Воины света

Возможно, им следовало бы вести этот разговор в другом месте — в богато украшенной столовой или лучше в большом зале для приемов с хорошей обстановкой, обилием света и множеством прислуги и других подданных... Возможно, им следовало бы быть более дружелюбными друг с другом и с остальными, ведь они давно соседствуют друг с другом, хотя и конкурируют. Возможно, изначально им надо было ставить все иначе, но не сложилось... Но нет. Поэтому имеем то, что имеем: поле брани, обугленные леса, вскипевшие реки и прах вместо крупных армий. А также два измотанных огромных мужика, которые еле дышат и смотрят с ненавистью друг на друга — король Света и король Огня. Второй оказался сильнее, совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы признать победу. И вот теперь они договариваются, хотя это слишком громко сказано. - Ты знаешь, Энджи, у меня еще есть силы, у моих людей тоже. Сейчас ты меня убить не сможешь, как бы ни хотел, - хрипло смеется Тошинори Яги, сидя на голой земле, - Я предлагаю сделку. - Ты думаешь, что находишься в том положении, чтобы предлагать мне что-то подобное? - изогнутая бровь на суровом лице со шрамом. Тодороки Энджи тоже запыхается, дышит тяжело и еле держится, чтобы не рухнуть рядом с оппонентом. - Думаю, да. Говорю же, у меня еще есть силы, мы не дадимся тебе и твоим просто так: потрепим нервы, уведем с собой в иной мир бОльшую часть твоих, подпортим природу, потратим ресурсы... Тебе оно надо? - К чему ты клонишь, Яги? - наконец тоже садится неподалеку, уж слишком вымотала его последняя схватка. - К тому, что ты можешь убить меня и продолжить преследование оставшихся. И получишь за это ненависть и разруху. А можешь согласиться на мое предложение, получив какое-то уважение и менее разрушенную землю, ресурсы и сохранишь силы. И да, мое подчинение и признание тебя королем. - И что же это за предложение такое? - Свадьба! - Пфффф, ха-ха-ха, - огненный король засмеялся от души, запрокинув голову, - Я все понимаю, но ты не в моем вкусе, Тоши! - новый приступ хохота. - Хах, да, весело получается. Но нет, я о другом. У тебя ведь старший сын до сих пор не женат? - Ну? - Мы можем устроить его свадьбу с моей дочерью. - Так у тебя же сын?! Один, единственный. Или внебрачную мне отдать хочешь? А Инко знает, что ты ей изменял, - пытается поддеть, как старый друг, будто и не было этих десятилетий борьбы. - Нет, Энджи. У меня дочь — милая, нежная и хрупкая, которую я хотел вырастить истинной правительницей государства, поэтому и говорил всем, что у меня сын, чтобы запреты на обучение обходить... - Ах ты ж сукин сын! Я не верю. - Мы можем посмотреть, и ты увидишь, что она — точная копия Инко, а ни моя жена, ни я ей никогда не изменяли. - Что ж... посмотрим. На том и решили. У них не было свидетелей, но свое слово друг перед другом они держали: как-никак, а росли вместе, всегда рядом — родители дружили долгое время, а вот во взрослом возрасте поссорились так, что войной пошли друг на друга. И забылось все — все детские шалости, милости и проказы; все тяжелое обучение и магии, и науке, и физическое воспитание; все рыцарские поединки; все гулянки втайне от родителей с первыми поцелуями и объятиями от девушек — все-все-все. Они дрались, желая превзойти и доказать, что лучше. Вообще, это было стремление Огня, показать, что он лучше Света, что ничем не уступает. Это Энджи стремился к безоговорочной победе и беспрекословному подчинению. А Тошинори был объективно сильнее долгое время, поэтому к этой борьбе относился несколько пренебрежительно. Зря. Тодороки за время войны, начавшейся с неуместной шутки, успел стать отцом аж четыре раза. И его дети впитали нелюбовь родителя к светлому государству. Яги же не был столь категоричен: он воспитывал дочь в адекватном восприятии происходящей ситуации, однако у него были и свои тараканы в голове, которые весьма мешали дочери жить нормальной жизнью. И вот день свадьбы, о которой трубили оба государства. То, как о ней отцы рассказали своим детям — вообще отдельная история. - Милая, папа хочет поговорить с тобой о чем-то важном. Обычно с таких слов начинались персональные пытки Изуку. Потому что папа — король Света — воспринимал дочь не как любимую принцессу, а как проект. Весьма неудачный, по его словам. Потому как будь его ребенок мальчиком, было бы лучше. Ну, или если бы имел способность к магии, как у него. А так одна сплошная неудача: девочка без магии, да еще и такая мелкая и хрупкая — сплошное разочарование. Изуку жила и знала это всю жизнь. Как и то, что она должна постараться ради государства. Потерпеть, превозмочь боль, постараться в обучении и превзойти всех лучших мастеров своих дел. Она должна. Точка. У нее нет выбора, и никогда не было... Поэтому, когда отец позвал ее в свой кабинет и без вступлений начал разговор, девушка не удивилась. - Ты выходишь замуж. Скоро. - И тебе здравствовать, папа, - тихо, но с плохо скрываемым ядом сказала она, - За кого? - Его зовут Тойя, старший сын семьи Тодороки. - Но они же ненавидят нас всей душой, - растерянный выдох. - А мне и не надо, чтобы он тебя любил, - резко бросил Тошинори, откинувшись на спинку кресла, - Мне надо сохранить земли и людей в хотя бы относительной сохранности. - Но папа... - Ты — гарант! Гарант мира и жизни на нашей территории, Изуку. Не смогла стать правителем государства, так хоть выйди замуж и принеси такую пользу своему народу! - он начал звереть. - Но... но... - Никаких «но», - удар кулаком по столу, - Мне плевать, что ты там думаешь по этому поводу. Я хочу сохранить страну, и ты в этом поможешь. А если на тебя поступит хоть одна жалоба от их стороны, я сам лично тебя накажу. И тебе этой ой, как не понравится. Девушка просто молча развернулась и ушла. При отце она не могла себе позволить заплакать, но вдоволь наревелась у себя в комнате. Она знала, что родители в свое время женились по любви, хотя семья Яги была против этой невестки — отцу пришлось постараться, чтобы убедить их всех в правильности своего выбора. Он безмерно любил Инко. Всегда. Всю жизнь. Поэтому и не стал брать наложниц или вторых-третьих-энных супруг, когда выяснилось, что больше у них детей не будет. Она идет к алтарю на большой поляне в их замке. Толпа гудит, хотя делегация со стороны жениха сидит с похоронными лицами. На ней белое легкое платье, все такое воздушное, с золотой и серебряной вышивкой, фата закрывала не только лицо, но и вообще всю ее фигуру по пояс. Волосы в сложной прическе, но кудрявые пряди немного выбиваются, придавая живость всей конструкции. Она идет, не поднимая глаз. Боится даже дышать. Медленно. Очень медленно. Так, что кто-то в толпе не выдерживает и кричит что-то вроде «поторопись, принцесса!» Ох, как же она не любила это обращение... Когда подходит, смотрит себе под ноги. Дрожит немного. Ведь она осознает, что идет в семью тех, кто ненавидел их народ уже много лет. Она идет к тем, кто силен в магии, а она совсем безоружна. Она идет на заклание, и знает это. А жених, видя всю картину, только ухмыляется. Он окидывает ее хищным взглядом с головы до ног так, чтобы это заметили все окружающие. Он показывает свое нетерпение священнику, который будет заключать брак. Он откровенно веселится. И не обращает внимание на то, что один из его ближайших родственников готов вскочить и встать на его место у алтаря. По-настоящему быть там, а не устраивать такое представление, как это делает он. Но нет. - Согласны ли вы, Тодороки Тойя, сын земли Огня, взять в жены Мидория Изуку? И быть с ней и в горе, и в радости? - после вступительной речи о браке и взаимном уважении спрашивает священник. - Согласен, - Тойя еле давит в себе усмешку. - Согласны ли вы, Мидория Изуку, дочь земли Света, взять в мужья Тодороки Тойю, и быть с ним и в горе, и в радости? - С-с-согласна, - еле слышно шепчет она. - Объявляю вас мужем и женой. Жених может поцеловать невесту. Изуку, теперь уже Тодороки Изуку, поворачивается в сторону ново обретенного мужа и ждет. Он делает всего шаг небрежно убирает мешающую вуаль и целует ее в лоб. То, что девушка видит в его глазах, ей не нравится. В них нет ни единой доброй искорки, лишь темное желание унизить и растоптать. Но муж у нее хорош: высокий, красивый, не с той уродливой горой мышц, как его или ее отец, например, но прекрасно сложен. Правда, характер, наверняка тот еще... На пир они не остаются. Тойя увозить ее к себе в замок сразу после признания брака, не дав даже попрощаться с матерью. Да, вещи были собраны, но и их грузить не стали. Сказал, что они прибудут завтра, весте с остальной делегацией. Посадил ее перед собой на лошадь и поскакал в направлении своего дома. Путь неблизкий, но они его преодолели чудом без задержек еще до глубокой ночи. Ни разу не остановились. Он ни разу не спросил, не надо ли ей чего-нибудь. А когда вошли в ворота и остановились, грубо стянул ее с лошади за собой и поволок вглубь, таща за руку, как провинившегося ребенка. Изуку шла быстро, не успевая за его огромными шагами, путалась в платье и чуть не падала. А он не обращал на это внимание. Пришли к какой-то комнате, не встретив ни одного слуги. Когда ступили в нее, он запер дверь и толкнул ее дальше, сразу к кровати. «Неужели сразу?» - мелькнуло в ее голове. - П-п-подожди, пожалуйста. - Что? - Я... немного не готова так сразу. - Меня это не волнует! Раздевайся, - и видя заминку сказал резче и громче, зажигая пламя на руке, - Я сказал раздевайся. Она дрожит. Ее кроет дикая паника. Вообще не так Изуку представляла себе свое замужество. Хах, она мечтала выйти замуж, ну, хотя бы с какими-то положительными чувствами к человеку, а не увидеть его впервые на самой брачной церемонии. Она мечтала, что ее муж будет внимателен и прислушается к ней в том, готова она или нет, что он поможет ей. А тут «раздевайся». Она мечтала о многом другом... Но нет. Потеряв терпение, Тойя подходит и дергает девушку к себе, разворачивает спиной и расстегивает застежку. Когда платье падает, перед ним предстает нежная молочная кожа, испещренная шрамами в районе руки, и спины. Девушка поворачивается к мужу, прижав руки к груди. Ее огромные глаза полны слез, но в глазах напротив она видит лишь отвращение. - Ложись. Это не просьба, приказ. Послушно ложится и ждет, зажмурившись. Но тут происходит не то, что она ожидала... Да, Изуку услышала звук пряжки ремня, но за ним не последовало никаких других звуков. Тойя подошел, рывком перевернул ее на живот, а дальше свист, вспышка боли и крик. Он бил ее ремнем по спине и бедрам, пригвоздив к кровати каким-то заклинанием. Больно, жутко больно и унизительно. Ее сейчас выпарывают, как какого-то провинившегося служку, не объясняя ничего и больше вообще не произнося ни звука. Девушка чувствует, что начинает задыхаться от криков, соплей и слез. А также она чувствует то, что кожу уже где-то вспороло до крови. Кажется, спасительная темнота близко, вот-вот она наступит. Но нет, новоиспеченный муж снимает заклинание, отрывает голову жены от постели и, видя слезы, удовлетворенно хмыкает. - Что ж, на сегодня хватит, - презрительно бросает он. Снимает пиджак, заваливается на кровать, а девушку скидывает с нее на пол. - Я всегда сплю один. Поднимешься ко мне, выпорю еще больше. И тихо там! Уже на полу, захлебываясь своими рыданиями и истекая кровью, Изуку думает, что ей надо было бежать с тем, кто ее любил в ее шестнадцать. Надо было. Но она не смогла этого сделать. Наверное, зря.