Боль съедает изнутри

Хенджин плакал тихо. Не слышно. Бесшумно. А сейчас он хочет кричать. Так громко, что б глотка истекала кровью. Что б он задохнулся в своей же крови. Мучительно умер. Худое тело, еле живое. Бледное лицо, оно явно не человеческого оттенка. Синевато-белого, мертвого и пугающего. Исхудавшее, умирающего из-за него. Огромное отвращение к себе. — Прости, прости, прости, прости... — тысячу раз повторял Хенджин над койкой. Извинялся он всегда. Как искупить такой грех? Он никогда не почувствует того же. Никогда не узнает каково это. Ему страшно. А Чонину не было страшно. Ему не было страшно голодать. Он не трус. Он... Он, наверное, отважнее всех на свете. Сильнее тысячи людей. Точно сильнее Хвана. Хван — слабак... Хван — подлец. — Хван Хенджин, ваше время посещения закончилось. Покиньте палату. — уйти? Как он должен уйти? Как он может уйти, зная, что Ян сейчас мучается. Борется со смертью. Из последних сил хватается за жизнь. Он не может! — Хван Хенджин? — Да, сейчас... — кинув прощальный взгляд в сторону Яна, он развернулся и с грузом на плечах ушёл. Вина грызёт. И будет грызть всю жизнь. *** Дни сменялись днями. А Чонин всё ещё в коме. Всё ещё не проснулся. Третий день подряд. Хван ходит к нему каждый день. Всегда сидит и ждёт. И говорит тихо тихо «Проснись, пожалуйста...» Но разве это помогало. Разве это спасет его? Хенджин рисовал, пытаясь заглушить боль. Не спал ночами, пытаясь заглушить боль. Бесполезно. Глупо и наивно! Он спалит за своего мальчика мосты. Убьет и умрет сам. Всё, лишь бы он был счастлив. Лишь бы жил и смеялся. Лучезарно, громко. Что б просто был счастлив. Он много просит? — Он проснётся? Он же проснётся? — говорил Хван стоя около высокого врача в белом халате. — Да, вероятнее всего. К нему возвращаются рефлексы. Возможны осложнения, но и это не точно. — уголки губ поползли вверх. Хван словно забыл, как улыбаться. Заново учиться радоваться. После того, как Яну диагностировали РПП, Хенджин перестал жить. Бессонница и нервы. Как же он заебался. По другому не сказать. Он хотел бы как тогда обнимать Чонина. Целовать его по французки со всей своей страстью и любовью. Сейчас он не может ничего. От того лишь больнее. *** Слёз хенджиновых не выплакать. Горя не утешить. Шёл пятый день комы. Он молил всех богов вернуть его мальчика. Мечтал обнять его в своих самых изощрённых мечтах. И знаете, им суждено сбыться. Сегодня, в шесть вечера ему позвонили. — Здравствуйте, Хван Хенджин, кем вы являетесь Ян Чонину? — доносится голос из трубки. Хенджин придумал худшие сценарии у себя в голове. Хван хотел выкрикнуть «Возлюбленный!» но не решился. — Воз... Близкий друг. — врач ,перебирая какие-то бумаги, покашлял и сказал. — Ян Чонин проснулся от комы, вы можете посетить его сейчас. — и тут Хенджин не выдержал. Громко расплакался. Слезы счастья капали на пол и разбивались. — Подожди меня немного... — Хван выбежал из дома в одной футболке и штанах. Плевать на ветер. Плевать, если заболеет. На всё плевать. Больница не далеко. *** Дверь громко открылась и Хван вбежал в светлое помещение. Подбежав к койке, Хенджин молча смотрел. Его глаза говорили за него. Его слёзы, душевные крики. — Я верил, каждый день, я знал. Ты проснешься. Ты не бросишь меня. А я... Я бросил тебя. Прости... — Ян по своему, по лисьи, улыбнулся. На худых руках попытался приподняться. Не вышло. Хван помог, конечно помог! Он во всём поможет Яну. Его любовь слегка пьяна. — Хенджин, давай собаку купим. — Хенджин сквозь ручьи своих слёз улыбнулся и кивнул парню. Он купит ему весь мир. Горы свернёт. Океаны переплывет, но будет с ним...