Будь со мной

Сынмин отдыхал лёжа на коленях у Хёнджина. Он сегодня устал настолько сильно, что шевелиться не хотелось от слова совсем. И даже уведомления с телефона не могли его заставить сдвинуться с места. — Тебе Донхёк пишет. — Сука что ему опять надо? Что пишет? — Читать чужие сообщения плохо. — Да ладно тебе. Я устал. — Говорит, что не сможет сегодня сделать презентацию. — Блять. Сынмин встаёт и забирает у Хёнджина свой телефон. Он набирает номер Донхёка и планирует обматерить его с ног до головы, потому что он Сынмина, мягко говоря, заебал. — Я даю тебе три секунды, чтобы ты объяснился. — Слушай, у меня тут свидание намечается, я не могу сделать презентацию, понимаешь? — Нет, блять, я не понимаю. Ты кормишь нас всех своими обещаниями и нихуя не делаешь. Ты подводишь всю нашу группу. Мы и так сделали всю твою работу и оставили самое легкое. Так какого хуя ты говоришь, что идёшь на свидание? — Я поссорился с девушкой и это мой последний шанс, понимаешь? — Если к утру я не увижу презентацию, то мы скажем нашему преподавателю, что ты ниче не делал. Как думаешь, что будет с тобой после такой выходки, учитывая что это не первый раз? Надеюсь ты меня услышал. Счастливой бессонной ночи. Сынмин редко повышает голос и редко матерится. Точнее он практически никогда этого не делает. Но безответственность одногруппника настолько вывела его из себя, что он просто не мог сдержаться. Сынмин глубоко вдыхает и выдыхает. Он поворачивается к Хёнджину и видит, что тот смотрит на него со слезами на глазах. — Солнце, что случилось? Сынмин садится рядом и хочет взять старшего за руку, но тот лишь отодвигается на край дивана и шепчет: — Не трогай меня. — Хорошо, я не буду. Скажи мне, что случилось? Хёнджин мотает головой и утыкается в колени. Сынмин слышит, как тот плачет и у него сердце разрывается, потому что старший даже не позволяет его обнять. И что хуже, Сынмин даже не понимает что произошло. Хёнджин уходит в ванную и возвращается только спустя пятнадцать минут. — Родной, скажи мне, что произошло? — Ты можешь больше не кричать? Сынмин хмурится и сначала даже не понимает о чем речь. А потом он вспоминает, что кричал на Донхёка и в его голове начинает складываться полная картина. Хёнджин всегда вздрагивал, когда хлопала дверь, когда младший подходил к нему слишком тихо, то тот пугался чуть ли не до обморока. Сынмин ошибочно предполагал, что Хёнджин был сам по себе такой пугливый, но, видимо, дело было в другом. — Прости, конечно я больше не буду. — Спасибо. — Ты не хочешь поговорить? Хёнджин садится на диван вместе с ногами и прижимается к плечу Сынмина. Он молчит несколько минут и все это время младший терпеливо ждёт. — Просто понимаешь, мой отец пил сколько я себя помню. Он постоянно кричал на маму. Она обычно в такие моменты запирала меня в комнате. Но иногда бывало, что нас выгоняли на улицу. Я, на самом деле, плохо все это помню. В общем это все не столь важно. Просто теперь, когда кто-то кричит происходит это. — Мне так жаль. Почему ты не рассказывал? — Не люблю вспоминать. — Можно я задам один вопрос? — Хоть десять. Чтобы потом больше к этому не возвращаться. — Тебя били? — Да. И маму тоже. — Так ты поэтому так боялся меня, когда мы начали жить вместе? — Я тебя не боялся. Я ведь знаю, что ты совершенно не такой человек. Просто это происходит само собой, понимаешь? Когда ты поднимаешь руку, я не думаю, что ты меня ударишь. Это просто уже привычка. — Я могу тебя обнять? — Конечно. Сынмин обнимает Хёнджина и целует в макушку. Старший заставляет его лечь, а сам устраивается на чужой груди. Они лежат так очень долго и Сынмин даже успевает заснуть, но Хёнджин выдёргивает его из сновидений. — Сынмин. — Мм? — Я тебя люблю. — Я тоже тебя люблю.