Безвременье

Гермиона была очень благодарна МакГонагалл за благосклонно предоставленную возможность приехать в Ферн за день до начала учебного года, потому как ей хотелось освоиться здесь и решить за эти сутки, готова ли она на самом деле ради этого места покинуть свою только приходящую в стабильность после войны жизнь в Англии. «Но эта стабильность заключается только в той ужасной холодной квартире, предоставленной мне Министерством», с печальной улыбкой думала девушка. Она обследовала множество коридоров, сплетающихся в многочисленные комнаты, предназначенные для разных целей. Одни были только зелёных оттенков, на что Гермиона поморщилась, отгоняя неприятные ассоциации, другие - голубых, желтых и всевозможных других, отпечатывающихся на сетчатке. В восточной части она обнаружила комнату с бильярдным столом на втором этаже, что заставило в удивлении взлететь ее брови, озираясь вокруг и размышляя, видит ли она это на самом деле или же бредит. Стены этой комнаты были скрыты за дубовыми шкафами, уставленными книгами. Ферн вообще полюбился Гермионе почти сразу, как она вошла внутрь, забывая про остужающую кровь местность, которая встретила ее там, за пределами этих комнат, притягивающих своими протяженными коврами и мягкими обивками кресел, расположившихся прямо перед каминами. Но больше всего ей приносили удовольствие книги, книги повсюду - на столах, диванах, комодах, каминных полках, разбросанные по всей школе, будто стены ее и не пустовали так долго, покинутые всем живым. Набредя наконец на библиотеку, девушка потерялась там для всего мира, оставляя все позади. Там Гермиона провела несколько часов подряд, до самого обеда, а затем - и до ужина. Найти нужную ей книгу удалось с большим трудом. И Гермиона была в восторге, открыв перед собой приличных размеров фолиант, поведавший ей всю историю этого места. Школа-пансион Ферн была названа в честь папоротника, который, единственный в своём роде, некогда вырос прямо на месте, где сейчас стоит ее здание. Никто так и не определил причины данного феномена, оставляя множество неразрешенных догадок. Существует одна-единственная легенда, гласящая, что растение было выращено здесь магом, пожелавшим, чтобы кто-то узнал о его прибывание здесь. Иначе говоря, оставившим таким образом послание. Издавна здесь, как и говорила Минерва, обучали целительству, причём это место было наиболее защищённым во всем магическом мире, и как оказалось, оно было древнее Хогвартса. Но знали о Ферне лишь единицы, входящие в самые почтеннейшие чистокровные семьи. Преподавателями из поколения в поколение здесь были самые известнейшие и сильнейшие из волшебников, о каких Гермиона читала. Несколько столетий назад тут преподавал зельеварение Николас Фламель, но всего около шести лет, после чего покинул школу. Когда-то в курсе учебы значился урок по изучению драконов, обитающих на территории Южной Африки. Обычаи и традиции школы видоизменялись нечасто, до сегодняшнего дня сохраняя только несколько, самые запоминающиеся из которых: ежегодный бал-маскарад в честь наступающего Нового года, совместные ужины, когда вся школа собирается во главе с директором за одним столом, каждый вечер понедельника, и финальный матч по квиддичу, проводящийся прямо над живописным обрывом в сотни метров, что осуществлялось под огромным защитным полем, ограждающим от любых возможностей магглов увидеть столь величественное зрелище. Как оказалось, неподалёку от школы была упрятана небольшая деревушка, населённая волшебниками, куда школьники могли отправляться через каминную сеть, но в строго отведённые часы. Это слегка обрадовало Гермиону, отгоняя чувство тяготящей уединённости этого места. Аппарация здесь, как и в Хогвартсе, была невозможна: барьер заканчивался за ручьём, находящимся где-то за школой. Быстро наступившие сумерки стали незаметным переходом дня в ночь, слившихся сегодня в сплошное серое месиво тумана и никак не кончавшегося дождя. Возвращаясь в крыло для девушек с покрасневшими от усталости глазами, Гермиона потеряно заморгала, когда столкнулась с кем-то, выворачивая из-за очередного длинного сквозного коридора. Она подняла глаза, сталкиваясь с ничуть не смутившимся хмурящимся седовласым мужчиной. Волосы его, зачёсанные назад, достигали плеч, что напомнило Гермионе профессора Снейпа. Этот человек был облачен в красную мантию, сшитую, видимо, на заказ, потому как по ней сразу был виден высокий знатный статус представшего перед ней мужчины. Морщины, испещряющие его лицо, делали строгий взгляд ещё суровее, заставляя съёживаться при столкновении с синими ледниками, заменяющими глаза. Гермиона предположила, что это один из новых профессоров, пришедших на замену тем, кто не решился или не захотел отправиться так далеко. -Прошу прощения, сэр, - тихо пробормотала она, не выдерживая напряженный зрительный контакт и переводя взгляд на тончайшей работы брошь на мантии волшебника, поблескивающую в приглушенном свете, отбрасываемом свечами. -Мисс Грейнджер, полагаю? - раздраженно произнёс он, оглядывая копну буйных кудрей. -Да, - Гермиона насторожилась, напуская на себя бесстрастное выражение лица, только бы не показывать своего беспричинного испуга, застрявшего в груди. -Я так и не смог понять, почему это Минерва позволила кому-то, - здесь он сделал паузу, повторно оглядывая девушку с ног до головы, - появиться в школе раньше остальных. Скажите, чего особенного в вас, почему вы вправе требовать таких исключений? Гермиона застыла в изумлении, замявшись от столь резкого обращения. Ее лицо наверняка залилось краской от сдерживаемых слов, что впрочем, скорее всего, было незаметно, раз, не дожидаясь ответа, мужчина тут же продолжил. -Смею понадеяться, что с завтрашнего дня вы постараетесь наравне со всеми соблюдать правила Ферна и не будете покидать своего крыла в неположенное время, - обойдя ее с невозмутимым видом, он прошествовал по коридору, скрываясь уже за вторым поворотом и оставляя Гермиону чуть ли не буквально прожигать взглядом нескончаемый коридор за ее спиной. Покидая проход, она резким взмахом палочки погасила все свечи, оставшиеся позади. *** К одиннадцати часам следующего дня в школу стали прибывать ученики. Гермиона все ещё была в недоумении от ее будущих соседок, с которыми ей придётся делить одно пространство девять месяцев, теперь ставших приговором. Кажется, будто ей попались две самые нежеланные во всем мире в роли сожительниц девушки. С Лавандой она бы ещё справилась, игнорируя раздражающие воспоминания с шестого курса и бестактность этой девушки, но вот Пэнси Паркинсон казалась чем-то непосильным. Оставить в прошлом старую вражду, а особенно после увиденного, что могли делать такие как она, во время войны было невозможным. Но Гермиона успокаивала себя, заставляя держаться холодно и не позволять импульсивному желанию выплеснуть все, что она думает о Паркинсон, прямо той в лицо взять верх. Именно из-за многочасовых обдумываниях предстоящей встречи, Гермиона легко перенесла столкновение с их виновницей. Она сидела в какой-то гостиной, привлекшей ее солнечными лучами, расплывающимися по полу, и читала, когда в дверном проёме замер чей-то силуэт. -А, Грейнджер, - тут же двинулась с места девушка, вторгаясь в тишину помещения. - Мне уже поведали, что именно на мою долю выпало счастье делить с тобой комнату. Интересно, что из этого получится, не правда ли? - ухмыльнулась Пэнси, падая в кресло напротив Гермионы, будто ожидая продолжительного разговора. -Ничего интересного не будет, уверяю, - хмуро глянула на неё Гермиона. - Я лишь надеюсь на наличие у тебя здравомыслия и наше спокойное проживание вместе без недопониманий, - последнее слово было особо выделено. Пэнси медленно обвела пространство комнаты, вздыхая своим мыслям и щурясь от слепящих лучей. -Не волнуйся, Грейнджер, со мной не соскучишься, - Паркинсон подмигнула ей с хитрой улыбкой, на что Гермиона всеми силами старалась никак не реагировать. *** Все собрались на первый общий ужин этого года в столовой, состоящей из одного темного дерева. За окнами уже темнело, так что мрак, заполняющий помещение, отгоняли свечи в отливающих золотом канделябрах. Длинный стол возглавляла МакГонагалл, поднявшаяся для произнесения речи. Гермиона на протяжении дня встречала старых друзей и сокурсников, радостно обнимаясь и делясь рассказами жизни после последних событий. Она уже успела заметить блуждающих по коридорам сестёр Патил, Лаванду, Ханну Эббот, Энтони Голдстейна и Дафну Гринграсс. Чуть ли не задушив Невилла в объятиях, столкнувшись с ним перед самым ужином в какой-то комнате, Гермиона быстро извинилась, тревожно смотря на друга. Он выглядел ужасно уставшим, с залёгшими под глазами мешками и потухшим светом в глазах, что не мог скрыть даже за искренней улыбкой от встречи. Невилл казался возмужавшим за время, что они не виделись. Его черты стали резче, вся его детская долговязость исчезла, на замену ей пришла невидимая, но ощутимая в каждом движении уверенность в силе собственного тела. Гермиона с болью в глазах осматривала друга, вспоминая события, что необратимо поменяли его. Она в деталях помнила тот день, когда умерла Луна, успев сделать лишь один последний вдох на свободе после освобождения из Малфой Мэнора. Лишь тогда Гермиона узнала о ее связи с Невиллом, безумные крики отчаяния которого никогда не сотрутся из памяти. Вздрогнув от воспоминаний, Гермиона лишь в очередной раз обхватила шею друга руками, пряча слёзы сожаления от ещё одной невосполнимой потери, принесенной войной. Он ничего не возразил против непозволительно затянувшихся объятий, мягко поглаживая ее по спине. Ничего нового для себя Гермиона не узнала из вступительной речи МакГонагалл. Разве что время отбоя и запрет переходить через мост, расположившийся за школой и служащий переходом к месту без антиаппарационных барьеров, как поняла девушка. Она осматривала стол, за которым расположилось около семидесяти учащихся. На седьмой курс прибыло не так много людей, но значительно больше, чем предполагала Гермиона. На противоположной стороне, чуть дальше неё самой, она заметила Паркинсон, активно шепчущуюся с Теодором Ноттом. Гермиона напряглась, сжимая вилку перед собой, как только увидела знакомую ей ненавистную фигуру, одним только видом служащую напоминанием о всех колкостях и ужасных словах, направленных когда-то в ее сторону. Малфой, сидящий рядом с друзьями, слушал их, но, кажется, разговор его мало интересовал. Гермиона слишком резко отвернулась, привлекая взгляд сидящего сбоку Невилла. -Если их приняли в школу, они не опасны, Гермиона, - тихо сказал Невилл, глядя в сторону троицы. Она посмотрела на Невилла, словно тот сейчас заявил, что намеревается убить ее. - Я серьезно. Мы ведь не знаем точно, что с ними происходило тогда. -Невилл, ты понимаешь, о ком сейчас говоришь? Да этот человек с таким остервенением желал мне когда-то смерти, что в его возможности совершить это не возникает никаких сомнений! -Ты говоришь сейчас только о Малфое. Я не защищаю их, нет. Лишь говорю, что не думаю, что они способны на такое. К тому же, ты лучше меня знаешь по рассказам Гарри о не сумевшем убить… - только сейчас Невилл перевёл затуманенный взгляд на Гермиону, - убить Дамблдора Малфое. Он опустил глаза, в которых зародилась печаль по погибшему директору Хогвартса. Гермиона недоуменно покачала головой, не понимая причины слов Невилла. Она снова обратила взгляд в сторону бывших слизеренцев, тут же замирая от столкновения с кажущимися бесцветными в подавляющей темноте столовой глазами. Малфой смотрел на Гермиону, не выказывая раздражения или ненависти, даже удивления в ответ на ее внимание. Сбитая с толку отсутствием реакции, раньше тут же отразившейся бы на его лице презрением, она прищурила глаза, через мгновение отворачиваясь. Гермиона вытянулась словно струна, игнорируя растекающееся внутри напряжение, потому как все ещё чувствовала холодящий кожу взгляд на себе. Но ее мысли о произошедшем быстро расселялись, когда внимание девушки сконцентрировалось на вошедшем в комнату мужчине, с которым она уже имела неприятный случай столкнуться. Тот извинился за опоздание перед Минервой, учтиво склонив голову и становясь справа от неё, так что Гермионе предоставлялась возможность окинуть взглядом теперь уже темно-фиолетовую ткань мантии с все той же брошью, приколотой над самым сердцем. -Хочу представить ещё одного нового для вас преподавателя, мастера Эгберта Трейтера, который будет вести зельеварение. Сидящие за столом одарили «мастера», как выразилась МакГонагалл, редкими хлопками. Он занял своё место за столом, не обращая ни на кого внимания и не произнося приветственных слов. Этот Трейтер уже добился от Гермионы высшей степени неприязни, так что, как только она услышала о преподаваемом им предмете, готова была обреченно взвыть. Видимо, ей так и не суждено хотя бы на последнем году обучения иметь профессора по зельеварению, который был бы достаточно компетентен и тактичен, чтобы не переходить на личные оскорбления. Переведя дух и взявшись за еду, которую она с трудом проглатывала, Гермиона обдумывала произошедшее с ней за двое суток в Ферне и готовясь отбиваться от трудностей, что это место ей преподнесёт, но теперь уже в одиночку, без Гарри и Рона рядом.