Неизвестный подвиг Геракла

В качестве эпиграфа... Один дактиль равен примерно 1,85 сантиметрам. Один хус равен примерно 3,24 литра. Один пигон равен примерно 38,53 сантиметрам. Могучего телосложения мужчина, облаченный в львиную шкуру, встал у главных ворот и посмотрел исподлобья на суровых стражников преградивших ему путь. -Кто такой? Зачем явился?- высокомерно задрав подбородок, крикнул один из воинов охранявших вход в город. -Я к вашей царице.- ответил неизвестный странник. -А мы к царице всякий сброд не пускаем.- гнусаво сказал второй стражник и угрожающе наставил свое копье на незваного гостя. -А я не сброд.- нахмурившись, покачал головой мужчина и снял с головы капюшон, в качестве которого служила голова льва.- Я Геракл, сын Амфитриона. Прибыл в Хортиатис по поручению царя Эврисфея. -Ты, могучий Геракл, о котором все говорят?- противно расхохотался гнусавый стражник и легонько ткнул визитера наконечником прямо в живот.- А чем докажешь, кроме твоих мускулов? Геракл не ответил и слова. Он лишь молча схватил надсмехавшегося над ним воина и одним легким броском отправил того в полет. Очертив в воздухе крутую дугу, стражник рухнул в кусты, росшие в нескольких метрах от дороги. -А тебе тоже нужны доказательства?- сын Амфитриона угрожающе посмотрел на второго охранника.- Или ты и так во всем убедился? Второй стражник встревоженно посмотрел на кусты, куда только что улетел его напарник, и, наставив свое копье на незваного гостья, срывающимся на фальцет голосом, позвал на помощь. -Отставить!- послышался сверху громогласный приказ начальника охраны.- Впустить его! Разве ты, идиот, не видишь, что это и вправду могучий герой, о чьих подвигах рассказывает вся Эллада? Геракл удовлетворенно скривил рот в усмешке, и не торопясь, походкой победителя, вошел в город Хортиатис, столицу небольшого царства Пилайя. Далее, в сопровождении невысокого коренастого начальника охраны, могучий герой проследовал к дворцу, в приемные покои царицы Гратии. Здесь его встретили с подобающими почестями, устроив величественный пир, на котором благородные мужи увлеченно выслушивали рассказы гостя о его похождениях, а наложницы всячески ублажали сына Амфитриона своими прекрасным пением и грациозными танцами. Немного портила обстановку сама царица. Весь вечер она просидела на своем ложе, во главе стола, не проронив и слова. Лишь изредка глядя на Геракла, Гратия обольстительно улыбалась, и в ее глазах тот час вспыхивал таинственный огонек, будораживший сердце прославленного эллина. В какой-то момент Гратия поднялась со своего места и, что-то сказав своему телохранителю, спешно удалилась из зала. Герой Эллады пристально посмотрел вслед уходящей правительнице Пилайи, оценивая плавные изгибы ее тела, призрачным силуэтом проглядывавшие через ее полупрозрачное одеяние. -Царица хотела бы поговорить с вами с глазу на глаз.- послышался над ухом Геракла, вкрадчивый шепот телохранителя. Не медля ни секунды, Геракл поднялся из-за стола и, поблагодарив всех присутствующих за прекрасное застолье, последовал в том же направлении, куда минутой ранее пошла Гратия. Покинув зал, наполненный музыкой, громкими разговорами и терпким запахом вина, сын Амфитриона оказался на просторной террасе, где его тут же окутал прохладный предзакатный ветер, донесший с ближайших гор запах цветущих лугов. На несколько секунд замерев, Геракл посмотрел на клонящееся к горизонту солнце и вздохнул полной грудью. -Ты назвался сыном Амфитриона, герой.- послышался за спиной низкий, слегка хрипловатый женский голос.- Но все-то знают кто на самом деле твой отец, сын Зевса. -Правительница.- обернувшись, в пол голоса сказал Геракл, почтительно склонив голову. Перед ним стояла Гратия. Хрупкая и изящная, и одновременно гордая и величественная, эта молодая женщина буравила героя Эллады своими большими небесно-голубыми глазами. Ее белоснежная гладкая кожа, столь нехарактерная для гречанок, была подобна снегу на вершине Олимпа. А ее золотые волосы, собранные в причудливую прическу-корону, блистали в лучах заходящего солнца. Залюбовавшись царицей, Геракл замолк, таки продолжив стоять с преклоненной головой. Гратия, широко улыбаясь, подошла к мужчине вплотную, раскачивая своими округлыми упругими бедрами. -Знаешь, герой, я привыкла, что люди обычно смотрят на меня снизу вверх, а тут я вынуждена поднять голову.- царица положила свою ладонь на широкую мускулистую грудь эллина и, обойдя его, нежно провела ее по накаченному прессу. -Приношу свои извинения, правительница, но я тоже не привык стоять на коленях.- сдерживая нарастающее внутри пламя, тихо произнес Геракл. -Можешь, не извинятся. Не ты и не передо мной.- Гратия, закончив делать обход вокруг героя Эллады, снова уставилась на него своим гипнотическим манящим взглядом.- Говори, зачем пришел.. Хотя я и так догадываюсь. За скипетром моего почившего супруга? Хочешь забрать главное богатство царя Пилайи? -Он задолжал его царю Эврисфею.- не теряя самообладания, ответил Геракл.- Он послал меня за коровами Гериона и попросил по пути зайти в Хортиатис, забрать местную реликвию. Не просто так, конечно. В обмен на любую твою просьбу, царица. -Прямо-таки на любую?- рассмеялась Гратия, прикусив губу.- Ну, тогда, пожалуй, тебя мне небеса послали. Видимо боги и прям-таки, слышат молитвы смертных. -О чем вы говорите?- нахмурился сын Зевса, продолжая разглядывать красоты властительницы Пилайи. -Мой супруг, Эниад, как тебе должно быть известно, не так давно скончался.- царица развернулась и неспешно пошла вдоль колоннады, поманив за собой гостя.- Его постигла смерть настоящего мужчины. -Разве Эниад погиб в бою?- поинтересовался Геракл, в несколько шагов догнав Гратию. -В бою?- Гратия вновь громко рассмеялась.- Это у вас мужиков есть такая блажь, искать смерти на поле брани. А в северных краях, откуда я родом, истинный мужчина умирает не в бою, а в постели со своей любимой. Так и мой супруг, ушел в Аид, испытывая истинное счастье от соития со мной. А вот я осталась очень несчастливой и одинокой. Ведь теперь некому разделить со мной ложе. А если и находятся такие отважные смельчаки, то надолго их не хватает. Я даже награду объявила тому, кто продержится со мной всю ночь. И награда, как раз то самый скипетр. Ведь только мой муж был способен доставлять мне удовольствие всю ночь напролет. Правда он был намного старше меня, и в итоге его сердце не выдержало моего любовного напора. К тому же есть еще одна проблема. У нас с Эниадом нет наследников. А по законам, если я, царица, не явлю их в течение следующего года, то меня лишат трона и изгонят из Пилайи. -Так мне нужно ублажать вас в течение одной ночи, правительница?- Геракл остановился, задумчиво посмотрев себе под ноги. -Нет. Ты сын Зевса. Ты полубог. Для тебя правила будут куда строже.- Гратия высокомерно в пол оборота посмотрела на своего гостя.- Ты должен будешь продержаться десять ночей. Выдержишь, получишь скипетр. А заодно, возможно, поможешь и мне сохранить престол. В общем, иди в свои покои. Служанки проводят тебя. А позже я пришлю за тобой. Посмотрим, насколько ты пошел в своего истинного отца, герой. Царица отвернулась и, грациозно виляя своими бедрами, направилась к себе в опочивальню. Геракл, смотрел ей в след, любуясь еепрекрасно сложенной фигурой. Она казалась такой миниатюрной и в то же время такой неукротимой. Может быть, слухи действительно не врали и в постели эта женщина превращалась в настоящую северную бестию. "Десять дней, значит.- подумал сын Зевса, наблюдая за исчезающим в сумерках силуэтом Гратии.- Да хоть двадцать!” Вскоре к Гераклу пришла служанка и отвела его в гостевые покои. Там храбрый эллин терпеливо ждал, пока закончится пир устроенный в его честь и дворец, погрузившись в ночь, станет пустым и молчаливым. Именно тогда к герою Эллады пришли несколько наложниц. Раздев гостя догола, девушки натерли благоухающими маслами мускулистое, покрытое боевыми шрамами, тело Геракла и, облачив его в полупрозрачную почти невесомую тунику, сопроводили вплоть до самых покоев царицы. Войдя в богато украшенную опочивальню, наполненную тусклым светом многочисленных свечей и сладко-приторным запахом благовоний, сын Зевса увидел Гратию, величественно расположившуюся на своем ложе, подобно львице. Правительница была обнажена, и ее прекрасное стройное тело манило к себе своими плавными изгибами упругих бедер и сочной округлой грудью, ритмично вздымавшейся в такт возбужденному дыханию. Заприметив вошедшего, женщина молча поманила его к себе, предлагая прилечь рядом. Геракл не промедлил и секунды, воспользовавшись этим приглашением. Но едва могучий эллин успел расположиться на кровати, как в прекраснуюГратию и правда, вселился злой дух. Царица погрузила своего партнера в страстные объятия, начав ласкать и целовать его идеальное натренированное тело. Прикасаясь все ниже своими губами, женщина в какой-то момент дошла до заветной цели. Используя все свое мастерство и возможно какие-то магические чары, властительница Пилайи начала забавляться с достоинством героя Эллады, в мгновения ока доведя того до иступлено возбужденного состояния. Совершенно ошарашенный таким напором и одурманенный подступившей страстью, Геракл никак не мог взять над собой контроль. Каким-то образом эта хрупкая изящная женщина смогла с легкостью обездвижить могучего воина. Это действительно могло показаться колдовством, таинственной магией северных народов. Возможно, эти десять ночей не покажутся столь легким испытанием, как думалось поначалу. Почувствовав, что его чресла налились силой, достигнув крайне напряженного состояния, сын Зевса в следующий момент увидел перед собой хищное лицо Гратии. В ее глазах горел не огонь, целое пламя. Необузданное, всепоглощающее, ненастное. Оседлав Геракла, царица позволила его затвердевшему как камень детородному органу проникнуть в ее пышущее жаром лоно. Когда это произошло,Гратия неожиданно вскрикнула и несколько раз конвульсивно прогнулась, запрокинув голову. Дело в том, что она никогда ранее не принимала в себя столь дородного члена. Войдя в утробу царицы, он пронзил ее подобно мечу, заставив женщину стонать от наслаждения уже в самом начале. С трудом справившись с накатившими чувствами, Гратия начала двигать своими бедрами, каждый раз издавая возглас наслаждения и едва не задыхаясь от стискивавших ее горло объятий страсти. Скача все быстрее с каждым разом, царица постепенно перешла со стонов на крик, эхом, разносившимся по пустым коридорам и залам дворца. Скалясь и зверея от охватившей ее непреодолимой похоти, ненасытная властительница ласкала могучую вспотевшую от пламенного наслаждения грудь Геракла и покрывала его щеки шею обжигающими нежными поцелуями. Но в какой-то момент герой Эллады не смог больше терпеть. Им, как Гратией всецело овладели звериные первобытные инстинкты. Сын Зевса больше не воспринимал эту возбужденную до предела женщину, как царицу. Теперь она стала для него добычей. Одной из многих в его непростом жизненном пути. Обхватив стройную талию правительницы, Геракл одним могучим рывком уселся в кровати. Теперь, остановившись на секунду, Гратия поняла, что оказалась попросту насажена на огромный каменно-твердый член молодого эллина. Но даже в таком положении, ненасытная правительница пыталась как-то двигаться, обхватывая своими сильными ногами широченный торс сына Зевса. Но она безнадежно потеряла инициативу. Теперь все, в прямом и переносном смысле слова, находилось в сильных руках героя Эллады. Продолжая держать свою партнершу за талию, Геракл начал ритмично приподнимать и опускать ее, погружая свою полубожественную дубинку на всю длину и, вынуждая истязаемую неимоверной страстью царицу рычать и завывать от наслаждения, подобно волчице. Темп движений постепенно ускорялся. Усиливались и толчки. Вспотевшая и обезумевшая от похоти Гратия лишь конвульсивно содрогалась, совсем потеряв рассудок от нахлынувшего на нее неизмеримого удовольствия. Но настал тот самый момент. Тихо выдохнув и вздрогнув всем телом, Геракл внезапно остановился, погрузив свои чресла глубоко в матку правительницы. В следующее мгновение хлынул сильный поток обжигающе горячего семени. Утроба изможденной бурным соитием женщины стала стремительно наполняться, постепенно раздуваясь от новых порций жидкости. Не осознавая того, что происходит,Гратия лишь блаженно стонала, а ее плоский подтянутый живот,тем временем, стал медленно округляться, все сильнее выпирая с каждой секундой. Через несколько минут, когда все завершилось, разморенная похотью царица лежала у себя на кровати, а ее тугое наполненное семенем пузо, возвышалось большим белоснежным упругим куполом. Тяжело вздыхая и поглаживая свою возбужденно покачивающуюся грудь, женщина медленно подняла веки и посмотрела на Геракла, блаженно улыбнувшись. -А в тебе и правда есть что-то от самого громовержца.- произнесла вялым голосом царица.- Я впервые чувствую себя такой уставшей. А ведь ночь только началась. До восхода еще так много времени. Похоже, следующие десять дней будут и для меня испытанием. Не только для тебя.- она протянула руку погладила лицо лежавшего рядом с ней Геракла.- А может мне увеличить твой срок пребывания здесь до двадцати ночей? Что думаешь? -С такой женщиной, как вы, каждый благородный муж предпочел бы остаться на всю жизнь.- сказал учтиво могучий эллин.- Но, боюсь, тогда царь Эврисфей будет сердиться. Ведь мне еще нужно выполнить его поручение. -Что ж, тогда я не стану тратить время на пустые разговоры.- хищно улыбнулась Гратия и поднялась с кровати с неизвестно откуда взявшейся легкостью.- В конце, концов, пообщаться мы можем и днем.- последние слова она произнесла почти шепотом, вплотную приблизившись к уху Геракла. Рука правительницы опустилась на детородный орган сына Зевса, который, казалось, так и не потерял своей жесткости. Встав с постели, Гратия грациозно повиляла своим упругой попой и, оставаясь спиной к своему полубожественному любовнику, разведя его ноги, аккуратно "присела" на большой горячий член, щедро смазанный остатками семени. То опускаясь, то приподнимаясь, царица вновь начала громко стонать, ощущая в себе не менее тринадцати дактилей* мужской упругой плоти. Временами она прижималась спиной к взмокшей груди Геракла, позволяя его сильным грубым рукам ласкать ее упругую округлую грудь и гладить выпирающий, булькающий от раскачиваний, живот. Позже, тяжело отдуваясь и испытывая не проходящие оргазмы, Гратия, с замиранием сердца следила за тем как растет, пульсируя и поскрипывая, ее живот, наполняясь новыми порциями мужского семени. Далее шел короткий перерыв, в течение которого разгоряченные похотью любовники целовали и нежили друг друга, а потом все повторялось. И так до восхода солнца. К тому моменту, как первые утренние лучи скользнули на дворцовую террасу, пузо правительницы Пилайи раздулось до больших размеров. Теперь можно было подумать, что Гратия вот-вот должна явить на свет, по меньшей мере, тройню. Однако, так мог подумать кто угодно, кроме Геракла. Он-то прекрасно знал, чем так сильно наполнено ненасытное чрево царицы. Герой Эллады встал лишь ближе к полудню. Он чувствовал себя достаточно измотанным. Ни одна женщина прежде не доводила сына Зевса до такого состояния. Но Гратия, может она и вправду знала какие-то заклинания, раз умудрялась раз за разом набрасываться на своего любовника, хотя и должна была уже к середине ночи лежать лишенная сил. Однако, как бы там ни было, даже ей было не под силу справиться с полубожественной силой могучего героя Эллады. Покинув царские покои, он направился в главный зал дворца. По пути эллин встречал стражников, которые бросали на него удивленно-одобрительными взгляды. А молодые служанки хихикали, деликатно прикрывая рты и шепотом сплетничая меж собой о том, что стоны и крики правительницы ночью можно было услышать далеко за пределами городских стен. Суровым оставался лишь начальник охраны. Либо он был туговат на ухо, либо невосприимчив,ко всякого рода, стонам и крикам. Добравшись до зала, удовлетворенный реакцией придворных, Геракл обнаружил здесь богато накрытый обеденный стол. Слуги прилежно усадили могучего героя, как и за день до этого, во главу застолья. Вскоре подоспела и Гратия. Ее вели две наложницы, придерживавшие выпирающее из-под тоги, пузо своей царицы. Грузно опустившись на свое место, женщина, как и до этого вечером, была совершенно другой, нежели в постели: немногословной, кроткой, бросавшей изредка свой хищный чарующий взгляд в сторону сына Зевса. Но с приходом ночи все менялось. Властительница Пилайи вновь превращалась в одержимую страстью, возбужденную волчицу, жаждущую лишь одного, упругой плоти своего любовника. И пусть Гратия была уже не столь легка на подъем, но ей по-прежнему хотелось ощущать пожар в своем сердце и чувствовать семя любовника, наполняющее ее утробу. А Геракл был рад оказать подобную услугу. Потея и выбиваясь из сил, сходя с ума от нежнейших ласк и благоговейного дурмана, сын Зевса неустанно вгонял свой"меч" в царский "сосуд", каждую ночь, наливая его до краев. И скаждым восходом живот правительницы становился больше и больше, распираемый невероятным количеством семени. А Гратия все никак не могла остановиться. Пусть, даже на шестую ночь, ее огромное пузо стало походить на корабельную амфору для транспортировки масла, вмещавшую в себя порядка десятка хусов*. Даже с таким, кажущимся неподъемным грузом, царица умудрялась взгромоздиться на своего партнера и, уложив живот на его сильную грудь, как могла, быстро шевелила своими шикарными бедрами, доставляя себе и своему любовнику невероятное наслаждение. А затем, раздувшись немного больше от очередной порции семени, позволяла иметь себя до самого утра, оглашая стены замка своими возбужденными криками и призывами отдать ей все до последней капли. А Геракл и рад был стараться, наполняя ненасытную повелительницу Пилайи сильнее и сильнее с каждым разом. Однако, теперь днем могучему эллину днем приходилось проводить время за царским столом лишь в компании знатных мужей Хортиатиса и прекрасных наложниц. Гратия перестала покидать свои покои. Видимо в ее нынешнем состоянии она совсем потеряла способность к перемещению. Что ж, без ее редких мимолетных соблазнительных взглядов было гораздо скучнее. Застолье превращалось в простое поглощение еды. А кушать Гераклу приходилось много. То есть он и так был знатным едоком. Еще бы прокормить такую глыбу мышц. Но ураганные ночи с царицей отнимали не меньше сил, чем ожесточенные схватки с ужасными чудовищами, вроде Немейского льва. И от того герой Эллады ел за четверых. Ведь с наступлением ночи за ним снова пришлют, и тогда ему вновь придется показывать все, на что он способен. Но на девятую ночь что-то поменялось. Когда Геракл вошел в покои правительницы, то она не встретила его уже привычным молчаливым жестом. Раздувшаяся от невероятного количества семени,Гратия лежала в своей постели, оглаживая свое огромное брюхо и тяжело вздыхая. -Может быть, мой герой, проведем эту ночь сегодня не так бурно, как все остальные.- сказала царица, протягивая свою изящную ручку.- Я, как видишь, изрядно отяжелела за минувшие дни. -Ваш живот соразмерим с вашей ненасытной страстью.- слегка склонив голову тихо произнес Геракл, подходя к кровати.- Но даже в таком состоянии вы продолжаете быть самой желанной женщиной, что я встречал в своей жизни. Вы попросили меня быть с вами десять ночей, и я буду. Но не просите меня пренебречь моим желанием утолить вашу любовную жажду. -Ох, как ты это витиевато сказал.- блаженно улыбнулась Гратия и посмотрела в глаза эллину. В ее взгляде тот час загорелся уже знакомый хищный огонек. -Я даже раздумала сегодня отдыхать.- царица грузно улеглась на спину пузом кверху, головой к ногам стоявшего у кровати Геракла.- В конце концов, это будут лишь десять ночей, а не вся моя жизнь.- она закрыла глаза и медленно распахнула свои ярко-алые губы, заманчиво выставив язычок. Сына Зевса долго просить не пришлось. В конце концов, он был здесь только для этого. Достав свой "меч" из ножен, неутомимый эллин стал осторожно погружать его в глотку ненастной правительнице. Гратия заглатывала этот большой детородный орган как заправская падшая женщина, позволяя входить тому на всю его длину. Опираясь одним коленом на край кровати, Геракл стал двигать своим достоинством словно поршнем. Руками свободными от удерживания тела своей партнерши, могучий герой начал ласкать и разминать упругую грудь царицы, продолжая при этом наращивать темп движения. Повелительница Пилайи, продолжая демонстрировать свою ненасытность, кряхтя и мыча, жадно сосала член своего любовника, словно требуя чего-то. И это самое что-то она в итоге получила. Обхватив голову Гратии, сын Зевса с протяжным стоном начал извергать свое семя обильными порциями, наполняя глотку возбужденно стонущей женщине. Давясь и вздрагивая, царица стала упираться в бедра Геракла, то ли пытаясь оттолкнуть его, то ли пытаясь взяться за них. Но ничего другого поделать она не могла. Пришлось глотать все, что ей давал неутомимый герой Эллады. А тем временем, на глазах у Геракла наполненное сверх меры пузо правительницы стало медленно, рывками раздуваться еще больше, поскрипывая растянутой белоснежной кожей. Но размеры его не пугали. Он не собирался останавливаться. Если уж эта властвующая красавица дерзнула бросить вызов сыну громовержца, так пусть осознает всю тяжесть той ошибки, что она допустила. Закончив наполнять ненасытную Гратиюспереди, Геракл обошел кровать, приблизившись к ней с другой сторону. Его полубожественные чресла не теряли твердости всю ночь напролет, и от того могучий эллин мог не делать долгих перерывов, какие требовались обычным мужчинам. Обхватив бедра раздутой до предела царицы своими сильными ручищами, сын Зевса с легкостью подтащил ее к себе, не смотря на огромный вес переполненного семенем живота. Еще не пришедшая в себя от предыдущего подхода, правительница Пилайи не сразу поняла что происходит. Осознание пришло к ней только тогда, когда ее громадное пузо, упруго колыхнувшись, всем своим весом обрушилось на грудь своей хозяйки, упираясь растянутой до предела кожей в щеку царице. В следующий момент она хрипло закричала от непередаваемого ощущения упругой плоти, проникающей глубоко в ее лоно. Геракл двигался с большой амплитудой, грубо пихая свою партнершу, будто нарочно ударяясь своим прессом об упругий раздутый живот повелительницы. Живот, в свою очередь, утробно булькая свои содержимым, пружинисто вздрагивал, сильнее напирая на лицо своей хозяйки. Вслед за этим откуда-то из-под наполненной до предела белоснежной сферы раздавался слегка сдавленный, сладостный женский вопль. Гратия испытывала небывалые по силе оргазмы, заставлявшие забыть ее обо всем, об тупой ноющей боли в ее переполненном семенем чреве, об несколько неудобной позе, в которой он оказалась по воле своего любовника. Огромный, твердый как камень член сына Зевса одним только своим проникновением внутрь усиливал и без того огромное давление в раздутой царской утробе. Но это же чувство и приводило в восторг властительницу Пилайи, туманило ей разум, заставляло выкрикивать одно слово, "еще". И Геракл охотно повиновался этой просьбе, продолжая вгонять свой "меч" по самую рукоятку. А потом вновь сильный поток мужского семени стал наполнять и без того переполненный живот Гратии. Огромный, почти в три пигона* размером, он продолжал медленно увеличиваться, скрипя от напряжения. А царица с каждой секундой стонала громче и громче, чувствуя, как сильно распирает ее огромным давлением, как гудит и клокочет ее налитое до отказа нутро, как накатывают на нее одна за другой, волна сладостного пламени. Так прошла еще одна, девятая ночь. Днем Геракл в очередной раз сидя за столом и вкушая разнообразные яства поймал себя на мысли, что ему грустно будет покинуть Хортиатис и оставить в одиночестве прекрасную и ненасытную Гратию. Не будь могучий эллин связан обязательствами с трусливым Эврисфеем, то наверняка остался бы здесь навсегда. И, думается, что царица была бы вовсе не прочь, если бы ее мужем стал прославленный герой Эллады. Да и народ Пилайи тоже вряд ли стал сопротивляться. Но сегодня ему предстояла последняя десятая ночь и она должна была стать незабываемой. Однако, с наступлением темноты, в покои Геракла никто не пришел. Служанки не стали в очередной раз обмазывать его маслами, не стали облачать в тончайшие невесомые ткани. Лишь тишина стояла на пороге комнаты, как и во всем дворце. Съедаемый любопытством, сын Зевса отправился в покои царицы сам, без приглашения. По дороге он ни встретил никого, кроме стражников, охранявших выход на террасу. Пройти мимо них беспрепятственно не составило труда тому, о чьей силе слагали легенды. Таким образом, Геракл оказался у входа в покои правительницы Пилайи. Как и в предыдущие ночи, он вошел тихо и без предупреждения. Внутри он увидел Гратию, лежавшую на постели, накрытую шкурой неведомого северного зверя. Она спала почти на самом краю, ибо большую часть постели занимало ее огромное раздутое пузо. За прошедший день оно не на один дактиль не уменьшилось. Словно бездонное чрево царицы и вправду было таким же ненасытным, как и его хозяйка, не желая упускать и капли полубожественного семени. Внезапно Гратия проснулась, почувствовав присутствие другого человека. -Кто здесь? Ты?- царица тяжело приподнялась со своего ложа и заспанными глазами посмотрела на ночного гостя.- Я не звала тебя. Уходи. Я сегодня не хочу тебя видеть. -Но сегодня наша последняя ночь.- Геракл не спеша приблизился к лежащей на постели правительнице.- Когда если не сегодня? -Значит, наша последняя ночь была вчера.- недружелюбно ответила Гратия.- Вот там, в углу, завернутый в мешковину, скипетр моего мужа. Забирай и уходи. Можешь покинуть наш город сутра, а можешь прямо сейчас. Ты заслужил свою награду. Думаю, об этом будут слагать легенды. -И что же будут рассказывать певчие на площадях городов?- сын Зевса присел на край кровати и погладил ладонью раздутый живот властительницы Пилайи.- О том, как могучий Геракл смог ублажать прекрасную Гратию девять ночей подряд, а на десятую ночь прекрасная неукротимая и гордая царица сдалась, так и не получив своего. -Своего я получила в полной мере и даже с избытком.- Гратия похлопала по своему брюху и оно прозвучало как кожаный бурдюк наполненный доверху вином.- Но.. я бы могла попробовать получить немного больше. Правительница лукаво улыбнулась, и в ее глазах снова зажегся колдовской огонь. -Из всех моих свершений, это будет самым приятным.- довольно улыбнулся Геракл и лег рядом с царицей, прижавшись к ее спине. Через некоторое время тишину дворцовых комнат нарушил возбужденный вопльГратии. Он не утихал всю ночь напролет, становясь лишь громче и сладостнее с каждым часом. Сын Зевса постарался на славу, сделав так, чтобы правительница Пилайи на всю жизнь запомнила эту, их последнюю ночь. Ночь, когда непобедимый Геракл стал настоящим богом, доставив царице поистине неземное, олимпийское наслаждение. Он раз за разом доводил женщину до похотливого исступления, заставляя выкрикивать его имя и требовать больше. И герой Эллады давал все, что мог. Он неустанно наполнял чрево Гратии новыми порциями горячего семени. От этого ее живот раздувался сильнее и больше, начиная дрожать и гудеть от избытка внутреннего давления. Истончившаяся до звенящего состояния белоснежная кожа царицы, казалось, сделалась такой же прозрачной, как и ее одеяния. А многочисленные оргазмы стали настолько головокружительными и невыносимыми, что даже сама богиня любви, Афродита, могла позавидовать этим неописуемым ощущениям. Но все закончилось, когда солнце еще и не думало подниматься из-за горизонта. Доведя, правительницу Пилайи до очередного страстного опьяняющего разум финала, Геракл позволил, наконец, своей любовнице забыться тяжким мучительным сном, обессиленной измотанной раздутой сверх всякого предела женщины. Взяв скипетр, он еще раз подошел к постанывающей во сне Гратии и нежно огладил ее гигантское скрипящее от напряжения пузо. Как же все-таки она это сделала? Вместить так много и не лопнуть. Видать без магии здесь все-таки не обошлось. Но вряд ли это имело значение. Сын Зевса получил то, что хотел. То, что хотела, получила и царица... наверно. Герой Эллады покинул Хортиатис еще затемно. Видимо, от того никто после, спустя многие, многие годы не вспоминал о визите непобедимого эллина в этот город. Зато все запомнили страстные стоны Гратии разносившиеся по округе. И грозу, бушевавшую на десятую ночь. Когда было объявлено, что царица Пилайи ждет наследника, никто и не подумал сомневаться в том, что отцом ребенка был сам Зевс. Народ увидел в этом хороший знак. Будто боги отметили их владычицу, услышав ее молитвы и даровав ей возможность быть матерью. К концу лета следующего года Гратия родила тройню. Двух девочек-близняшек, и мальчика. Про это сразу стали слагать легенды, будто наследник явился в мир уже большим, сильным, способным ходить и говорить. А иначе, отчего у царицы Гратии был такой большой раздутый живот? Но всю правду об этом знали только двое. Сама Гратия и Геракл.