Dual-Ego

«Лайла» прекрасно знает, что ей нет места в обществе: ради себя и безопасности своего альтер-эго, — настоящей Лайлы, — она просто обязана отказывать себе в радостях общения, взамен получая истинную свободу, которая, увы, крайне уродлива в своём чистейшем проявлении, ведь в конечном итоге обращается синонимом к слову «одиночество»; и это перемолотое множеством дней одиночество обжигающими крупицами упрямо не признаваемого отчаяния медленно оседает и в омраченных мыслях, и в тоскующем сердце. Как и любому прекрасному цветку нужны для жизни вода, солнечный свет и питательные вещества в почве, так и «Лайле» для более внятного осознания своей природы необходимы другие люди, их эмоции и простые истории — то есть те самые вещи, в которых, подчиняясь неведомой иронии судьбы, она и обязана себе решительно отказывать ради защиты своей «другой я». Мало ли что, в конце концов, её наставникам и другим учёным в голову может там не совсем гуманного прийти, если они узнают об «их» довольно-таки странном случае лунатизма? Зато «Лайла» может, в теории, делать едва ли не всё, что только вздумается, ведь практически некому, не считая зевающих стражников да круглосуточно снующих по своим таинственным делам матр, в стенах спящей, погруженной в монохромный полумрак и потому столь скучной Академии её остановить и осудить (читай, просто проявить внимание и хотя бы намёк на заботу). Залезть втайне в кабинет Великого мудреца веселья ради, рассматривая это возмутительное и опасное нарушение правил, как некую азартную игру, смысл которой заключается просто в самом процессе? Не вопрос! Взобраться на Стену Самиэль без какой-либо страховки и там просидеть до самого рассвета, любуясь задорным блеском ночных светил да далёкими огнями города-на-ветвях, попутно уплетая взятые с собой из столовой остатки сладостей? С радостью! Отсортировать в одно лицо часть печатных книг в Храме Даэны по алфавиту, году выпуска, длине аннотации и тематике? Без проблем, обращайтесь! Но ничего из этого не способно принести «Лайле» желанного удовлетворения, так что её мистическая улыбка, направленная равнодушным звёздам, фальшива: она не может сама себе признаться в той слабости, которую не способна преодолеть (и не хочет этого делать, потому что боится в конечном счете поддаться) — ей хочется гулять с друзьями, она тоже желает отмечать в «Пуспе» успешную защиту не-совсем-своих диссертаций или завершения многообещающих проектов даршана Ртавахист вместе со своими товарищами, она жаждет того уютного тепла, которое могут дарить только улыбки ближних и чувство принадлежности к чему-то большему, нежели чем сам человек. В конце концов, «Лайла» просто не хочет быть одна, что бы ни диктовала ей в ответ логика и как бы она не пыталась поломать себя, убеждая в том, что так нужно, что у неё не остаётся другого выбора. [Сама Лайла, в теории, могла бы в этом своей «другой я» немного помочь, но её беда в том, что она обычно настолько занята, что просто не думает о таких обыденных вещах, как выстраивание отношений с окружающими, и стремительно перебегает с одного занятия на другое, либо же занимается написанием очередного отчёта. Она в принципе не верит в то, что может показаться хоть кому-то интересной в стенах величественной Академии Сумеру, которая объединят под своей крышей выдающиеся умы да неординарные, талантливые и яркие личности, а за её пределами у неё жизни будто и вовсе нет — вечно сонная, с кожей тонкой и серой, как плохая бумага, подчас одними волевыми усилиями держащаяся на ногах Лайла редко появляется на Большом базаре, не заглядывает на представления театра «Зубаир» и уж точно не является завсегдатаем в каком-нибудь кафе, на запахи из которого, тем не менее, на задворках сознания всегда чутко реагирует и сохраняет в памяти её «второе я». Иначе говоря, у Лайлы тоже нет друзей, которым «другая она» может иной раз нехарактерно бодро подмигнуть.] С одной стороны, это неплохо помогает «иной» скрывать своё дефективное существование от чужих любопытных глаз, но с другой приводит к тому, что они обе в какой-то момент начинают искренне полагать, пусть и по разным причинам, что идея завести себе опасный элементальный гриб в качестве фамильяра действительно хороша. «Лайле» вовсе не нужны милые помощники, что будут носить вместо неё тяжести или как-либо еще ей помогать удерживать альтер-эго от падения в затяжную депрессию на почве нездорового трудоголизма и заниженной самооценки, она и сама на многое способна — милой и игривой «Лайле» просто хочется хоть с кем-нибудь оказаться скованной нежными цепями привязанности, не тревожась при том о сохранности тайны. [Лайла же, не зная сложной правды, нуждается в том, чтобы хоть кто-то взял на себя часть физической нагрузки — она не знает, откуда порой берутся на её рабочем столе стопки аккуратно исписанных «от и до» листов с очередной прорывной звёздной теорией и весомыми аргументами к ней, да точные карты ночного неба, перенесенные на бумагу чей-то несомненно талантливой рукой, но почему-то чувствует именно себя обузой и ею быть решительно не желает.] Лайла, будучи студенткой Ртавахиста, знает, что у ведущей её сквозь мистические сны Луны есть обратная сторона, но к себе это применить не может. Не хочет. … Боится? Впрочем, времени задумываться над всеми странностями тоже нет — так она может опоздать на следующее занятие!