На Бензиновой Тяге | Running On Gasoline

Кровь. Все руки в крови. Кровь стекает так, будто вены пронзили кожу и вывернулись наружу. Он продолжал давить на скользкую массу вен, пытаясь загнать их обратно. Пальцы скользили по алой крови, размазывая ее повсюду. — Эй, эй, заткни нос. Голова кружилась. Рот будто стекал по подбородку. — Черт, Нил, у тебя так себе отношения с алкоголем. Всего с одного стакана унесло. — Рико, — буркнул Нил сквозь воображаемую вату во рту. — Не было здесь Рико, — сказала Эллисон. — Я все время смотрела. Я доверяю тому бармену. И знаю этот бар, ясно? А теперь давай затащим тебя внутрь и найдем воды с салфетками; мне нужно, чтобы ты остался на ногах, когда я открою дверь, и не поцеловался с полом, как с той стеной. — Не смешно, — еле выговорил Нил. На его плечи накинули что-то теплое. — Да, я понимаю, что ты сейчас пьян в стельку, но я решила дать тебе его, пока ты снова чуть не откинулся. — Пальто, — сообразил Нил. Эллисон простонала. — А я-то думала, ты знаешь разницу между содержанием алкоголя в бурбоне, вине и хард-зельцере, Нил. Дверь распахнулась, и Нил попытался упереться в пол, но тот продолжал крениться. Эллисон схватила его и помогла выровняться. — Ну, хотя бы заснешь легче. Я же просила тебя расслабиться, а не топиться в страданиях, как Кевин Дэй. Раньше Нил не понимал, что такого есть в алкоголе и почему Кевин находит в нем своеобразное убежище. Казалось, это средство совсем не подойдет для того, чтобы забыться и перестать крутить одни и те же мысли по кругу. Может, Кевин таким образом занимался самолечением и убегал от тревоги, всюду крадущейся за ним. Теперь, когда кровь смешалась с алкоголем, Нил осознал всю нелепость мысли, что он мог бы стать выходом. Все, о чем он мог думать — это об Эндрю. Вместо Эллисон он вообразил, что сейчас Эндрю выволакивает его через стеклянные двери. Звезды исчезли из виду, а вместе с ними и мысль, что Эндрю найдет его распластавшимся на траве и отнесет домой. Если бы только он был сейчас здесь, чтобы сделать именно это. Такая страшная и предательская мысль. Нилу пришлось посмотреть под ноги, чтобы не растянуться на полу, как одна из тех движущихся дорожек, которые устанавливают в аэропортах. Узор на ковре все еще дезориентировал, словно Нил мог рухнуть прямо на него и не переставать падать несколько дней. Эндрю бы его поймал. Они зашли в уборную на первом этаже, и Эллисон вытерла кровь с лица Нила. Она проследила за тем, чтобы он не увидел себя в зеркале, а также велела зажать нос и побыть так пару минут. Нил отчаянно пытался совладать с пальцами и держать их зажатыми. Удерживать в голове единственную цель было все равно, что пытаться засунуть кошку в ванну. Пока они поднимались на лифте, Нил рассматривал кнопки. Думал о пальцах Эндрю, нажимающих на них. Контраст между белыми кнопками и черными ногтями отпечатался где-то в глубине его сознания. На лестнице лучше бы не стало. Нил представлял бы, как стоит внизу лестничной клетки и смотрит на темные джинсы Эндрю. Эллисон потянула его за собой, когда открылись двери лифта. — Да Боже, Нил, иди рядом. Я нужна тебе, чтобы отпереть комнату, если ты не собрался ночевать в комнате монстров. Она потянула его в сторону своей комнаты, но Нил начал брыкаться. — Хочу, — сказал Нил, — вон туда. Элисон приподняла бровь. — Придется еще три раза ноги переставить. Уверен, что дойдешь? — В порядке все со мной будет, — ответил Нил. Он не чувствовал себя в порядке. Это была, пожалуй, самая отчетливая форма не-в-порядка, которую он когда-либо ощущал. Не эмоциональная, но и не физическая. Это была какая-то отбитая шутка, симптом от питья слюны дьявола. Он словно в режиме реального времени ощущал, как сокращается срок жизни печени, на которую ему по большому счету должно быть плевать, учитывая объективную продолжительность его жизни. — Ты же понимаешь, что Эндрю там? Нил кивнул. От этой мысли его затошнило. К тому же его уже тошнило. Прямо вот-вот прорвет. — Меня, похоже, вырвет, — сообщил Нил. — Давай тебя вырвет на Эндрю, ради меня? Нил сверкнул глазами. — Нет? — Эллисон несколько секунд разглагольствовала о том, какую глупость собрался сотворить Нил, прежде чем пожала плечами. — Ладно. Иди, куда собрался. Нил сполз с ее плеча и вскинул руки для равновесия. Рукава сползли вниз, так как он вытянул руки слишком высоко. Он опустил руки вниз. Нужно держать их внизу, — на то была веская причина, хотя сейчас она никак не приходила ему в голову. Нил потянулся к дверной ручке, но она выскользнула из-под пальцев. Эллисон, вроде бы, поморщилась. — Больше ты при мне так не надерешься. — Больше никогда и не надерусь, — с трудом выговорил Нил. Алкоголь заливал и слова, и рот, и связи между мозгом и ртом. В голове зазвучал сигнал тревоги. Нельзя было такое говорить. Ему удалось открыть дверь, и он скользнул внутрь, прежде чем Эллисон успела среагировать. Нил оперся рукой о стену, чтобы устоять на ногах, и пнул дверь, закрывая за собой. Комната пошла ходуном, вихляясь под ногами. Всю общагу будто посадили на гигантские качели. — Кевин? — спросил Аарон из коридора. — Ха, не-а, — отозвался Нил. — Алекс, Крис, однажды, кажется, я был Жан-Пьером, но нет, никаких Кевинов. Блять, я что, похож на Кевина? Аарон выглянул из-за угла. Удивление растеклось по его лицу, брови сошлись к переносице, а рот приоткрылся. — Что, блять? — Кто, блять, — поправил его Нил. — Нил?! — Опять нет, — ответил Нил. — Я… а, блять, — он решил обдумать последнюю часть. — Господи, какого хуя с тобой случилось? Тебе что-то в коктейль подмешали? Блять. Ты напился? — Опять не угадал, — ухмыльнулся Нил. — Я напитый. С лица Аарона тут же сошло выражение, вроде бы, легкой озабоченности. Он нахмурился, сменив его нескрываемым раздражением. — Нам и Кевина хватает. Нам хватает одного ребенка-переростка, который не может следить за собой и алкоголем. Нил указал на него пальцем. — Ты сам ребенок, чел. Аарон закатил глаза. — Я выскажу тебе больше, когда протрезвеешь. А сейчас — ты пройдешь курс самолечения Кевина. — Завались на хуй, — рявкнул Нил. Аарон выставил вперед ладони, удивленно хмыкнув. — Я не собираюсь препираться с тобой, ведь даже помогать не хочу. Где-то здесь запряталась логическая ошибка, но с каждой секундой мозг Нила все больше насыщался алкоголем. Он выпрямился, несмотря на ходящие кругом стены, и направился на кухню. В худших случаях Кевин страдал из-за похмелья потому, что забывал пить воду. Нил до сих пор отчетливо помнил, как Кевин на следующее утро после Колумбии пил воду из раковины, зачерпывая ее руками. Нил попробовал повернуть кран, но дело как-то не пошло. Переместившись к холодильнику, он упал на колени и попытался просунуть голову под автоматический дозатор для воды. Он попробовал встать боком, а когда и это не помогло, открыл рот прямо под дозатором и откинул голову, надавив на него подбородком. Он услышал приближающиеся сзади шаги. Нил прервался и оглянулся. Аарон стоял с таким видом, будто собирался написать трехсотстраничное эссе для Бога о том, почему создание человечества было ошибкой. — Пребок, — с презрением выдал Нил. Он хотел сказать: «Проблемы, уебок?». Аарон ухватился за дверной проем входа на кухню, потер лицо рукой и сделал вдох, а затем выдох. Нил нахмурился, а Аарон подошел к шкафу и достал пластиковый стаканчик, который наполнил водой и прижал к груди Нила. У Нила возникло непреодолимое чувство дежавю. Сев на пол, он сгреб предложенную воду и принялся пить. Аарон ухватился за край стаканчика, когда Нил слишком накренил его, — неудивительно, ведь его пальцы сейчас ощущались как мини-нудлы для бассейна. — Если после всего этого ты утопишься в стакане воды, я лично провожу тебя в ад. — Нас, — с отдышкой сказал Нил после того, как осушил почти весь стакан. — Ты лично проводишь в ад нас. — Я не пойду с тобой, — сказал Аарон. — Но ты же проводишь меня; к… как ты умер? — Я умер от чистейшей злобы на жизнь после того, как стал свидетелем твоего ебаного идиотизма. Ты что-нибудь ел? — Йогурт, — Нил сощурился. — Холодный йогурт. Ему еще хватало клеток мозга, чтобы сознавать, как с каждой секундой начинает заплетаться его язык. Что опаснее — ослабевает его внутренний фильтр. — Тебе нужно съесть что-нибудь со сложными углеводами. Будешь яблочное пюре, овсянку или тост? — Яблочный тост, — ответил Нил. — Сядь, — сказал Аарон. — Я сижу. — На стул сядь. Нил сел (на стул). Что-то здесь было очень не так, но он никак не мог сообразить, что именно. Когда он прикрывал глаза и смотрел на Аарона, тот немного напоминал Эндрю. Это невероятным образом успокаивало. Нил с трудом снял пальто и повесил его на стул. На стуле рядом лежало другое, похожее пальто с серебристо-блондинистыми волосками Эндрю, приставшими к ткани, которые Нил мог различить при ближайшем рассмотрении. На тумбе стояли хлопья, которыми обычно завтракал Эндрю. Зачастую это были хлопья с каким-нибудь химозным шоколадным вкусом. А еще ему нравились какие-то с маршмэллоу. Аарон положил хлеб в тостер и прямо на столе начал нарезать яблоко. Нил нагрузил руки на тот же стол и уложил на них свою затуманенную голову, в попытках остановить ходящую ходуном комнату. — Прилег бы, — сказал Аарон. Его голос казался не таким, к какому привык Нил. Он был ближе к голосу Эндрю, чем когда-либо слышал Нил. — Кто ты такой? — озадаченно спросил Нил. Аарон взглянул на него, безэмоционально. Нил продолжил сверлить его взглядом, представляя, что Аарон — это Эндрю. Когда тосты подпрыгнули, Аарон намазал хлеб маслом и положил его на тарелку рядом с нарезанным яблоком. — Ляжешь на нижнюю койку. Я принесу тебе ведро. Будешь есть это маленькими кусочками и запивать маленькими глотками воды. Нил потянулся за тостом, но Аарон отбил его руку. Нил отмахнулся от него — или попытался отмахнуться — и потянулся снова. — Похуй тебе, да, — Аарон поднял тарелку. Нил, продолжая отмахиваться, попытался пойти за ним. Нога зацепилась за перекладину стула, и он чуть не упал, а стул с треском рухнул на бок. Аарон вздрогнул, остановился и обернулся. — Иди на хуй, — прошептал Нил. Аарон отвернулся и вошел в спальню. Нил ощутил, как желудок начал подступать к горлу, и поспешил в ванную. Он приподнял сиденье унитаза, и содержимое желудка толкнулось вверх по горлу. В процессе он кашлял и отплевывался смесью желчи и дурманящих напитков. Ощущение было такое, будто он накидался жидкостями, выкачанными прямо из двигателя автомобиля. Нил вытер рот с подбородком. Подняв глаза, он увидел Аарона, протягивающего повязку на голову. Нил взял ее и уставился, не представляя, как ее применить. Аарон показал на себе, как это делается, и когда Нил с грехом пополам натянул ее на волосы, Аарон протянул руку и подтянул ее ему на лоб. — Прекрати шататься, — сказал Аарон. Нилу захотелось выебнуться на него, просто чтобы побыть мудаком. Аарон вел себя так похоже на Эндрю — лишь немного не дотягивал до того, как двигался бы и действовал Эндрю в этой ситуации. Это походило на попытку воссоздать вкус из детства, но что-то, где-то в глубине души, изменилось, и все ингредиенты перестали сочетаться. Ванная начала отъезжать назад, словно коридор на колесики встал. Нил чуть не споткнулся об Аарона, когда тот помог ему перебраться на нижнюю койку двухъярусной кровати. — Это кровать Эндрю, — сказал Нил. — Ложись. Я сейчас вернусь. Нил ухватился за край койки и прислонился к ней, горячим лбом коснувшись холодного наполированного дерева. Оранжевый свет от ламп стекал по окрашенным тенями стенам, как вода по нефтяному пятну. Нил прикрывал глаза, играясь со светом и темнотой. Интересно, завтра уже наступило? Теперь ему осталось жить шесть дней? Внутри копошилось нечто — под тошнотой и кислым, стойким чувством вины, забившим его уши со ртом, подобно глине. Оно разрывало на куски. От его рукавов ужасно пахло. Нил сел, накрылся одеялом и принялся неловко стягивать с себя рубашку. Сколько бы он ни пытался ее снять, она прилипала, словно все шрамы все еще сочились свежей кровью, впитывающейся в хлопок. В приступе изнеможенного разочарования Нил наконец стянул с себя рубашку и обернулся одеялом, как пальто, почти как пеленкой. Хотя откуда ему знать, каково это; Мэри никогда не кутала его. Когда ему было холодно, он вынужден был самостоятельно расстегивать молнию рюкзака и заворачиваться в одеяло, даже когда его маленькие пальчики не были способны справиться с молнией. Нил укутался поплотнее. Это одеяло было в точности таким же, как и остальные одеяла Эндрю. Очень мягкое, потому что Эндрю знал толк в мягких, приятных на ощупь одеялах и всегда отказывался покупать дешевые, нитяные, тонкие одеяла, которые больше походили на простыни, чем на что-то согревающее. Все пахло ванилью, дымом и виски. Засунув руки в карманы, Нил достал ключ. Было бы неплохо раздобыть цепочку для него. Может, и для Эндрю тоже. А еще крышку для свечи, чтобы он не сжег их обоих. Для свечи. Для его ванильной свечи. Он взял ее с собой в самолет. Та поездка выдалась не из легких, поскольку все то время он возвращался к мысли, что Эндрю встревожен, зол и, прежде всего, ранен. Хотя Эндрю и не признавал этого. Все то время Нил держался за свечу обеими руками, словно за якорь, и это он боялся высоты, а не Эндрю. Если уж на то пошло, в последнее время Нил не испытывал страха. Что странно; вроде бы страх уже должен был окутать его, но нет. Что-то с ним было не так, несомненно. Страх жизненно необходим. Страх помогает людям жить. Как-то раз Мэри напомнила ему, что боль, похоже, является важнейшим аспектом человеческой жизни. «Кричи сколько хочешь; пока ты кричишь, ты жив». Ему нужна его свеча. Может, она у Ваймака. Нил никогда в жизни ничего не терял. Кроме доверия Эндрю. Логично, что свеча канула в Лету вместе с ним. Нил пошарил под одеялом в поисках своей свечи. Он не мог ее найти. Это нехорошо. Одеяло начало слишком сильно отдавать дымом. Сочетанием его пота и сигарет. Песком и маслянистым запахом океанической воды. Пляжем с припаркованной на нем машиной, из которой выплескивался бензин, распаляя пламя, прежде чем попасть в топливный бак и раз и навсегда исчезнуть, подобно фейерверку. Смердело нагревающимся железом, от которого шел пар с обугленным запахом. Газовой печью, в которой плавились ножи. Все это навсегда с ним, да? Неудивительно, что он оцепенел, хотя ему хотелось снова начать бояться. Что-то душераздирающее пробиралось сквозь душу, туда, где она должна была биться, извиваться и бороться. Это нечто давило на него, пока он не рассыпался в дребезги, потому что не двигался. Напротив, Нил встал перед несущимся поездом, будто мог победить его в гляделках. Притворился, что не страшится пламени, пришедшего проглотить его заживо. Огромное огненное чудовище скрывалось у него в горле. Нилу захотелось заплакать, хоть раз в жизни, просто чтобы выплеснуть все это. — Нил, — позвал Аарон. Он протянул свечу с ванильным ароматом. Зажженную. Единственный источник света в комнате. Нил протянул руку, притянул ее к себе, опасно близко, и вдохнул. Так-то лучше. Идеальное сочетание ванили, алкоголя и дыма. Он вдыхал его с такой жадностью, что если бы в легкие вплеснули еще центнер бензина, то он вспыхнул бы омывающими его волнами пламени. Огонь перестал двигаться. Аарон уставился на него, и из-за света перед глазами в них начало двоиться. «Близнецы», — с юмором подумал Нил. — Нил, — сказал Аарон, прозвучав сухо и слабо. Совсем не как Эндрю. На руку Нила легла ладонь (совсем не как у Эндрю), а затем Аарон передумал и согнул пальцы. — Что… что случилось? Нил посмотрел на старые бинты на своей руке, которые начали разматываться, обнажая шрамы. Все красные, грязные и покрытые струпьями. Тоже не как у Эндрю, которые, насколько он знал, были старыми и уже зажили добела. — Вороны, — сказал Нил, улыбаясь. — Мерзкие птицы. Видел бы ты их когти. Аарон сжал руки в кулаки и прижал их к себе, словно собираясь ударить по чему-то. Не Нила, но, опять же, в отличие от Эндрю, Нил даже не догадывался, по какому именно месту хотел ударить Аарон. — Какого вообще черта произошло? — спросил Аарон. Он не притронулся к Нилу, но коснулся свечи, от которой Нил не отрывался. — Нил… Нил, мне нужно позвать сюда Би? Какого… какого черта? Я в курсе, что там не пойми что творится, но я не… Что они с тобой сделали? Боже, до чего же забавно было наблюдать эту смесь ужаса и растерянности на лице Эндрю, даже если это было лицо Аарона. Нил подумал, не похоже ли это выражение на внутреннее состояние Эндрю, когда тот рассматривает свои шрамы. Нил рассмеялся. — Ты же в курсе, что они там творят. Он только и ждал, когда молчание резко перерастет в гнев. Он жаждал гнева. Злости на него за то, что не дает ответов, за то, что постоянно держит их при себе, а всех окружающих — на расстоянии вытянутой руки. Аарон должен разозлиться на Нила, на Эллисон, на всех них, за все. Неважно, что Нил пытается завязать с ложью, сам факт, что он пытается их защитить— ни что иное как предательство. Вместо того чтобы обругивать, толкать или отчитывать Нила, Аарон смотрел ему в лицо. — Тебе не стоило уходить. Нил шумно выдохнул. С воздухом вышло что-то еще. Ему нужно внимательнее следить за своими порывами засмеяться, иначе он только подольет масла в поглощающий его огонь. — Ты ни хуя не знаешь. Вот. Вот оно. Гнев. Ярость на лице Аарона. — Боже, как же я, блять, тебя иногда ненавижу. Ты говоришь нам, что мы не знаем, но продолжаешь никому ничего не рассказывать. А потом идешь и делаешь что-то практически суицидальное, как будто никому до этого нет дела. Нынешней улыбкой Нила можно было бы убить. — Узнать захотел? Хочешь узнать о багажнике? Аарон сощурился. — Я готов поставить двадцатку на то, что они свяжут меня и запихнут в багажник. И еще двадцатку на то, что я попытаюсь сбежать, и шестьдесят долларов на то, что они меня остановят. А в конце я поставил бы все, что есть на моих счетах, на то, что сдохну в течение двадцати четырех часов. И что на это будет насрать. Насрать, что будет со мной или с деньгами. Они засунут меня туда, куда я помещусь, — проговорил Нил сквозь мелкие панические смешки. — Люди, которые гонятся за мной, не остановятся ни перед чем. — Твой отец, — сказал Аарон. Нил хотел возразить. Хотел удивиться. Непонятно почему Аарон вообще знает об этом, но сейчас это вписывается в разговор, когда он уже выставил правду напоказ, как расчлененную тушу, поэтому Нил просто сдержал улыбку и продолжил говорить. Нил повертел свечу в руках. — Если понадобится, они используют эту команду против меня. Они не остановятся. Прошло уже почти восемь лет, а они все еще не остановились. Восемь лет подряд, Аарон. От такого устаешь. Я. Больше. Не. Могу. А они могут. — И это сводит на нет тот факт, что ты всем небезразличен, — сказал Аарон. Нил поставил свечу на прикроватную тумбу. — Ты вообще услышал хоть что-то из того, что я сейчас сказал? — Команда тебя не бросит, Нил. Они слишком сильно тебя любят. Удачи в попытках заставить их сделать обратное. — А ты? — Я? — Аарон выглядел почти таким же забавляющимся, как и Нил, но в какой-то степени обиженным. — Я бы даже не думал. Только посмотри, сколько дерьма ты выливаешь на моего брата. Трудно не ненавидеть тебя за все, что ты сделал. Почему бы тебе не уйти навсегда, если ты правда хочешь, чтобы никто из нас не пострадал? Я бы, блять, даже такси вызвал. Нил сомкнул пальцами фитиль. Все это время он вел себя эгоистично. Он хотел дожить еще шесть дней. Еще шесть дней с командой, но этими последними часами можно было бы пожертвовать, если в таком случае с ними ничего не случится. Нил с трудом сгреб ближайшую рубашку и натянул ее через голову. Он был уверен, что это рубашка Эндрю, потому что ее рукава очень свободные. — Подожди, — сказал Аарон. — Подожди, эй. Он поспешно встал с кровати, проходя мимо нарезанного яблока и тоста с маслом, которые тот ему приготовил. Он был недостаточно быстр. Аарон захлопнул дверь и заслонил ее собой. Нил ударил его в живот. Аарон согнулся пополам и закашлялся. Нил открыл дверь и сразу вышел. — Подожди! — крикнул Аарон. Он ухватился за край двери и уставился на Нила. Этим острым лесным взглядом можно было бы разрезать солнце пополам. Нил не стал ждать. Аарон бросился к нему, и Нил споткнулся, когда его ноги подкосились. Они находились в комнате с окном без сетки. С единственным источником света в ней. — Ты сказал, что вызовешь такси, — сказал Нил. — Ты должен сделать кое-что, — сказал Аарон. Нил перевел дыхание. — Что угодно. — Скажи, что с тобой все в порядке. — Всегда в порядке. Аарон покачал головой. — Мудак. — Всегда… — Нил. Нил сел на пол. Аарон сел напротив, под тусклый свет звезд. Под которым он стал очень походить на Эндрю просто потому, что очистил свои эмоции глубоким вздохом и открыл залитые светом глаза. — Скажи, что ты не против бросить его. Ох. Ох, он хочет усложнить все еще сильнее. — Аарон, — задыхаясь, произнес Нил; в голове зазвенело, — ты сказал, что вызовешь такси, — побег был так близок, он практически слышал, как захлопывается дверь. — Вызову. Если скажешь. Ну же, уебок. Скажи, что ты не против бросить его, несмотря на то что ты практически единственное, что у него есть. — У него есть ты. — Мы ненавидим друг друга! Нил, может, ты не заметил, но мы с Ники? Мы тебя никак не заменим. Ты знаешь, как с ним разговаривать; да Господи, блять, он тебя к себе подпускает. И да, я не очень-то старался последние несколько лет, но я и близко не подошел к тому, к чему подобрался ты за такое короткое время после знакомства с ним. Я не… — Аарон провел рукой по лбу и волосам, будто у него разболелась голова. — Я понятия не имею, как это сделать, даже если бы захотел. Так что если ты собрался пойти туда, — Аарон указал на дверь, — и решил позволить им убить тебя, тогда скажи, что хочешь умереть. Скажи, что тебя это устраивает. Скажи, что тебя устраивает, что это сделает с Эндрю, когда станет известно, что твое тело или твои кости нашли в реке, или в какой-нибудь заброшке, или где бы они, блять, тебя ни похоронили, если они вообще снизойдут до этого. У Нила зарябило в глазах. — Эндрю. — Я не он. — Эндрю, — с ужасом вымолвил Нил. Эндрю здесь. Стоит в своем пальто в тени комнаты. Он подошел. Аарон вскочил на ноги и попытался убраться с дороги. Каждый шаг Эндрю отдавался с такой силой, будто он выравнивал шатающийся из стороны в сторону пол. Он шел, будто поднимая за собой солнце. Уверенно, непоколебимо и неудержимо. Дойдя до Нила, он встал на колени и наклонился, оставаясь выше всех в комнате. Рыжеватые пряди волос Нила подчеркнули золото глаз Эндрю. Не просто золото. А сложную, многогранную смесь одного оттенка, уходящую в глубину и составляющую его суть. И Эндрю своим голосом — голосом, который Нил услышал будто впервые за несколько недель, — спросил: — Что ответишь? Непоколебимый. Решительный. Бескомпромиссный. Эндрю. Нил тосковал по нему, прямо как и дыра в его груди. Он не осознавал этого, пока Эндрю не оказался прямо перед ним. У пьяного и одетого Нила на секунду дрогнули губы. Буквы не складывались в слова. Теперь, перестав спорить, он совсем не мог их подобрать. Они не похоронят Нила, а расчленят. Чем ближе он оказывался к Эндрю, тем ярче представлял, куда запрячут части его тела, чтобы его ни за что не нашли. В том случае, если от него хоть что-то останется. Нил издавал звуки между заикающимися вдохами. Утопал в собственных эмоциях. Алкоголь все только усугублял. Мысли просто наплывали друг на друга. А слова — расчленялись. — Абрам, — позвал Эндрю. Если бы Нил присмотрелся, то практически смог бы разглядеть звезды в глазах Эндрю. Его планеты. Его медуз. Его переливающееся виски с коричневым сахаром, проглоченное вместе с болью. Потолок таял и стекал на его лицо. Холодный, солоноватый, как океан. Его кости окажутся в таком же месте и навсегда исчезнут, прямо как кости матери. Нил подавился чем-то, пытавшимся вырваться из груди. Теперь он понял — чем. Страхом.