your heart is too strong anyway

— сначала должна была бить саша, а потом уже ты! — я разбиралась с шамачурлом. надо было дать ему вылечить этих здоровяков за секунду? — могла оставить их мне, а сама делала бы что надо. у вас самая рабочая связка, мы просто потеряли время и это ещё! — да ладно, сейчас всё подлечим и хорошо будет. не ссорьтесь. марко концентрируется, чуть хмуря брови, его глаз бога вспыхивает в темноте немного ярче — и от рук начинает идти приятно-зеленое свечение, которое словно само тянется к ране на ноге конни. тот — чаще всех, пожалуй, попадающий под прицел целительной магии из-за своей невнимательности, — смотрит на это с каким-то немного детским восхищением, приговаривая то "ух", то "ой". саша обиженно складывает руки на груди — её отчитали ни за что, а ведь именно она нанесла финальный удар по щиту, позволив жанчику добить митачурла. её хвалить надо! хотя бы немножко. — вот, — марко стряхивает руки, последние остатки элементальной магии слетают с его пальцев светлячками, растворяющимися в ночи, — мы выполнили поручение и можем разбивать лагерь. или в город двинем? — слишком долго, — отзывается жан, плюхаясь на землю, — дойдем только к утру. к тому же ввяжемся по пути ещё в несколько сражений. — тогда готовимся спать тут. ходить можешь? — спрашиваешь! — конни со смешком чешет уже будто годичный шрам. он всегда к таким ранам относится спокойно. — но за хворостом пусть саша идёт. — эй! вместе пойдём. я не хочу одна тут шастать, раз уж у нас самая рабочая связка, — она косится в сторону жана, и тот машет рукой, мол, идите уже, принесите хоть что-нибудь кроме своих тупых шуток. саша не обижается: если бы она остро реагировала на все подобные выпады, то компания бы и не сложилась. к тому же, кирштайн всегда потом осознает свою излишнюю резкость — и извиняется, с каждым разом менее коряво. так что переживать не о чем! она с конни скрывается среди ржавых деревьев и кустов, перепрыгивая через камни и ловя ящериц за хвосты, чтобы потом их отпустить, просто потому, что это весело. бодт ещё какое-то время проверяет по сумкам всё необходимое, давая время, а потом подходит ближе и садится рядом с жаном. — чего так взъелся на них? нормально ж всё было. жан в ответ издает неясный звук, зарываясь лицом в собственные ладони. ага, уже всё понял. марко несильно хлопает парня по плечу, начиная вставать, — дела никто не отменял, пускай он порефлексирует, а хоть кто-то должен заняться готовкой ужина, — но его хватают за запястье и сажают обратно. — хочешь поговорить? — мы словно никак не сыграемся. вот прям до конца. — да ладно тебе, конни уже стабильно бьет после каждой сашиной атаки, если бы не шамачурлы, то всё прошло бы гладко. в сводке о них никакой информации не было. и тем не менее, мы справились. гильдия и департамент будут довольны. департамент уж точно будет счастлив: они взяли деньги за одну группировку хиличурлов, а по пути разобрались ещё с несколькими. и еще двумя стражниками. ну и заплутавший маг бездны был возвращен в эту самую бездну. бодт, принявший уже то, что ужин временно откладывается, мягко поглаживает жана по тыльной стороне ладони, успокаивая. наверно, это нелегко — переживать за них всех. кирштайн является лидером их компании с самого её образования: они встретились на пересечении дорог, ведущих в порт — пугающая своими молниями и рассказами инадзума манила, и они решили держаться вместе. во-первых, это было безопасно, а во-вторых, дешево — портовые на рито взяли с них ощутимо меньше денег. они ссорились, играли с маленьким духом гор по имени китибоси, возлагали небольшие жертвоприношения к алтарю электро-архонта. к концу путешествия все четверо не могли представить, каково это — работать по одиночке, приходить в гильдию одному и брать задания, рассчитанные лишь на одного. они неплохо работали вместе: обладающая пиро глазом бога саша была замечательным отвлечением и наступлением одновременно — её стрелы разили порой слишком сильно, даже не давая насладиться сражением. конни работал по другой методике — он изводил врагов, используя против них окружающую его обстановку: благословение анемо архонта помогало добивать почти любых монстров, используя подручные вещи типа зажжённого огня или ударившей молнии. к тому же он действительно прекрасно сработался с сашей, увеличивая её и без того немаленькую боевую мощь. разлетевшиеся обрывки пиро поддерживал марко — он был не так силен в качество атакующего, но никогда их сражения не заканчивались тяжелыми ранениями: дендро глаз бога лечил исправно, а резонировал с пиро ещё исправнее, создавая противникам куда больше проблем. жан был тем, кто бил независимо от того, висел ли на противнике какой-то статус — гео не был способен сливаться с чем-либо, лишь выкидывать порой бесполезные кристаллы, которые при находящимся в команде целителе были и не нужны. кирштайн многое ставил на них до встречи с марко — а потом жалел, что тратил время на это, а не на усиление своих боевых навыков. — это было опасно. — это приключение, и мы всё держим под контролем. ты же сам хотел посмотреть на разлом, помнишь? — ага, на ужас бури я тоже хотел посмотреть. — и на волка севера. хотя конни и говорил, что не надо. марко смеется и треплет по макушке, и жан расслабляется, устраивая голову него на плече. бодт не в претензии — над ними огромное звездное небо, задорно горит маленький костерок, и это ощущается куда уютнее, чем что либо. даже чем те комнаты, которые им всё таки нашли в городе ветров после трех суток на ногах и сражений с полчищами монстров. они тогда были готовы благодарить кого угодно за это чудо — и в итоге перекладывали склянки с различной мерзостью в лаборатории рыцарского ордена. спрингер, будучи так-то местным, рассказал им, конечно, что да как — вот эта дамочка в очках, ханджи, главная ученая в монде, вы её не бойтесь, она так-то добрая, просто любит свою работу и путешественников, которые согласятся выловить для неё хиличурлов живьем. и под руку не суйтесь — электро в умелых руках страшная вещь. а вон там её помощник, моблит, он глаз бога не получил, но, поверьте, и слава архонтам, особенно если бы тот резонировал с мадам зоэ. да-да, это ханджи, но при ней её так не называйте. вон тот мрачный человек это капитан аккерман — он гордость ордо фавониус, но я бы в его присутствии говорил тише. ага, крио глаз, хотя не удивлюсь, если у него их еще парочку найдется. а тот кабинет магистра, но сейчас он вроде где-то в городе. его зовут эрвин смит. не дай боже вам сказать про него что-то плохое — я вам говорю, у аккермана анемо глаз, иначе как он всё слышит. конни говорил ещё и ещё: про странного рыжего мальчишку, мечтающего о владении пиро, совсем как его кумир-магистр, про потерявшегося ребенка, семью которому теперь заменяли сестры собора, про старых хранителей города, к которым можно было наведаться, чтобы проверить свои умения — некоторые искатели приключений развлекались подобным, почему бы и нет. и жан тогда тоже решил — а почему бы и нет. остальных за собой решил не тянуть, всё таки дело было немного опасным, но кто бы его спрашивал — и вот одним утром они вошли в вольфендом. конни раздувал пиро, саша отбивала их от волчков, марко парочкой тех своих особых приемов ухитрился повысить наносимый ими урон, а жан делал то, что умел — клеймор в руках, заряженный энергией гео, хоть и бил порядком медленнее легкого одноручного меча, зато был чертовски эффективен против такой громадины, коей оказался под конец боя уже менее уважаемый андриус. они зализывали раны и обсуждали прошедший бой еще несколько дней, зарекаясь больше в подобное не ввязываться, но потом конни упомянул про сидящего в руинах старого мондшадта дракона — и следующим утром они стояли по порогах дворца декарабиана. вспоминать об этом было весело — они тренировались и веселились, регион был к ним дружелюбен, а местная катерина искала задания посложнее, чтобы можно было не только мечом помахать, но и голову загрузить. они могли бы остаться там, но тогда их приключение перестало бы быть путешествием — и они двинулись дальше. — конни много чего говорит. — твой шрам на ноге тоже это подтвердит. — это опыт! — это ранение. его, конечно, легко спрятать, но всё равно. — ну, тут ты у нас рекордсмен по подобным ранениям, — жан фыркает, но потом понимает, что вообще сказал, и сразу же переводит на бодта извиняющийся взгляд, — прости. — ничего. марко действительно не выглядит обиженным, и кирштайн аккуратно касается его правого бока, где под повязкой все ещё находится та рана, из-за которой они впервые крупно поссорились. марко получил её в сумеру — они заинтересовались происходившими там событиями и приняли решение миновать недавно вновь открытый для посещения разлом, сразу устремляясь в регион знаний и мудрости. академия в панике исправляла какие-то свои ошибки, изымала терминалы акаши, переписывала законы. они были бесконтрольны — брались за любые поручения, торговались на рынках и читали все, что им предлагали. конни влюбился в местную танцовщицу, саша — в приезжего из фонтейна повара. жан закатывал на это глаза, марко смеялся в кулак. они участвовали в каких-то сумасшедших конкурсах и ловили ладони друг друга: путешествуя вместе уже почти два года, они научили чувствовать друг друга почти идеально, и если на поле битвы это и давало сбои, то в повседневной жизни они могли действовать словно единый механизм, перенимая повадки друг друга. конни учился у марко владению копьем, под чутким сашиным руководством у всех троих выходили вполне сносные блюда, а жан мог многое рассказать про окружавшую их архитектуру — сумеру, выпускавший настоящие дарования из кшахревара, был чудесен в этом плане. гуляя по столице, они встретили ещё одну группу искателей приключений — и жан был единственным, кто держал ухо востро. новые знакомые представились райнером и бертольдом — первый таскал двурук и бил крио стихией, а второго боги вниманием обделили, потому копье в его руках казалось менее грозным оружием. саша и конни были в восторге от шуток брауна — тот будто в мгновение стал им старшим братом, и кирштайн в один момент поймал себя на мысли, что ревнует. он считал себя хорошим человеком и добивался доверия каждого долго и честно — поэтому мгновенно взлетевший на пьедестал знакомый стал напрягать его ещё больше. жан ходил мрачной тучей и выжидал, сам не зная чего, и в один день его опасения подтвердились. марко был умным, он всегда был чертовски умным — разгадывал загадки старых руин, понимал посланные ханджи записки и внимательно слушал исследователей академии, — и он первым понял, что рассказы райнера не стыкуются. тот улыбался им и был фатуи — верил в царицу, дом очага и в то, что все дети их матери-предвестницы братья и сестры. бодт не хотел конфликта: на рассвете он отвел райнера и бертольда подальше и сказал, что те могут идти своей дорогой. он не хотел расстраивать сашу и конни — да, те бы погрустили, что с ними не попрощались, но всё поняли бы и пошли дальше. и бертольд был согласен — но райнера будто перемкнуло, и он вскинул меч. и да, конечно, марко был умным, марко был сильным, но против огромного разъяренного райнера с клеймором и красной пеленой перед глазами противопоставить что-то было довольно сложно. марко спас чуткий слух саши — та услышала возню, но вместо ожидаемого грибосвина подстрелила горящей стрелой брауна. на её крик прибежали жан и конни — и тогда предателям пришлось спасаться бегством. марко не мог лечить себя сам как следует — попросту не умел, поэтому всем остальным пришлось по его слабым наводкам учиться экстренному оказанию помощи. саша вспоминала обрывки того, что им рассказывал ученый из амурты, конни бодро мотал бинты, жан — плакал. помогало это мало, но смеяться или как-то упрекать его никто и не думал — каждый выражал беспокойство по-своему. сам он себя потом, естественно, ругал всеми известными словами, хотя марко и улыбался, мягко стискивая его ладонь. саша и конни на это закрывали глаза. кирштайн молчал долго — после того эпизода со слезами он вообще всячески старался сдерживаться, чтобы не показаться размазней. он был лидером из группы, в конце-то концов, а значит, всегда должен был быть собранным и готовым к действиям. он молчал, терпел, копил в себе, а потом саша уронила себе на ноги чашку с чем-то горячим — и жана прорвало. он кричал на них за безалаберность и вообще отсутствие какого-либо контроля, вспоминал былые грешки, обвинял в отрицании хоть какого-то самосохранения — саша в ответ хлюпала носом, намазывая на стопы холодную мазь, конни чесал недавно полученный шрам на всю голень. марко решил за них вступиться — и получил своё. "я тащил тебя на руках, думая, что ты вот-вот будешь мёртв — и все потому, что ты даже не догадался позвать кого-то из нас с собой, хотя их там было двое, а ты прекрасно знал, кем они являются! они могли убить тебя! что бы я тогда делал? ты думал о том, что было бы тогда? как... как бы это было без тебя?" они вцепились тогда друг в друга намертво — марко гладил дрожащие от гнева и боли плечи жана, говоря, что всё хорошо. они все тут. все живы. они договорились больше не молчать о чём-либо, что стоило бы говорить. напряжения стало куда меньше — пережив кризис, группа вновь вернулась к состоянию, когда они могли предугадывать действия друг друга и общаться одними только взглядами. — не болит? — я же говорил, что почти её не чувствую. не понимаю, правда, почему до сих пор нормально не затянется, достали эти бинты, но всё хорошо, — марко потягивается и будто бы невзначай отводит руку немного дальше, почти сталкиваясь таким образом своим лицом с лицом жана. тот усмехается. — если они сейчас вернутся, то я тебя за нос укушу. — ну, — марко осматривается на лес и хитро-хитро улыбается, — древние духи деревьев говорят мне, что гостей из ниоткуда можно не ждать. — вы же не умеете с деревьями говорить. — а ты так и не научился отделять подделки камней от настоящих, но я ж не жалуюсь. — эй! — эй! — жан действительно легонько прикусывает ему кончик носа за такое ужасающее передразнивание, и марко валится назад, утаскивая кирштайна за собой. листья вокруг них осуждающие шуршат, разносимые ветром, но целоваться — вот так, почти в открытую, — им это ни разу не мешает. жан аккуратно, боясь потревожить рану лишний раз, ведет по боку марко, примериваясь его то ли укусить, то ли поцеловать в так удобно открывшуюся шею, как на свет почти потухшего костра выходят две фигурки. саша и конни смотрят на них взглядом детей, которые застали взрослых за чем-то непотребным, но потом блаус начинает хлопать по карманам, и немая сцена заканчивается. жан не собирается в испуге отскакивать — в конце концов, это только их с марко дело, но потом поиск по карманам заканчивается, и саша со скорбным выражением лица отсыпает на ладонь довольному конни приличное количество моры. картинка начинает складываться. — вы что, спорили на нас? — ну тут сам барбатос велел, дружище, — конни ехидно улыбается, пересчитывая деньги и отправляя их в свои карманы, пока саша страдальчески считает, скольких блюд лишилась в народном выборе, как будто не знает, что друг всё равно за неё заплатит. марко, все еще лежащий на земле. приподнимается на локтях. выглядит он на удивление вполне спокойным. жана аж зависть берет такой невозмутимости. ну такая, белая. лёгенькая. ему бы тоже такая выдержка пригодилась. — я честно верила в то, что тебе нравится та девчонка, которая нам помогла отбиться от вестников на пике буревестника, — фыркает саша, и жан усиленно пытается понять, про кого она вообще говорит. потом он вспоминает — девчонку звали микаса, она лихо орудовала пиро, и да, жан ей восхищался, потому что её владение клеймором было просто на высочайшем уровне! он пытался выпросить парочку уроков, но та, увидев, что противник побежден, лишь попрощалась с ними. вдалеке они увидели две фигурки — парящую в нетерпении на небольшой высоте и неуверенно держащую копье. — так теперь нам надо уши по ночам закрывать или что? — конни кидает в костер сухие ветки, и тот взлетает почти до небес. жан выдыхает — слава богу у них есть пироконтроль. — как вы вообще сошлись? — не твоего ума дело. всё принесли? — марко тихо улыбается на огрызания жана. как будто могло быть иначе. — даже больше! тут озеро недалеко, я пару уточек пристрелила, так что ужинать будем не только овощами! — саша достает из сумки из спиной тушки птиц и начинает ими заниматься. через пару часов они заканчивают есть и ложатся спать — сил не остается даже на дальнейшее планирование пути. смотря, как костерок кидает тени на лицо марко, жан, едва-едва касаясь пальцами, обводит причудливые контуры, накидывая хоть какой-то план. сначала, конечно, в гавань, отчитаться за выполненное поручение и поесть в местном ресторанчике, раз уж он им всем так полюбился, а куда потом — по ходу решат. в этом же вся суть приключения, да?