9586

      ***       В очередной раз он попался в эту ловушку. Снова «поработаю часик», снова «всего одна чашка кофе». И снова «три часа ночи?», снова «осталось же доделать совсем чуть-чуть»       Чан выпрямил спину и потянулся впервые за полчаса, уловив трель хруста собственных позвонков. А можно ли и этот звук использовать как-нибудь в треке?.. Чёрт, опять думает о работе. А стоило бы о чем-то хорошем.       Взяв телефон, парень согнул ноги в коленях и обхватил их руками. Устало потирая глаза, он накинул на голову сначала чёрную бейсболку, а потом и капюшон такого же черного худи и наконец разблокировал телефон. Режим «не беспокоить» (а, если быть точнее уже режим «сон»), скрывал кучу новых уведомлений. Среди вороха разноцветных иконок и описаний, он заметил несколько пропущенных от Минхо и нетипично много сообщений от него же. Уловив среди всего текста мелькающие слова «срочно», «хён!!», «ответь» и тому подобные, Чан решил сразу же перезвонить.       Трубку взяли почти мгновенно, прерывая мычание уже самого первого гудка.       ***       Минхо весь день как валялся в постели, то смотря сериал, то поедая не самый здоровый ужин, то увлекаясь простыми мобильными игрушками. Сейчас пунктом развлекательной программы была лента очередной соцсети, которую парень листал, лежа на животе, иногда дотягиваясь до пола, дабы погладить бело-рыжего кота.       День было до ужаса ленивым, суббота пролетела молниеносно, и вот уже время к девяти вечера. Но в выходной он имел все права на подобное времяпровождение.       Только он хотел отправить очередную смешную картинку с котами Джисону, телефон уведомил о входящем вызове, на который Ли, по инерции нажимая в точку, где обычно располагалась кнопка отправки сообщения, тут же по ошибке ответил.       – Что случилось? – сразу послышался вопрос.       Пытаясь сначала понять, кто звонит, а потом включая громкую связь, Ли подал голос не сразу.       – А?       – Ты звонил и писал, что-то произошло? – раздался голос из динамика.       – А-а-а, – промычал Минхо, осознавая, – Да не особо, а что?       Почему-то данный поворот событий Чана не удивил. Он просто сделал глубокий вдох и проговорил:       – Тебе повезло, что я слишком устал, чтобы волноваться, а теперь злиться за ложную тревогу.       – Я же ничего не делал, – в шутку возмутился Ли.       – Пять пропущенных и… – голос замедлился. – И восемьдесят три сообщения.       – Нуу…       – Что скажешь в свое оправдание? – Бан рефлекторно поправил бейсболку.       – После пятого звонка я понял, что ты опять поставил глушилку, просиживая штаны за работой, так что звонить тебе бесполезно.       Чан ничего не ответил, но Минхо представил, какой у того сейчас был взгляд.       – Эй, мне было скучно, – без тени сожалений ответил младший, переворачиваясь на спину, бросая телефон рядом. – Выходной, утро, тёплая кровать, сериалы и коты, а парня рядом нет.       Тут старший не смог сдержать улыбки:       – Нет всего неделю.       – Твой дурацкий Лос-Анджелес… – пробубнил Минхо.       Вспоминая, что микрофон под боком, и, что, скорее всего, его не услышали, парень снова перевернулся на живот, и, просто лёжа пластом, видя перед собой только боковую часть корпуса телефона, сказал:       – Девять тысяч пятьсот восемьдесят шесть.       – Хм?       – Километров.       Чан не знал, что ответить на это. Звучало даже как-то сентиментально, немного не в духе Ли Минхо. Хотя за последние несколько месяцев, что они встречались, подобное можно было слышать куда чаще, привыкнуть всё ещё было сложновато.       Старший попытался поднять настрой.       – Представь, что будет, когда я приеду.       – Ни одной приличной мысли… – на автомате, смотря в одну точку, проговорил младший.       – Ах, вот, почему ты меня ждёшь, – усмехнулся Чан.       – А? – не понял Ли.       – Озабоченный.       – Это я-то? – брюнет аж приподнялся на локтях, возмущённо смотря на невинный красный кружочек экрана. – Ну приезжай, получишь у меня, я тебя как к стенке прижму и…       – И? – смеясь уточнил австралиец, еле заметно поворачиваясь на стуле вокруг своей оси, в своей типичной манере закусывая губу.       – И я с тобой не разговариваю, – неожиданно для самого себя по-детски заключил Минхо и снова лёг, специально ближе к микрофону, чтобы его незадачливый парень слышал его обиженное дыхание.       Несколько секунд на проводе стояла тишина.       – А может это я тебя к стенке прижму? – вдруг начал Чан. – К той, что у нас в прихожей, прямо рядом с вешалкой. Буду держать твои бёдра, а спину вдавливать в стену. Дышать в шею и шептать, как я соскучился.       Минхо молчал и обиженно хмурился. Что за ролевую игру этот дурак устраивает…       – А ты будешь одной рукой обнимать мои плечи, а второй проводить по волосам и вискам, смотря своим котёночным взглядом на мои губы и шепча, что ты тоже скучал.       Сейчас Ли ни за что бы не признал, что от сказанного внутри всё сжималось и поза прямой струнки с каждым словом приближалась к позе эмбриона.       – Ну, вскоре держать твои бёдра мне не понадобится, ты сам обхватишь меня ими. Я буду просто обнимать твоё тело, ловить поцелуи один за другим и иногда смотреть в твои бесконечные глаза.       Зря младший лёг так близко к микрофону, сейчас, несмотря на молчание, каждый его вдох давал Бану сплошной зеленый свет. Чувствуя, что колени поджались уже к животу, брюнет тихо фыркнул. Старшего этот знак только раззадорил.       – Но одной стены нам обычно мало, придётся двигаться к кровати. Я буду осторожен, но могу случайно задеть стены твоей спиной. Если это случится, я тут же извинюсь, а ты, улыбаясь и пытаясь не прекращать поцелуй, скажешь, что всё в порядке.       Отвлёкшись на мгновение на знакомое, но ещё слабое тянущее чувство в паху, Минхо не сдержал короткого и тихого, но невероятно многозначного в данной ситуации мычания.       После чего сразу последовало напоминание:       – Ты сказал, что со мной не разговариваешь.       – Отъебись, – буркнул Ли.       В ответ только беззвучный смех. Стоило вспомнить эти ямочки на щеках, как захотелось сжаться в комок и заныть как девочка-подросток, страдающая по своей первой любви. Хотя, строго говоря, сейчас он мало чем от данного персонажа отличался.       Между тем «первая любовь» продолжала перфоманс:       – Я постараюсь уложить тебя под себя легко, но, может быть, немного не удержусь и сделаю случайный рывок вперед, который ты сочтешь за проявление грубости, из-за чего твоя хватка станет немного сильнее: руки запутаются в моих волосах, а бёдра сожмут мой торс ещё твёрже. Но дальше я наоборот стараюсь действовать мягче, чтоб ты понял, что сегодня я хочу без хардкора.       Врать себе было бессмысленно: тело ощущало явное возбуждение, откликаясь стояком между ног, но Минхо из вредности не хотелось прикасаться к себе.       – Я запущу свои руки под твою футболку и ты, опять смеясь, но уже от того, какие они холодные, поспешно от нее избавишься. Как и после мы от моего худи и футболкой под ним, – тут Чан со смешками добавил: – Скорее всего я не успел сходить в душ, но, однажды ты сказал, что тебе нравится запах моего пота, так что я не буду сильно переживать на этот счет.       Вот же придурок. Он ведь правда скучает по близкому запаху любимого тела. Ещё и описывает всё так… Минхо всегда нравилось шутить о том, что язык Чана хорош во всём. Но это... Вот так и встречайся с людьми, что пишут песни.       – Твоя рука скользит по моему прессу и, быстро, но аккуратно залазит под джоггеры и проходится по моему стояку. А потом проникает и под боксеры, размазывая предэякулят в попытках как можно быстрее всё это снять. Мне даже как-то немного щекотно, я тоже смеюсь в твои губы. Со своими домашними штанами тебе придется справиться самому, потому что за мной дело окончательно избавиться от своей одежды и залезть в тумбочку сам знаешь за чем.       Сдерживая резкий злой выдох, Минхо, всё ещё лёжа на животе, согнул одну ногу в колене, а руками время от времени сжимал в кулаки одеяло. Нет, он не прогнётся. По крайней мере сейчас, по крайней мере в переносном смысле.       – Ты любишь, когда смазка без запахов и когда она ещё холодная, так что медлить мне не приходится. Ты всё ещё иногда слишком взволнован перед растяжкой, поэтому мне стоит отвлечь тебя поцелуем. С первым пальцем только резкий вдох, со вторым уже что-то больше похожее на стон.       – Блять, – вдруг еле заметно прошептал Ли, сжав одеяло руками и рефлекторно двинув бёдрами под себя. В паху начинало неприятно ныть, и, кажется, боксеры уже были немного влажными.       – Нет, подожди, с этим ещё рано, – усмехнулся Бан. – Где мы там остановились? А. Ну, привыкаешь ты с каждым разом всё быстрее, так что присоединяется третий палец, что меня несказанно радует, потому что я, к этому моменту, честно, уже не могу. Да и ты в нетерпении шепчешь мне между почему-то сдерживаемыми стонами что-то вроде «давай дальше». Это всегда срывает мне крышу.       Держаться было уже невозможно и, чтобы облегчить себе страдания, Минхо еле заметно позволил себе начать не резко двигаться, отчего его дыхание из динамика стало слышно куда отчетливее.       Радуясь очередной маленькой победе, старший продолжил, но будто бы чуть более низким голосом:       – Но мне нужно пару секунд на презерватив, за которые ты успеваешь потянуть ручки к своему давно стоящему члену, но я такую самодеятельность не люблю, поэтому, как только освобождаются руки, приходится перехватить твои запястья и прижать к подушкам.       Тут Минхо уже не сдержал тихого стона. Плевать. Это невозможно. Но пока без активных движений. Рука провела по рёбрам, по боку и уже хотела пройтись по внутренней стороне бедра, но парень тут же её отдёрнул.       Старший довольно хмыкнул.       – Одной рукой я держу твои запястья над головой, мне нравится сдерживать твои не особо активные попытки освободится. Второй провожу по соску, по животу, по бокам, аккуратно придерживая, пока медленно вхожу. Целовать тебя в этот момент я просто обожаю…       Ли послышалось, или Чан тоже еле сдерживает сейчас дыхание? Точно, его голос последние несколько минут звучал заметно тише, каждое трение голосовых связок отдавало томной вибрацией.       – Когда наши языки сплетаются и ты вдруг делаешь вдох, на секунду замираешь, а потом со стоном расслабляешься подо мной… – сдержанное шипение.       Делая ещё несколько несильных рывков в одеяло, Минхо не сдерживает злорадной усмешки. Попался на свою же удочку, вот придурок. Но ведь это значит, что если сейчас он даст себе волю, то это уже не проигрыш?.. Потная ладошка медленно отпустила уже безвозвратно помятое одеяло и неспеша поползла по шее, груди, прессу…       – Я всегда даю тебе столько времени, сколько нужно, поэтому, когда я наконец-то вхожу, моё терпение мягко говоря на пределе, и когда я вижу тебя таким, слышу тебя таким, это… просто…       Мысль закончилась откровенным стоном. Ли только засмеялся, пока его ладонь слегка приспустила штаны и наконец оказалась под боксерами, ощущая влагу их ткани и кожу собственного пениса.       – Ну давай, продолжай, – прерывая на мгновение дыхание с насмешкой сказал он.       – Тсс, – прошипел старший, но, выдохнув, всё же не замолк. – Иногда ты рефлекторно или намеренно делаешь рывки в мою сторону и от одного твоего желания мне становится… – с усилиями сдерживаемый выдох. – Ты знаешь, что я двигаюсь не в полную силу, пока не найду нужный угол. Тебе это нравится, потому что так твой член трётся о наши животы, неспеша разгоняясь до момента, пока я не найду простату.       Полностью забыв о своих намерениях назло австралийцу не дотрагиваться до себя, Минхо отдался каждому звуку родного голоса и, к сожалению, на сегодняшний день только своей руке и слегка одеялу.       – И то, как твои ногти впиваются в кожу, когда я попадаю в нужную точку, и… Блять… – слова снова проглатывают уже не такие тихие, но все ещё мелодичные стоны. – Когда я понимаю, что могу наконец ускориться. Когда ты начинаешь скулить матом или моим именем…       Чувствуя знакомое напряжение партнёра, когда тот был уже на грани разрядки, Минхо хотел сделать что-то, чтоб это исправить. Ускорив движения руки и сделав несколько сильных толчков бёдрами под себя, он дошёл наконец до конечной точки, и, не сумев подавить порыв и изливаясь себе в ладонь, всё же простонал это заветное:       – Чан-а…       Под собственный финальный скулёж младший услышал только что-то среднее между тяжёлым выдохом, стоном и рыком, а потом глубокое, медленно приходящее в норму дыхание.       – И кто здесь озабоченный? – спросил Ли после того, как сердцебиение всё же замедлилось, а дыхание неспеша выровнялось. Руку, за неимением салфеток и желания, пришлось вытереть прямо об одеяло. Потом его придётся постирать. Но оно того стоило.       – А кто со мной не разговаривает? – по голосу было ясно, что собеседник улыбается и, кажется, находится дальше от микрофона, шурша чем-то на фоне.       – Если ты не сделаешь этого, когда вернёшьсяя… то это буду я.       Старший только засмеялся, и Минхо опять вспомнил эту улыбку, эти ямочки, эти глаза… Осталось подождать всего несколько дней и они снова встретятся.       – Эй, – вдруг сказал Чан уже в сам микрофон, понизив голос. – У нас есть самолёты, но если бы их не было, я бы прошёл все эти километры, чтоб вернуться к тебе.       Минхо прыснул:       – Какой же ты противный.       Но через какое-то время молчания чуть тише и, кажется, даже грустнее и серьёзнее, уточнил:       – Все девять тысяч пятьсот восемьдесят шесть?       Ответ без колебаний:       – Все девять тысяч пятьсот восемьдесят шесть.