Простите, вырвалось

      После нескольких напряженных недель раздумий стало ясно, что как минимум одной из потенциальных матерей делать прерывание поздновато. Сакура все еще могла избавиться от неразумного набора клеток, у которого даже сердце не сформировалось. А вот Луна опасалась нарваться на гнев старшего Учихи своим поспешным решением.       Выход лишь один. Рожать.       А раз Сакура попала в ту же упряжку, было бы нечестно идти на попятную. — Брось, Саске, никто, кроме нас, об этом не знает. Почему это должно быть только твоим выбором? Ты хоть представляешь, какой это стресс, беременность в моем возрасте?! — Сакура, все, о чем я думал последние двадцать лет — семья. И я благодарен тебе за эту возможность. Если знала все с самого начала, не нужно было говорить мне. — Я и не хотела говорить тебе! Но ты выбивал дверь в ванную.       Сакура испытывала что-то вроде кризиса. Ей предстояло оставить все серьезные миссии и проекты на ближайшие пять лет. Столкнуться с этим в третий раз оказалось очень мучительно. — Послушай. Мне не все равно на то, что с тобой происходит. На мне такая же доля ответственности за случившееся. И теперь, когда другие наши дети достаточно подросли, мы сможем прожить первые сложные годы намного легче. — Не нужно делать няньку из Сарады. Я не позволю ей свои лучшие годы сидеть, обернувшись в пеленки. А Киригая будет занят собственным ребенком. Мои родители уже не в том возрасте, чтобы управиться с младенцами. Все еще остаемся только мы. И мне страшно, Саске. — Чего ты боишься? У нас уже есть опыт. Если Киригая выжил, учитывая все наши ошибки в воспитании, то за третьего не стоит волноваться.       Саске пытался смягчить ситуацию юмором, но получалось паршиво. Его жена все еще нарезала круги по их спальне, едва ли не вырывая волосы на голове. — Ни один твой аргумент не засчитан, — Сакура была крайне стервозной и мрачной последние пару дней. Она тревожно спала и тем самым еще больше накручивала Саске. Она могла провести в молчании весь день, угрюмо раскладывая тарелки с завтраком на столе. Никто не решался нарушить тишину и спросить, в чем дело. — Мы оставим его, потому что это справедливо по отношению к нашему сыну. Которого, между прочим, ты просто поставил перед фактом.       Их старший ребенок не заслуживал нести это бремя в таком юном возрасте. Она, конечно же, любила детей, но ответственность за них от этого никуда не испарялась. Кроме того, станет ли Луна хорошей мамой? Девушка, казалось, не была заинтересована даже в семейном бизнесе. Она была гражданской без четких планов на жизнь. Возможно, смыслом ее жизни могла стать семья. — Не говори так, будто ребенок — это наказание. Как ты можешь к нему так относиться? — Саске еще не видел даже намека на округлившийся живот у жены, но уже любил и был искренне привязан к зародышу. — Относиться к чему? К набору клеток без элементарных признаков разума?       В полумраке комнаты сверкнули красный и фиолетовый. Учиха вышел из комнаты тяжелыми шагами и громко захлопнул дверь.

[Простите, вырвалось]

— Слышишь? Родители уже какой день о чем-то спорят. Никогда не слышала, чтобы мама так кричала на папу.       Сараду крайне беспокоил микроклимат в их доме. Тучи сгущались и тошнотворно густая чакра отца пропитала все стены. Иногда она забывала, что ее родитель в прошлом не был ангелом. И что его естество совсем не трепетно нежное, как они привыкли ощущать на себе. — Они постоянно говорят о ребенке. Но, как я понял, не о моем. Скорее всего, мама тоже беременна, — Киригая видел лишь одно объяснение. В целом, в этом не было ничего странного или откровенно ужасного. Их клан составлял лишь небольшую часть от того, что было раньше. — Чего, ты шутишь?! Им какой десяток уже… — Это происходит не всегда запланировано, — уж это он знал по себе. — Выходит, у нас будет брат или сестра. Надеюсь брат, но не такой противный как ты, — Сарада не оценила снисхождение брата к возможному появлению третьего родственника. — Чего ты там сказала, мелочь? Я с тобой все детство провозился. — Бить меня подушкой по лицу при любом удобном случае — это ты называешь провозился? — Сарада даже просила родителей отправить Киригаю к каким-нибудь дальним родственникам, лишь бы не видеть его целое лето. — Господь, хоть бы этот младенец орал, как резаный, и мешал тебе спать. — Ну и отлично, а тебе будет мешать твой ребенок!

[Простите, вырвалось]

— Почему вы ссоритесь?       Те несчастные метры от спальни до кухни помогли мозгу остыть. Глаза Саске вернулись к прежнему темному оттенку, он не хотел пугать детей. — А почему вы с мамой ссоритесь? — Сарада шла напролом, отказываясь соблюдать хотя бы малейшее уважение к старшим. В их семье никогда не устанавливалось жестких правил или иерархии. — Мы не ссоримся, мы обсуждаем важные вещи. И пока что не сошлись во мнении. Сбавь тон, Сара.       Ему совсем не нравилось общее настроение. Почему все женщины в этом доме решили поиграть на его истрепанных нервах? — Ага, будет у нас брат или сестра, вот, о чем вы спорите, — отец достаточно резко осадил его сестру, и парня это совсем не устраивало. Кроме того, Киригая был несколько обижен на Саске из-за жесткой позиции. — Это не вашего ума дело. — Папа! — Сарада не сдавалась, пытаясь отстоять право голоса. — Сарада, угомонись. Твое поведение неприемлемо, — Саске не испытывал ничего, кроме раздражения на свою дочь. Он подсознательно готовился к ее пубертатному периоду с кучей шума и нелепых выходок. Но самое ужасное — это смесь его собственного характера, со вспыльчивостью и бараньей упертостью Сакуры. Буквально бомба замедленного действия. — Отлично! Устроили здесь родильный дом, а я виновата. Удачи спать по два часа в сутки.       Девочка окатила отца ледяным взглядом и стремительно ринулась ко входной двери. — Куда ты собралась? Уже поздно. — К бабушке. Там тихо и нет идиота Киригаи, — ей бы очень хотелось сказать, что ее родители тоже, в некотором роде, идиоты, но промолчала. — Чтобы завтра к обеду была дома.       Спорить с подростком бесполезно. Это он знал по себе.