Танец со страхом

Мысли о характере и привычках будущего супруга не давали ей покоя. Что он за человек? Смеется ли? Ходит вечно угрюмый? Как он ведёт себя со своей семьей? Она лежала в темноте и вслушивалась в звуки дождя за окном. Капли мерно стучали в стёкла. Так много вопросов и ни одного ответа. Ворочалась в кровати долго, смяла простыни, но в конце концов усталость взяла своё. Эллис проспала несколько часов. Утро началось с горячей ванны. Служанки отмыли ее с ног до головы, аккуратно вытерли и натерли розовым маслом. Затем принесли завтрак: свежий хлеб, сыры и фрукты, но к нему Эллис не притронулась. — Госпожа, вам нужно поесть, день будет долгим. Уговоры успехом не увенчались, поэтому служанка приступила к прическе. Блестящие, цвета воронова крыла волосы заплели в косы и уложили в подобие короны. Плетение было настолько тугое, что у неё разболелась голова. Подали одежду. Шелковое белье молочного цвета приятно скользило по коже. Платье из золотой парчи на золотистой шелковой подкладке открывало плечи и плотно облегало грудь, подчеркивая глубокий вырез. Рукава из белого кружева почти доставали до пола. Олени Баратеонов тонкой вышивкой покрывали низ подола. Завершило образ фамильное золотое ожерелье в виде обвивающих шею оленьих рогов. — Какая вы красавица, миледи. Вошёл отец, держа в руках свадебный плащ Баратеонов. Желтый бархат, шитый золотыми нитями, с чёрным оленем посреди. Боррос Баратеон был счастлив в этот день. Породниться с Таргариенами — его давняя мечта. Из всего пути до замковой септы запомнились лишь собственные неуверенные шаги и тёплая рука отца. Путь проделали молча. Никаких наставлений или ободряющих слов. — Улыбнись. Она повиновалась, вот только улыбка вышла беспомощной. Открылись двери. В септе собрался весь двор, взоры устремились на невесту. У алтаря в чёрном бархатном кафтане в полоборота стоял Эймонд. Прямая спина и скучающий вид. Кажется, он единственный в этом зале не смотрел на Эллис. Хотелось бежать, но она продолжала медленно идти к алтарю. Поравнялась с Эймондом, он все ещё на неё не смотрел, лишь повернулся лицом к толстому септону. Высокий и красивый несмотря на своё увечье он излучал уверенность. Зазвучали песнопения, прочитали молитву семерым. — Ваша милость, ваша милость, милорды, миледи, мы собрались здесь пред взорами людей и богов засвидетельствовать союз этих мужчины и женщины. Отец снял с неё плащ Баратеонов, широко улыбаясь и как будто не замечая испуганного вида дочери. — Можете покрыть невесту своим плащом в знак своего над ней покровительства, — брачный плащ Таргариенов большой и тяжелый, из чёрного бархата, щедро расшитый рубинами лёг на плечи Эллис. Она повернулась и впервые встретилась с ним взглядом. Колючий и жестокий. Эймонд подал ей руку. В неровном свете сотни свечей его кожа казалась мертвенно бледной. Эллис медленно протянула дрожащую ладонь. Ледяные пальцы крепко сжали ее. Септон связал их руки шелковой лентой. — Произнесите клятвы. — Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый. Я ее, а она моя, с этого дня и до конца моих дней. — Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый. Я его, а он мой, с этого дня и до конца моих дней. Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем. — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви, — без каких-либо эмоций отозвался Эймонд, — и признаю тебя моей леди и женой. Он медленно наклонился не отводя от неё взгляд и поцеловал. Поцелуй был коротким и холодным. Септон высоко поднял свой кристалл, озарив новобрачных радужным светом. — Пред ликами богов и людей торжественно объявляю Эймонда из дома Таргариенов и Эллис из дома Баратеонов мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними. Свадебный пир устроили в большом чертоге. Лорды и леди блистали драгоценностями и вовсю веселились. Молодоженам отвели место на помосте по правую руку от короля. Отец невесты вместе с ее сёстрами сидел за ближайшим столом. Кассандра послала сестре печальную улыбку. Заиграла музыка, и Эймонд согласно обычаю пригласил Эллис для первого танца. За весь день он не сказал ей ни слова и сейчас молчал. О чем с ним говорить в день свадьбы она тоже не знала. Вскоре к ним присоединились гости. Эймонд двигался уверенно и ловко. Видимо, ежедневные тренировки с мечом давали свои плоды. — Вы прекрасно двигаетесь, милорд. Фиалковый глаз посмотрел на неё. — Благодарю. Музыка закончилась, гости аплодировали друг другу, а молодожены вернулись за стол. Больше они не танцевали. Эллис было обидно, она закусила губу, чтобы не расплакаться. В свой свадебный день она должна была веселиться и танцевать до упаду с мужем, он должен был говорить ей комплименты и улыбаться. Чтобы не растерять остатки самообладания, Эллис разом осушила кубок вина. И хотя стол ломился от яств, аппетита у молодой жены не было. Эймонд, напротив, как ни в чем не бывало ел. Гости поздравляли, молодожены выслушивали здравницы в свою честь и кивали в знак признательности. В перерывах Эллис налегала на вино. С третьим кубком по телу разлилось тепло. Слуга тут же бросился наливать, но Эймонд его остановил. — Миледи больше не пьёт, принеси воды. Эллис обиженно посмотрела на мужа, но пререкаться побоялась. С этого момента ей начало казаться, что пир длится целую вечность. И тут, когда поток поздравлений иссяк, она вспомнила про обычай провожания. Мужчины понесут ее на брачное ложе, раздевая по дороге, а женщины займутся ее мужем. Так они окажутся вдвоём уже обнаженными. Ее передернуло. Теперь ей хотелось, чтобы праздник не кончался. Но время неумолимо шло. Когда очередная мелодия закончилась Эймонд поднялся из-за стола и протянул Эллис руку. — Провожания не будет, — сухо сказал он, — Пойдём. Эллис медленно встала. То ли от выпитого вина, то ли от страха ее ноги были ватными. Холодная рука ее мужа пришлась кстати. Они поклонились королю и королеве-матери и вышли из зала одни. До ее опочивальни шли молча, Эллис душила в себе слёзы разочарования. Надежды на нежность и доброе отношение у неё не осталось. Эймонд пропустил жену вперёд и закрыл за ними дверь. И хотя в спальне было натопленно, она не могла перестать дрожать. Он подошёл очень близко, заглянул ей в глаза. — Мне не нравится твоя прическа, ты выглядишь глупо. Слова прозвучали как пощечина. Эллис растерялась, не знала что ответить и просто опустила взгляд. Кажется, он хотел, чтобы она плакала. Нет уж, такого удовольствия я ему не доставлю. Он обошёл ее со спины и начал расшнуровывать платье. Затем легко касаясь кожи снял его вместе с шелковой сорочкой. Эллис прикрылась руками. Он снова появился в поле ее зрения и убрал руки, что скрывали грудь и лоно. Она стояла нагая, краснея и боясь дальнейшего. Слёзы жгли глаза. Эймонд медлил, рассматривая ее красивое тело. Розовые соски затвердели на небольшой, но аппетитной груди. Чёрный треугольник волос внизу скрывал подробности. Нежной кожи на мягком животе захотелось коснуться. Он расстегнул кафтан и снял рубашку, продолжая смотреть. Она украдкой подняла взгляд. Интересно, снимет ли он повязку? Эймонд подвёл ее к кровати и наклонил вперёд так, что ей пришлось опираться руками о перину. Она слышала, как муж развязывает штаны. Септа говорила, что брачные ночи длятся недолго и нужно всего чуть-чуть потерпеть, успокаивала себя Эллис. Она решила, что будет пристально изучать узор на покрывале, пока он не закончит. Холодная рука легла на талию девушки, по телу пошли мурашки. Она дышала часто и шумно. Эймонд резко вошёл в нее и тут же остановился. С девственницами до этого он дела не имел, но слышал, что первый раз для женщины болезненный. Эллис же вскрикнула скорее от неожиданности, чем от боли. Он подождал, пока мышцы вокруг его члена немного расслабятся, и начал медленно двигаться, двумя руками держа ее за бёдра. Темп нарастал. Эллис сжала покрывало и закусила губу. Ее грудь раскачивалась в такт сильным толчкам. Это скоро закончится. Это скоро закончится. Он шумно дышал, начал сбиваться с ритма и с гортанным звуком излился в нее. Спустя несколько мгновений она почувствовала пустоту и услышала, как он собирает одежду. Эллис продолжала стоять в этой унизительной позе, когда Эймонд вышел из спальни, не говоря ни слова. Она заползла на кровать, укрылась покрывалом с головой и зарыдала. Это все, на что ее хватило.