Воины света

У некоторых женщин задняя стенка влагалища — та, что ближе к анусу — является зоной, которая очень чувствительна и вызывает большее возбуждение и наслаждение при давлении на нее. Не уверенна, что у всех... --- После потери ребенка Изуку вообще потеряла всякое желание жить. И если бы не меры предосторожности, принятые ранее, а также новые угрозы о сожженных деревнях, она бы точно с собой что-нибудь сделала. На Томуру не смотрела вообще, даже когда он приходил к ней в комнату. Да, они пока что жили в разных местах: она в королевской спальне, он все больше обитал в своем кабинете. Кровила Изуку долго, хотя ей было все равно. Настолько, что она иногда смотрела на поднос с полотенцами хлопковыми и забывала, для чего они здесь находятся. Служанки были в шоке. На третью неделю после никто из них уже не стремился даже с ней заговорить — практически не с кем уже. Шигараки первое время был убит горем, которое после сменилось раздражением, переплавляющимся в гнев и злость. Все это требовало выхода — страдали солдаты и невинные пленные. Однажды он пришел в их общую спальню в сопровождении двух безликих. — Здравствуй, милая. Можешь не отвечать, я все равно знаю, что ты меня слышишь... - как в пустоту сказал он, - Я знаю, что ты перестала кровить уже несколько дней назад... Почему не зовешь меня к себе? Опять молчишь? Ну, ладно. Ты никогда не думала, почему я не показываю их лица? Скрываю за мглой. Нет? - резко сменил тему он. — Думала, - устало и безжизненно. — Ну, и к каким выводам пришла? — Какими бы они ни были, у вас, господин Томура, были веские причины, чтобы поступать именно так. — Вот как... Ну, смотри. Странная улыбка с его стороны, и вдруг солдаты, которые стояли у ее стороны кровати, начали преображаться в Шигараки Томуру. — Они метаморфы? — Нет, они — мои копии. Имеют все те же способности, что и я, включая магические. Практически неубиваемые. С моей памятью на момент воплощения. С моими эмоциями. Только они их не показывают и держат все в себе. А я могу в любой момент временно развоплотить его, получить весь спектр чувств и эмоций, либо же его часть, и воплотить обратно. Правда, чтобы солдат не потерял всю свою накопленную память и навыки, развоплощение должно быть на очень и очень короткий срок. — Хм... — Я сам это придумал — полностью мое построение арканов и заклинаний воплощения, копирования способностей и телепортации через развеяние в тьму. И не смотри на меня так: не все безликие только мои копии, хотя большая часть, все же, да. — Это... очень сложное заклинание, должно быть. — Да. В первый раз. А после уже нет: чем больше копий делаешь, тем легче это получается. Не беспокойся, милая, все время только я был с тобой... Но это было раньше. Сейчас объединенное королевство требует все больше моего участия, так что я оставляю тебя на двух мои самых первых воплощенных. Сколько вы уже со мной? — Почти три года, брат, - хором ответили магические существа. — Ой, не смотри так: да, они называют меня братом, но только эти двое, остальные хозяином или господином. И они — только они — имеют право принимать решения на уровне управления солдатами — живыми и не очень. От них ты точно не забеременеешь, - лукаво сказал он. И тут у Изуку все оборвалось, потому что Томура лег на свою часть кровати, а эти двое, и так стоявшие близко к ней, двинулись ближе, снимая покрывало с женщины один и снимая свою одежду другой. От осознания ситуации у нее сначала наступил ступор, а потом она попыталась вырваться и отбиться. Но ей ли — практически только что родившей слабой девушке — тягаться с тренированными солдатами магического происхождения? Нет, конечно, нет. Руки крепко зафиксированы над головой — ее сместили по кровати вниз, ноги тоже скоро окажутся в капкане. Почему-то тот, что начал раздеваться первым, делает все основательно: снимает всю одежду, будто в ней не будет необходимости долгое время. И это осознание тоже отдается холодным потом. Она рвется еще больше, пытается пнуть, извивается, как уж на сковородке. Но все попытки тщетны: когда клон закидывает ее ноги себе на плечи и слегка прижимается тазом к ее бедрам, Изуку понимает, что разницы с Томурой у него абсолютно никакой. И ей от этого не легче. Ей вообще не легче. В принципе. Шигараки иногда долго готовил ее прежде, чем войти. Тут же было что-то другое: она практически на весу — опирается только на лопатки, ноги на его плечах, он сидит... и смотрит, жадно — так, как Томура никогда не смотрел, наверное, даже со своей одержимостью. Этот облизывает большой палец, вводит его в лоно, оглаживая внутренние стенки, надавливая сильно, тянет его вниз, растягивая вход, нажимая на какую-то точку внутри, от которой дрожь по телу. Улыбается дико. — Давай уже, - говорит тот, что держит руки. Облизывается спешно. И тот не заставляет ждать: входит резко, сразу до шлепка кожи о кожу, не заботясь о подготовленности и боли. Изуку кричит от такого резкого толчка — больно, дико больно, даже несмотря на то, что от давления на заднюю стенку лона прошло какое-то непонятное приятное ощущение. Он двигается резко, хаотично, то задерживаясь внутри, то, наоборот, долго не входя. Настоящий Шигараки наблюдает за всем процессом с живейшим интересом, у него встал, но прикасаться к себе не спешит. Клон будто решил протаранить стену своим членом — с такой силой бьется в нее, вколачивается быстро, а ближе к концу вообще чуть не пополам сложил ее, наклонившись. Уперся рукой у головы и смотрит в глаза, которые уже почти закатились. Наклоняется больше и целует... точнее, только запускает свой язык ей в рот, как оглушительно громко стонет, кончая. Наваливается сверху, шумно и тяжело дыша. И на какое-то мгновение его вес пропадает, а дальше клон возникает уже сидящим на кровати. При этом слышны стоны со второй половины кровати... Томура-настоящий улыбается. О, да! Это именно то, что нужно: эти две его копии были более опытными, чем он сам в постельном плане. Они были руководителями над другими солдатами и обычным людям представали простыми людьми, поэтому при первых захватах, когда города и деревни еще просто завоевывались, а не уничтожались, им, как захватчикам, чтобы смягчить отношение или наказание, приводили юношей и девушек — самых красивых и / или самых умелых. — Можете продолжать! И они продолжили. Первый пока просто полусидел-полулежал на кровати, наблюдая. Второй, все еще одетый, уперся коленями по обе стороны от головы Изуку и без пояснений сунул свой член ей в рот. — Укусишь, будет больно, - прошипел он, когда увидел полый непонимания взгляд. — А что, так можно было? - Томура был весьма удивлен. — Хах, брат, мы тебе еще и не такое покажем! — Хм... Хорошо. Даю разрешение на любые действия, кроме увечий и убийства. — Отлично. Второй начал двигать бедрами, заставляя раскрыть рот шире и принять в себя глубже, но не получалось. Психанул, отвесил ей пощечину, выйдя, перевернул на живот, кинул закрепляющее руки заклинание, заткнул рот комком простыни и размазал сперму первого по анусу. Да, смазка так себе, но хоть что-то. — Наша девочка не ела несколько дней, проблем не будет, - куда-то в пустоту прокомментировал он. Кричать Изуку начала еще на первом растягивающем пальце, к моменту же полноценного проникновения она уже полностью сорвала голос. Как он двигался в ней, все же разрывая плоть, она не помнит. А вот момент, когда заклинание спало и изо рта вытащили простынь, запомнила хорошо. Точнее, то, что последовало за... Первый восстанавливался, да, но дальше бездействовать не собирался, поэтому как только ощутил прилив сил, пристроился к ней также, как изначально первый, только у него выдержки было побольше. Он поднял заплаканное лицо, огладил скулы и губы, сказал « не торопись, сначала просто оближи его — головку, ствол, можешь ручками погладить». Не торопись — вот что он повторял ей постоянно. Направлял орган в рот, придерживал ее за шею и гладил во голове. Но выдержка, все же, не железная: вогнал член в горло, вызвав новые стоны боли, рвотные позывы и слезы на глазах. Они двигались синхронно, чувствуя друг друга на каком-то ином уровне, не доступном обычному человеку. А Шигараки только ухмылялся — такого он не ожидал. Когда оба кончили, принцесса отключилась. Томура получил свое. А второй уточнил: — Вы точно разрешаете нам все? — Да, а что не так? — Помнишь, - обращение уже к первому, - Как мы тогда с половинчатой сразу вдвоем были? — Это с той, у которой один глаз зеленый, один голубой? Да, помню. Хочешь также? — Ага. — Ну смотри, она и так отключилась... — Так это с непривычки, - улыбнулся он, - научим ее для нашего брата разному. И научили... В тот день они все же дождались, когда принцесса очнулась. А после не стали жалеть. Второй лег, заставив Изуку сесть себе на член. Она плакала. Но всем было плевать на это. Прижал ее к себе, обнимая и глубоко целуя. Первый пристроился сзади, невесомо оглаживая ее ягодицы, запуская руку между двумя телами и нажимая на клитор. Девушка дернулась, но была прижата еще крепче. Кое-как он вытащил руку, зло глянув на собрата, на дальше медлить не стал — вошел. Второй поднялся на колени — Изуку была просто зажата между телами двух двигающихся мужчин. Она что-то бессвязно мычала: голос охрип, а от новых болезненных ощущений все сознание путалось, мыслей не оставалось никаких. В ту ночь ей все же дали поспать. А утром продолжили. И когда Шигараки вышел из комнаты, служанки, слышавшие ночные крики, ринулись помогать принцессе. Однако в смущении и ужасе выбежали из комнаты, увидев двух «королей», одновременно имевших девушку. Да, они смогли рассмотреть, что это не кто-то, а король, собственной персоной... Только раздвоенный. Магия, однозначно — так подумали все... С этого дня Шигараки притрагивался к ней сам крайне редко, больше времени проводя в кабинете, оставив «заботу» о своей женщине двум клонам. Когда бы ни постучали и ни зашли служанки, в комнате всегда кто-то трахался. С этого дня мир Изуку сузился до размеров королевской кровати, даже не комнаты, потому как ее не отпускали. Они постоянно менялись или же действовали вдвоем, заставляли принимать немыслимые позы, учили, как все делать правильно — иногда терпеливо, иногда не очень. Они. Очень. Любили. Секс. И те полгода, что они провели «взаперти» в замке, были для них большим испытанием. Поэтому отрывались на принцессе, раз уж брат разрешил. Жаль только, что детей у них быть не может... Но зато они живут. О том, что безликие некоторой своей частью клоны нового короля, в замке узнали быстро — тихо перешептывались. Томуру это не заботило. О том, что он отдает принцессу клонам, соответственно, тоже узнали все. И об этом говорили уже громче. И его все еще это не заботило. О том, что он стал причиной смерти своего ребенка, предпочитали не упоминать: несколько голов болтливых смельчаков прекрасно украшало замковую стену... Кое-где даже проскальзывали идеи, что ему надоест так развлекаться, и он отдаст Изуку и другим солдатам на потеху. И вот эти разговоры его бесили, потому что нет, не отдаст. Никогда и ни за что. Она принадлежит только ему, точка!