Интернальность

Оказавшись у подножия холма, Егор, как ему показалось, оказался в другом измерении, или на другой планете, пережившей конец света. Картина, представшая перед его глазами, могла поразить любого, даже самого искушенного человека. Изрытые многочисленными ручьями дороги, выглядели как поле боя, изувеченное взрывами снарядов. На обочине, обнажив свои скрюченные корни, склонившись почти до земли, едва стояли мертвые деревья. Все без исключения дома были полуразрушенными, с изгнившими стенами, высаженными окнами и лежащим на земле оградами. Местами дорожные рытвины превращались в глубокие овраги, сползавшие с дороги и поглощавшие строения практически целиком. Стояла абсолютная тишина. Весь воздух, в буквальном смысле слова, был пронизан ею. Не было даже запах и ветра. Кажется, упади с головы волос и это можно будет услышать на другом конце поселка. Словно вся эта местность находилась по д гигантским невидимым колпаком. Медленно двигаясь по грязи, Егор все время озирался по сторонам. Хлебнув за последние два дня по полной, Прилепин никак не мог отделаться от параноидальной мании преследования. Резкое непродолжительное эхо, отражаясь от покосившихся избушек, создавало ощущение чьего-то присутствия. Будто некто шел попятам, тайком подсматривая, прячась среди развалин и прогнивших бревенчатых кладок. Мало ли кто мог проживать в этом заброшенном месте. То трехметровое существо могло быть неединственным. Вглядываясь в темноту разбитых окон, Егор, сам того не замечая, внушал себе будто видит чьи-то злобные глаза, поблескивающие из глубины покосившихся домиков. Может призраки местных жителей, а может быть и какие другие твари. Прошло не меньше получаса, прежде чем Егор достиг окраины поселка, где на небольшом открытом месте расположилась высокая накренившаяся над оврагом деревянная башня, бывшая когда-то колокольней местной церкви. От самой церкви, по-видимому, уже давным-давно ничего кроме той самой колокольни не осталось. Скорее всего, не было на башне и колоколов. Однако, осталось старое церковное кладбище, поросшее все тем же сухим кустарником и истерзанное глубокими промоинами и бороздами. Если бы не почерневшие от времени ветхие деревянные кресты, то признать в это месте кладбище было бы невозможно. Могильные холмики давно уже осели, а таблички с именами и фотографиями, даже самые новые выцвели. Понять, кто был похоронен там, или там было невозможно. Слишком сильно истерлись надписи. Будто и люди, уйдя из жизни, стерлись из этого бытия, будто никогда их и не было. Егор стоял в паре десятков метров от колокольни, притаившись за углом ветхой избенки. Он тщательно всматривался в темные окошки, пытаясь уловить хоть какое-то движение, вслушивался, желая уловить хоть какой-нибудь звук. Но тщетно. Мгла внутри башни была настолько концентрированной, словно она собиралась со всей округи после окончания ночи. Непроглядная, осязаемая, словно вполне конкретная материя, тьма. Отсюда, из укрытия, Прилепину казалось, что ступи он в эту тьму и непременно наглотается ей, захлебнется. Набравшись смелости, он покинул свое укрытие и, пугливо оглядываясь, стал приближаться к колокольне. Одну руку Егор держал в кармане, крепко сжимая пальцами стеклянный флакончик с топливом для лампы, на крышку которого был намотан кусок ткани, пропитанной той же жидкостью. Это было его оружие на крайний случай. Нечто вроде коктейля Молотова. Убить этим, вряд ли было возможно, а вот отпугнуть могло получиться. А это значило получить преимущество, пусть небольшое, всего пару минут, но преимущество. Мысль об этом придавала уверенности и Егор, перестав озираться, приблизился к башне, не отрывая взгляда от черного зияющего дверного проема. С близкого расстояния темнота внутри колокольни уже не казалась настолько густой и черной. В ней стали проявляться неясные очертания лестницы и ветхой ограды. Постояв немного снаружи, а затем зажмурившись, Прилепин ступил через порог. Здесь он открыл глаза и сначала посчитал, что не видит ничего кроме непроглядной мглы. Однако, постепенно зрение стало подстраиваться под новое освещение и вскоре Егор понял, что никакой тьмы на самом деле не было. Дневной свет в достаточном объеме проникал внутрь башни через дверной проем и маленькие окошки, рассеивая тени, делая их менее контрастными. Прилепин задрал голову вверх. Деревянная винтовая лестница, угловато изгибаясь, вилась вдоль стен, вплоть до самой крыши башни. Можно ли по ней подняться? Не рухнет ли она под весом человеческого тела? Одно дело пересекать реку, шагая по шаткому мостику, рискуя в случае обрушения лишь намокнуть, упав в воду с небольшой высоты. Другое дело, подниматься по старой деревянной лестнице внутри накренившейся от времени и старости колокольни. Чем дальше зайдешь, тем больнее падать. Да и могло ли здесь подняться то самое чудовище, огромное и неповоротливое? Башня попросту сложилась бы под его весом. Так что зря Егор пришло сюда. Так он думал и уже собирался уходить, как сверху раздался тихий шорох. Что это? Или кто это? Это могли быть птицы, устроившие гнезда внутри пустующей башни. А может быть крысы, или хотя бы мыши, разбежавшиеся по щелям, когда учуяли присутствие человека. Однако, за те три дня, что Прилепин пробыл в этом МЕСТЕ, он ни разу не увидел даже таракана или комара. Хотя где еще, как не здесь им водиться. Звук повторился. Наверху явно был кто-то живой. -Кто здесь?!- громко выкрикнул Егор, задрав голову. -Дяденька, я тут!-послышался далекий детский голос.- Помогите мне! Егор встрепенулся. Он сразу узнал этот голос. Мальчишка был на вершине колокольни. Но был ли он один? Это вопрос лишь промелькнул в голове Егора. Он попросту не стал заострять на нем внимания. Как ни стал заострять внимание и на старой скрипящей лестнице, по которой тот час же стал быстро взбираться. Прилепин готов был игнорировать любую самую значимую опасность. Совершенно не обращая внимания на шатающуюся ограду лестницы, которая могла подломиться в тот момент, когда рука коснется перил, ни на ступени, грозящие рассыпаться в труху прямо под ногами, Прилепин карабкался вверх. Пару раз, когда старая лестница превращалась в почерневший от плесени, полусгнивший остов, он едва не срывался вниз, балансируя на самом краю. Но и тогда в его мозгу не появлялось и тени страха. Отступать Егор не собирался. Но это была отнюдь не смелость. Смелостью Прилепин никогда не отличался. Это было нечто иное. Это было желание: как можно быстрее вытащить мальчишку и бежать прочь, как можно быстрее и как можно дальше. В конце концов, преодолев несколько витков этой дьявольской лестницы, Егор оказался на вершине колокольни, в пустой звоннице. Медленно выпрямившись, Прилепин обхватил руками одну из опор, прислушиваясь как стонет от напряжения, раскачиваясь на ветру, вся старая колокольня. Отсюда наклон башни казался куда страшнее. Казалось, что вот-вот и она ляжет на землю, превратившись в кучу трухлявых разбитых досок и бревен. Егор оглянулся. Он не сразу заметил мальчишку. Тот сжался в комочек и буквально слился в единое целое с деревянным столбом, крепко вцепившись в него своими маленькими ручонками. Ребенок был бледен от испуга. Он все время шарил по сторонам своими большими голубыми глазищами, словно искал что-то. Увидев Прилепина, он неожиданно вскочил и в следующий момент уже впился своими детскими пальчиками в ногу взрослого, уткнувшись лицом в куртку Егора. Мальчишка не плакал, не хныкал, не жаловался он просто молча держался за того, кого видимо считал своим спасителем. -Эй, парень, ты в порядке?- Егор попробовал разорвать эти объятия, но ребенок неожиданно оказался очень сильным для своего возраста. -Вы пришли за мной, дяденька.- говорил мальчуган не отрывая лица от полы куртки Прилепина.- Я думал, что он убил вас там, в доме. Он вас так ударил. -Ничего я крепче, чем кажется. Меня так просто не зашибешь. Егор говорил тихо, умиротворяюще, стараясь привести мальчишку в чувства. Ведь он явно был не просто напуган. А напуган до глубины души, до самого отчаяния. -А почему ты не убежал сам?- поинтересовался Прилепин, заметив, что ребенок не был ни связан, ни привязан. Ничего не удерживало его на вершине башни. Лаз ведущие к винтовой лестнице тоже был цел. -Я его испугался. Этого чудовища. Мне кажется, оно где-то здесь. Недалеко. Ждет, чтобы снова напасть. И еще, дяденька, я высоты боюсь. А здесь очень высоко. Услышав это, Егор задумался, как ему показалось, на пару секунд. Был у него похожий случай с Сашей. Саше тоже боялся высоты. Он даже во дворе лишний раз на качели залезть не решался. А однажды, на спор, а может быть не желая показаться трусом в глазах сверстников, взобрался на высокое дерево. Да так, что потом спуститься не мог. Пришлось Егору лезть за своим сыном, а потом спускаться вместе с ним так, как это делают медведи коалы со своими детенышами. -Тогда давай спускаться вместе.- предложил Прилепин, вспомнив этот случай из своей прошлой жизни.-Ты заберешься мне на спину и будешь держаться очень крепко. А я буду спускаться вниз. А когда спустимся, то побежим прочь. Очень быстро. Так чтобы этот монстр нас не догнал. Хорошо? -Хорошо.- нерешительно произнес мальчик, оторвав наконец лицо от куртки взрослого. Егор осторожно нагнулся и, придерживаясь одной рукой за опору, второй помог ребенку взобраться себе на спину. Когда детские ручонки подобно замку сомкнулись вокруг шеи, Прилепин понял, насколько действительно сильно напуган ребенок. И стоит ли удивляться? Если это чудовище так пугало его, взрослого тридцатилетнего мужчину, то что можно говорить о семилетнем мальчике? Насколько тяжело приходится его неокрепшему детскому сознанию в подобной ситуации, стоило только лишь догадываться. Егор осторожно спустился через лаз на лестницу. Двигаться вниз было куда сложнее, чем вверх. Это вполне логично. Однако, ко всему прочему, теперь Прилепин прекрасно осознавал в какой ситуации он оказался. Теперь у него не было того стимула, что ранее притупил его сознание и заставил сломя голову нестись по ветхим прогнившим ступеням. Теперь Егор шел медленно, обдумывая и прикидывая каждый свой следующий шаг. Теперь ему было страшно. И не только за себя, но и за ребенка, сидевшего у него на плечах. Переходя со ступени на ступень, Прилепин замирал на пару секунд, словно вслушиваясь в угрожающий протяжный скрип, который издавала вся колокольня. Мысль о том, что эта покосившаяся башня может рухнуть, причем прямо сейчас, посещала голову все чаще. Одурманенному страхом сознанию Егора казалось, что каждое движение его откликается неудержимым раскачиванием всей конструкции. Еще чуть-чуть и посыплются вниз гнилые балки и иссохшие доски, и вся колокольня рухнет, погребя под обломками двух людей, затерявшихся в этом непонятном МЕСТЕ. Никто не сможет найти их, никто не придет на помощь. Наверно, в этот момент Егор стал понимать, как чувствовал себя его сын тогда, в свой последний день. Поглощенный раздумьями, Прилепин потерял бдительность и стал двигаться на автомате, ступая быстрее, не глядя себе под ноги. От того ему показалось неожиданным, когда он пришел в себя обнаружить себя стоящим в средней части башни, оставив позади обрушившуюся часть лестницы. Видимо природой не зря была заложена в людях эта способность терять разум в ситуациях вызывающих крайнюю степень эмоционального напряжения. Однако, удивление сменилось паникой. Откуда-то снаружи послышались тяжелые шаги. Кому они принадлежали, Егор прекрасно понимал. Он слышал их не раз с тех пор, как оказался в этом МЕСТЕ. Как же так? Только не это! Неужели они попались в ловушку? Так просто! Мысли сумбурно мельтешили в голове, не давали как следует сконцентрироваться. Егор попросту стоял на лестнице не в силах двинуться, вслушиваясь в приближающиеся тяжелые шаги. Детские ручонки, обвивавшие его шею, сжались сильнее прежнего. -Зря вы пошли за мной, дяденька.- раздался за плечами тихий детский голос. Как это ни странно, в нем ни нотки страха или ужаса. Только обреченность. -ОН не выпустит нас отсюда. Мы останемся здесь навсегда. Мальчишка говорил это, а Прилепину становилось крайне жутко. Будто у него на спине сидел демон, а не ребенок. Он не знал, что ответить на все это. Ситуация действительно казалась безвыходной. Монстр был где-то рядом с башней. Спуститься до его прихода уже не получалось. Столкнуть с этой тварью на пороге, не предвещало ничего хорошего. В памяти была еще свежа последняя ночь, когда Егор отлетел к стене, лишь от одного взмаха руки этого монстра. Но стоять просто так на одном месте тоже было нельзя. Каким-то неимоверным усилием, Прилепин собрал воедино остатки собственной воли и продолжил спуск вниз. Он будет бороться. Он попробует прорваться. Пусть только попробует. Но это лучше, чем сдаться. Лучше, чем просто встать на месте и отдать себя в руки судьбы. Ступень за ступенью, Егор спускался все ниже, а гулкая тяжелая поступь слышалась все отчетливее. Уже стало различимо шумное дыхание и шорох сухой травы под подошвами. Когда оставалось пройти всего один виток лестницы свет, проходивший через дверной проем неожиданно померк. Смолкли и шаги. Некто крупный встал у выхода, загородив его полностью своим телом. Прилепин машинально попятился назад, по ступеням вверх, пару раз споткнувшись и едва не завалившись на спину. Он не видел того, кто стоял у дверей снаружи. Но тревожно бьющееся в груди сердце и неровное дыхание четко давали понять: этот некто вряд ли безопасен. Егор стоял на лестнице и не знал, что ему делать. Убежать через «парадный вход» уже не получилось. Так же не лучшим вариантом побега было выпрыгнуть из окна. Слишком уж маленькими были оконные проемы. Ребенок еще мог через них протиснуться, а вот взрослый уже никак. Можно было попытаться спасти мальчишку, а самому попробовать вырваться с боем, но высота была слишком большой и Прилепин побоялся выталкивать ребенка через окно. Он машинально засунул свободную руку в карман и нащупал небольшой продолговатый предмет. Как же так Егор позабыл о флаконе с горючим? Именно его он и оставлял в качестве средства спасения на крайний случай. И тот самый крайний случай как раз наступил. Приободрившись и став немного смелее, Егор все-таки продолжил спускаться по лестнице. Попутно он достал из кармана флакон с горючим и коробок со спичками, приготовившись поджечь свои импровизированный запал в любой момент. -Дяденька, мне страшно.- услышал он снова дрожащий голосок за плечами. Детские пальца в который раз крепко сжали воротник куртки. -А ты закрой глаза и не открывай пока я не скажу.- произнес Егор, стараясь так, чтобы его голос звучал бодрее и невозмутимее.- Не так страшно будет. Главное, держись крепко. Преодолевая последние ступени, Прилепин оказался в полутьме и потому стал внимательно смотреть себе под ноги, не глядя в сторону выхода. Лишь по тому, насколько сильно мальчишка обнял его шею и насколько громко и испуганно он засопел, Егор понял, что снаружи стоит именно тот, кого он менее всего сейчас хотел бы видеть. Медленно повернув голову, он стал поднимать глаза, с каждой секундой все больше теряя недавно приобретенную смелость. В дверях стоял ОН. Невероятно огромный и широкий в плечах, монстр смотрел своими черными бездонными окулярами прямо в глубину души и, казалось, видел всю жизнь Егора, от начала и до конца, в мельчайших подробностях. Существо монотонно и глубоко дышало, при этом его грудная клетка сильно расширялась, от чего плащ-палатка будто даже начинал потрескивать от напряжения. Оно медленно и не спеша нагнулось, сложившись почти в двое и, повернув боком свои широченные плечи, вошло внутрь башни. Выпрямившись во весь рост, монстр окончательно загородил собой дверной проем, отчего внутри стало неестественно темно. Будто ОН закрыл собой не только вход, но и все окна. Егор оцепенел от нахлынувшего страха, но самообладания до конца не потерял. Чиркнув спичкой, примотанной к горлышку флакона и тот час, бледно-синее пламя слегка разогнало сгустившуюся внутри колокольни тьму, осветив мрачный силуэт чудовища, неподвижно стоявшего на пороге. Чего оно ждет? Почему медлит? Егор думал об этом, крепко сжимая в руке свой самодельный коктейль Молотова и едва не забыл о горящем запале. Что есть силы он распрямил руку, бросив флакон с горючим прямо в монстра. В тьме послышался приглушенный звон стекла и в следующий момент внутреннее помещение озарила яркая вспышка. Светло-желтые языки огня в секунду опутали плечи, грудь и голову монстра. Издав протяжный рев, изрядно приглушенный маской противогаза, оно начало смахивать с себя пламя и, пошатнувшись, сильно ударилось в стену колокольни. Вся постройка содрогнулась, закачавшись из стороны в сторону. Вверху что-то громко заскрипело и оттуда повалились обломки гнилых досок и бревен. Понимая, что внутри оставаться опасно, Егор воспользовался моментом и выскользнул наружу, буквально в сантиметрах разминувшись с объятым огнем неистовствующим чудовищем. Останавливаться и оглядываться, как обычно это делают в фильмах, было чревато. Потому Прилепин что есть мочи бросился бежать обратно по пустому заброшенному послеку, вверх по склону. Он не стал оборачиваться даже тогда, когда треск и скрип дерева за спиной перерос в грохот, ознаменовавший падение старой колокольни. Чудовище, скорее всего было погребено под обломками. Вряд ли это уничтожило его, но задержать должно было надолго. Егор получил преимущество по времени и его надо было использовать. Скользя по грязи, наступая в лужи, едва не падая, он бежал прочь, не смотря на мокрую обувь и одежду, не смотря на усталость и тупую боль в перенапряженных мышцах. Его главной целью было спастись и спасти мальчишку, который все это время не размыкал своих объятий и крепко держался за спиной, будто сросся с Прилепиным в одно целое. Приблизившись к вершине холма, Егор оказался на уже знакомой ему Колхозной улице. В свою поврежденную избу, он заходить не стал. Прятаться здесь было бесполезно. Теперь этот дом уже не крепость. Пробовать стучать в другие избы, просить убежища? Вряд ли кто-нибудь из жителей открыл бы беглецам. Скорее всего, они и сами смертельно боялись монстра, обитавшего в этом МЕСТЕ. А для чего им тогда закрывать все окна и двери каждый вечер? К тому же, необщительность аборигенов и их подозрительные взгляды, тоже не добавляли уверенности. Единственного из местных, с кем Прилепину удалось пообщаться, рыжеволосую полноватую женщину, жившую в последнем доме, подвергать опасности не хотелось. У нее был маленький ребенок. Можно было вновь попытаться бежать через лес, подальше от этого мрачного поселка с его мрачными жителями, подальше от пустых улиц и развалившихся гнилых избушек, подальше от этого странного места. Но сил у Егора оставалось все меньше. К тому же он уже пробовал уйти. Ничем хорошим это не обернулось. Так что, идти через лес, изможденным, неподготовленным, да еще и с ребенком, было нельзя. Оставалось лишь одно: спрятаться и надеяться, что чудовище оставит своих жертв в покое. Единственным подходящим местом был старый элеватор. Там должно быть достаточно мест для того, чтобы устроить убежище и хорошо обдумать план дальнейших действий. Егор, недолго думая, направился по широкой грунтовой дороге, напрямую к зарослям кустарника, из-за которых выглядывали постройки старого элеватора. Но не успел он пройти и десяти метров, как за спиной послышался протяжный рев, слышимый получасом ранее. Прилепин замер на месте. Ужас парализовал его ноги и разум. Как же так? У них должно было быть куда больше времени. Егор медленно обернулся и направил свой взгляд в самый конец Колхозной улицы. В тот же момент он судорожно вздохнул от очередной волны страха, пробежавшей по его телу. Вдалеке, отчетливо виднелась движущаяся фигура. Некто огромного роста, облаченный во все черное, бежал по проселочной дороге в том же направлении, что и Прилепин. Это было то самое чудовище. Обожженное и разъяренное, оно неслось вперед, в один шаг перемахивая здоровенные лужи и рытвины. Слишком быстро! Монстр бежит лишком быстро. Егор вновь устремился что было сил к элеватору. он уже не верил в то, что получится спрятаться, затаиться, обмануть. Можно было лишь бежать, даже если твой преследователь бежал куда быстрее. Продираясь через кустарник, Прилепин потерял равновесие. Его ноги запутались в сухих ветвях. Упав лицом вниз, Егор исцарапал себе все щеки, ударился лбом об влажный камень и на мгновение потерял сознание. Лишь крик мальчишки, упавшего в грязь рядом с ним, не позволил оставаться в забвении надолго. С трудом приподняв свое тело на руках, оглушенный падением Егор, приказал ребенку прятаться в здании администрации и не выбегать наружу, что бы не случилось. Сам он стал пытаться встать на ноги, но тело почему-то перестало слушаться. Получилось лишь выпрямится на несколько секунд и затем снова упасть на колени. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Прилепин с досадой стиснул зубы. Неужели он заработал сотрясение мозга? Только этого теперь и не хватало. Егор поднял глаза и посмотрел вперед. Мальчишка подбежал ко входу. Однако, дверь была заколочена, и он безуспешно дергал ручку, все время оглядываясь назад, глядя в сторону кустарника глазами полными ужаса. -В окно!- попытался крикнуть Прилепин, но его голос прозвучало глухо и сдавлено. Но мальчик, судя по всему, услышал и перестал дергать дверную ручку. Он на секунду посмотрел в сторону Егора, а потом на окно рядом с дверью. Стекла в нем не было. Видимо, сообразив что делать, ребенок ухватился руками за край рамы и ловко юркнул внутрь здания. Тем временем, Прилепин вновь попытался встать и все-таки смог выпрямиться во весь рост. Цветные круги уже не плыли перед глазами, но оставалось легкое головокружение. Он попробовал сделать шаг, но тело непослушно бросило в сторону. Походкой, похожей на пьяную, Егор смог доковылять до крыльца и уцепиться за столб, чтобы не упасть снова. В тот же момент позади послышался треск ломающихся веток. низкое утробное дыхание и тяжелые неторопливые шаги. Прилепин не оборачиваясь понял, кто это был. Звуки шагов стали быстро приближаться и стихли в тот момент, когда на Егора наползла большая тень, накрывшая, казалось, все крыльцо. Вместе с тенью Егора обуял очередной приступ страха. Он что было сил вцепился в деревянный столб, подпиравший скат крыльца, не решаясь посмотреть назад. Зажмурившись, Прилепин ждал, сокрушительного удара тяжелого кулака или сжимающей горло хватки стальных пальцев. Но ничего не происходило. В конце концов, Егор собрался с силами и обернулся. Чудовище в черном стояло, глядя на него своими пустыми окулярами противогаза, размеренно вдыхая и выдыхая воздух. Плащ на его плечах и груди сильно обгорел и теперь в нем зияли большие отверстия с обугленными краями. Резина противогаза местами съежилась, сморщилась и одновременно покрылась бугристыми волдырями, напоминая теперь обожженную кожу. Чудовище медленно повернуло голову и направило свой взгляд на входную дверь. У Егора внезапно все закипело внутри. Страх стал отступать, а ему на смену пришла злость. -Не трожь его!- произнес он таким же сдавленным слегка подрагивающим голосом, не глядя на стоящего позади него.- Ты его не получишь. Никогда. Монстр не обратил внимания на слова человека и сделал шаг к двери. Все еще плохо соображая, инстинктивно, Прилепин отпустил столб и, хорошо оттолкнувшись, кинулся на чудовище с кулаками, абсолютно не думая о последствиях. Пару раз он успел ударить и ощутить непробиваемую твердь под старым плащом. Живое ли оно вообще? Эта мысль успела пронестись в голове у Егора, прежде чем могучая рука оттолкнула его словно куклу, отбросив на несколько метров в сторону. Упав в грязь плашмя, Прилепин не сразу смог подняться. Голова все еще кружилась, перед глазами плыли разноцветные круги, тело плохо слушалось, руки и ноги были словно ватные. К тому же еще эта скользкая грязь. Ругаясь и кряхтя, Егор смог-таки встать на колени и увидел, как чудовище одним сильным ударом буквально разнесло в щепки заколоченную дверь, вырвав петли вместе с частью стены. В результате образовалась огромная дыра, достаточного размера, чтобы монстр прошел внутрь лишь слегка пригнувшись. Теперь оно было внутри. Один на один с маленьким беззащитным ребенком. Вновь в душе Егора вспыхнуло пламя ярости и негодования. Он не мог позволить этому существу причинить вред мальчишке. Он не хотел вновь переживать это снова: иметь возможность что-то сделать, что-то предпринять, и тем не менее, остаться в стороне, позволить произойти страшным вещам. Прилепин поднялся на ноги и, шатаясь, направился к зданию. С каждым шагом ему становилось легче. Головокружение отступало, затихала тупая ноющая боль во лбу, рука становилась тверже, шаг увереннее. Он зашел внутрь. Запах затхлой сырости ударил в нос. Егор оказался в узком темном коридоре с облезшими стенками, полусгнившим провалившимся полом и почерневшим от плесени потолком. Но здесь было вовсе не темно. Под потолком, в старых металлических поржавевших плафонах тускло горели лампочки, придавая внутреннему интерьеру весьма жуткий вид. Это показалось бы странным, но Егор думал в этот момент вовсе не об освещение в заброшенном здании. Он смотрел вперед, в полумрак, туда, где в конце коридора лился яркий свет из-под приоткрытой двери. Из-за стен доносился глухой стук каблуков по деревянному настилу и какая-то возня. Прилепин замер на пороге, вслушиваясь и вглядываясь, будто стараясь увидеть и услышать сквозь стены. Внезапно раздался короткий детский вопль. Он явно исходил из-за двери в конце коридора. Егор рванул туда что было сил. Не останавливаясь, он попробовал выбить дверь плечом, но с первого раза сделать этого не получилось. А тем временем из комнаты послышалась какой-то шум и неровное утробное дыхание. Находящийся в пограничном состоянии между шоком, яростью и отчаяньем, Прилепин стал раз за разом отходить назад на несколько шагов и, разбегаясь, обрушиваться на дверь всем своим телом. Но выбить ее не получилось ни со второго и не с третьего раза. Однако, отступать Егор не собирался. Он продолжал свои попытки. И прежде, чем у него, наконец, получилось снести с петель старую дверь, звуки борьбы по ту сторону совсем стихли. Ворвавшись в хорошо освещенную комнату, Егор с ужасом увидел стоящего на коленях монстра, а перед ним распростершееся на полу бездыханное тело мальчишки. Отчаянье захлестнуло душу. Необратимость случившегося. Как же он мог вновь допустить такое? Как? Он прошел через столько преград. Смог вырваться, казалось из безвыходного положения и все равно проиграть. Прилепин прислонился спиной к стене и, обхватив голову руками, сполз на пол. Это неправильно! Так не должно быть! Ведь он боролся до самого конца. Когда ему говорили бросить все, отступить, он не отступил. Когда страх поражал все тело, он находил в себе силы двигаться дальше. Все было совершенно иначе, нежели тогда, в день гибели Саши. Егор не бросил все на самотек, не стал надеется на везение. Он старался. И как же так? Почему все обернулось провалом. Егор до хруста сжал пальцы в кулаки и до скрипа стиснул зубы. Нет! Он так просто этого не оставит… Чудовище, стоявшее все это время перед телом ребенка, стало грузно выпрямляться и в этот момент сильный удар между лопаток, заставил его пошатнуться и вновь опуститься на колени. Издав сдавленный рев и обернувшись, существо увидело Егора с лицом, искаженным в гневе, и куском металлической ржавой трубы в руках. Он глубоко дышал, раздувая свои ноздри и неотрывно смотрел в черные окуляры противогаза, одетого на голову чудовища. Еще один замах. Еще один удар. Существо пошатнулось, но не упало, а уперлось своими мощными ручищами в пол. Оно хотело помешать человеку, но не успело. Следующий удар пришелся по голове. Осколки стекла брызнули из правого окуляра противогаза. Монстр болезненно вздохнув повалился на бок и в следующую секунду ощутил целую серию яростных ударов по голове и плечам и рукам. -Сдохни, тварь!- вопил в ярости Егор, непрерывно размахивая трубой. Неизвестно откуда, взявшаяся сила позволяла ему раз за разом наносить удар своему противнику. Но он не неуправляем. Прилепин прекрасно понимал, что остановиться только тогда, когда существо будет лежать на полу так же неподвижно, как и мальчик. Он бил и кричал. Кричал и бил. Он остановился лишь когда понял, что его руки сейчас попросту отваляться от перенапряжения. Егор выронил трубу, и она с гулким звоном ударилась об пол, откатившись лежавшему на боку чудовищу. Оно не дышало и не шевелилось, недвижимой горою возвышаясь над полом. Был этот монстр мертв или жив было непонятно. Да и не собирался Прилепин проверять это. Волна безудержного гнева схлынула, оставив после себя пустоту и безысходность. Он сел на пол и осторожно положил на колени тело мальчика. Тот действительно не дышал. Лежал неподвижно, откинув голову назад. Тонкая детская шея была покрыта синяками. Это был след от громадной руки чудовища, душившей его своей безжалостной стальной хваткой. Егор аккуратно застегнул ворот куртки, чтобы закрыть этот след насилия. Ему не хотелось видеть мальчишку таким. Пусть выглядит спящим. Прилепин хотел встать и унести тело с собой, но ноги отказались разгибаться. Он судорожно сжался всем телом и застонал со всей горечью и тоской, что накопилась в его сердце. Словно раненый зверь. Налившись в уголках глаз, по щекам побежали скупые мужские слезы. Душа требовала разрядки, и Егор готов был бы разрыдаться насколько это только возможно. Но сделать этого не получалось. Вместо облегчения он чувствовал лишь нечто тяжелое растущее внутри груди, давящее на сердце и легкие, а в место плача были лишь неуклюжие стенания и вздохи. -Прости меня.- дрожащим голосом сказал Егор, глядя на бледное лицо мальчишки.- Я хотел спасти тебя, но не смог. Как и тогда. Слышишь меня?- он потряс детское тело, но оно было безвольным словно тряпичная кукла.- Прости меня, пожалуйста. Прости, Сашка. Прилепин не заметил вовсе, что произнес имя покойного сына. От того и не стал задаваться вопросом, почему вдруг он так сказал? То ли этот мальчик так сильно напоминал ему Сашу. Пусть и не внешне, но сильно. Или же это вновь пресловутое чувство собственной вины давало о себе знать? Может быть Егор попросту переносил все свои внутренние переживания на этого ребенка? В любом случае для него на руках сейчас лежал не чужой незнакомый мальчишка, а его родной Саша. Такой же беззащитный, бездыханный, безвозвратно утраченный. Поглощенный своим внутренним горем, Прилепин не сразу услышал шорох за спиной, а когда, наконец, услышал, то было уже поздно. Существо, оказавшееся живым, встало во весь свой рост и, стоя к Егору спиной, стало снимать с головы противогаз. Резиновая маска упала на пол и послышался звон стекла. Разбился второй окуляр. Расправив могучие плечи чудовище стало медленно поворачиваться и Прилепин с замиранием сердца следил за тем, когда он наконец увидит лицо существа. Ему уже начали видится самые нелепые и омерзительные образы, которые могли родиться в его мозгу, но то что в результате предстало его взору, повергло настоящий шок. Разум отказывался верить глазам, ибо увидеть такое в реальности казалось невозможным. На Егора, из-под полога капюшона, сверху в низ, смотрело его собственное лицо. Глаза, нос, губы, скулы. Это было его лицо. Или то, что было похоже, точь в точь. Какая-нибудь маска. Абсолютно беспристрастное, лишенное эмоций, с взглядом, пробирающим до костей. Совершенно непонятно, каким чудом, Егор смог сохранить остатки спокойствия. Не сойти с ума, не впасть в буйную панику, не броситься бежать сломя голову, не лишиться чувств. Ведь увидеть такое любой из людей мог разве что, только в зеркале. Но ни как ни глядя на огромное трехметровое существо с совершенно нечеловеческими пропорциями. А может быть все дело в том, что Прилепин в действительности, все-таки лишился рассудка и все это лишь плод его больной галлюцинации? А как иначе объяснить все те невероятные события, что с ним произошли в этом МЕСТЕ? Да и само МЕСТО может быть лишь плодом воображения. Слишком все парадоксально. Слишком нереально. Однако, ни одна из этих мыслей не посетили в тот момент голову Егора. Он просто смотрел на свое собственное лицо. А оно смотрело на него. и чем дольше это продолжалось, тем скорее уходил ужас, посетивший душу Егора в тот момент. Постепенно он смог прийти в себя и, поняв, что стоящее передним чудовище с его ликом не галлюцинация. Самым верным в тот момент он почитал задать какой-будь вопрос. -Что же ты такое?- спросил Прилепин и понял, что его голос едва слышим им самим. Существо ответило. Голос его был низким. Безукоризненно четким и ровным. Словно говорило не живое существо, а какой-то робот. -Я то что было задолго до тебя. Задолго до появления первого человека. Я, то, что будет после того, как в этой вселенной не останется ни единого живого существа. Я, то, что двигало тобой всю жизнь, определяло направление, в котором ты шел вперед. Я, то, что ставило тебя перед выбором, когда это было необходимо, заставляло тебя принимать решение, делать смелый шаг вперед, или просто плыть по течению. Я судьба. Егор не сразу понял смысл услышанного. Не сразу уловил суть. И, тем более, не сразу поверил, что стоящее перед ним чудовище это сама судьба. Да из людей вообще может поверить в такое. -Ты пытался бороться со мной.- продолжало говорить существо.- Хотя тебя и предупреждали, что выйти победителем из такого поединка невозможно. Никто и никогда не мог выиграть битву со мной. Но бороться и проиграть, это еще не так уж и плохо. Хотя многие предпочитают поддаться и позволить нести себя вперед течению жизни. -Так ты моя судьба?- смог, наконец произнести Егор, не отрывая взгляда от существа. -Твоя? Нет. Абсолютное большинство людей настолько эгоистичны и алчны, что спешат даже меня себе присвоить. Так вот слушай и запоминай: я не принадлежу никому. Ни тебе, ни кому-либо еще. Неужели ты из тех наивных, кто столь самоуверенно полагает, что все в его жизни зависит только от его поступков? Оглянись! В мире живут миллиарды людей. А сколько живых существ во всей вселенной! Неисчислимое множество. Даже в этом забытом всеми МЕСТЕ живут люди, и они влияют на жизни друг друга. Каждый следующий шаг как круги на воде, расходятся во все стороны, затрагивая жизненные нити других людей. Все это сплетается в причудливую сеть, последовательность событий внутри которой предугадать практически невозможно. -Зачем ты гонялась за мной? Зачем мучала?- спросил Егор, все еще не веря тому что слышит и видит. -Я гонялась? Я мучала?!- судьба громогласно расхохоталась, от чего показалось затряслись пол и стены.- Ты сам решил со мной бороться. Ты сам решил дать мне бой. Я дала тебе выбор и ты его сделал. И преследовать я тебя не могла. Разве ты не слышал фразу: от судьбы не уйдешь. Бегать от меня все равно, что пытаться обогнать свой собственный зад. Делать это глупо и бесполезно. -Тогда для чего это все? Для чего я оказался здесь? -Чтобы сделать еще один выбор. Либо продолжать идти вперед самому, либо позволить нести себя течению. Либо бороться за нечто большее, либо сдаться и остаться с тем, что есть. Решать придется тебе. -О чем ты? Я не пойму. -О твоем будущем.- существо наклонилось и приблизило свое лицо к лицу Егора, а потом посмотрело вниз.- И о твоем прошлом. Прилепин невольно опустил взгляд следом и снова оказался шокирован. Вместо белокурого кучерявого курносого мальчишки у него на руках лежал Сашка. Его родной сын. Причем не мертвый, а живой. Все с тем жизнерадостным взглядом и легкой улыбкой на губах. Егор потерял дар речи. Он не мог понять, что ему делать, радоваться или плакать, смеяться или страдать от горя. В то, что перед ним действительно предстал его живой, настоящий Сашка, верилось с трудом. С другой стороны, все происходящее окончательно потеряло реалистичность и, значит, могло случиться все что угодно. -Папа, ты пришел за мной?- Сашка заговорил и голос его зазвучал, как настоящий. Да, черт возьми, это был его настоящий голос! Егор молчал. Он не мог понять, что ему говорить, что ему делать. Тем временем, существо направилось к выходу. Но перед тем, как выйти в коридор снова обернулось. -Делай свой выбор сейчас. Но помни: у каждого выбора есть свои последствия. И нет одного универсального способа решить все проблемы. Можно смириться с тем, что произошло и просто попробов начать строить свое будущее с начала. А можно бороться за свое прошлое. Бороться, но при этом погружаться все глубже, увязая в трясине. Существо отвернулось и неспешно вышло в коридор. Его гулкие тяжелые шаги постепенно стихли, оставив Егора наедине со своим сыном. Прилепин сидел на полу обнимая Сашку. Казалось, вот он живой и здоровый, каким-то чудом вернувшийся с того света, смотрит с надеждой, будто ожидая чего-то. Разве это не повод для радости? Разве не должна душа обрести мир и покой? Но ведь не может быть такого, чтобы мертвые оживали. Никто оттуда никогда не возвращался. Причем только что Саша был совсем другим мальчиком, совершенно не похожим на него, с другой внешностью, другим голосом. Пусть и с похожими повадками и чертами характера, но другого. И оттого на сердце становилось тревожно. Как бы не хотелось Егору поверить в происходящее, но что-то все-таки не давало ему покоя. Выбор между прошлым и будущим. О чем говорило это существо? О том, что Прилепину необходимо решить как жить дальше. Сжигать мосты и начинать сначала, или же продолжать держаться за ушедшие вещи. Он снова опустил глаза и посмотрел на сына. Тот был необыкновенно молчалив. Лишь продолжал смотреть на своего отца. Пристально, но доброжелательно. -Папа, ты пришел за мной?- повторил свой вопрос Саша.- Помнишь, ты говорил, что никогда меня не бросишь? Я знал, что ты всегда сделаешь то, что обещал. Я это понял, когда однажды просил тебя купить мне компьютерную игру, а ты пообещал, что подаришь мне ее на день рождения. И подарил. От услышанного у Егора перехватило дыхание. Грудную клетку сдавило неведомой силой, сердце стало стучать медленно и сильно, отдаваясь в висках каждым следующим ударом. Саша никогда не разговаривал подобным образом, но то, что он сказал задело за живое. -Я не всегда делал так, как обещал.- с трудом произнес Прилепин, подавив внутри неприятное чувство.- Того самого обещания, я так и не сдержал. Я не смог быть рядом, когда это было нужно больше всего. И мы с мамой потеряли тебя. По моей вине. Знал бы ты, сынок, как я винил себя. Я считал, что все кончено. Что жить дальше незачем. Я так хотел вернуть тебя, но понимал, что это невозможно. И от того становилось еще больнее. -Но я здесь, папа! Я вернулся! Ты же видишь это.- Сашка приподнялся и уселся на коленях у своего отца, улыбаясь и продолжая внимательно смотреть в глаза. -Да. Я это вижу.- неохотно отозвался Егор при этом зажмурившись с усилием. Все те месяцы, после той ужасной потери он так сильно хотел вернуть своего погибшего сына, или хотя бы увидеть его ненадолго. Но вот, сейчас, когда это стало возможно, он почему-то очень хотел, чтобы все окружающее оказалось лишь дурным видением. Открыть глаза и оказаться где-нибудь в другом месте. Например, обнаружить себя спящим в том самом старом автобусе, ведомым пучеглазым ворчливым шофером. Но видение не исчезало. Сашка по-прежнему был здесь. -Что такое, папа?- озабоченность показалась на лице ребенка.- Ты не рад быть со мной? Ты не хочешь, чтобы я вернулся? Теперь Егор прекрасно понимал, что все это обман. Чудовищная ложь, воплощенная либо его собственным сознанием, либо чьим-то недобрым умыслом. Нужно было положить этому конец. Но как? Просто так, отмахнуться, как от галлюцинации не получалось. Сашка по-прежнему сидел у него на коленях. Вполне материальный, осязаемый, непохожий на плод воображения. Оставалось лишь одно, попытаться решить эту проблему, сделать выбор, как говорило то существо. И выбор предстоял нелегкий. Прилепин вновь зажмурился и глубоко вздохнул, но на этот раз для того, чтобы собраться с мыслями. Но когда он открыл глаза, то наткнулся на умоляющий взгляд своего сына. Он смотрел на своего отца снизу-вверх, едва не рыдая, громко шмыгая носом и кусая губы. Мальчик внезапно рванулся вперед и крепко обнял Егора. -Папа, не уходи!- закричал Саша пронзительным детским голоском.- Не бросай меня снова! Ты должен остаться со мной! Я хочу, чтобы ты остался! Прошу, пожалуйста! Ты ведь сам говорил, что всегда хотел вернуть меня! Егор молчал. Слушал детские вопли и молчал. Старался быть невозмутимым, как если бы Саша, как это бывало прежде начал бы просить новую игрушку, или какое-нибудь лакомство. Это было лучшее, что он мог сделать сейчас. Выждать, не поддаться искушению. Не уступить. Не сказать «да». Егор осторожно обнял голову своего сына, уткнувшись носом в его макушку, вдохнув запах его волос. Но не почувствовал ровным счетом ничего. Словно все это действительно было иллюзией. Он крепче обнял ребенка и прижал к своей груди, судорожно хватая воздух. -Я бы многое отдал, хотя бы за минуту со своим сыном.- произнес наконец Прилепин.- Но минуты будет слишком мало. Мало будет часа. Мало будет даже целой вечности. Я потерял его однажды и не смогу вернуть, даже если очень захочу. А ты, уж прости, не мой сын. Ты лишь его воспоминание. То, что я хотел видеть. И я не могу остаться с тобой. Мне нужно двигаться дальше. Егор почувствовал, как детские ручки обняли его еще крепче. -Тогда спой мне, папа. Помнишь, как ты пел мне на ночь? Саша отпустил своего отца и удобнее устроился у него на коленях, положив свою голову на грудь. -Конечно, я спою.- ответил Прилепин, улыбаясь сквозь слезы. Постепенно успокаиваясь внутри, он закрыл глаза и слегка подрагивающим голосом запел знакомые ему слова: Солнце село до утра, Спи, сынок мой, спать пора. Брось игрушки, не носись, Поскорее спать ложись… Когда Егор закончил колыбельную, то понял, что руки его опустели. Он сидел абсолютно один посреди пустой комнаты. Но на душе его было легко, как никогда до этого.