебе удастся незаметно покинуть деревню и скрыться в лесу. Эльмина слышала, какой твердой непоколебимой уверенностью были насквозь пропитаны слова воина, поэтому понимала, что спорить с ним без толку. Он все равно не позволит ей пойти вместе с ним. Однако сидеть в лесной мгле, вдали от событий, мучительно переживать каждое мгновение в попытках отогнать пугающие мысли и вздрагивать от каждого шороха в надежде, что они наконец вернулись, казалось деве хуже изощренных пыток. В ожидании время становится заклятым врагом - оно словно нарочно замедляется, растягивая страдания и изматывая душу до предела. Но сейчас у Эльмины не было другого выбора - в этой битве ей досталась выжидательная роль. — Тогда соберу для вас все, что сгодится вам в дорогу,- спохватилась миссис Флорс, поднимаясь с дивана и в спешке направляясь на второй этаж, оставив молодых людей наедине. — Я не хочу прятаться где-то вдали и оставаться в неведении,- тяжело вздохнув, тихо произнесла Эльмина.- Мне невыносима мысль, что меня не будет рядом, если вдруг тебе понадобится помощь. — Стражи Троицы - лишь моя битва,- отозвался Ланселот, пытаясь унять необъяснимую дрожь в теле, вызываемую трепетными словами девушки.- Я должен покончить с этим навсегда. Поэтому пообещай мне, что не последуешь за мной без моего ведома, а сделаешь так, как я прошу тебя. И еще,- тяжело вздохнул мужчина, на миг опустив глаза,- если вдруг Персиваль возвратится к тебе один, вы не станете возвращаться за мной. — Нет,- в ужасе оборвала его Эльмина, как только до ее ушей донеслись слова мужчины и смысл того, о чем он пытается сказать ей.- Нет, не проси меня дать такую клятву, я все равно ни за что сделаю этого. Если вдруг ты не вернёшься, мы с Белкой не оставим тебя. Но я готова пообещать, что не последую за тобой в лагерь, только если ты поклянешься взамен, что вернешься. Совершив последние короткие шаги, дева оказалась подле мужчины совсем близко, и через мгновение Ланселот ощутил, как ее маленькие теплые руки трепетно обхватывают его широкую ладонь. Мужчина продолжал неотрывно вглядываться в прекрасные черты ее милого личика, пылающего в тусклом свете растопленного камина. Он не мог поверить в то, что в самом деле слышит все эти речи из ее уст. Все вокруг стало рассеиваться в тающей дымке - на какой-то миг Ланселоту показалось, что все то было лишь его сном. Лишь когда он решился накрыть другой ладонью ее горячие руки в трепетном жесте, мужчина ощутил, что все это было действительно взаправду. — Я исполню твою просьбу, если ты пообещаешь мне, что возвратишься вместе с Белкой живым,- тихо молвила Эльмина, пронзительно вглядываясь в его ясные голубые глаза и чувствуя, как волнительная дрожь пронизывает каждую частичку ее тела, вызванная мягким прикосновением их рук.- Готов ли ты дать мне такое обещание, Ланселот? Можешь поклясться, что вернешься ко мне? К тебе я готов возвратиться любой ценой. — Да, я обещаю,- смог только вымолвить Ланселот, совсем тихо, на выдохе, но он знал, что она услышала. Дева испустила судорожный вздох, услышав из уст мужчины слова, что так сильно жаждала услышать. Сведя брови в болезненной гримасе, она прикрыла веки, больше не имея сил сдерживать внутренние порывы в груди, что душили ее все сильней, требуя выхода. Отчаянно подавшись вперед, девушка со всем страстным рвением, что горело в ее груди пламенным огнем, прильнула к мужским губам. Ланселоту казалось, его сердце замерло, остановив свой бешеный ритм вместе со всеми окружающими его событиями. В тот миг, ощутив теплое мягкое прикосновение ее губ, мужчина ощутил, как в груди его нечто словно оборвалось, разрывая сковывающие стальные цепи, какие долгие годы не позволяли мужчине следовать зову сердца и поддаваться собственным желаниям. И теперь, впервые за долгие годы, Ланселот разрешил себе сделать то, о чем он так долго грезил множество ночей. Отпустив девичьи руки, ладонь мужчины легла на ее тонкую изящную шею, притягивая девушку ближе и накрывая другой рукой ее мягкую теплую щечку. Безо всякой робости он целовал ее рьяно и требовательно, стараясь восполнить одним поцелуем всю ту недостающую ласку, от какой он так долго отказывался. Как долго он украдкой глядел на эти губы и с тяжестью в груди осознавал, что у него нет надежды когда-нибудь коснуться их, и как сладостно было сейчас ощущать их мягкость, что с той же жаждой сминали его уста. Рука, что нежно лежала на ее щеке, опустилась на девичий стан и крепко обняла, притягивая ближе. Судорожно схватившись пальцами за широкие мужские плечи, Эльмина отвечала взамен столь же горячо и трепетно, наслаждаясь внезапной откровенностью Ланселота. Впервые мужчина позволял чувствам взять верх над разумом, что все эти годы было сковано строгим церковным воспитанием, и дева упивалась теми мгновениями и его открытыми чувствами. Как могли, молодые люди пытались продлить их сладостный момент как можно дольше, ощущая на кончике языка горечь близкого расставания. Но ничто не могло длится вечно. Ланселот мягко прервал поцелуй, едва сдержав тяжелый вздох, но не спешил открывать глаза. Его сердце все еще бешено билось о грудную клетку, норовя сломать ребра и вырваться наружу, разогнав в жилах горячую кровь. Несколько мгновений Эльмина блаженно прислушивалась к теплу, что лилось из его рук, все еще обнимающих ее талию, и глубоко вдыхала его свежий запах хвойной смолы и горелой древесины - от былого аромата церковного ладана уже не осталось и следа. Мысль о Персивале вырвало обоих из сладостного плена - нужно поторопиться. Когда мужские ладони покинули ее стан, дева ощутила неприятный озноб, вздрогнув всем телом. Страх утраты саднил девичье сердце, переполненное нежными чувствами. Она не могла потерять его, не сейчас. С этими мыслями дева вытянула из-под воротника черную нить, где висел ее нательный крестик. Ланселот молча глядел, как дева снимает распятие с шеи и дрожащими руками надевает на него, пряча под рубаху. — Пускай Господь защитит тебя от вражеской руки,- прошептала Эльмина, осенив его крестным знамением, и ласково накрыла ладонью его щетинистую щеку, поглаживая кончиками пальцев кожу и багровые длинные отметины. На мгновение Ланселот прикрыл веки, наслаждаясь трепетным касанием, что нежностью своею вызывала до боли щемящее и сладостное чувство на сердце. Накрыв широкой ладонью ее руку, мужчина прильнул к мягкой коже губами, оставляя легкий ласковый поцелуй, и, взглянув напоследок в ее блестящие заботливые зеленые глаза, вынудил себя развернуться и направиться ко входной двери. Покидая дом миссис Флорс, Ланселот не чувствовал ныне мучительной тяжести на душе. Ощущая, как в жилах его кипит горячая кровь, мужчина уверенными широкими шагами направился в лагерь, точно зная, где он расположен. Теперь он знал, что обязан вернуться с мальчиком несмотря ни на что - теперь на этой земле есть душа, что ждет его. И он сдержит свое обещание любой ценой.

***

К моменту ухода Ланселота миссис Флорс удалось собрать для путников добротный узелок с едой и всем необходимым, что могло потребоваться им в их тяжком пути. Никто не знал, удастся ли Ланселоту выкрасть их лошадей, однако Эльмина с непоколебимой уверенностью могла сказать, что мужчина ни за что не оставит Голиафа в руках церковников. Собрав в кулаки всю оставшуюся силу и отвагу, девушка не позволяла лихим мыслям вползать в ее разум, сосредотачиваясь на главном - ныне ей надобно было незаметно покинуть Нирвэйн. — Куда именно вы держите путь?- спросила ее женщина, крепко связывая мешковатую сумку. — Нам нужно добраться до Дастанборо. Ланселот говорит, оттуда часто ходят корабли в норвежские земли. К тому же, насколько нам известно, на севере войско Папы не жалуют, поэтому появиться в городе будет не так опасно, как если бы явиться в Граммэйре. — Если вам надобно спокойно и безопасно сесть на корабль, что держит путь в Норвегию, вы могли бы отправиться в Бретлинтон. — Но он же расположен в миле от Камелота. — Несколькими месяцами ранее Красные Паладины неожиданно напали на королевский лагерь. Поговаривают, они намеревались убить короля из-за того, что тот разрешил фэйри покинуть британские земли, и решили посадить на трон саксонского викинга, что сейчас мнит себя истинным наследником престола. Его Величество был в бешенстве от столь дерзкого поступка и приказал всем церковным воинам убраться из столицы и всех близлежащих городов, иначе он приговорит их к казни. Его Святейшестве, Папе, едва удалось наладить отношения, его войско и впрямь убралось из всех селений вблизи королевского замка. Поэтому я думаю, там вам будет легче отыскать нужное судно без неприятностей. Краткий рассказ женщины заставил Эльмину задуматься. Слоняясь в лесных чащах, они совсем не знали о тех событиях, что произошли за эти пару месяцев с тех пор, как они бежали из лагеря Паладинов. И если положение в королевстве, о каком говорила Августа, осталось прежним, отчего тогда им тратить время и силы на путь к северу, если могли за седмицу достигнуть Бретлинтона? Предложение миссис Флорс определенно имело все возможности на успех. — Спасибо тебе за совет, я подумаю над этим и расскажу обо всем Ланселоту,- ответила Эльмина. "Если он вернется",- едкие отголоски сомнений вползали в девичий разум и, словно дикие гадюки, отравляли ее душу, отчего все внутренности тотчас же сжимались от охваченного ледяного страха. Глубоко вдохнув, Эльмина сжала кулаки и решительно оттолкнула от себя всяческие кошмарные мысли, уверяя себя в том, что все завершится благополучно. К тому же, он ведь дал ей обещание, что возвратится. И дева знала, что Ланселот, несомненно, может совершить невозможное, дабы сдержать его. Иначе бы он не решился дать ей пустых надежд. — Леди Эльмина,- подошла ближе Августа, отвлекая девушку от размышлений,- возьмите еще это,- женщина протянула ей простой столовый нож рукоятью к деве.- Оружие никогда не бывает лишним, а вы будете в лесу одна. Эльмина хотела бы отказаться, не желая более безвозмездно принимать щедрость доброй женщины - вряд ли когда-нибудь ей удастся отплатить чем-либо. Однако миссис Флорс была права - кто знает, что может скрываться во тьме лесной чащи. Перед тем, как покинуть жилище, женщина сперва обошла дом и, убедившись, что ни одна душа не следит за ними, потушила всякий свет и позволила Эльмине выйти наружу. Деревенька крепко спала: не было на улице жилища, где бы блестел свет, что было женщинам лишь на руку. Августа провела деву по той самой тропе, о какой она говорила еще в первый вечер их встречи. Узкая дорожка, что шла через ее огород, прерывалась заброшенным участком земли, что за долгие годы опустошения успела порости густыми кустарниками и сорняком. Но женщин не остановило препятствие: прикрывая лицо ладонями, дабы не повредить глаза острыми ветками, они быстро пробрались через заросший участок и вышли за пределы деревни, приближаясь к опушке Железного Леса. Эльмина взглянула на плотный густой столб дыма, что возвышался вдалеке по другую сторону Нирвэйна - наверняка, то был лагерь Троицы. Дева боролась с непреодолимым желанием пойти в обратном направлении и последовать за Ланселотом. Но с досадой она осознавала, что не может этого сделать: если он пообещал выполнить ее просьбу, она обязана честно сдержать и свое. — Ох, чуть не забыла,- внезапно спохватилась миссис Флорс, сунув руку в широкий карман своего передника и вытянув ее сборник со всеми целительными рецептами.- Я сберегла этот сборник, но он все еще принадлежит вам. — Нет, оставь его у себя,- накрыла она ее ладони, что держали кожаную книжку.- Я скорее потеряю его в дороге, или же его могут отнять, а я не хочу, чтобы она досталась лихому человеку. Я знаю, что навсегда останусь перед тобой в неоплатном долгу за все, что ты сделала для нас, и мне ужасно стыдно, что это единственное, чем я могу отплатить тебе за твою доброту. — Мне и не надобно большего, леди Эльмина,- тепло улыбнулась женщина.- За два года вашего пребывания здесь, в Нирвэйне, вы столько сделали для нас, я не могла не помочь доброму человеку, когда его настигла беда. — Что ж, тогда пускай этот сборник будет небольшим напоминанием обо мне,- сдерживая слезы, молвила Эльмина.- Главное, обязательно соблюдать все пропорции. Женщины усмехнулись и, презрев все правила приличия, крепко обнялись. Они знали, что скорее всего то была их последняя встреча, однако каждая знала непременно, что они никогда не забудут друг друга. Истинно добрых людей на земле чрезвычайно мало, чтобы позволить себе позабыть о них. — Да хранит тебя Господь, Августа,- прошептала девушка, улыбнувшись ей напоследок. — Пускай хранит и вас, леди Эльмина,- молвила женщина.- Всех вас.

***

От звенящей гробовой тишины, что царила в шатре Айрис, Белка готов был вопить в голос что есть мочи. Чуть позже мальчику стало легче, когда изредка она прерывалась коротким отрывистым скрежетом стали о стали - девчонка расположилась подле своего пленника на стуле и с блаженнейшим видом оттачивала наконечники своих стрел. За все время его пребывания она не проронила ни слова, и эта нарочная молчаливость начинала досаждать юнцу. А ему как никогда хотелось высказать этой мерзкой дряни все, что он думает. — Я помню тебя,- прошипел Белка со всей ненавистью, что кипела в его груди.- Ты была в Граммэйре, больно хотела научиться стрелять из лука, даже имела наглость угрожать мне. Если бы я только знал, то еще в первый же урок проткнул тебя луком насквозь и скормил твои глаза дворовым псам. Слова мальчика вызвали в Айрис усмешку. — Знаешь, как только Его Светлость, аббат Уиклоу, поведал мне о том, что Плачущий Монах сбежал с огненной ведьмой и мальчиком-фэйри, я отчего-то сразу же подумала о тебе. Ты слишком умен и хитер, немудрено, что тебе не составило труда склонить на сторону твоего темного создателя душу даже самого искусного и преданного воина церкви. Но мою душу тебе не искусить. Демоны не имеют столь могучих сил, сколько есть в руках Господа. Поэтому убить Ведьму Волчьей Крови оказалось не так невообразимо, как многие полагали. — Ты пожалеешь о том, что совершила,- прорычал Белка, яростно звеня кандалами.- Ты умрешь самой мучительной смертью, что только существует на свете, и захлебнешься в своей же крови, а тело твое я оставлю на съедение диким волкам. — Я слышала множество историй о Плачущем Монахе,- молвила Айрис, продолжая натачивать наконечники, словно не услышав гневные речи юного фэйри.- А когда он прибыл с Красными Паладинами в наш монастырь, безмерно восхищалась его невероятными умениями и даром выслеживать демонов по их запаху. Я даже завидовала ему: он имел честь воспитываться у такого пастыря, как отец Карден, упокой Господь его душу. Святой отец был преисполнен несказанного милосердия, когда сохранил ему жизнь и принял как родного сына, несмотря на то, каким монстром он родился. Его чистое сердце надеялось, что всякую душу можно спасти и наполнить любовью Господа, даже порожденную самим дьяволом. К счастью, Всевышний забрал его к себе раньше, чем он узнал о предательстве своего сына. Душа фэйри есть порождение зла, и ее не очистить никакими молитвами. Тьму можно лишь выжечь. Лишь пламя очистит плоть от темного касания. — Тогда сперва надо сжечь тебя и Уиклоу. Их беседу прервало внезапное появление одного из стражей Троицы. Молчаливо приблизившись к девчонке, тот снял с лица позолоченную маску и смиренно склонил перед голову: — Должен сообщить, сестра, что Гинфорт нашел след, оставленный беглецами,- произнес он, отчего Белка тотчас же насторожился, пристальней прислушавшись к словам церковника. — Значит, теперь мы точно знаем, в каком именно жилище прячут демона?- довольно усмехнулась Айрис. — Нет, сестра, пес вновь ведет нас в лесные чащи. Похоже, они сбежали из деревни этой ночью. Усмешка быстро спала с губ девчонки, когда слова воина достигли ее ушей. Насупив брови, она задумчиво отвела свой взор, неприятно удивленная этой находкой - она не ожидала, что Плачущий оставит мальчика в плену. Она была уверена, что они придут спасать его, уже предвкушала их встречу и падение столь прославленного воина церкви. Она ведь уже сообщила Его Святейшеству, что Плачущий почти в ее руках, и вскоре она предоставит предателя в его святые руки. А теперь ее чаяния рассыпались на глазах, словно ледник в лучах солнца. И это как никогда злило Айрис. — Как далеко они ушли?- ее на диво спокойный голос звучал в ушах Персиваля зловеще и до дрожи пугающе. — Мы пока не уверены, как далеко они находятся от селения, но можно с уверенностью сказать, что без лошадей им не удастся уйти от нас. Мы нагоним их еще до рассвета. — Я должна быть там,- твердо молвила Айрис, хватая со стула лук и колчан с заостренными стрелами.- Я сама перехвачу их, возьму с собой лишь нескольких воинов. Оставайтесь охранять шатер, чтобы мальчик не сбежал. Следите в оба, братья мои: этот демон хитер и умеет становиться незримым, дабы ускользнуть от Божьей кары,- Белка не сдержал тихого смешка, услышав такие речи о себе.- Вы не должны позволить ему сбежать. Воин покорно кивнул и, вновь покрыв свой лик маской, покинул шатер. Айрис последовала за ним, унося с собою гулкое зудящее напряжение и оставляя пленника наедине с собственными раздумьями. — Что теперь делать с этим мальчишкой-фэйри, если он перестал быть приманкой для Плачущего Монаха?- задался вопросом брат Стефан, когда Айрис крепко наматывала на руку поводок Гинфорта. — Вам известно, брат мой, что делать. Проклятую душу фэйри очистит лишь огонь, и его душа - не исключение.

***

Закованный в кандалы, Белка сидел на земле в одиночестве и напряженно глядел в пустоту, пребывая в полной растерянности от услышанных вестей. То была определенно какая-то ошибка, Ланселот и Эльмина не могли бросить его. Быть может, они решили, что он сбежал в лес, и оттого ринулись искать его там? Но Ланселот обладал исключительным обонянием, мужчина с легкостью смог бы обнаружить его след. Или же то была их приманка для воинов Троицы? Персиваль не знал, что задумали те двое, но ему изо всех сил хотелось верить, что они не могли оставить его на растерзание церковникам. То было вовсе не в их духе. Борясь с пугающими его мыслями, мальчик внезапно ощутил, как по его щекам повеял легкий ветерок. Под его дуновением огоньки горящих в шатре свечей боязливо задрожали, создавая несуразные суетливые тени. Почуяв нутром что-то неладное, Белка прервал собственные раздумья и поднял голову, сосредоточенно оглянув взором все вокруг. Глаза его остановились на странной темной дымке, что висела в воздухе перед ним, с каждым мигом приобретая более четкие линии. Казалось, на том месте разгоралось пламя, от какого шли витиеватые клубни дыма. Белка тотчас же узнал знакомые извивающиеся черные одеяния и ощутил в груди нарастающее напряжение, отчего сжалось все его тело. Что ей надобно от него именно сейчас? Явившаяся перед юным фэйри темная женская фигура уверенным движением сняла с лица черную вуаль. Для Морганы не стало удивлением, когда не увидела более в глазах Белки радости от внезапной встречи. Мальчик перестал считать ее своим другом, что безумно огорчало ее - она ведь любила этого смышленого мальчугана, который так восхищался доблестью Зеленого Рыцаря и всем сердцем любил Нимуэ. Но теперь многое переменилось. — Зачем ты пришла сюда?- сухо произнес Белка, исподлобья глядя на девушку. — Я здесь, чтобы спасти тебя,- отозвалась она с мягкостью, на какую только была ныне способна. — Я не нуждаюсь в помощи. Особенно если ее предлагаешь ты. — Мы ведь на одной стороне, Бельчонок, ты же сам знаешь об этом. Мы оба стремимся защитить фэйри, желая им добра и мира. — Ты жаждешь смерти тому, кого я считаю своим другом, а значит, мы по разные стороны. Ты едва не убила Эльмину, тебе стоит быть благодарной, что Ланселот не пронзил тебя мечом насквозь. — Я искупила его отмщение сполна,- холодно произнесла Моргана, открывая взору Белки свои ладони, что доселе были сокрыты под черной мантией. Мальчик едва сдержал жуткое желание отпрянуть назад, увидев представшее перед ним жуткое зрелище: извилистые черные вены виднелись под ее смугловатой кожей, что почернела в запястьях - там, где коснулась сталь Меча Власти. Людские девичьи ладони превратились в вытянутые темные когти, словно у обугленного мертвеца, будучи тонкими и острыми словно иглы. От Морганы не скрылся кричащий ужас в глазах Белки, оттого она быстро спрятала свои руки под тканями своих одеяний. — Мое мнение о Плачущем Монахе не изменится,- твердо произнесла она.- Фэйри ни за что не примут его, скорее разорвут на части, если он явится к ним. Даже правда о его происхождении не спасет его, скорее напротив, только распалит в сердцах людей ненависть. В нем нет ничего от души фэйри, никакой доблести и любви, даже сейчас он трусливо удрал, оставив тебя здесь и позволив этим мерзавцам сжечь тебя живьем на костре. — Я не верю тебе,- прошипел Персиваль, не желая слушать лживые речи бывшей подруги.- Тебе не добиться своего, не удасться обмануть меня. Я знал другую Моргану. Она не была совершенной леди, как многие другие девчонки из моей деревни, но я восхищался ей. Она была храброй и сильной, с добрым чутким сердцем. Та Моргана умела прощать и видеть справедливость - видеть правду. Теперь ее нет, теперь я вижу, что ради Зуба Дьявола ты готова пойти на любую жертву. Ты легко согласилась лишить жизни невинного фэйри, только бы Ланселот отдал тебе его. Прежняя Моргана не поступила бы так, она не была такая жестокая. — Я ищу этот меч не для себя,- отозвалась девушка.- Лишь он способен вернуть фэйри ту жизнь, какую у них несправедливо отняли. Он может воздать им даже больше, чем они имели прежде, с Мечом Власти фэйри могут вернуть не только свой дом, но и всю Британию. Только вообрази, твой народ может править всеми этими землями. Разве я желаю зла? — Ты всегда была добра к фэйри, и твою доброту никогда не забудут. Но ты не такая как мы. Даже получив эту жуткую магию, ты не стала фэйри, скорее ведьмой. Фэйри не нужна власть, к ней стремятся только люди. И убиваешь ты не ради нас, а ради себя. Моргана тяжело вздохнула, поджав губы и отведя взор от Белки. Он был лишь мальчиком, невинным ребенком, какой пока многого не мог понимать. Дети слишком доверчивы и склонны быстро забывать то зло, которое им причинили. Но никогда нельзя забывать, кто твой враг. Девушке лишь оставалось надеяться, что, повзрослев, Белка осознает эту истину и сможет признать, что все ее деяния были на самом деле верными. Порой необходимо совершать зло во имя блага. Не проронив ни слова в ответ, девушка медленно приблизилась к мальчику и обошла его, остановившись за спиной. Белка ощутил, как сжимаются в нарастающем напряжении его внутренности из-за невозможности следить за движениями девушки. Мальчик внезапно замер, когда до его ушей донесся звон его кандалов, и изумился, когда внезапно перестал ощущать их тяжесть. Заведя руки перед собой, он с недоумением глядел на свои запястья, что хоть и успели покрыться багровыми отметинами от железных оков, но были ныне освобождены. Юный фэйри с изумлением взглянул на Моргану - несмотря на его гневные обидные речи, она все же вызволила его. Быть может, в ней все же осталось что-то человечное? — Покидай этот лагерь как можно скорее, пока Айрис не успела вернуться. Я знаю, ты и под пристальным взором этих солдат сумеешь незаметно ускользнуть,- произнесла Моргана, посылая мальчику легкую улыбку перед тем, как бесследно раствориться в воздухе.

***

Сладкий аромат цветущих жимолости и жасмина Ланселот ни за что не сумел бы спутать. Он провел подле мальчика слишком много времени, казалось, этот запах уже въелся в его одежды столь же глубоко, как и душистость весенних пионов. Услышанный им след привел мужчину туда, где он был уверен отыскать мальчика - в лагерь Троицы. Определить шатер, где вероятнее всего его держали, было проще простого - осталось проникнуть внутрь и вытащить Персиваля оттуда. Ланселот не был столь неприметным как маленький фэйри, ему не удастся пробраться в шатер незамеченным, когда его охраняют пятеро вооруженных стражей. Оставался лишь один выход - пробивать себе путь мечом. Ланселот уверенным шагом приближался к шатру, совсем не скрывая своего лица. Он не желал придумывать обходные пути - кипящая внутри огненная лава жаждала нового боя, дабы отыграться за былое поражение. Ланселоту всегда было любопытно, каким образом воины могли разглядеть все вокруг через их медные златые лики, что, казалось, и вовсе не имели отверстий для глаз. Однако все же они имелись, ведь стражники довольно быстро заметили мужчину и тотчас же взялись за оружие. Обнажив стальной меч и длинный кинжал, Ланселот не сводил твердого взора с церковных воинов, бегло оглядывая каждого врага с ног до головы. — Отдайте мне мальчика, и никто не умрет сегодня,- хриплым низким голосом молвил мужчина, на что в ответ стражи Троицы лишь приняли боевую позицию, стойко охраняя шатер и готовясь в любой подходящий миг напасть на него. Что ж, так тому и быть. Все произошло довольно быстро. Воспользовавшись совершенными умениями разить своим мечом чужие жизни, Ланселот быстро расправился со всеми пятью воинами. Скорее всего ранее те пребывали в рядах Красных Паладинов, ибо лишь солдаты Кардена имели столь посредственные боевые умения, и даже черная ряса и новый предводитель не исправил этот недостаток. Откинув грубые ткани шатра, мужчина ворвался внутрь, судорожно оглядываясь по сторонам и отыскивая глазами мальчика. Он даже несколько раз окликнул его, но никакого ответа не произошло. Мужчина глубоко набрал воздуха в легкие - его запах все еще присутствовал, словно он все еще находился здесь, или же покинул это место совсем недавно. Во всяком случае даже в полусумраке мужчина мог понять, что Персиваля в этом шатре не было. Он заметил валявшиеся на земле отомкнутые кандалы около столба и наклонился, едва коснувшись их - они были надеты на нем, скорее его приковали к этому столбу. Сами оковы не были сломаны или разорваны, их открывали ключом. В голову мужчины закрались зловещие мысли, приводя его душу в леденящий ужас. Если обнаружится, что он опоздал, и с Персивалем стряслась беда, Ланселот никогда не простит себе этого. Судорожные раздумья прервались, когда его фэйрийское нутро настороженно напряглось, ощущая чужое присутствие подле себя. Ланселот отбросил на землю кандалы, однако продолжал сидеть, не поднимая головы, и сильней прислушивался к сторонним звукам. Острый слух отдаленно уловил приглушенный частый стук чужого сердца и прерывистое людское дыхание и, словно притаившийся в тени зверь, напряг в теле все мышцы, готовый в любой миг отразить опасность. Он чувствовал, как близки были его враги, наивные, что его можно застать врасплох, устроив нелепую засаду в шатре. Именно фэйрийское чутье помогло ему мастерски отразить удар стальным мечом, ощутив нападение из-за спины. Отражая стальные холодные блики, меч пылал в его сильных руках, что знали боевую науку с малых лет и имели исключительный дар довести умения до совершенства. Ланселот бился изящно, движения поразительно точны́ и лишены суетливости - клинок поражал врага с первого удара, в самое сердце, насквозь, не оставляя ни единой надежды на спасение. Эти воины были искусны в своих умениях - истинные солдаты Его Святейшества. Ланселот почти ощущал резкие потоки воздуха, когда кистени громко звенели в руках стражей Троицы около его ушей. Усвоив былой урок, мужчина обезоруживал и лишал стражей жизни быстрее, чем они успевали окружить его - и в этот раз Ланселот вышел из этого смертоносного поединка победителем. Последнего из шестерых мужчина обезоружил и опрокинул на землю, вонзив в его руку острый кинжал, вырывая из его горла мучительный крик. Сорвав с него златой мертвенный лик, Ланселот приставил к горлу солдата острие меча, твердо наступив на его грудь сапогом. Он был уверенно настроен вытянуть из этого стража все, что ему известно, дабы узнать, где Айрис держит Персиваля и их украденных лошадей. — Если хочешь умереть без мучений, расскажи, где вы прячете мальчика-фэйри и скакунов, которых вы бесстыдно отобрали. Низкий голос Ланселота был пронизан безжалостным холодом, словно на мгновение он вновь стал Плачущим Монахом. Поверженный церковник должен был понять, что от него не стоит ждать бескорыстного милосердия. И хотя глаза его говорили, что он полностью осознавал это, скрипя зубами, воин молчал, преисполненный долгом перед Всевышним - он не предаст Господа и стерпит все страдания от рук этого демона. Резким грубым движением Ланселот вынул из плоти кинжал, обагренный бурой кровью, вырывая из горла церковного воина вскрик, и уже был готов вонзить острие в другую конечность, как его остановил мужской голос: — Сколько ни терзай его, этот воин ничего не расскажет тебе,- молвил мужчина за его спиной.- Когда-то его лишили языка. Не вымолвив ни слова, Ланселот одним мгновенным движением пронзил лежащего в его ногах стражника мечом, вонзив точно в сердце и слыша, как тот испускает дух. После повернувшись к вошедшему в шатер мужчине, он взглянул на его лицо и осознал, что знает его - брат Стефан состоял в рядах Красных Паладинов и был на хорошем счету у Кардена, за что тот и назначил его одним из предводителей войска. Ланселоту не было известно о нем ничего, кроме того, что монах свято верил в их спасительный поход и восхищался речами покойного пастыря, оставаясь истинным служителем, что не предавал обетов. Поэтому для него не стало изумлением, что он добровольно вступил на службу к Папе. — Я не пришел биться с тобой, я вошел безоружным,- уверенно продолжил брат Стефан, разводя руки в стороны как подтверждение истинности своих слов.- Снаружи шатер окружен воинами. Твои чрезвычайные умения известны всем, однако тебе не одолеть троих дюжин вооруженных стражей Троицы, что сейчас ожидают твоего появления. Настал час покаяться в своем преступлении, преклонить голову перед преемником Святого Петра, Его Святейшеством, Авелем I, дабы он вершил твою дальнейшую судьбу, и молить Господа о спасении своей души. — Мне не надобно спасение,- твердо отозвался Ланселот, не сводя глаз с мужчины. — Какую милость преподнес Всевышний покойному отцу Кардену, забрав его душу в райские сады,- молвил брат Стефан, осенив себя единожды крестным знамением.- Его праведное сердце не вынесло б перенести предательства приемного сына, на какого он возлагал столько надежд. — Я пришел за мальчиком, которого вы держите в плену,- ответил Ланселот, не слушая его речей.- Отдайте его мне добровольно, и никто больше не умрет. И знайте, если вы намереваетесь или уже успели содеять с ним какое-то зло, все ваши души, до единой, отправятся этой ночью в ад, и мне безразлично их количество. — Суд над всяким фэйри един и не имеет исключений,- произнес брат Стефан.- Его проклятая душа была предана огню, что очистил его от дьявольской скверны. Ланселот ощутил, как по всему телу пронесся болезненный спазм. Внутренности горели в яростной агонии, обжигая легкие, не давая вдохнуть полной грудью, а сердце пропустило несколько болезненных острых ударов, что гулко отдались в пульсирующих висках. Сцепив изо всех сил зубы, Ланселот пристально всматривался в глаза церковника, что безмятежно стоял против него, ожидая от него действий. Он слишком хорошо знал, как пахнет воздух, пропитанный пламенной смертью. После казни зловония обугленной плоти окутывали весь лагерь, въедаясь в одежды и под кожу. Нет, они не могли убить его - он никогда не спутает эту приторную горечь пепла, что оседает во рту. — Ты лжешь,- произнес Ланселот, не выдавая ни малейшей крупицы своих внутренних переживаний, оставаясь для бывшего Паладина нерушимым хладнокровным воином. Тяжело вздохнув, брат Стефан развернулся боком и, откинув ткани шатра, махнул рукой, подзывая одного из стражей. Безликий воин приблизился к своему предводителю, вручил ему небольшой мешок и тотчас же скрылся. Ланселот крепче сжал меч, когда тот сделал несколько шагов к нему, но брат Стефан не желал сражаться с ним - у Плачущего были явные преимущества, оттого было опрометчиво глупо вступать с ним в бой. У бывшего Паладина были иные средства, дабы нанести сокрушительный удар на былого церковного воина. Раскрыв мешок, одним движением он выбросил из него все содержимое, и в тот миг Ланселот ощутил слишком знакомый ему привкус смерти. У ног Ланселота лежали чьи-то почерневшие до самых костей останки, что на глазах рассыпались в прах. Мужчина присел на колени, дабы разглядеть их вблизи: обугленный череп тотчас же приковал его взор, и он без раздумий взял его в ладонь. Он определенно не мог быть людским, ибо имел слишком вытянутую форму. Прищурив веки, Ланселот вглядывался в пустые глазницы, и лик его исказился пронзительной болью, что сокрушительной волной окутала все его тело. — Голиаф,- прошептали его губы имя преданного скакуна, который был подле него долгие годы, и сердце мучительно сжалось, не желая верить в увиденное. — Животное было осквернено твоим темным касанием,- голос брата Стефана был все так же невозмутим и тверд.- Слишком долго он находился на служении демона и пребывал в мучениях, лишенный Божьего света. Ныне огонь Господний избавил его от страданий и вознес его в райские сады. Теперь он освобожден от нужды служить проклятому отродию дьявола. Каждый вдох давался Ланселоту все труднее. Череп выпал из его руки, и он, крепко зажмурив веки, упал на колени. Ладони впивались во влажную землю, стискивая ее что есть мочи, а челюсть, казалось, разломится от столь крепкой хватки. Острые колющие позывы охватили грудную клетку, глубоко отдаваясь во всем теле. В последний раз он испытывал подобное, когда встретил гибель своих родителей. Красные Паладины отобрали у него, маленького шестилетнего мальчика, все, что он любил: его дом, что всегда был наполнен любовью и теплом, мать, чьи заботливые руки всегда утешали его, когда кошмар одолевал его сон, любящего отца, который учил его мужеству и силе. Паладины безжалостно вырезали его могущественный бравый народ, оставив лишь безжизненную пустошь. Они извратили его память, вывернули душу наизнанку, выжигая ложью его истинную суть живьем. Они убили все, что он любил, и продолжают превращать его жизнь в ад. Глаза были покрыты пеленой, сквозь какую Ланселот видел лишь всплески огня и ночную мглу, в ушах стояли людские предсмертные крики, молящие о пощаде, и лязг стальных клинков. На миг размытые неразличимые силуэты приобрели четкие формы, и перед взором мужчины пронеслись сюжеты давних событий, память о каких, казалось, была безвозвратно стерта жесткой хваткой Кардена… — Мама, вставай, нужно уходить!- тянул маленький Ланселот за руку женщины, что лежала на земле. Длинные темные волосы, доходящие ей до пояса, рассыпались на сырой земле и спутались в колтуны. Живот ее был пронзен вражеской стрелой, светлое голубое платье, ее любимое из всех, обагрилось бурой кровью, что продолжала непрерывно стекать по бокам, с каждым мигом унося ее жизненные силы. Повсюду полыхал огонь, уши заглушал скрежет стали и предсмертные крики Пепельных. Но Ланселот не обращал на это внимание - он должен помочь маме подняться и вместе с ней как можно скорее покинуть деревню. — Мой час настал, милый,- молвила она сухими губами, касаясь теплой щечки сына.- Совсем скоро я воссоединюсь с твоим отцом и нашей милой Элайной. — Тогда я уйду вместе с вами,- горько всхлипнул мальчик, не сдерживая слез. — Нет, Ланселот,- лик женщины был словно снег, и с каждым мигом ее отметины становились все более темными, растекаясь витиеватыми узорами по всем щекам - признак близкой смерти Пепельного Человека.- Ты должен выжить. Ты должен спастись этой ночью. Уходи отсюда как можно дальше, беги в лесную чащу, укройся так сильно, как только это возможно. — Я не оставлю тебя здесь,- плакал мальчик и, не страшась крови, крепко обнял мать за шею, желая предавать ее в объятия смерти. — Ты должен убежать,- погладила она ослабевшей рукой его вьющиеся кудри.- Пепельный народ не встретит этой ночью свой закат, поэтому пообещай мне, что выживешь несмотря ни на что. Помни свою семью, Ланселот, помни свой народ и всегда, когда тебе будет тяжело, повторяй словно молитву: истинное пламя не гаснет… — Оно восстает из пепла,- шмыгнув носом, молвил мальчик, вглядываясь в ее добрые сияющие синие глаза, понимая, что сегодня видит их в последний раз.- Мама, мне страшно. — Ничего не бойся, милый,- ее посиневшие губы дрогнули в слабой улыбке.- Твоя семья всегда рядом. Наша любовь будет подпитывать твое пламя, что теплится в твоей груди и в нужный момент найдет выход. В тот миг ты почувствуешь, что мы рядом. Всегда. Пылай, Ланселот… Материнский шепот эхом отзывался в груди Ланселота, согревая внутренности до предела, словно внутри него пробуждается кипящая бушующая лава, что стремительно наполняла все его нутро и горячила в жилах кровь. Бушующим потоком жгучее тепло заполнило каждую клетку его тела, пронизывая разум и возрождая в памяти неведомые доселе ему знания. Знания о силе своего народа. Открыв глаза, Ланселот внимательно наблюдал, как по жилам его его течет блестящий изумрудный поток, ясно сияющий даже в кромешной тьме. Он чувствовал, как горят его предплечья, запястья, ладони, кончики пальцев. Измазанные в сырой земле, обагренные чужой кровью ладони расжали кулаки, и ослепляющее свечение озарило его руки. Его кожа пылала истинным огнем, извергая из каждой поры извивающиеся изумрудные языки, и мужчина не ощущал страха, глядя на дивное зрелище. Пылай, Ланселот. Никогда еще доселе он не чувствовал себя таким живым как сейчас. Пламя взаправду бушевало в нем, и теперь Ланселот не намерен сдерживать его бушующие порывы. Медленно поднявшись с колен, мужчина обхватил рукоять висевшего на бедре Меча Власти и со звонким стальным лязгом вынул его из ножен. Клинок тотчас же озарился блестящим изумрудным светом, высеченные руны засверкали словно звезды на полуночном небе под стать его отметинам, что пылали на щеках воина и источали искристые блики. Ланселот видел нескрываемый ужас в глазах брата Стефана, что успел уже десяток раз осенить себя крестным знамением, и как только бывший Паладин уже сделал шаг назад, дабы покинуть шатер, мужчина взмахнул мечом, со свистом рассекая воздух. Грубые ткани при входе вмиг полыхнули истинным огнем, быстро поглощая все вокруг и обращая в пепел. Сегодня церковники ответят за все прегрешения, что они совершили против него и его народа, и пощады не миновать никому. Выстроенные в ряды, ладно вооруженные стражи Троицы с нескрываемым испугом и изумлением наблюдали, как изумрудный фэйрийский огонь стремительно поглощает шатер своей горящей жгучей пастью. Предсмертный крик их предводителя на миг заглушил шум яростно пылающего огня и поселил в сердцах церковных воинов страх. Они было подумали, что сам Всевышний покарал демона и поглотил его вместе с их братом в спасительном огне, однако внезапно сквозь плотную пламенную завесу они заметили темный людской силуэт, и через миг Пепельный воин предстал перед дюжинами Папского войска. Одежды его пылали в истинном огне, оставаясь невредимыми, а отметины сверкали невообразимым блеском ярче самой луны. Меч Власти горел в его руках, поглощенный в пламени фэйри, и жужжал в руке Ланселота, придавая мужчине небывалые силы и несокрушимость. Он чувствовал сердце каждого из стоящих перед ним воинов и слышал нутром их звериный страх. Но те продолжали отважно стоять на своих местах и как один вынули мечи, приняв оборонительную позицию. Иного пути у них не было - во имя Господа Всемогущего они будут бороться с огненным демоном до конца, и жертва их несомненно воздастся им за их благие деяния. Чуть позже, когда могущественная сокрушительная лавина яростного истинного пламени обрушилась на их головы, вызванная одним лишь широким взмахом Меча Власти, стражи бросили свои оружия, что плавились в их руках и стекали тягучей лужей на землю, и с криком бросились бежать в надежде спастись от обжигающего кожу пламени. Но огонь фэйри не пощадил никого - теперь Ланселот обратил в пепел лагерь церковников в точь, как много лет назад они сожгли в прах его деревню и многих других невинных.