Birthday boy

      Хонджун возвращается из душа, когда застаёт на своей развороченной кровати Сонхва. Тот сидит, скрестив лодыжки и раскрыв колени, что видны между полами его чёрного халата из прошлогоднего мерча, и опирается ладонями позади себя, склонив голову набок. — Привет, деньрожденческий мальчик, — мягко улыбается он, наблюдая за брюнетом из-под полуопущенных ресниц. Хонджун вскидывает брови, ероша свежевысушенные волосы, и подходит к кровати. — Да виделись недавно, — хмыкает он, и садится рядом с Хва. Тот запускает руку в карман халата и достаёт небольшой свёрток в праздничной упаковке, перевязанный маленьким бантиком. — Это тебе, с днём рождения. Джун пару мгновений смотрит на подарок, а после аккуратно забирает его из рук блондина. — Спасибо, Хва. Мне сейчас открыть? — он вопросительно смотрит на парня, не решаясь снять упаковку. Сонхва качает головой. — Лучше потом. Я вообще-то пришёл сделать тебе массаж, — объявляет он, а потом поднимается на ноги и из другого кармана, словно какой-то фокусник, достаёт бутылочку с детским лосьоном. — Масла, к сожалению, нет. Хонджун расцветает на глазах от одной только мысли — откладывает подарок на ближайшую тумбочку и часто кивает, попутно начиная раздеваться. — Всё равно. Давай скорее, мышцы просто умирают.       Когда он раздевается до трусов и растягивается на животе на кровати, спихнув одеяло в сторону, блондин забирается следом, упираясь коленями по обе стороны его фигуры. — Их тоже снимай, — его ладони дёргают за резинку простых чёрных брифов, и Хонджун с недовольным стоном приподнимает таз и помогает стащить с себя бельё. Вскоре он лежит под Хва полностью обнажённый, и тот видит, как по бледной коже бегут мурашки. Он быстро распределяет между ладонями густую субстанцию, разогревая, и принимается растирать натруженные мышцы. Хонджун громко стонет в подушку от блаженства, окончательно расслабляясь. До его трансляции в честь дня рождения ещё около двух часов, поэтому он может позволить себе подобное.       Сонхва методично массирует сначала трапециевидную мышцу, затем переходит на ромбовидную и движется к пояснице, не желая пропустить ни сантиметра. На поясничном треугольнике он останавливается подольше, так как туда ложится вся основная нагрузка, и Джун тщетно пытается не напрягаться, когда чувствует боль.       После ладони Хва перемещаются на ягодицы, успокаивающе поглаживая, и брюнет снова обмякает, приоткрыв рот, чувствуя, как его начинает клонить в сон. Блондин, видимо, это тоже улавливает, потому что мягкие поглаживания по заднице становятся чуть смелее, пальцы сжимают упругие половинки, чуть разводя в стороны. По позвоночнику Хонджуна бежит знакомая волна волнения, и он чуть разводит ноги в стороны. Сонхва кратко усмехается, довольный эффектом, а после сдвигается ниже и оказывается лицом напротив ягодиц брюнета. — Здесь, я думаю, тоже надо помассировать, — с ухмылкой комментирует Хва, а после легонько проходится по сжавшемуся колечку мышц пальцами. Хонджун прерывисто выдыхает и прогибается в пояснице, непроизвольно приподнимая таз. Сонхва улыбается и опускается руками на нежную плоть, губами скользя вниз до яиц, и широко лижет мошонку, наслаждаясь задушенным стоном сверху.       Его палец продолжает поглаживать сфинктер, немного проникая внутрь, а язык проходится по ягодице, оставляя влажный след. Потом блондин впивается зубами в кожу, одновременно проникая глубже и сгибая фалангу, нащупывая предстательную железу, и Хонджун гортанно стонет, вскидывая голову. Сонхва продолжает терзать его задницу укусами, не в силах сдержаться. Мягкая плоть так и молит об укусе. На нежной коже начинают краснеть следы, и он удовлетворённо проходится по ним языком, чувствуя нарастающий жар.       Хонджун тяжело и часто дышит, вздрагивая от каждого укуса и движения пальца внутри, и начинает тереться вставшим членом о постель, чуть морщась от острых ощущений. Остатками силы воли он поднимается на колени, чуть не заезжая задницей по носу Хва, а после разворачивается к нему лицом. — Хочу тебя, — рычит брюнет, и резким движением опрокидывает того на спину. Блондин только довольно улыбается, развязывая халат и разводя ноги в стороны. Бельё он предусмотрительно не надел, поэтому лежит сейчас перед Хонджуном почти обнажённым. — Я уж думал, ты не попросишь, — поддевает он, наслаждаясь видом взъерошенного, словно воробей, Хонджуна. Тот подтягивает Сонхва за колени ближе к себе и опускает ладонь между ягодиц, чтобы наткнуться пальцами на основание анальной пробки. — Я смотрю, ты подготовился, — хмыкает брюнет, вытаскивая игрушку, отчего Хва беззвучно ахает от ощущений, румянец расползается по его щекам и шее. — Сюрприз хотел сделать, — усмехается Сонхва в ответ, подтягивая колени к груди. Халат сбился куда-то к ногам, но блондину откровенно плевать. Хонджун подбирает забытый тюбик с лосьоном и выдавливает немного на ладонь, после распределяя по своему стоящему члену. Вид сокращающегося ануса блондина пробирает волной возбуждения, и ему приходится сжать себя у основания, чтобы не кончить раньше времени. — Хороший сюрприз, — соглашается Джун и одним плавным движением входит в податливое колечко мышц сразу до конца.       Он стонет в унисон с Сонхва от головокружительных ощущений и застывает на несколько мгновений, давая привыкнуть. Блондин глубоко дышит, заламывая брови от наслаждения. Он довольно давно не был снизу, и восхитительное ощущение наполненности немного забылось. Да и вообще, на полноценный секс не всегда было время, поэтому настоящий момент отдавался в каждой клеточке тела вибрирующей радостью. — Двигайся, пожалуйста, Джунни, — просит Сонхва, руками обхватывая брюнета за плечи, притягивая ближе к себе. Хонджун начинает ритмично толкаться в горячее нутро, чувствуя, как в животе сворачивается тугой узел, и накрывает губы блондина своими. Хва скрещивает лодыжки у него за спиной на пояснице, и стонет в поцелуй, вздрагивая от каждого движения по простате. Когда он пришёл в номер к Хонджуну, он уже был на взводе, поэтому сейчас ему стоило неимоверных усилий продлить удовольствие.       Джун непроизвольно увеличивает амплитуду движений, вколачиваясь в податливое тело, и приподнимает Сонхва за бёдра над кроватью. Из-за смены положения головка его члена почти беспрерывно проходится по простате, отчего Хва вскрикивает, срывая голос. Они уже не целуются, просто соприкасаются раскрытыми ртами, периодически сталкиваясь языками. Ощущений слишком много — кажется, будто по венам течёт расплавленное железо, а сердце вот-вот пробьёт грудную клетку. — Хва… — движения Хонджуна становятся хаотичнее и резче, с каждым толчком он входит максимально глубоко, яйца касаются ягодиц блондина. Сонхва еле слышно постанывает, держась за его плечи, и позволяет, наконец, подступающей предоргазменной неге охватить тело. — Джун!.. — вскрикивает он, красиво выгибаясь над кроватью навстречу члену брюнета, и сотрясается на пике, пачкая собственный живот и грудь спермой. Его мышцы сокращаются вокруг члена Хонджуна и тот тоже чувствует приближающуюся разрядку. Он толкается ещё несколько раз в сокращающиеся стенки и выходит полностью, чтобы с тихим стоном кончить на покрасневшие ягодицы Сонхва. Джун валится без сил рядом на кровать, вспотевшим лбом прижимаясь к плечу блондина.       Несколько минут они переводят дыхание, спускаясь с небес на землю. Потом Хва с жалобным стоном тянется к ближайшему ящику стола за влажными салфетками и принимается вытирать разводы семени с себя. Брюнет лежит на спине, глядя с улыбкой в потолок номера, не в силах пошевелиться. Сонхва ложится рядом обратно и обнимает его поперёк груди. — Спасибо, лучший подарок на день рождения. — Так уж и лучший, — скептически усмехается блондин, утыкаясь носом ему в шею. Хонджун обнимает его в ответ, зарываясь носом в светлые волосы и вдыхая аромат шампуня. — Конечно, лучший. Потому что с любовью, — хихикает от счастья Джун, и от этого у Сонхва сжимает сердце. — Опять мыться, блин… — Салфетками вон вытрись и хватит с тебя, — смеётся Хва, сглатывая подступающий ком в горле. — Да я весь вспотел, вон аж волосы мокрые! — возмущается Хонджун, принимая сидячее положение. Блондин поднимается следом и ерошит его чуть влажные пряди. — Шапочку наденешь и нормально, никто не заметит. — Ну, Сонхва…