Будь со мной

Хёнджин смотрит на Сынмина, который пытается не показывать, что расстроен, и вздыхает. Ему бы очень хотелось обнять младшего и спрятать от всего мира, но, увы, это невозможно. И нет, не потому что это было бы нарушением его личных границ, а потому что Сынмин далеко. Между ними почти девятьсот километров. Но даже не смотря на это они рискнули начать отношения, хотя и страдали от невозможности быть рядом. — Чего такой грустный? — Родители уедут в командировку. Опять буду в полном одиночестве отмечать день рождения. — Я тебе позвоню. Отметим. — Я знаю, но… так хочется настоящего праздника. Хотя бы раз в жизни. Сынмин прокашливается и отпивает из стакан с колой пару глотков. Он пытается скрыть выступающие слезы, но даже через хуевую камеру Хёнджин это замечает. У него сердце болит от того, что младший в этом городе совершенно один. У него самого есть несколько близких друзей, да к тому же парень. А у Сынмина совершенно никого нет, кроме Хёнджина. И это чертовски несправедливо. Сынмин чертовски интересный собеседник. Он безумно добрый и отзывчивый. Он заслуживает, чтобы его любили. Они заканчивают звонок через полчаса, после того, как обсуждают все новости за день. Хёнджин с тяжелым сердцем нажимал на кнопку сброса звонка. Слишком уж несчастным выглядел Сынмин. Больше всего Хёнджину хотелось, чтобы на лице младшего была улыбка. Он бы очень хотел приехать к своему парню, но родители ни за что бы не дали денег ему на билет. Он уже просил. Ни раз. Но все, что он слышал, что это пустая трата денег, и что друзья у него есть и здесь. А если ему так нужны деньги, то пускай идет работать. Проблема в том, что Хёнджин и так работал. Точнее подрабатывал, когда это представлялось возможным. Последний год в школе был сущим адом. Вот и получалось, что как бы ему не хотелось, приехать он не мог.

***

Все меняется, когда накануне дня рождения Сынмин звонит Хёнджину и захлебываясь слезами рассказывает, что принёс одноклассникам конфеты, но никто из них угощение не взял. Вдобавок к этому ему посоветовали эти самые конфеты выкинуть в мусорку, чтобы не позориться. Хёнджину хочется одноклассникам сынмина поотрывать головы. А самого Сынмина хочется обнять и успокоить, сказать, чтобы не обращал внимание. Но разве такое можно игнорировать? Разговор они завершают достаточно быстро. Младший говорит, что очень устал, и что у него болит голова, поэтому он ляжет спать. Хёнджин с ним соглашается и прощается. А после пишет Минхо.

***

Хёнджин поправляет лямку рюкзака и оглядывается. Судя по навигатору, дом Сынмина должен был быть совсем близко. Если он правильно понимал, то это была многоэтажка через дорогу. О своем внезапном приезде Хёнджин младшему не сообщил. Во-первых, хотел устроить сюрприз, а во-вторых, со вчерашнего дня тот не выходил на связь. Адрес оказывается верным и Хёнджин без труда попадает в подъезд, когда оттуда выходит женщина с собакой. Сынмин живет на восьмом этаже, и пока старший едет до него в лифте, то буквально умирает от волнения. Когда же он оказывается перед дверью, то делает глубокий вдох, а после нажимает на звонок. — Привет. Хёнджин не знал, что еще сказать, поэтому выбор пал на банальное приветствие. Сынмин смотрел на него так, словно в происходящее не верил совершенно. Старший мог его понять. — Это сон. Это просто сон. Сынмин закрывает глаза, а Хёнджин преодолевает расстояние всего лишь в два шага и нежно обнимает младшего. На ухо он ему шепчет: — Это не сон, я здесь. Руки младшего, которые до этого висели по бокам теперь сжимали плечи Хёнджина. Да при том с такой силой, что казалось, будто еще чуть-чуть и они сломаются. — Ты здесь. Ты правда здесь. — Да. Сынмин на секунду отстраняется, чтобы взглянуть на Хёнджина, а затем снова к нему прижимается. Они стоят в объятиях друг друга до тех пор, пока младший, ойкнув, не произносит: — Ой, ты, наверное, устал с дороги? Проходи, я тебя сейчас чаем напою. Хёнджин заходит на просторную светлую кухню и оглядывается. Сынмин показывает ему каким полотенцем вытирать руки, а затем начинает готовить чай. Движения у него неуклюжие и волнение видно невооруженным взглядом. Но старший решает пока что его не трогать и вместо этого разглядывает вид из окна. — Тебе черный или з-зеленый? Хёнджин слышит надломившийся голос и поворачивается к младшему. У того уже покраснел нос, а в глазах стояли слезы. Сердце Хёнджина сжалось. — Эй, ты чего? Сынмин замотал головой и тут же оказался в объятиях Хёнджина. Тот поцеловал его в макушку и прошептал, что все хорошо и что он рядом. — Совсем забыл. Вот же дурень. С днем рождения! Сынмин всхлипывает и жмётся к телу старшего еще сильнее. Хёнджин и сам готов заплакать, но сдерживает себя из последних сил. Он гладит Сынмина по спине и едва ощутимо покачивает в своих руках. — Может пойдем в комнату? К черту этот чай. Сынмин лишь кивает и отстраняется. Он показывает Хёнджину где его комната, а после уходит, обещая, что быстро вернётся. Младшего не было около пяти минут и за это время старший рассмотрел всю его комнату. Ничего особенного в ней не было, но она была достаточно уютной. И явно не требовала уборки, в отличие от комнаты самого Хёнджина. — Ты в порядке? Хёнджин обеспокоенно смотрит на вернувшегося в комнату Сынмина. Он на самом деле не ожидал, что спровоцирует такую реакцию у младшего. — Нет. — Маленький, ну чего ты? — Никто для меня такого не делал. Сынмин закрывает лицо руками и снова всхлипывает. Хёнджин вновь притягивает его в свои объятия. Видеть своего парня таким было невыносимо больно. — Все хорошо, теперь у тебя есть я. А еще сегодня у тебя будет лучший день рождения. Скажи мне, чем хочешь заняться? Сынмину требуется еще несколько минут, прежде чем он действительно успокаивается. Хёнджину бы хотелось его поцеловать, но сейчас было не время. — Ты вообще как приехал? Почему не сказал? — Как-как? На автобусе. После твоего вчерашнего рассказа занял денег у Минхо и купил билет. Последнее место, между прочим! — Не нужно было тратиться… — Чшшш. Хёнджин прикладывает палец к губам Сынмина и заглядывает в его глаза. — Я хочу чтобы мой парень улыбался и был счастлив. Больше мне такое не говори. Понял? Сынмин кивает.

***

Младший настаивает на том, что торт, газировку и прочее он оплатит сам. В конце концов Хёнджин и так сильно потратился. Приходится уступить. — А обратно ты когда? — Автобус завтра днем. Он единственный. Хёнджин видит, что Сынмин расстраивается. Он уже готовится сказать, что это не последняя их встреча, но младший ничего не говорит. Лишь кивает. Они закупаются едой и возвращаются домой. Старший на ломанном английском поет поздравительную песню и зажигает свечи на торте. — Прости, что ничего существенного не купил. Хёнджин отдает Сынмину простое серебряное колечко с выгравированной половиной сердечка. Вот только младший смотрит на него так, будто Хёнджин ему подарил как минимум дом. — Ты мой главный подарок. Сынмин оставляет невесомый поцелуй на щеке Хёнджина, а тот уже готовиться умирать. Потому что неожиданно и очень-очень волнительно. Щеки младшего очаровательно розовеют, и Хёнджину хочется зацеловать его всего, но он пока не решается. Они съедают почти весь торт и запивают его ужасно приторной газировкой. Для чипсов места не остаётся. — Что теперь? — Я не знаю? Могу показать тебе город, если хочешь. — А чего хочешь ты? — Обниматься. — Значит мы идем в твою кровать и будем весь день обниматься. Хёнджин треплет Сынмина по голове, а затем спрашивает может ли он принять душ. И получив разрешение скрывается за белой дверью. Он быстро ополаскивается и переодевается в чистую домашнюю одежду, которую ему выделил Сынмин. О том, что у него есть своя он умалчивает. — Выбрал фильм? Хёнджин ложится позади Сынмина и сразу же притягивает в свои объятия. Младший инстинктивно жмётся ближе. — Да. — Тогда включай. Сынмин включает фильм, который, конечно же, никто не смотрит. Оба болтают без умолку и все никак не могут наговориться, хотя, казалось бы, они разговаривают каждый день. Вечер наступает как-то слишком быстро. Сынмин ведет Хёнджина на кухню и кормит ужином. Вид у него какой-то поникший и старший конечно этим обеспокоен. — Что такое? — Время так быстро летит. — У нас еще вся ночь впереди. Сынмин кивает и выдавливает из себя какое-то подобие улыбки, но старшего обмануть у него не получается. Хёнджину хочется вернуть на его лицо улыбку. — Можно тебя поцеловать? От такого вопроса Сынмин опешил. Его щеки покраснели и он нервно облизал губы. Хёнджин взял его за руку. — Если не хочешь, то все нормально. — Хочу, просто я никогда этого не делал. — Ничего страшного, иди сюда. Они сидели в полумраке и когда Сынмин приблизился, то старший заметил, что в его глазах отражались огоньки от гирлянды. Хёнджин был готов поклясться, что это самое прекрасное, что он видел. — Не волнуйся. Хёнджин шепчет это в самые губы сынмина а затем накрывает их своими. Младший вздрагивает но не отстраняется. Он повторяет все действия Хёнджина, пускай и немного неумело. Старшему все равно нравится. — Я давно об этом мечтал. Сынмин смущается и прячет лицо в шее Хёнджина. Старший по-доброму смеётся и чмокает Сынмина куда-то за ушком. Они снова ложатся в постель, но на этот раз младший размещается головой на груди Хёнджина. — Это самый лучший день в моей жизни. — Я рад это слышать. — Все еще не верю что ты здесь. Хёнджин гладит младшего по спине и нежно улыбается. Он ни капли не жалеет о том, что приехал. Сынмин как-то совсем затихает и Хёнджин интересуется: — Устал? — Ммм… надо как-то не заснуть. — Почему? Если устал, то давай ляжем. — Не хочу время упускать. — Ты ничего не упустишь. Мы всю ночь будем рядом. Вон сколько слез выплакал, совсем наверное без сил. Давай-ка. — Мы еще очень долго не увидимся. Как я могу? — Минни, я обещаю, что это не последняя встреча. У нас еще будет утро. Давай отдыхать. Сынмин нехотя, но соглашается. Он двигается ближе к стенке и оказывается зажат межу ней и Хёнджином. — С днем рождения, — еще раз шепчет Хёнджин, — и сладки снов.