Извинения

      Ривен не был уверен, что поступает правильно. Он видел, как из кабинета Даулинг вышел Сильва и собирался зайти сразу, но замер в приемной. После драки он вдруг представил, как, должно быть, неприятно было директрисе, когда она узнала, что ее личная жизнь стала обсуждаема, да ещё и ничего правдивого в этих обсуждениях не было. Собственно, потому он и припёрся к женщине почти в час ночи.       Когда директор вышел из кабинета, парень усмехнулся. Предположение об их отношениях было не больше, чем выскочившей фразой, но внезапно Ривен словно увидел их со стороны: друзья войны, вечно вместе, допоздна засиживаются в кабинете. Может, они не туда смотрели?       Тебя жизнь ничему не учит, идиот?       Парню хотелось дать себе по голове. Топчется здесь, как полный придурок, вместо того чтобы зайти, быстро извиниться и сбежать. От Сильвы он уже получил, не хватало огрести от Даулинг.       Стучать он не стал, вдруг не пустит, поэтому просто глубоко вздохнул и открыл дверь. Да так на пороге и замер.       Нет, Ривен видел женщин и раньше, разных женщин, но почему-то ему и в голову не приходило, что Даулинг — очень эффектная женщина. Но сейчас она сидела в кресле, откинув голову и закрыв глаза, платье, все тоже, что они облили сегодня днём, обтягивало фигуру, а волосы, всегда убранные в строгие, замысловатые прически, волнами лежали на плечах. И было во всем этом что-то мягкое, почти интимное, что Ривен забыл, как дышать.       Фара не сразу ощутила его присутствие, а когда поняла, что больше не одна, решила, что вернулся Сол. Она не знала, как интерпретировать его поведение, но не сомневалась, что поняла все правильно. Только вот, что делать с этим пониманием она не знала. Хотя, если он вернулся, быть может, он принял решение за них обоих?       — Что-то забыл?       Когда молчание затянулось, Даулинг открыла глаза и вздрогнула от неожиданности. На нее смотрел не Сильва, это были широко распахнутые глаза Ривена, которые смотрели так, что Фаре захотелось прикрыться, хотя ее платье сложно было назвать откровенным. Так откуда же во взгляде подростка такое желание?       — Ривен? Что ты здесь делаешь? Тем более, в такое время.       — Извиниться пришел, — выпалил парень, пытаясь перестать пялиться на губы директрисы. Какого черта мне так хочется ее поцеловать?       — Все в порядке, считай, что извинился, — она поднялась, собираясь отойти к столу, но Ривен, вместо того, чтобы уйти, полностью вошёл в кабинет и закрыл за собой дверь. Фара неожиданно для себя напряглась. — Что-то ещё?       Позже Ривен поклялся больше никогда не пить, потому что только на алкоголь он мог списать следующие действия. На алкоголь, на ночь, на такую расслабленную Фару, которую раньше никогда не видел, на ощущение одиночества. На что угодно. Потому что только идиот мог пересечь комнату и поцеловать собственную директрису.       На вкус Фара была, как карамель. Но ему не позволили зайти дальше, не позволили углубить поцелуй: руки женщины метнулись на его грудь, отталкивая от себя. Так они и замерли: ошарашенная Даулинг и решительно настроенный Ривен.       Она — самое вкусное, что я пробовал.       Глаза женщины залило серебро, но той хватило всего минуты, чтобы порыться в его голове. Но привычного раздражения парень не испытал, хотя должен был.       Чем меня опоили?       — Ты сам себя опоил, — Фара взглянула ему в глаза, но Ривен отказывался мыслить здраво. Ему отчаянно хотелось узнать, что он почувствует, если она ответит. — Ривен! Немедленно выйди.       — А если я не хочу? — он сделал шаг вперёд, понимая, что в любой момент может полететь в ближайшую стену. Но это его не остановило, скорее наоборот. — Всего лишь поцелуй, мисс Даулинг.       — Совсем сдурел? Сколько ты выпил, прежде чем заявиться сюда? — в ее глазах полыхал гнев, но было там и что-то ещё. Что-то, чего Ривен не мог разобрать. — Если ты вдруг забыл, я — твоя директриса. Так что пошел вон из моего кабинета, пока я тебя из него не вышвырнула.       — Вышвыривай, — он осторожно прикоснулся к ее талии, сходя с ума от мягкости. Его тянуло к этой женщине: не к Даулинг, а просто к Фаре, которую он тут застал.       Если Сильва ничего не делает, могу сделать я.       — Ривен, — ее голос стал напоминать шепот, но в нем появилась глубина. — То, что ты делаешь — незаконно.       — Я не совсем идиот. Никто не узнает, — Даулинг вновь положила руки ему на грудь, словно что-то обдумывала. Ривен был неплохим парнем, Скай хорошо отзывался о нем, как и Сол, хоть и не поддавался методам воспитания Сильвы.       Как бы Фара не сопротивлялась, она была обычной женщиной. В школе, полной студентов, без постоянного партнёра, ее мозг стал все чаще подбрасывать эротические сны, а желание появлялось совсем в неподходящий момент. Но это совсем не значило, что она готова переспать со своим семнадцатилетним студентом.       — Я не хочу причинять тебе вред. Ривен, — окончание предложения потонуло во втором поцелуе. Парень был настырный, хоть Фара и не могла понять причину. Ей приходилось иметь дело с влюблёнными в нее и феями, и специалистами, хоть это бывало и не часто, но ещё никогда никто не вел себя подобным образом.       Ривен притянул ее ближе, и Фара невольно ахнула, ощутив его. Парень моментально этим воспользовался, углубляя поцелуй, и женщина зажмурилась, борясь с объективной реакцией. Ужас от понимания ситуации сталкивался с обоюдоострым желанием, которое специалист открыто демонстрировал, прижимаясь к ней бедрами.       Но Даулинг его оттолкнула. С сожалением разорвала поцелуй и пообещала себе контрастный душ, но не рискнула. Этот парень сам не знал, чего хочет, его мысли были в таком беспорядке, что Фара совсем не была уверена, отдает ли он себе отчёт в собственных желаниях.       — Я хочу тебя, — он смотрел на нее так, как не смотрели уже давно. Словно все, чего он желал — она, будто нет ничего лучше. И Фара вдруг вспомнила Розалинду испугавшись. Глаза полыхнули магией и парень покачнулся. Когда он снова посмотрел на нее, осталось лишь замешательство. — Мисс Даулинг?       — Тебе пора, Ривен, — он кивнул, все ещё пытаясь понять, что произошло. Но уже на выходе, она вдруг усмехнулась, глядя на него карими глазами. — И твои извинения приняты.