Без тебя догорел мой ад

Три равномерных стука раздаются в деревянную дверь, после чего она открывается с противным скрипом старых петель, впуская высокого альфу с красной папкой в руках. Он останавливается возле длинного стола напротив панорамного окна, из которого открывается вид на ночной Сеул, и глубоко кланяется мужчине в кресле. Чон Дуонг является самым могущественным человеком страны, держа в своих руках всю преступную сеть, синдикаты, здравоохранительные органы и средства массовой информации. Никто толком и не знает, кто он такой, что из себя представляет, где живет, но все точно знают его имя, от которого каждый камень начинает дрожать. — И? — мужчина пронзительным взглядом из под опущенных ресниц оглядывает помощника и подхватывает граненный стакан с недопитым виски. — Слежка следила за обоими вашими сыновьями, как вы и просили, — сглатывает альфа и кладёт папку перед Чоном, сразу делая шаг назад. Дуонг со стуком оставляет стакан и притягивает красную папку ближе, вываливая на стол ворох фотографий, на которых изображены два его сына. Мужчина тянется за пачкой сигарет и закуривает одну, пуская сизый дым к потолку. Второй рукой он крепко сжимает фотографии, что те начинают мяться под крепкими пальцами. — Кажется, Чонгук не понял меня, когда я запретил ему часто взаимодействовать с Юнги, — мужчина листает фотографии, где на каждой пятнадцатилетний Юнги улыбается брату, сидя на пассажирском сидении в его чёрной Ламборгини. — Чонгук знает об истинности, — мямлит помощник и опускает глаза, когда Дуонг поднимает антрацитовые глаза на альфу. — Откуда? Помощник падает на колени, в момент горбясь. — Это моя вина, господин. Чонгук развёл меня вокруг пальца, выбив эту информацию хитрым путём... — ну он запинается на полу слове, когда Дуонг резко поднимается с кресла и ногой пинает помощника, что тот валится на бок. — Тупой баран! Чтоб тебя, — отполированный до блеска ботинок приходится по рёбрам альфы, заставляя того скукожиться на полу ещё больше. Мужчина хватается за волосы и сбрасывает со стола стакан, который с грохотом разбивается о темную плитку. — Эта истинность затуманила Чонгуку мозги. Я не могу позволить, чтобы мой наследник пал перед истинной любовью к родному брату. Когда Чонгуку было десять лет омега Дуонга подарил фамилии Чон ещё одного прекрасного наследника. Все так думали, пока не узнали, что ребёнок — омега. По контракту Ерсаль должен был родить Дуонгу двух наследников, но после рождения Юнги умер от слишком тяжелых родов. По крайней мере это осталось официальной версией. Жизнь маленького Юнги поддерживали как могли, заставляя почти всю страну жить в страхе. Чонгук ни на шаг не отходил от всевозможных приборов, поддерживающих жизнь Юнги, мешая Дуонгу избавиться от ненужного сына. Потому что омега в семье — это позор, ненужный мусор. Когда омеге исполнилось четыре месяца, в ту ночь он задышал сам, разбудив весь особняк. Вся прислуга носилась возле ребёнка, пока Дуонг стоял в тени лестницы, наблюдая. Чонгук рос, все чаще стал брать дела отца на себя, а Юнги хорошел, приобретая личный запах. Именно тогда Дуонг понял, что когда Чонгук дольше положенного задерживает взгляд, лишний раз старается коснуться брата — это ненормально. Дуонг встречал свою истинную любовь, из-за которой потерял бы голову, если бы не его отец. Чонгука тоже нужно привести в чувства, отгородить от брата, потому что братская любовь куда сильнее обычной. Мужчина зачёсывает назад волосы и выкидывает почти докуренный окурок в пепельницу. Помощник под взглядом Чона поднимается и выпрямляется, готовый выполнять любые поручения. — Подготовь самолёт, скажи прислуге, чтоб собрала вещи Юнги. Мне не важно, как ты приведёшь его в аэропорт, но чтоб он завтра был там. Пора заканчивать эти игры.

🔥🔥🔥

Юнги кричит и вырывается, пока двое альф вытаскивают его из бронированного джипа, волоча по асфальту. Он возвращался с поздней тренировки домой, обещая заехать к Чонгуку в офис, когда его схватили и кинули на заднее сидение джипа. Только сейчас Юнги оглядывается и понимает, что он на взлетной полосе аэропорта, а волочат его к уже заведённому самолету. — Какого черта вы творите?! Вы хоть знаете, чей я сын? — кричит омега, пытаясь укусить одного амбала, но его бьют по рёбрам, заставляя закряхтеть. — Ну и чей же ты сын? — Юнги, позабыв о боли, в шоке поднимает голову. Прямо возле ступенек на самолет стоял Дуонг, сунув руки в карманы пальто. — Отец? Что происходит? — Пора взрослеть, Юнги. Пора взрослеть, — альфа кивает своим людям и те ближе подводят Юнги, давая лучше рассмотреть лицо отца. Тот скалится, читает в изумрудных радужках страх. — Забудь о Чонгуке, начни новую жизнь в Лондоне. Он через год примет большую часть компании, ты ему будешь лишь обузой. — Я его брат! — шипит Юнги, когда его сильнее обхватывают за хрупкие запястья. — Но ты никому не нужен. Ему в первую очередь, — мужчина выплёвывает эти слова прямо сыну в лицо, а потом выпрямляется. — От тебя нет никакой пользы. Поэтому скажи спасибо, что я отправляю тебя в другую страну, а не на тот свет. Я даю тебе возможность забыть Чонгука и начать новую жизнь. — Я никогда не забуду Чонгука! Хватит, отпусти меня! Дуонг устало выдыхает и кивает своему помощнику, который достаёт шприц со снотворным, в два шага преодолевая расстояние до омеги. Игла плавно входит в шею Юнги, заставляя конечности того обмякнуть. — Твоё право, конечно, но я тебя заставлю, — хмыкает мужчина на обвисшего на руках сына. — В самолёт его. А тебе, — он поворачивается в сторону замершего у самолета Тэхена. — я приказываю следить за ним. Как он забудет Чонгука, все зависит от тебя. Применяй любые методы, что угодно, но чтоб он был жив. Тэхён кланяется и следует за альфами в самолёт. — Пора начинать новую эру.

🔥🔥🔥

— Где Юнги? Что ты сделал с ним? — Дуонг нервно приподнимает бровь, когда в комнату для совещаний влетает взъерошенный Чонгук, бешеным взглядом оглядывая всех приступающих. Вот, что с людьми делает чертова истинность. — Совещание на этом окончено, продолжим завтра, — работники в одну секунду поднимаются, собирая бумаги, спешно идут к выходу. Чонгук ждёт, когда за последним закроется дверь и подлетает к отцу, хватая того за горло рубашки, встряхивая. Мужчина хватает сына за руки, крепко сжимая в своих. — Посмотри на себя, на кого ты похож? — Где Юнги? — рычит Чонгук, когда мужчина отталкивает сына от себя. — Там, где ты его не достанешь. Он сам решил улететь. Знаешь, омеги такие непостоянные и пугливые. Ты старше его на десять лет и, кажется, стал пугать его, — альфа поправляет съехавший галстук и проходит обратно к столу. — Ты врешь. Юнги бы никогда сам не улетел, — ударяет по столу Чонгук, шумно вдыхая будто раскалённый воздух. Он проснулся резко, будто в его легкие заливали раскалённый свинец, потому что он не чувствовал родного запаха. Каждая вещь в особняке пахла моющими средствами, словно дом из чана облили антисептиком, перебив запах, из-за которого Чонгук живет. — Перестань. Я сделал ему одолжение, отправил учиться в лучший пансионат. Он в надежных руках. — В надежных руках он только там, где есть я! — стискивает зубы Чонгук, даже не дёргаясь, когда отец подлетает к нему, давая сильную пощечину. — Забудь его, выкинь из своей головы. А если нет, то каждый раз, когда ты будешь ослушиваться меня, идти наперекор, страдать будет он. Чонгук поднимает голову и несдержанно рычит, пугая даже застывшего в углу помощника отца. Он приближается прямо к лицу отца, на котором не дергается ни один мускул. — Я тебя уничтожу, если с ним что-то случится, отец. Я заживо похороню тебя, если почувствую его боль. И не посмотрю, что ты мой отец. Используй меня, делай, что хочешь, но его и пальцем не трогай, — выплёвывает это ему в лицо Чонгук и идёт к выходу. — Только если ты выкинешь его из своей головы. Я пинцетом его из тебя доставать буду. Понемногу, но выдеру и сожгу, — Дуонг хмыкает, когда дверь за Чонгуком громко хлопает. — Наши действия? — следует за вылетевшим Чонгуком Хосок, находу извиняясь перед персоналом за доставленные неудобства. Чонгук с силой толкает стеклянную дверь, что та устрашающе трещит. — Ждать. Нам ничего не остаётся, — альфа останавливается у Ламборгини и облокачивается лбом о ее капот. Внутри все разрывается на части от осознания того, что он больше не сможет посмотреть на улыбку Юнги, услышать его смех, защитить от завистников и заснуть с ним в одной кровати в обнимку, вдыхая любимый аромат. Чонгука всего лишь лишили брата, а казалось, что лишили сердца. Потому что Юнги и есть сердце Чонгука. — Я пока не могу его уничтожить, у меня нет столько полномочий. Но когда они будут, я его убью. — Я могу найти Юнги... — Хосок запинается, глотая слова. Эта раздирающая боль Чонгука сизым туманом оседает в воздухе, сдавливает легкие, давит на мозги. — Нет. Сейчас он будет отслеживать все наши действия. Я заставлю поверить его в то, что начинаю забывать брата. — Ты сможешь прожить без него несколько лет? — вопрос так и повисает в воздухе, потому что Чонгук не знает. Юнги нет только несколько часов, а Чонгука уже ломает на части, уничтожает. Чонгук с силой бьется лбом о капот Ламбо, оставляя на ней вмятину. Авто начинает неприятно гудеть, приковывая взгляды проходящих мимо людей. Чонгук не знает.

🔥🔥🔥

4 years later

Стадион академии разоряется громким гомоном, когда последний мяч забивает домашняя команда, вырывая победу у австралийцев. Ежегодно среди всех академий планеты проходят чемпионаты по баскетболу, выявляя лучшую команду. Два года подряд Лондонская академии берет титул лучшей баскетбольной команды, выводя учебное заведение в рейтинги лучших. Австралийцы грозно ругаются, совсем неподобающе, показывая неприличные жесты победителям. — Засунь себе этот палец в жопу, полудурок, — кричит через все поле на испанском Юнги, показывая средний палец в ответ, зная, что капитан, которому и был послан жест, его поймёт. — Животное. — Хей, успокойся, атакующий защитник ты наш, — Валерио в успокаивающем жесте кладёт ладонь на плечо поверх красной футболки друга, сжимая его. — Напросится скоро, кусок он говна, — шипит Юнги, переворачивая средний палец для ещё большего унижения. — На нас преподы смотрят. Им не помешает наша победа, чтобы назначить часы отработки за неуместное поведение. Я не хочу повторения прошлого раза, — Валерио насильно тащит разгоряченного друга к раздевалкам. Никто не хочет повторения прошлого раза, когда почти вся команда полезла в драку с бразильцами. Гости уезжали побитыми, а Юнги и всем остальным тогда хорошо достались пятьдесят часов работ. — Черт, Лиена тоже надо спасать, а то он щас врежет этому форварду, а потом и капитану, — Валерио в негодовании смотрит на препирающихся капитанов обоих команд, выявляя злостный взгляд синеволосого омеги. — Он же капитан, пусть хоть раз что-то сделает, — Юнги складывает руки на груди и почти не шевелит ногами, заставляя Валерио полностью тащить его. — Да ладно тебе. Он просто проявляет к тебе знаки внимания, а ты динамишь его. Он хоть омега стервозный... — Он омега, — отрезает Юнги, ловя взгляд капитана их команды. Тот подмигивает, на что Юнги устало закатывает глаза. — А ты би, так и в чем проблема? — не понимает Валерио, толкая дверь общей раздевалки. Сразу начинает мычать, видя возмущение на лице друга. — И не говори, что это не так! Я тебя уже четыре года знаю. Уже все вокруг поперетрахались, а ты все нашего капитана футболишь. Он даже к нам третьим подселиться хотел. — Вал, тема закрыта,— поднимает голову Юнги и замолкает, когда в раздевалку входит остальная часть команды, бурно переговариваясь. — Юн, хорошо ты того защитника обыграл, — показывает класс Мину их форвард, вызывая у омеги лёгкую улыбку. — Никогда бы не подумал, что омеги такие крутые. А у нас их целых три! Вот удача! — Вот ты стереотипный мудила, — снимает с себя кроссовок Валерио, отправляя его в полёт к загоготавшему форварду. — Спокуха, Вал, — поднимает руки в сдающемся жесте форвард, садясь рядом со снимающим с себя футболку Юнги. — Я могу успокоить тебя, сказав, что Майки устраивает вечеринку для нас. Названный Майки — тяжёлый форвард весело машет рукой. Этот альфа сын директора академии, поэтому часто утраивает вечеринки в своей комнате или актовом зале. — А нас не прикроют, как в прошлый раз? М? — даёт подзатыльник веселому форварду Вал, складывая руки на груди. — В этот раз все будет по высшему разряду, Вал. Лиен, с тебя бухло, — кричит через всю раздевалку Майки, на что Лиен складывает пальцы кольцом, говоря, что все будет. Юнги шумно выдыхает и закатывает глаза. Он скидывает с себя оставшуюся одежду и босым шлепает к отдельной комнате с душевыми. Первый год, когда Юнги только увидел общие душевые без стенок и общие комнаты, омега отказывался появляться где-либо. Он бы лучше грязным ходил, чем мылся со всеми, лицезрея голые задницы одногруппников. Ждал ночи, чтобы помыться одному, нарушая комендантский час, а потом как-то привык. Человек ведь ко всему привыкает. Лиен взглядом провожает омегу, старается не смотреть ниже тазовых косточек, но рисунок чёрной орхидеи на левой ягодице не может не приковывать взгляд. Он следом скидывает с себя футболку, занимая место рядом с моющим голову Юнги. Лиен боковым зрением следит за каждым его движением, как он интенсивно намыливает белоснежные волосы, которые недавно стали ещё белее, как он трёт слегка розоватые ключицы и коленки, как кожа краснеет в тех местах, где проходится его рука, как капли воды стекают по бёдрам и идеальному члену. Лиен тормозит взгляд на розоватой головке, на которой собирается вся влага. Он мечтает взять его усеянный сеткой еле видных венок член и сжать в ладони. Лиен знает, что член Юнги идеально поместится в его грубой ладони. — Куда пялишься? — Юнги зачёсывает назад мокрые волосы и выныривает из под струи воды, убирая капли с лица. — Ничего непозволительного, — мило улыбается Лиен, поднимая руки в сдающемся жесте. Хмыкает, когда Юнги поворачивается к капитану спиной. — Да и я омега, чего стесняешься? — Если бы ты был просто омега, которому на меня наплевать, а не тем, кто живет и грезит, как меня трахнуть, — Юнги медленно проводит ладонями по еле очерченному прессу, а Лиен взгляд от розовых половинок оторвать не может. Если Юнги считает, что сделал лучше, отвернувшись, то Лиен спешит его разочаровать. — Что за животные мысли у тебя? — Лиен убирает капли с блеснувшей бриллиантовой серёжки в ухе и подходит ближе к Юнги, вставая у того за спиной. — Так это не мои мысли, а твои, — Юнги нервно поправляет волосы, разводя локти в сторону. Он знает, что Лиен не дотронется до него, пока в нескольких метрах кричат их друзья, но зубы от напряжения все равно начинают трястись. — Не видел у тебя раньше этот пирсинг, — Лиен медленно заводит руку пред Юнги и, еле касаясь, скользит пальчиками по камешку в пупке Юнги. Омега опускает голову, следит, как ладонь Лиена скользит все ниже, по дорожке светлых волос. — Поверь, куда рискованнее сказать мне нет, чем да. Юнги крепко сжимает зубы, сдерживая стон, резко отталкивает омегу от себя, когда в душевую входит Майки с громким «Ой». — Черт, не думал, что помешаю вам, — виновато трёт затылок альфа, оглядывая недовольное лицо Лиена. — Ну вы и место нашли, конечно. Юнги резко дергает клапан выключателя воды, прекращая поток и, зыркнув на замявшегося Майки, идёт к выходу. — Придурки, — кидает он и скрывается за стеной, оставляя задравшего голову под поток воды Лиена в присутствии форварда.

🔥🔥🔥

С громким раскатом грома срывается пара капель, ударяясь о черный гроб, который несут прямо к мраморной плите. Множество людей собралось на кладбище, чтобы проводить самого авторитетного человека последнего десятилетия. Чон Дуонг умер также, как и жил — неизвестно. Весть о смерти альфы накрыла страну спустя ровно три дня, и увидели его уже только в гробу. Вороны злобно горланят похоронную песнь, провожая мужчину в последний путь. Чонгук стоит вдали у елей, облокотившись о капот чёрной Ламборгини. На его лице ни капли скорби, он лишь сухо кивает тем, кто решил подойти и выразить ему соболезнования. — Я его предупреждал, а он не верил, что у меня рука поднимется убить его, — прикуривает Чонгук и скалится, смотря, как темный гроб опускают в землю. — Даже не кинешь горсть земли? — ровняется с ним Хосок, подставляя зажигалку. — Пошёл он. Из-за него я не видел своего мальчика четыре года. Это слишком большой срок для тех, кто не заслужил его, — закидывает голову Чонгук и проводит ладонью по уложенным назад длинным смоляным волосам. — Я больше не позволю, чтобы меня остановило такое убогое слово, как «нельзя». — Чтобы потонуть, вода не требуется, — кивает Хосок. — Мне так папа говорил, когда я влюбился первый раз. — Это нечто большее, чем любовь. Это то, что выдирает все кости без анестезии, то, что заставляет головой об стену биться, это то, что ты никогда не отпустишь. — Это уже зависимость. — Это больше подходит нам, — хмыкает Чонгук и пуляет окурок под ноги, притаптывая дорогим ботинком. Когда гроб засыпают приличным количеством земли, Чонгук отстраняется от авто, открывая водительскую дверь. — Здесь больше нечего делать. Этот мудак не восстанет из мертвых на этот раз. Найди моего мальчика и готовь самолёт, пора возвращать моего малыша на родину. А то его ссылка затянулась.

🔥🔥🔥

— Ну тут и воняет, — прикрывает нос ладонью Валерио, когда омеги заходят в актовый зал, где и проходит вся туса. Большая часть пришедших уже была в дрова пьяные, а запах перегара витал просто омерзительный. Юнги оттягивает рукава своей полупрозрачной чёрной блузки и морщится. — И нахуя мы сюда приперлись? — Валерио-о, — кричат где-то сбоку и в эту минуту перед омегами предстаёт пьяный форвард. Валерио еле успевает подхватить пьяное тело, ноги которого перестали слушаться. — Вот же черт, — шипит омега, подхватывая альфу под локти. Рядом проходит чуть менее пьяный Майки, приветливо улыбаясь омегам. — Сколько он выпил? — Не знаю. Все. Осталась только вода из бассейна, — тычет пальцем на бассейн на улице Майки, вызывая у Юнги лишь фырканье. — Хорошо повеселиться! — Как же, — шипит Вал и фыркает, когда альфа начинает дышать перегаром на него. — Не хочу оставлять тебя, но нужно донести этого героя до его комнаты. — Помогать не буду, — поднимает бровь Юнги. — Да понял я. Отнесу его и вернусь, — кивает Вал и толкает мычавшего в сонном бреду альфу к выходу. Лиена взглядом Юнги находит сразу, беря противоположный курс. Никаких закусок на таких вечеринках почти не бывает. Иногда приносят пиццу, но и та разлетается за считанные секунды. Юнги громко выдыхает, но его вздох тонет в долбящей музыке. Свет выключают, включая розовые и синие прожектора, что у Юнги начинает все плыть перед глазами. Кажется, он пьянеет лишь от одного запаха алкоголя. — Тут где-нибудь наливают текилу? — пытается перекричать музыку Юнги, наклоняясь к прыгающему по столам Майки. Альфа указывает рукой направление, куда Юнги и уходит. В этом углу не было колонок, поэтому музыка не так долбила на мозги. Юнги подхватывает ещё запечатанную бутылку, откручивая крышку. Как ни странно, текилу в Лондоне не любили, а приносил ее Лиен только из-за Юнги. Омега опрокидывает бутылку над стаканом, плеская алкоголь, и замирает. Этот пронёсшийся на долю секунды запах прямо перед носом Юнги. Он не мог ошибиться, потому что ничего похожего не чувствовал за эти четыре года. Лиен пах морскими водорослями и кокосом, приятно, но не то. Валерио пах имбирем, кожей и песком. Но железом, бензином и жженой резиной пах ещё никто, кроме Чонгука. Юнги резко опрокидывает в себя стакан, жмурясь от того, как обожгло горло. — Ты неправильно пьёшь текилу. У Юнги сердце падает к ногам, с глухим свистом срываясь с огромного обрыва. Такой родной и ничуть не забытый запах обволакивает, дарит успокоение. Юнги спиной ощущает это родное тепло, чувствует сильные руки, что в миллиметрах от его бёдер застыли. Кажется, даже музыка перестала играть, или Юнги просто оглох. — Чонгук, — Юнги до конца не верит, пока не поворачивается и не касается ладонью щеки брата. Это он, настоящий. — О господи, — шепчет тихо-тихо, потому что язык прилипает к небу, но Чонгук ловит каждый взмах его ресниц, каждый вздох. Его «Чонгук» он ждал четыре года. Четыре года собственных терзаний. — Я скучал, малыш, — касается носом носа брата, закрывает глаза, прислушивается к сумасшедше бьющемуся сердцу. — Я знал, верил, что когда-нибудь ты заберёшь меня отсюда, — обхватывает лицо ладонями брата Юнги, подносит ближе к себе, нюхает. Чонгук изменился, повзрослел, на его теле появились устрашающие чёрные рисунки. Юнги мечтал о его тепле каждую ночь сквозь слёзы эти четыре года. Валерио видел его в таком состоянии, спрашивал, на что Юнги отмахивался сменами настроения. Чонгук взгляд от брата отвести не может. Его мальчика забрали у него четыре года назад, даже не дали попрощаться. Отец думал, что Чонгук перегорит, забудет, но альфа самолично в родителя пулю вогнал, сказав, что никто не посмеет разлучить его с его омегой. Юнги вытянулся, стал ещё красивее. — Прости, что заставил так долго ждать, — водит ладонью по его шелковистым волосам Чонгук, утыкается носом в венку на шее. — Ты его уничтожил? — Под землю закопал. Больше никто нас не разлучит, — Юнги скользит ладонями по прессу брата, обводит пальчиками каждую мышцу, опускает голову, чувствуя тяжелое дыхание брата прямо на своей макушке. Пальцы тормозят у кромки брюк Чонгука. — Так как правильно пить текилу? — поднимает веки Юнги, водит носом, а взгляд от темных губ не отводит. Чонгук резко поворачивает омегу за плечи, прижимая спиной к себе. — Текила любит кожу, соль и лимон, — шепчет прямо на ушко брату Чонгук, толкая в рот два пальца, посасывая. Юнги боковым зрением следит за его движениями, не дышит. Чонгук мажет мокрыми пальцами по шее омеги и резким движением руки наклоняет его голову вбок, удерживая и давая больше пространства на шее. Длинные пальцы в темных рисунках подхватывают бутылёк с солью и опрокидывают его прямо на шею омеге. Юнги прикусывает нижнюю губы и сжимает пальчики на ногах, лишь бы в голос не застонать. Крупинки соли скатываются прямо по ключицам, скрываясь за воротом рубашки. Юнги зажмуривается, когда Чонгук языком скользит по шее, слизывая соль. Внутри все стягивается крепким узлом, от которого омеге дурнеет. — Теперь финальный ингредиент, — Чонгук подхватывает с тарелки дольку лимона и подносит к губам Юнги вместе с фалангами, которые омега тут же обхватывает губами, томно посасывая. Чонгук хмыкает и с громким звуком вытаскивает дольку из пухлых губ, закидывая к себе рот. Под пристальным взглядом брата опрокидывает в себя рюмку текилы, немного подержав во рту. Юнги не сдерживается, припадает к губам альфы, чтобы попробовать вкус текилы с его губ, руками скользит по спине, спускается к ягодицам, пока Чонгук тянет его к выходу из зала. Лиен крепко сжимает кулаки, впиваясь ногтями в кожу на ладони. Он провожает взглядом Юнги и резко отталкивается от стены, находя взглядом танцующего омегу с младшего курса. — Зачетная задница, — оглядывает облаченного в чёрный омегу Лиен, привлекая внимание того. — Спасибо, — улыбается он в ответ, взглядом скользит по губам и ниже. — Пойдём со мной. — Может хоть представишься сначала? — хмыкает парень, закусывая нижнюю губу. — Ли Лиен, по омегам, больше актив. Так идёшь? — раздраженно приподнимает бровь Лиен, и когда омега кивает, хватает его за руку, ведя к туалетным кабинкам, где этот паренёк будет делать ему минет. С возникшей проблемой в виде альфы Лиен разберётся позже, сейчас ему необходимо кого-то трахнуть. И не важно кого.

🔥🔥🔥

Юнги сильнее обхватывает ногами торс брата, сдирает с него чёрную рубашку, откидывая ее к остальным вещам. Чонгук зубами обхватает бриллиантовое колье, которые лично подарил брату на пятнадцать лет. Это был его последний подарок. — Вот черт, там ты не казался таким большим, — мажет взглядом по крупной груди Юнги, спускаясь на ноги. Слегка отталкивает от себя, заставляя Чонгука несдержанно рыкнуть. Легко улыбается и еле касается губами ключиц, скользит ниже, оставляя мокрую дорожку из поцелуев. Дует на только оставленный поцелуй у кромки чёрных волос, заставляя Чонгука опереться руками об стену. — Я и забыл, каким ты можешь быть дьяволом, — рычит Чонгук и хватает брата за волосы, приподнимая, когда тот губами скользит по стволу. — Без тебя мой ад сгорел. — Пора восстанавливать, — шепчет Юнги, сам разворачивается спиной к Чонгуку, а тот впечатывает омегу щекой в стену, заставляя нагнуться. — Чертов маразматик затолкал меня в самолёт и усыпил, — шипит от злости Юнги раньше, чем успевает подумать. Рука Чонгука замирает прямо на розоватой ягодице омеги. — Что он сделал? — Вколол снотворное, — Юнги ёжится от пробирающего тона брата. Альфа тут же дотрагивается рукой до шеи омеги, где был укол. — Блять. Как прилетим, сожжём его могилу к чертям. Юнги довольно улыбается и дико стонет, когда Чонгук толкает в брата два пальца. — У меня никого не было после тебя. Никого. Я так ждал... — Юнги закидывает голову, когда Чонгук успокаивающе гладит его по волосам, вбирая в рот пару прядей. — Ты дождался, малыш, дождался. Юнги скребёт ноготками стену, а Чонгук проводит пару раз по члену и одним глубоким толчком заполняет брата. С Юнги никогда не хочется предохраняться, хочется чувствовать каждый импульс, каждую клетку тела омеги. — Вот черт, — шипит Юнги и ловит ладонь Чонгука, обхватывая губами пальцы, что только скользили в нем. Чонгук губами скользит по лопаткам Юнги, второй рукой сжимает ягодицу с темным рисунком орхидеи и нюхает. Потому что у секса с Юнги обалденный запах. — Как же я соскучился, малыш, — кажется, Юнги скоро голову себе сломает, с какой силой Чонгук втрахивает его в стену. На щеке давно отпечатался рисунок шершавых обоев, но Юнги продолжает громко стонать, сгибая пальчики на ногах от волн оргазма, накрывшего его. Чонгук толкается ещё пару раз и кончает вслед за братом, крепче вжимаясь в спину омеги. — Черт, никогда больше не допускай, чтобы меня забирали у тебя, — устало шепчет Юнги, запрокидывая голову на плечо брата, медленно покачиваясь в такт какой-то своей мелодии. — Обещаю, малыш, никогда больше не допущу такого. Быстрее мир спалю, чем тебя отпущу, — шепчет Чонгук, когда дверь комнаты с противным скрипом открывается. — Да твою мать, чего все трахаются то? — Валерио резко разворачивается и выходит из комнаты, держа глаза закрытыми. — Где я спать то буду? — Прости, Вал, — кричит Юнги, улыбаясь с закрытыми глазами. — Пошёл ты, — доносится откуда то из коридора. — Полетели домой, не будем твоего друга лишать ночлежки, — прижимает брата ближе Чонгук. — Утром полетим, а Вал у Кристиана поспит. — Тогда мы ещё не закончили, — разворачивает брата лицом к себе Чонгук, сгоняя его лёгкую дрему. — О да. Только теперь на кровати, а то моя щека больше не выдержит, — улыбается и толкает альфу на свою кровать, нависая сверху.

У настоящих историй любви финалов нет.