Любовь под липами

Москва. 12:28       Дан открыл глаза, когда почувствовал себя до чёртиков уставшим. Он так и не смог поспать на борту самолёта из-за рядом орущего младенца, поэтому ему пришлось заткнуть уши наушниками и слушать что попало. Четыре часа — и он в Москве. Со скрипом зубов мужчина потянулся, отчего спина издала противный хруст. Грязно сматерившись на румынском, Дан наконец-то отключил «режим полёта»: уведомления градом посыпались со всех мессенджеров. Найдя свои солнцезащитные очки, мужчина быстро их надел, чтоб московское солнце не слепило его.       Из здания аэропорта Балан выходил на нервах. Ему поскорее хотелось очутиться в доме у давнего друга, к которому Дан, собственно, и приехал. Стоило только вспомнить о друге, как он позвонил. — Дан, ну как ты? Добрался? — Добрался, — мужчина снял очки. — Тебя жду вот. — Слушай, друг, у меня приехать не получится, работа. Ну ты сам знаешь, — раздался виноватый голос из трубки. Дан напрягся, — Но я водителю своему позвонил, он сейчас ждёт тебя возле аэропорта и отвезёт до дома. — Хорошо, я понял, — сам себе кивнул Балан. — Меня кто-то встретит? — Жена моя. Женя. — Тогда понял тебя, до вечера, — Дан устало прикрыл глаза.       Владимир сбросил трубку, а Балан стал осматриваться в поисках обещанного водителя.       Он очень устал. По-хорошему хотелось выспаться и желательно сходить в душ. Но Дан не знал, сколько ещё будет ехать до дома Владимира. Час? Два? Он молился, чтоб пробок не было. И повезет, если их и вправду не будет.       Найдя водителя (чуть позже выяснилось, что звали его Алексей), Дан усаживается в новенькую иномарку, чувствуя себя уже не так напряжённо.       Если быть честным, то Балан на дух не переносит перелёты, хотя за свою жизнь он немало путешествовал. Стоило ему только вспомнить полёты из Молдавии в Нью-Йорк, как его не на шутку трясет — практически тринадцать часов ада вытерпит не каждый.       Мысли о душе и мягкой кровати всё чаще начали посещать его голову. Он достал беспроводные наушники из кейса, которые были практически разряженными, подключая их к блютузу.       Нажав кнопку «Перемешать», мужчина откинулся на кресло авто, запрокидывая голову чуть назад. Очки приходится снять. Взгляд устало, но до жути довольно уставляется на вид из окна: пока ничего необычного.       Дан так и не уточнил, где конкретно находится дом его друга Владимира, но надеется на то, что это где-нибудь за городом. Устал он от городской суматохи. И его единственное желание — уединиться с самим собой в лесу. Да, в лесу. Была б его воля, он бы давно уже там жил. Но работать нужно, соответственно и уходить далеко от цивилизации неразумно.       Окунаясь в свои мысли, Дан едва улыбается.       Четыре недели отдыха — лучшее, что с ним случалось в последние несколько лет. Балан не помнит дни, когда брал небольшой, но отпуск. Ему кажется, что этот временный уход из обыденной суеты пройдет на славу.

***

14:57       Дан был близок к правде — дом Володиных находился за городом, поэтому побывать в лесах России он однозначно должен.       Дверь ему открыл водитель. Мужчина вышел из авто, беря с собой свою дорожную сумку. Пред ним открылся вид на небольшой, но весьма изысканный дом в два этажа: кругом веяло запахом приближающегося июля.       Сзади послышался звук закрывающихся ворот, а спереди — открывающейся входной дверь. На крыльцо вышла неизвестная Дану девушка, но очень похожая на жену Владимира, Женю.       Балан с задорным блеском в глазах направился к женщине. — Добрый день, Евгения, — она подала свою ладонь для рукопожатия, но Дан, восприняв это иначе, едва ощутимо касаясь своими губами тыльной стороны ладони. Она выглядела уж очень молодо. Дан бы даже сказал, что лет на двадцать пять. И это максимум! А насколько он знает, жене Володи тридцать три.       Женя рассмеялась, а на её лице едва заметно появился румянец. Она смутилась, но виду не подала. — Добрый, добрый, — она улыбнулась. — Как доехали? — Ужасно уставший и голодный. Вы же меня покормите? — Дан засунул одну руку в передний карман джинсов, а во вторую взял сумку с вещами, закидывая ее на левое плечо. — И давайте на «ты». — Без проблем, — Женя пожала плечами, соглашаясь. — Володя говорил, что ты на месяц у нас? — Если понравится — больше, — Дан усмехнулся, проходя в дом. — Тебе понравится, — она ему подмигнула. — Твоя комната находится на втором этаже рядом с комнатой моей сестры, точнее быть, ты будешь жить в её комнате, а она — в другой. — Как понять?       Дан поднял одну бровь вверх, показывая свое непонимание. — Она живет в самой просторной комнате, поэтому я решила её для тебя оставить. А сама сестра поживет в соседней, — они поднялись по лестнице. — Не стоило отнимать у ребёнка его обитель, это было ни к чему, — Дан добродушно улыбнулся. — Ей двадцать три, поэтому период, когда обижаться на всякие мелочи у подростков в приоритете, у нее прошел, — женщина пожала плечами, открывая дверь в комнату.       Что-что, а комната по правде была очень просторной. Дан обратил внимание, что в углу стояли стеллажи с цветами и книгами.       Дан любит цветы. Дан любит книги. Ему явно понравится жить в этой комнате, если закрыть глаза на то, что здесь жил подросток. Мужчина застаёт стоящие на кровати коробки, судя по всему, с вещами. Он перевёл вопросительный взгляд на Женю. — Сейчас я Аглаю позову, и она отнесёт это в комнату, — Женя быстро ретировалась.       Дан, чтоб не терять ни минуты, подошёл к стеллажам с книгами, рассматривая авторов: Уайльд, Шекспир, Хемингуэй, Экзюпери. Столько произведений, которых Дан прочитал, когда был в возрасте сестры Жени. Чуть повыше стояла русская классика: Бунин и Чехов.       У Балана что-то внутри переклинило, как лет в восемнадцать прочитал «Чайку». Эмоции на всю жизнь.       Полностью уверенный в том, что Аглая — это домработница и это Женя пошла за ней, Дан продолжал рассматривать комнату.       Главное преимущество этой комнаты — балкон. Причём балкон, на котором имеется кресло-качалка. Дану кажется, что он становится старым, когда видит кресло-качалку и до ужаса хочет, сидя на ней, читать книжки.       Дан воспитан так, чтоб не брать чужие вещи, но любопытство всё-таки доминировало над совестью. Взяв томик Чехова, Дан с неким удовольствием начал перелистывать страницы.       В комнату зашла девушка. Это была Аглая. Она резко остановилась посреди комнаты, каким-то уж слишком презрительным взглядом смотря на Балана. Дан отвлёкся от книжки, смотря в ответ. — Здравствуйте, — он улыбнулся, опуская взгляд в книгу и продолжая как ни в чем не бывало читать.       Брови Аглаи поползли вверх. — Сказочное хамство, — прошептала она, беря коробки в руки и уходя из комнаты.

***

15:14 — Женя! Это какой-то ужас! — Аглая ворвалась в комнату к Володиной, смотря на то, как женщина без особого энтузиазма перелистывала страницы журнала. — Женя, блин! — Аглая упала прямиком на кровать к сестре. — Чего так врываешься? — Этот хмырь, который наш гость, супер некрасиво себя повел! — Не знаю, — Женя оторвала взгляд от журнала, пожимая плечами, — Он мне показался очень галантным мужчиной. Ты просто злишься, что он занял твою комнату. — Да! И это тоже! — возмущённо воскликнула Стоцкая. — Он ещё и мои книги брал! Хрен молдавский! — напоследок высказав всё об этом «хрене молдавском», Аглая хлопает дверью.       Её возмутило поведение гостя. Она должна была всё обдумать и обо всём подумать.       Уединение пришло в лесу.