- Мама! Я же просил стоять тебя там!

      Взрывы откуда-то стороны подгоняют его. Оглушающая песня для ушей, вызывающая дрожь по всему телу. Он жмурит глаза, потому что около него еще один взрыв, а это ярко. Чуть дальше, он знает, но пока не слышит, громкая колонка с песней. Зато он слышит вой полиции. И они на месте. Это будет самое красивое шоу, к которому он так давно готовился. На самом деле не так давно, это было спонтанной идеей, но все же.       Слышны крики людей. Он уверен, что никто не пострадал, он специально все рассчитал, да и его бы предупредили. Скорее всего просто восхищаться его песней из огней и музыки. Ну для этого он и старался. Улыбка только сильнее выползает на лицо. Еще немного и он увидит эти лица людей, что заимели честь увидеть его шедевр. Ни всей жизни, конечно, он потом сможет сделать что-то еще грандиознее, но на сейчас самое масштабное.       Вот он уже слышит бьющую мелодию рока и рык моторов его друзей. Они тоже тут, и они привели последних зрителей. И вот, два взрыва пороха прямо перед ним, огонь вьется вверх, порыв ветра чуть не откидывает его назад, но он прорывается вперед, выбираясь на «сцену».       В ушах еще звенит, сзади все еще свет. освещающий его фигуру, ветер развивает его расстегнутый костюм с серыми полосками, а рыжие волосы, выстриженные в ирокез, лезут в глаза, но должно выглядеть круто. А перед ним, снизу, сотня людей, смотрящих прямо на него под сцену, заезжают два автомобиля, черных, горящих в отсветах огня, а за ними падает дверь, не давая догнать полиции. Набатом он уже слышит самый любимый отрывок в песне. И это захватывает дух.       Он бежал, сейчас ему бы отдышаться, но ему слишком все это нравиться. Слишком нравяться эти взгляды, эта музыка, это пламя, эта опасность. Он уже давно не ребенок, хоть у него и до сих пор нет алгоритма, он уже может делать удивительные вещи. А с новым другом в рыжих очках это вышло на немыслимо новый уровень. Кажется, он всесилен, может сотрясти весь мир одним своим движением. И это подтверждали гневные взгляды полиции, что вылезли из своих машин и понимающие, что прямо сейчас им туда не добраться. Просто не знают как. А он-то знает, что его готовы забрать в любой момент, если что-то пойдет не так, на этом настоял Кавински, хотя он не думал, что такое вообще может случиться.       Лучшего момента в жизни, кажется, даже не будет. Это тот самый первый раз, которого никогда в жизни больше не будет. Это далеко не те сельские костры, на которые можно только плюнуть, это жизнь. — Раданчик! Я такую панду нашла! Она на тебя похожа! — услышал он со стороны. Уж слишком знакомый голос, от которого он чуть не подпрыгнул, даже не смотря на весь тот шум, что создавало почти все. Махнув рукой, музыка из колонок довольно быстро стихла, а эхо взрывов прекратило доноситься. Даже, кажется, треска огня не слышно. — МАМА! Я ПРОСИЛ ТЕБЯ СТОЯТЬ ТАМ! — почти что с надрывом крикнул он, чтобы его услышали уж точно и указывая рукой в сторону основной группы людей. — Не мамкай! Не смей указывать матери! — было ему ответом от Ванессы, стоящей почти под сценой с маленькой милой, розовой пандой в руках.       Он почувствовал, что как-то слишком стремительно краснеет. Отвернувшись, тот ногой стукнул по заряду все того же пороха, соединенного с системой поджога и через секунду уже за его спиной, закрывая от зрителей полукругом огненной стены сцену, поднялось на несколько метров вверх пламя. Жар разнесся рядом быстро, так что рыжий поспешил открыть одну из дверей старого и давно поржавевшего кузова машины, пролезая в потаенный тунель для выхода.       Он только хлопнул заржавевшей створкой вниз как через секунду стена пала, оставив за собой и жар, открывая уже полностью пустую сцену. Он не ожидал, что заряда хватит только на несколько десятков секунд, но он все же успел, а это радует. Стоит запомнить, что горючей смеси нужно больше. И пробравшись, наконец, через довольно тесные «коридоры» вниз и спрыгнул на твердый пол. И только встав, достал коммуникатор, чтобы, все же, отписать матери, а то еще ругаться будет, да и пандочка, вроде, мила, даже несмотря на то, что он ее не рассматривал. Назовет ее Шерон.