Вечность в наказание

Наши дни Сумерки сгущали короткий осенний вечер, добавляя ему тёмных красок. Воздух становился прохладнее, небо усеивалось звёздами, с востока выплыл тонкий серп луны. Микаэль решил, что пора сворачивать к берегу. Маленький, одноместный катерок не вмещал много улова, но на жизнь и на пропитание семье из трёх человек хватало. Начало осени в Стокгольме радовало тёплыми деньками, но как только солнце скрывалось за горизонтом, прохладный балтийский ветерок пробирал до костей. Сегодня воздух прогрелся до двадцати градусов, так что удалось порыбачить на час дольше. Собрав оснастку и упаковав всё по своим местам, Микаэль завёл двигатель с третьей попытки, вырулил к берегу и лодка плавно пошла, мерно рассекая носом тихую водную гладь. Через пять минут, причалив к своему месту, мужчина вытянул из недр катера канат и накинул петлю на кнехт. После, снова залез на судёнко и начал собирать свой улов в специальный контейнер с колёсами, чтобы отвезти домой для переборки: что на продажу, что на еду, а что и вовсе кошкам отдать можно - добродушная Ингрид, супруга Мика, подкармливала всю бродячую свору. Мелкая рябь тихо плескалась о причал и о борт катера, но сквозь этот мерный шум Микаэлю почудился ещё один посторонний звук, словно мимо пронёсся лёгкий смерч, а после глухой удар со стороны соседних суден. Рыбак выпрямился, начал вглядываться в ту сторону и, не заметив ничего подозрительного, продолжил свою работу. Но, не успев нагнуться за очередной рыбёшкой, что-то сбило его с ног и повалило на дно катера. Микаэль забарахтался по скользкой поверхности, пытаясь подняться хотя бы на четвереньки. Снова последовал стук, теперь о сам катер, который качнуло, словно на него что-то упало. Послышался холодный, будто издевательский смех. Мика замер на дне и стал озираться по сторонам, в поисках опасности. Наконец взгляд его наткнулся на причину своего падения - на корме сидел бледный парень лет тридцати, с чёрными волосами до плеч, странными тёмными глазами и какой-то ехидной ухмылкой, от которой по коже прошёл мороз и волосы встали дыбом. - Что за... Кто вы такой, и что вам от меня нужно? - в возмущении спросил рыбак. - Виллиам, не нужно играть с едой, это моветон, - послышался со стороны причала женский голос. Микаэль резко повернул голову и увидел девушку, такого же примерно возраста, что и парень на корме, и такую же бледную, словно сама смерть. Она была с длинными рыжими волосами и одета не по погоде, в лёгкие облегающие тёмные бриджи и светлую блузу без рукавов. - Мари, не смеши меня, какая это еда? Так, лёгкий перекус. Посмотри, какой он тощий, тебе одной не хватит, - это проговорил третий, шедший со стороны города, скуластый, со светлыми волосами, собранными в низкий хвост, и такой же бледнокожий, как и его собеседники. - Да ладно тебе, Ник, - пропела Мари. - Я не так уж и голодна после той парочки. - О да, - наконец подал голос Виллиам, при этом спрыгнув с кормы в катер, - те были в самый раз, а это такое себе - заморить червячка. Но, как говорится, на безрыбье, и рыбак сойдёт, - и все трое разразились таким дьявольским хохотом, что Микаэля зазнобило, как на морозном северном ветру. - Пожалуйста, оставьте меня в покое, - взмолился он. - У меня жена и сын, кроме меня у них никого нет. - Твоей семье нужно есть, - с наигранным сожалением произнесла Мари, проведя ледяной рукой по щеке мужчины. Было не понятно, как она так быстро оказалась рядом. - Но и нам тоже нужно есть. Так что прости - выбор очевиден, - она усмехнулась, и под её губами Мика увидел два острых клыка. А глаза... они были чёрными и бездонными, словно глубины космоса, но без единой звезды. - А может, вы начнёте с меня? Я справнее буду. Вся троица, да и Микаэль с ними, оглянулась на голос, звучавший с берега. Человек был высок, в тёмном спортивном костюме, с накинутым на голову капюшоном. Виллиам усмехнулся и вдруг оказался за спиной у незнакомца. Неуловимое движение руками, и человек в капюшоне лежит на земле со сломанной шеей. - Да тут и начинать нечего, - с издёвкой произнёс он и развернулся обратно к катеру. Внезапно он дёрнулся и неестественно выгнулся назад, раскинул руки в стороны и... рассыпался серым прахом. - Уверен? - произнёс незнакомец в капюшоне, держа сердце в вытянутой руке. Через секунду и оно рассыпалось в общую кучу. - Виллиам! - заверещала вампирша, всё ещё находившаяся около Мика в катере. Светловолосый, с такой же молниеносной скоростью оказался возле незнакомца, но не успел ничего сделать, так как был сжат за горло стальной хваткой человеческой руки, но с нечеловеческой силой. - Брось клыкастый, - произнёс парень в капюшоне, - вы очень быстрые, но есть и быстрее вас. Дёрнешься и останешься без кадыка - выдеру его вместе с хребтом. - Отпусти его, иначе я сломаю ему шею! Незнакомец выглянул из-за вампира и увидел, что Мари держит рыбака за голову. - Значит, слушайте меня внимательно, - проговорил парень спокойно, так же держа Ника за горло, - сейчас я отпускаю этого упыря, и вы уходите отсюда. Больше я не должен о вас слышать, и тем более видеть вас в городе. Как только я услышу хоть какую-то новость с вашими именами, я вас найду, даю слово. Надеюсь больше повторять не нужно? - Да кто ты такой урод, чтобы ставить нам условия? - зло выплюнула Мари. - Ты убил Виллиама и за это захлебнёшься в собственной крови, понял! - Двое уже попробовали, может у тебя получится, - хмыкнул незнакомец, чуть шевельнул кистью, державшей вампира, и Ник полетел в сторону стоявших у причала боксов. Долетев, он грохнулся спиной об один из них и шлёпнулся на землю. - Ник, - позвала вампирша. - Я в порядке. Они переглянулись, и Ник пропал из поля зрения. Мари зыркнула на незнакомца, замахнулась и пырнула когтями Микаэля по горлу: - С тобой будет то же самое, - успела выкрикнуть она и растворилась следом за своим дружком. Незнакомец мигом оказался возле рыбака, который издавал предсмертные хрипы, из разодранного горла фонтаном била кровь. Парень прижал ладонь к шее Мика и что-то тихо пробормотал. От руки пошло мягкое свечение, кровь потекла меньше и вскоре вовсе прекратилась. Посидев так ещё несколько секунд, он убрал руку с горла стирающим движением и легонько дохнул в лицо мужчины. Тот резко дёрнулся и судорожно задышал глубокими, рваными вдохами. Микаэль открыл глаза и испуганно уставился на своего спасителя. - Кто ты? - спросил рыбак первое, что вертелось на языке. - Как ты это сделал? Я уже должен быть мёртв. - Не важно, кто я, главное, что ты жив и вернёшься к семье. И чем скорее - тем лучше. Эти твари очень мстительны. Вот, возьми, - незнакомец протянул на руке вынутый из кармана кофты металлический амулет на тонком шнурке. - Надень его и не снимай. Прикоснись к сердцу каждого, кто тебе дорог, левой рукой - это защитит их от этой нечисти. Микаэль повертел подарок в руке и затем, последовав совету, надел его на себя. - Спасибо! За всё. Хотя бы имя своего спасителя я могу узнать? Я Микаэль. - Я знаю. Своё имя не скажу, ни к чему это. Прощай рыбак, береги себя! - парень перепрыгнул через борт катера на причал и скрылся в опустившейся на город ночи. Микаещё с полминуты смотрел в ту сторону, куда ушёл незнакомец. В голове роились мысли, одна невероятнее другой. Его хотели съесть вампиры? Они существуют? А кто же тогда его спаситель? Мужчина с ужасом наблюдал за всем происходящим, за потасовкой между этими четырьмя. Он понимал, насколько сильны те чудовища, которые напали на него, но в сравнении с парнем в капюшоне, они всё равно были, словно тараканы перед сапогом. От него фонило колоссальной силой. Даже Мика, столкнувшийся с таким впервые и не понимающий в этом абсолютно ничего, почувствовал это. Тряхнув тяжёлой от пережитого головой, он по-быстрому собрал всё необходимое и скорым шагом пошёл домой. *** Голова казалась свинцовой и неподъёмной, грудь сдавливало невидимым обручем, отчего дышать было практически невозможно. Скованные цепями руки не двигались, полусогнутые ноги были ватными и пудовыми. Ощущалась слабость во всём теле. Сквозь ресницы прикрытых глаз была видна панорама ночного города внизу, насколько хватало взгляда. Вокруг собралась толпа с неразличимыми лицами. Над местом грохотал властный голос, но слов было не разобрать. Потом он стих, и узник понял, что другой голос что-то кричит, обращаясь к нему, но понял только два отдельных слова - "вечность" и "вместе". Вскоре он почувствовал тепло, словно кто-то его обнял, услышал несколько незнакомых слов, чуть слышно сказанных мелодичным девичьим голосом. Через мгновение раздался полный нечеловеческой боли крик, и... он проснулся и резко сел в кровати. - Вот же гадство, - в сердцах ругнулся Саня, - опять этот дурацкий сон. Он потёр ладонями лицо, разгоняя видение. Каждый раз одно и то же. Парень уже и не мог вспомнить, когда это началось, но всегда сон проходил по одному сценарию, словно воспоминание из прошлой жизни. И прерывался он всегда на том же месте - после крика. Было понятно только, что крик мужской, и что от него у Сани шёл мороз по коже от ужаса и боли, а просыпался каждый раз в холодном поту. Вот и сейчас, сидя на кровати в одних трусах, он чувствовал, что не только простыня под руками мокрая, но и сам он, вместе с бельём. - Грёбаный, треклятый сон! - выругался он снова. - Да когда же это кончится? Отбросив лёгкое покрывало с ног, парень встал с постели и пошёл в душ. Маленькая каморка в однокомнатной квартире, которую Саня снимал всего несколько месяцев, вмещала в себя только душевую кабинку, крошечный бойлер на стене и древнюю, как бивень мамонта, стиральную машинку. Он стянул с себя мокрые от пота трусы и бросил прямо в машинку. Стал под душ и, открыв смеситель, с воплем выпрыгнул оттуда, впечатавшись спиной в закрытую дверь. Глянул на розетку и обозвал себя парой нелицеприятных слов - забыл включить бойлер на ночь. Стиснув зубы, Санька в несколько заходов влез под ледяные струи и, наскоро ополоснувшись, накинул на плечи полотенце. Не любит он холод, в любом его проявлении. Солнце его лучший друг, с первым лучом которого он просыпался каждое утро, не считая тех дней, когда снился этот не дающий покоя сон. Вытершись и повесив полотенце на крючок для одежды, заглянул в зеркало над умывальником (и как он только здесь поместился?). Светлые волосы короткой стрижки торчали после душа в разные стороны. Парень пригладил их ладонью и заглянул сам себе в глаза, опёршись руками на раковину. Никогда не мог понять, откуда у них такой цвет: ладно были бы просто голубыми - таких полно вокруг. Но что это за золотое свечение вокруг зрачка, словно корона на солнце во время затмения? Если быть честным, что он вообще о себе знает? Он не помнит, сколько уже бродит по земле в поисках ответов - пятьдесят лет, сто, или может, тысячелетие. Он знает только имя и то, что должен помочь как можно большему количеству живых существ, нуждающихся в его помощи. У него есть сила, хотя никогда до конца не понимал, насколько её много. Ведь со временем воспоминания тускнеют, стираются, уступая место новым. Нет, Саня не чувствовал себя склерозным стариком, просто событий было слишком много, и они откладывались глубоко в памяти, редко всплывая на поверхность. Хотя, когда это требовалось, он мог открыть хранилище своих воспоминаний и описать то или иное событие с точностью до минуты. Но это случалось очень редко, да и мало кому он мог открыто показать свои способности. Одиночество - вот его вечный спутник, единственный, кому он мог доверять. На вид ему было лет двадцать пять, не больше. Высокого, спортивного телосложения, с длинными сильными ногами и такими же сильными руками. Многие считали его красивым, но он никогда не задумывался над этим - лицо как лицо, тело как тело. Никогда особо не ухаживал за собой, но форму не терял. В общем и в целом тем, кому посчастливилось знать его чуть больше, чем остальным, нравилось. От созерцания себя в зеркале Саню отвлёк настойчивый стук в дверь. Кого это принесла нелёгкая с самого утра? Хотя, был лишь один человек, которому хватало беспардонности беспокоить его в такую рань. Парень вышел из душа и, так как был, в чём мать родила, прошёл в комнату, на ходу бросив "Одну минуту!". Споро натянув шорты и майку, Саня пошёл открывать, потому что стук повторился. На пороге обнаружилась соседка тётя Люба, с неизменной добродушной улыбкой на пол лица и каким-то свёртком в руках. - Санечка, - пропела она, так же улыбаясь, без разрешения и без стеснения проходя в коридорчик, - доброго утра! А я вот тут тебе пирожочек испекла, с вишенкой, как ты любишь, угощайся мой хороший. - Ну что вы, тёть Люб, не стоило... - Мне не сложно вовсе, - перебила она. - Я же знаю, что хозяюшки у тебя нет, а мне на пенсии совсем заняться нечем. Ну вот, завела свою любимую песню об отсутствии у "такого видного парня" спутницы жизни. И ведь ничего ей не объяснишь, ничего не докажешь. Да и доказывать Санька ничего не собирался, всё равно ведь надолго здесь не задержится. Нигде не задерживался... - Спасибо большое, тёть Люб! - поблагодарил он, принимая свёрток из рук. - Может чаю? - вежливость, в любом случае, ведь ещё никто не отменял. - Не откажусь, Санечка, не откажусь. Они прошли на кухню, Саня положил пирог на стол и поставил чайник на плиту. Почти вся посуда на этой кухне была от соседки, так как оказалось, что при въезде в квартиру ничего из этой самой посуды не обнаружилось. - Как там дядя Коля, не болеет? Тётя Люба слегка поморщилась. Они и познакомились с Саней именно "благодаря" дяде Коле, мужу соседки. Наблюдалась за ним пагубная привычка пригубить оковитой. Вот и в тот день сосед отмечал очередной "день солидарности трудящихся бутылки и рюмки". Была зима и один из самых морозных дней, которые Саня люто ненавидел. Запыхавшаяся и раскрасневшаяся с мороза, тётя Люба стояла у него на пороге и, торопясь и сбиваясь, рассказывала, что её благоверный лежит где-то недалеко от дома, совсем в беспамятстве и в состоянии полной недвижимости. А поскольку обратиться ей больше не к кому, так как в их подъезде проживают в основном пенсионеры, она слёзно начала умолять нового, молодого и сильного, соседа подсобить ей в транспортировке невменяемого супруга в их родные пенаты. Кое-как дотащив дядю Колю до второго этажа старенькой хрущовки, они затянули его в квартиру и сгрузили в комнате. Конечно, Саня мог бы и сам его перенести без особого усилия, но лишнее внимание к себе привлекать не хотелось. И, пока тётя Люба хлопотала на кухне, парень, без конца оглядываясь и прислушиваясь, положил левую руку соседу на сердце, а правую на лоб. Холодная кожа под ладонями сразу начала нагреваться, дядю Колю перестало знобить, и он провалился в глубокий, спокойный сон. Саня поднялся, поправил плед на спящем и, скомкано попрощавшись с соседкой, пытавшейся его задержать, сослался на большую занятость и убежал к себе. После этого случая тщедушная тётя Люба сочла своей обязанностью, в благодарность за помощь, откормить спасителя своего супруга, и, чуть ли не каждый божий день, радовала "Санечку" всякими разносолами. - Да как дядя Коля, - нехотя ответила соседка, - уже чуток поскандалили с ним с утра. Просил хотя бы одну рюмашку к завтраку, а я не дала. Психанул, сказал, что к дочке жить уйдёт, раз его здесь никто не понимает. Только кому он там нужен у дочки-то, та сама нередко со своим муженьком воюет, не до отца ей будет. - А у дочки что с мужем? - участливо поинтересовался Санька, заливая заварку кипятком. Его это, конечно, мало волновало, спросил, чтобы разговор поддержать. - Да ну её, заразу мелкую. Он днями на трёх работах пропадает, горбатится на семью, а она всё его в изменах подозревает. Было немного необычно слушать, что мать поддерживает зятя, а не родную дочь, но Саня не придал этому особого значения. Поболтав ещё немного, пока в чашках был чай, а на тарелках куски пирога, соседка засобиралась домой. - Ещё раз спасибо тёть Люб, пирог - просто фантастика! Женщина расцвела от комплимента: - Ох, Санечка, скажешь тоже. Ну, будь здоров! - До свидания! Закрыв за ней дверь, Санька прошёл в комнату и включил ноутбук, прошерстить ленту новостей на наличие интересных. Листая разные сводки, взгляд парня зацепился за странное название одной статьи: Ангел спас рыбака от вампиров. Скептически хмыкнув, он кликнул по ссылке и бегло прошёлся глазами по статье. Она была коряво переведена, по-видимому, со шведского, так как речь шла о происшествии в Стокгольме. Из прочитанного Саня сделал вывод, что какого-то чудика, скорей всего, прессонула шайка отморозков, а проходящий мимо каратист спугнул их, возвысившись при этом в глазах спасённого в ранг небожителя. Чего только не придумают эти журналюги, чтобы хоть как-то выделиться. Перечитывая статью ещё раз, Саня задумчиво проворачивал перстень на пальце. Ещё одна странность в его жизни - это украшение. Сколько парень себя помнит, оно всегда было с ним и, что ещё страннее, ему никак не удавалось его снять. Как он только ни пытался это сделать, перстень словно сросся с пальцем, хоть и свободно проворачивался на нём. Одна из многочисленных загадок его, Саниного, существования. Он прошёл сквозь века, видел, как зарождаются и умирают цивилизации, империи. Он знает больше, чем вся мировая энциклопедия, но о себе он знает ничтожно мало. От раздумий его прервал звонок телефона. Номер на экране не определялся, и Саня поначалу решил не отвечать. Телефон замолчал и через секунду разлился новой трелью от Морриконе. Саня недоумённо нахмурился и ткнул зелёную трубку на экране. В динамике послышался шум и треск, как у старого радио с плохим приёмом волн, и сквозь эти помехи парень услышал странные слова из своего сна: - To fostis agapis tou einai mazi mou giapanta...