Талант к открытию

      А потом он увидел решение проблемы. Точнее, источник новой, более повседневной. Но вдохновение полученное с этого дало большой опыт.       Тук-тук-тук       – Помяни вендиго,– хмыкнул Ромул.

      Не дожидаясь разрешения владельца комнаты, внутрь вошёл статный белоснежный жеребец. Его светлая грива вилась ближе к концам, природное крупное телосложение сразу давало знать о знатном роде, такая же щегольская одежда, только вместо чёрного – белый. Голубые глаза полумесяцы уставились на Ромула надменным взглядом.       – Здравствуй, бастард. Опять ешь простолюдинскую ересь?– тон Блублад всегда звучал изысканно и царственно, правда вот, слова, которые он говорил, так точно не опишешь.       – Закройся,– холодно пожал плечами Ромул и сделал глоток чая, не отвлекаясь от газеты.– Родина полосатых, семь букв.       – Опять хочешь надуть меня своими глупыми играми?       Однажды, когда Ромулу уже было девять, а Блубладу двенадцать, отец привёз им шахматы. Хрустальные, синие и красные. Первоначально, их разделили по цветам каждому брату. А тут незадача – Ромул раздразнил Блублада на игру в шахматы, желание победившему. Таким незамысловатым образом, и синие и красные хрусталики оказались в ручонках юного исследователя. С того дня, Блублад всё пытается обыграть его, и даже пару раз получалось, только вот мозгов придумать стоящее желание не хватало. Убеждённость в тупости бастарда исчезла также быстро, как и шёлковые носки, поставленные на спор.       – А, знаю, Зебрика,– проигнорировал вопрос Ромул.– Чего тебе?       – Это ты украл моё зеркало, жалкий бастард?– Блублад навис над сидящим Ромулом.– Оно пропало прямо с моей тумбочки этой ночью.       – Может оно упало?– Ромул устало выдохнул.– Источник любви, шесть букв. Сердце.       – Нет, мои горничные проверили всю комнату, но не нашли,– Блублад показательно фыркнул.       От понимания, что делали горничные в комнате старшего принца с утра стало немного дурно. Ну серьёзно, Ромулу было невдомёк, как эти кобылы западают на него. Отношения с больной кариесом табуреткой были бы интереснее и приятней, чем с этим подростковым недоразумением аристократии.       – Небольшой грызун, с пушистым хвостом, пять букв. Подумай остатками своего мозга, идиот, зачем мне твоё зеркало? Белка,– Ромул откусил кусочек булочки, заполняя кроссворд дальше.– Может это и к лучшему. Увидишь, что помимо твоего лица у тебя проблемы, ну... Со всем.       – Я не идиот!– лицо Блублада покрылось красными пятнами, а он сам гордо выпятил грудь и схватил Ромула за воротник, разворачивая к себе.– Думаешь я не понимаю? Ты украл моё зеркало, потому-что думаешь, что твоё миловидное личико и кобыличьи ручки красивее моих мужских и удивительных! Это всё твой план! Ты хотел, чтобы без зеркала я неправильно намазал косметику и взял бы всё в свои бастардские руки!       Дальше речь Блублада не звучала. Строчка про "миловидное личико" ударила по больному. Ромул поднялся с места и уставился нос к носу с старшим братом.       Возможно, стоит просветить как выглядит всё на самом деле. Ромул и Блублад: во-первых, из знатной семьи, во-вторых, от природы высоки, и в третьих, имеют особые от большинства черты мордочки.       Блублад, с одной стороны, воплощение идеальное принца – сильное, во всех пологающихся местах, тело, узкие глаза-полумесяцы, считавшиеся признаком душевного спокойствия и грации, широкая мордочка, блондинистая витая грива (Мечта всех кобылок! Удивительно, что никто её ещё не сбрил и не украл), вечная улыбочка и бархатистый тон. В купе с множеством дополнений в виде педикюра, шампуней, одежды и парикмахеров Блублад заслуженно был одним из красавчиков страны.       С другой стороны, возможно, Ромул и был "кобыличьим жеребчиком" в детстве, но сейчас его посмеет так назвать только старший принц – выше самого Блублада на пару сантиметров, с худым, но крепким телосложением пловца, небрежными облачно-розовыми локанами, тонкими, но агрессивными из-за постоянной игры в придурка, чертами лица и успокаивающим голосом, который звучал достаточно громко даже при шёпоте.       Для одного красота – важнейшая тема, для другого – больное место. Не удивительно, что они часто спорили.       – Я. Не брал. Твоё глупое зеркало,– зло прошипел Ромул, синие глаза напротив голубых.– Может эти самые горничные его и украли. А может, оно само от тебя и сбежало, испугавшись твоего противного лица. Да и какое тебе дело до одного жалкого зеркальца? Купи новое, балда!       – Хмпф! Да будет тебе известно, все кобылки любят меня так, что никогда бы не украли моих вещей,– Блублад приподнялся на носочках, пытаясь быть выше.– Видимо, оно правда не у тебя, бастард.       Старший принц развернулся на каблуках и направился к выходу из комнаты. Прежде чем выйти, он бросил что-то вроде "отец ждёт внизу" и наконец-то оставил душу исследователя в покое.       Ромул вздохнул, нащупывая через рубашку медальон. Именно он лежал в то самой шкатулке. Не смотря на тайну коробки, в нём, казалось, не было ничего особенного. Зато это было неплохим напоминаем следить за эмоциями. Дискордов Блублад, вечно находит способ вывести из себя.       Ромул наскоро доел завтрак, гадая, что же отцу нужно. Сильверблад – уже старый грязновато-белый единорог с седой гривой и ужасающе слабым характером. Всеми семейными делами в основном занималась мачеха Ромула – Аметист Роуз, тоже единорожка, но переполненная розовыми и фиолетовыми оттенками. Даже кьютимарка была ярко-розовой розой на фоне зелёных лиан. Эта знатная кобыла происходила из рода садоводов, который распределял значительное количество продуктов по всей Эквестрии. И по мимо идеального управления садом, также прекрасно она справлялась и с семьёй.       Ромул с усмешкой вспомнил, какой ошарашенной и потерянной выглядела Аметист Роуз, когда впервые прибыл: сорняк в её владениях, ужас! Однажды эта кобыла обрызгала его гербицидом с просонья, после чего она впервые познала гнев слуг. Есть один плюс в том, чтобы быть милым, стоит признать.       Ромул подхватил поднос красной магией и быстрым шагом направился на первый этаж. Отец всегда сидит там в дневное время: читает газеты, слушает громофон или заполняет множество бумажек о землевладении. Семья Эквестрийских уже долгое время славилась своими наследниками-картографами и управленцами земель.       Сильверблад имел удивительный талант в работе с эффективным расположением и уходом за владениями, ща что и получил свою кьютимарку – карту с маленькой розой ветров в углу. Блублад обладал идеальным чувством направления и уже учился составлять маршруты для кораблей и дирижаблей, мечтая когда-то получить на попечение целую компанию по продажам – большая, классическая роза ветров. А Ромул... Ну, на его кьютимарка тоже была роза ветров.       – Ромул!– раздался приветливый мужской голос.– Иди сюда. Я тут р-работаю над повелением самой принцессы.       – Иду, па!       Сильверблад, как и ожидалось, сидел за любимым резным дубовым столом, успанным бумагами, и протирал свои пенсе в серебряной оправе. Вместо чересчур щегольского костюма он носил простую голубую рубашку с верёвочками на грудине и чёрный наплечник, означающий его главенство в поместье.       – Привет, Ромул,– отец трясущимися руками вернул пенсе на нос и улыбнулся.– Садись.       – Что-то случилось?– Ромул расслабил мышцы лица, позволяя себе свободу настоящих эмоций.– Обычно ты не зовёшь меня просто так.       – Н-ничего страшного, ехе-хе,– Сильверблад, верный своей привычке, вечно заикался.– Просто у меня пр-про-пропали мои часы. Это очень старые с-семейные часы, и я бы не хотел их потерять.       – Ты обвиняешь в этом меня?– Ромул в чистом шоке раскрыл синие глаза.       – Н-н-н-ь-ньет!– Сильверблад соскочил со своего места, прижимая уши к черепу и размахивая старыми руками в разных направлениях.– Я-я-я! Никогда бы, Ромул! Т-т-ты же знаешь! Я слишком бо-боязлив, чтобы обви-ви-винять кого-нибудь! Т-т-тем более теб-те-тебя!       Сильверблад продолжал испуганно лепетать, пока Ромул чувствовал абсурдность характера столь богатого человека. "Неудивительно, что мама его охуматала. Они в этих отношениях поменялись ролью смущённой кобылки и упрямого жеребца,"– подумал он, пытаясь отвести взгляд.       – Прости, пап, я не хотел. Успокойся,– Ромул надавил на плечо отца, усаживая того на место.– Что там с часами?       – Фу-ух... Понимаешь, Ромул,– Сильверблад достал платочек из кармана серой магией и протёр лоб.– Эти часы в-важная вещь. Мой прапрадед передал их прад-деду, прадед п-пе-передал-       – Я понял, это наследственные часы, не надо вникать так глубоко,– Ромул тихо хихикнул, откидываясь на спинку бархатного дивана.– Ты хочешь, чтобы я их поискал? Не легче ли попросить об этом слуг? Я один, а их много.       Взгляд Сильверблада стал более собранным, а губы сжались в полоску. Может этот единорог и был нервным, как жеребёнок, но в нём было усердие и ум, которые стоило уважать.       – Я-я... Верю, что твой талант – нечто большее, Ромул,– сердце застыло на этих словах.       Кьютимарка ключ... Он получил её, когда открыл шкатулку и достал медальон. Пальцы инстинктивно нащупали под поверхностью рубашки кругляшок – простая золотая пластинка с выгравироваными словами "Senatus Populusque Romanus". Все в поместье, завидев этот ключик на его руке, первое время гадали, что же он значит. Ромул не осмелился рассказать им, как получил его. Но после пары инцидентов, когда он выбирался из запертых комнат или открывал подсобки без ключа, все дружно сошлись во мнении, что это талант к взлому.       Какой подходящий талант к бастарду!       – Пап...– Ромул не понимал, что должен на это отвечать.       – Я верю, что ты на-найдёшь это. Ты ж-же говорил, что твой талант – это поиск?       – Скорее открытие...– Ромул нервно теребил медальон, смотря в глаза отца.– Открытие чего-либо.       – Тогда, надеюсь, ты с-сможешь открыть тайну, куда пропали мои часы?– Сильверблад растрепал розовую гриву сына.       Ключ на внешней стороне ладони будто запульсировал, соскучившись по этому зову – зову искать, открывать. Из души потянулась заветная ниточка. Он сможет. Он обязательно сможет.       – Ага!       В этот момент Сильверблад ослеп от самой невинной и детской улыбки, которую он только видел. Он просто хотел немного приподнять самооценку сыну, Селестия, он не хотел чтобы этот маленький сорванец перерыл весь дом, лишь бы найти эти часы.

***

      Ромул шнырял между кустами в саду поместья. Отец обнаружил, что потерял часы после того, как вернулся с прогулки. Скорее всего, они выпали у него из кармана.       – Пам, пам, пам~, пара-ба пам пам~,– напевал под нос счастливый единорог, пытаясь нащупать ту самую ниточку.– Пам, пам, пам!~ Папа-ра, пара-па!~       Часы – серебряные, на верёвочке, с розой ветров на крышечке. Ничего необычного. Но что-то подсказывало Ромулу, что просто так часы он не найдёт. Да и просто копаясь в траве возле тропинки его чутье говорило "хватит".       Ромул почесал макушку, прижимая уши к черепу. Он не мог вернуться к отцу ни с чём, после такого уверенного ухода. Застрять в туалете (А он застревал) было бы не так позорно.       Шурх       Уши всколыхнулись по стойке смирно. Где-то слево. Ромул взглянул на гигантский скоп кустарников. Кто-то в них прятался? Ниточка дёрнула его вперёд, ноги вели сами собой.       – Если кто-то прячется в кустах, у вас большие проблемы,– прошептал он холодным тоном, от которого пони обычно съеживались.       В кустах опять что-то зашелестело, даже более активно, чем раньше. Ромул нахмурился. По звукам похоже на протирание, перекладывание или... Копание?...       – Дискорд тебя дери!– Ромул кинулся в кустарник, за предполагаемым животным.       Ветки царапали мордочку, а камни лезли в ладони, а это повезло, что вся эта принцевская одежда закрывает большую часть тела, так бы он вышел из этого кустарника похожим на бомжа. Тот самый звук немного приглушился из-за всего этого хаоса, но Ромул чётко понимал, что существо, укравшее часы отца, ускорилось. Перед носом выступила эдакая пещерка из веток – кто-то соорудил в кустарниках целые тоннели, отрывая веточки и прокапывая маленькие траншеи.       Перед носом замаячила чья-то блестящая чёрная шкурка. Зверёк, примерно с две его головы размером, с плоским хвостом, ярко-рыжим клювом и глазками-бусинками застыло прямо напроти него. Ромул наблюдал как существо в таком же шоке как и он, медленно продолжает копать нижней перепончатой лапкой, а верхними пушистыми лапками удерживает серебряные часы, зеркало, ожерелье, чашку и даже магический кристал для горячего душа. Ух, не повезло кому-то сегодня утром.       – Э-э-э, слушай, можешь отдать это мне?– Ромул не надеялся ни на что, и надеялся на всё.       Зверёк пискнул в страхе, бросил в воздух награбленное добро и впился пальчиками в рыхлую землю, тут же практически пропадая в ней. Фантастическая скорость копания! А ногой у него так не получалось! Позабыв о часах отца и зеркале Блублада, Ромул использовал заклинание света на кончике своего рога и кинулся в яму, вслед за зверьком. Падая пару метров вниз, ему удалось догнать вора и схватить за задние лапы и тут же пожалеть об этом. Зверь принялся копать ещё усерднее, а Ромул не смел отпускать, благодаря чему всё, что откидывал зверь назад попадало ему в лицо.       Это казалось вечностью. "Знакомый вкус,"– подумал Ромул когда в рот ему залетел камок земли. За шиворот набралось камней, а правый ботинок он потерял уже половину пути назад. Скоро это уже закончится, нет?!       Скоро. И резко. В какой-то момент они продолжали незамысловатое движение вниз под лёгким углом, а в другой – летят вниз в обнимку, пищя и крича от страха разбиться в лепёшку.       – Вот Дискорд,– прохрипел Ромул, потирая ушибленный бок.– Слышь, землеройка, что с тобой не так?       Перед падением с двадцати метров Ромул успел наколдовать магическую подушку, откинувшую их в стену. Бок саднило от удара, там определённо будет синяк. Голова побаливала от экстренного использования заклинания, а руки бились в судорогах от чересчур долгого и крепкого сжимания чьих-то лап.       Ох, точно. Где же этот зверёк? Ромул приподнялся сидя, осматриваясь вокруг. Землеройка тут же попалась на глаза: уставшая от долгой и старательной работы, напуганная преследовавшим пони и пострадавшая при падении. На спинке существа находился шестисантиметровый порез из которого медленно текла кровь – не опасен как таковой, но учитывая всю грязь, возможно занесение инфекции.       Ромул подполз к землеройке, чем-то напоминающей утконоса, и обхватил за толстые бока. Зверёк вяло попытался выбрать, пинался лапками и пищал в протесте.       – Прекрати, утка ты исполнская, я тебе помочь пытаюсь!– существо, скорее от страха, чем правда послушалось, прекратило.– Расслабься. Я просто использую магию.       Красный свет обволок порез, убирая грязь, тем временем Ромул снял пиджак и стянул рубашку. У них таких полно, в отличие неизведанного вида. Шуршание ткани напугало существо, но оно послушно лежало на месте. Позаботившись, что на порезе и рубашке нет грязи, единорог обвязал спинку и живот существа. Пот стекал по лбу – это много импровизационной магии.       – Вот и всё, дружище,– Ромул улыбнулся и откинулся спиной к холодной стене.– Селестия, я должен был просто вернуть глупые часы, а нашёл тебя, так ещё и упал в какую-то пещеру, ха-ха-ха!       Землеройка поворочалась, смотря на улыбающегося единорога, прикрывшего глаза, и пищя подбилась к нему под руку. Ромул усмехнулся – когда он слышал выражение от "врагов к возлюбленным" он представлял не вора-утконоса, которому он проведёт перевязку в нескольких футах под землёй.       – Кстати, о футах... Где это я?– Ромул открыл глаза, пытаясь вглядеться в темноту.– Дискорд побери, ничего не видно.       Заклинание света далось намного легче. И дало рассмотреть чудо. Высокие потолки, колоны и стены, усыпанные закорючками. Повсюду произрастали растения, ползали жуки и дрожала от колебаний паутина. Длинный коридор вёл куда-то вперёд, куда не доставал свет. Ромул сглотнул.       – Какая суперская портативная лопата из тебя получается, утконосий гигант!– почувствовав зов таланта, Ромул вскочил на ноги, потревожив землеройку.–Это же руины! Пошли! Пошли посмотрим, что там! Давай, вперёд!       Землеройка с неверием смотрела, как странный единорог уходит в неизвестность, практически пританцовывая, не смотря на ушибленный бок. Все ли пони такие чудаковатые? И это её называют чудом природы!