Ты все равно будешь со мной

Она жила обычной жизнью. Обеды, собранные наспех. Частенько пропущенные завтраки из-за нежелания вставать пораньше. Выходные, которые ожидались словно луч надежды, но проходили всегда так же скучно, как и в прошлый раз. Правда, выходные были довольно редким явлением. Отчасти потому, что горы работы вечно утягивали в свои цепкие лапы, отчасти потому, что она не желала оставаться сама с собой. Хотя, скорее, первый факт вытекал из второго. Но она любила свою работу, хоть и считала ее неблагодарной сволочью, вытягивающей все соки, но не отдающей ничего взамен. Когда-то давно, уже кажется в прошлой жизни, она верила, что поступает правильно, сражаясь за мир, за спокойствие, за справедливость. Она чисто и откровенно надеялась, что сможет разобраться, и выстроить порядок из хаоса, окружающего людей. Она была полна ярких мечтаний, и с отчаянным рвением приступала к очередному делу. Но за каждым текущим снова и снова, и снова следовало следующее. Кровь, стоны, выстрелы, тела, полосы, очерченные мелом, лезвия ножей, рваные одежды, звуки сигналок скорых и сигналок собственных. За несколько лет на службе картинки боли, отчаяния и страха слились в общую серую массу и понимание, что это все не закончится никогда. Это понимание не снизило рвения, не ухудшило показателей и никак не сказалось на эффективности исполнения обязанностей. Но поселило в сердце непроходимую стену отчуждения от мира. Она просто решила, что раз мир таков, и раз она такая, то будет бороться до конца. Станет своего рода вечным целителем, не способным излечить, но сдерживать болезнь способным. Только взгляд с горящего сменился на жесткий, и характер стал еще упрямее. Но это было заметно лишь для тех, кто знал ее давно и достаточно хорошо. Для всех остальных она оставалась все такой же. Холодной, расчетливой и иногда опасной. А те, кто знали ее всего пару лет, видели в ней лишь дотошного шефа полиции. Знающего свое дело, внимательного к деталям, не позволяющего панибратского отношения, и сурового относительно любых ошибок. Иногда она заходила к родителям на огонек. Потому, что это было единственным местом, где она могла расслабиться, вытянуть ноги у камина и поболтать с ними о сущих пустяках под бокал глинтвейна. Иногда они звали ее жить обратно, подкрепляя свои мотивы искренними словами, что уже давно смирились с тем, что она выбрала, и не собираются больше ни на чем настаивать. Но она раз за разом отклоняла это предложение. Куда лучше заходить вот так, изредка, и чувствовать здесь нечто особенное, чем принести в этот дом все свои каждодневные переживания. Иногда она любила проводить вечера в небольшом баре, садиться за стойку и молча кивать, как бы говоря, мне как обычно. Это «как обычно» было парой глотков виски со льдом, запиваемых после бутылкой содовой. В редкие дни, когда визит хозяина бара совпадал с ее присутствием в нем, они отсаживались за дальний столик и долго говорили. Все начиналось с его простого вопроса: - Как дела, шеф. И ее простого ответа: - Как всегда. Она ни разу не планировала сообщать ничего больше, но почему-то каждый раз все заканчивалось тем, что она выкладывала все, что происходило и все, о чем она думает. А он ее внимательно слушал, иногда давал советы, а в конце всегда мягко хлопал по плечу и говорил, что все будет хорошо. Она дорожила этими странными отношениями, хоть и не хотела себе в этом признаваться. В целом, она была довольна своей жизнью. Понятной, относительно спокойной, если можно говорить о спокойствии при ее занятии. Она делала то, что должна, и была тем, кем должна была быть. Не стремясь к большему, но стойко удерживая планку лучшего, на что способна. И ее все устраивало в этой жизни. Пока… Стук в дверь вырвал ее из размышлений, касательно бумаг очередного дела. - Войдите. - Мисс Кираман, шеф, пришли документы по новенькой в нашем отделе. - А, это та, что перевелась сюда из другого города? - Да. Сегодня ее первый день здесь. Сидит тут с восьми утра, стены пинает. Чем ей заняться? - Почему ты говоришь мне об этом только сейчас? - Так документы же только пришли, мы не могли ее допустить раньше. - Ладно. Но это не значит, что меня не нужно было поставить в известность. - Прошу прощения. - Бесполезные слова в данной ситуации. Просто приведи уже ее ко мне. - Есть! Офицер отдал папку и испарился так быстро, как только мог. Он знал, что за спокойным тоном скрывается целая буря и лучше пока не попадаться на глаза. Именно поэтому, отведя нового члена команды к месту, он просто молча указал на дверь с табличкой и исчез. Девушка постучала. -Войдите. Какое-то время шеф молча пролистывала листы с информацией, изредка поглядывая на новую подчиненную. Она отметила, что та не особенно следит за порядком в униформе. Рукава закатаны, верхняя пуговица нагло расстегнута, копна алых волос выбивается из-под фуражки. Заметила пару шрамов на руках. «Эта девчонка совершенно не следит за своим внешним видом. А этот олух даже не сказал ей привести себя в порядок.» Она вздохнула, но ничего не сказала. Пока. - У вас отличная характеристика. Здесь сказано, что вы самостоятельно поймали нескольких членов террористической группировки. - Так точно! – Она немного помолчала, но все же добавила. – Очень важных членов, прошу заметить. Шеф посмотрела на девушку исподлобья. «Отлично, еще и манер недостает. Придется тебе привыкнуть к здешним правилам, дорогая.» - Во-первых, никаких уточнений я не требовала. Во-вторых, твой внешний вид не соответствует уставу полиции. Ознакомься, через час жду устный отчет всех пунктов по порядку. И ожидаю, что в этот раз ты придешь в должном виде. Свободна. Кейтлин Кираман опустила свой взгляд снова на стол и начала собирать изученные бумаги. Находясь в полной уверенности, что слово «свободна», означает именно то, что она имела в виду. Но почему-то все пошло не по плану. Девушка сделала шаг вперед, облокотилась рукой о стол и сказала: - А ты красивая. Даже когда злишься. Ушла пара секунд, чтобы проглотить смущение, неуверенность и взять себя в руки. - Как ты смеешь говорить подобным образом. Ты в курсе кто перед тобой? – Ответила шеф самым твердым и спокойным голосом на свете. - Моя будущая жена.