Обыденность

      Главный секретарь выходит из лифта устало вздыхая. С улицы слышно уведомление о начале коменданского часа, но юноша его успешно игнорирует. Он уже почти дома. Ключи от квартиры звенят в руке, а после чего громко открывают дверь. Калеб всегда закрывает дверь на два оборота, однако сейчас для еë открытия потребовался лишь один. Он не удивляется, входя в прихожую и видя привычные взгляду берцы около своей обуви. На вешалке висит чужая белая куртка рядом с его пальто.       Секретарь снимает кардиган, оставляя его с верхней одеждой, после чего направляется в ванную. На кафеле в душе видны капли, стекло всë ещë запотевшее. На зеркале в углу нарисован смайлик.                               Всë как и всегда.       Он моет руки и напрявляется в спальню, чтобы достать из шкафа чистую одежду. В комнате пахнет его собственными духами и вином, будто кто-то очень хотел, чтобы Калеб был рядом. Он хмурится, обращая внимание на покрывало, что даже не было снято с кровати, а лишь подтянуто на неë и скомкано. Очевидно, обладатель тех ботинок и куртки, сейчас лежит там, укутавшись в одеяло и покрывало. Взяв чистые вещи из шкафа, секретарь покидает комнату. Ему и самому нужно принять душ, прежде чем ложиться в кровать. По пути, он заходит в кухню, чтобы выпить воды и видит на столе грязный бокал и неубранную бутылку вина. На столе разлито оно же. Со вздохом, Калеб кидает вещи на стул и берëт тряпку с раковины. Вытирает бутылку от капель, отставляет еë на столешницу у раковины и протирает стол. На три раза. Вино точно сладкое, раз с таким трудом оттирается. Даже странно, ведь он помнит, что именно такое его возлюбленный терпеть не может. Закончив с небольшой уборкой, парень наконец отправляется обратно в ванную, чтобы принять душ. Он, как обычно, задерживается там надолго, ведь обязательно нужно сначала хорошо промыть волосы шампунем, а потом лишь воспользоваться кондиционером. Ещë обязательно нужно умыть лицо с чистящим средством и сделать увлажняющую маску. И когда дойдëт до комнаты нужно ещë сделать патчи.. Слишком много всего. Его сожитель терпеть не может все эти уходовые средства, потому что они занимают много свободного времени, которое он «мог бы и со мной провести!..». Вспомнив это, Калеб лишь слабо улыбается.       Спустя время остаëтся сделать лишь патчи. С волос капает вода, сколько бы он не промакивал их полотенцем. Капли неприятно оставляют мокрые следы на футболке, однако наконец волосы не стянуты в хвост и он может не чувствовать неприятного тянущего ощущения. Оставляя полотенце сушиться на стиральной машинке, Калеб возвращается в спальню, попутно захватив сумку, что он оставил в коридоре. Оттуда ему нужен лишь телефон, поэтому он кладëт сумку около тумбочки у кровати. На ней же стоит небольшой светильник, который секретарь включает. Глаза болят от отчетов и кучи текста, но ему очень бы хотелось прочесть ещë пару глав того детектива, что ему подарили. Книга лежит рядом со светильником, а потому он садится на кровать, стараясь вытянуть кусок одеяла и себе. После успеха, он наконец укрывается и, оперевшись на изголовье кровати, принимается за чтение. Сбоку происходит шевеление. Кажется, человек рядом проснулся. Тот поднимается и Калеб обращает внимание на него. — Наконец-то ты со всем разобрался, как же ты долго! – звучит недовольный голос. Мужчина перекидывает одну руку через секретаря, обнимая, а сам прижимается щекой к его руке. — А ты как всегда пил. От тебя ужасно несëт, Кавински,– хмурится Калеб, однако даже не двигается, позволяет тому так сидеть. — Если бы у Главного Секретаря самой Империи было больше свободного времени, может несло бы от нас обоих,– механик тихо смеëтся. Он знает, что Калеб не любит пить до состояния амебы. Винс и сам не любит в самом деле. В последнее время слишком много важного происходит, он не может не пить. Ему нужно хоть ненадолго забывать о делах. — Обойдëшься,– ответ не звучит холодно, как от «опекуна» секретаря. Скорее лишь устало и с долей безобидной насмешки. Винс улыбается, снова меняя положение. Книга вновь лежит на тумбе, а сам наблюдатель лежит на Калебе. Он старательно подтягивает одеяло, чтобы укрыть их обоих и, наконец, укладывается щекой на чужую грудь. Слушает чужое сердцебиение и вздохи. Калеб вздыхает на прилив такой нежности, но не противится. Ему тоже нужно чувствовать глупые эмоции типа смущения и какой-то радости. Кавински ничего не говорит, только крепче обнимает чужой торс. На нëм нет привычных очков и куртки, он одет в, кажется, футболку Калеба и свои домашние штаны. Его волосы пахнут дорогим шампунем. Секретарь кладëт одну руку ему на голову, зарываясь пальцами в ещë влажные волосы, а вторую укладывает на его спине.       Вскоре Винс пытается подняться, видимо ощутив неловкость и свою слабость, но Калеб притягивает его обратно, не позволяя отстраниться. — Спать пора. Мне на работу вставать рано,– тихо произносит секретарь. — Опять ты со своей работой,– наблюдатель фыркает, перетягивая парня на бок, чтобы нормально улечься на кровати, а не лежать на краю с возможностью упасть. — Может выходной возьмëшь? Сходим куда-нибудь, развеешься. А то задницу отсидишь себе в кабинете. — Кто бы ещë о заднице беспокоился,– усмехается Калеб. — Может возьму. Если ты напишешь в какие дни у тебя самого выходные на следующей неделе. — Напишу я. Сходим в ресторанчик в Эмпориуме.. Или ты хочешь куда-нибудь? — Вот как с датой определимся, так и решим. А теперь спи. — Какие мы злые,– смеëтся Винс. — Ладно уж.       Калеб поднимается лишь на мгновение, чтобы выключить лампу, после чего ложится обратно. Спустя пару минут он слышит тихое сопение, из-за чего улыбается и сам старается уснуть, чувствуя как Кавински утыкается ему в ключицы лбом.       Тишина и спокойствие. Из проблем — только планировка их общего выходного. Всегда бы так.