Осколки

Лайт проснулся раньше обычного. Часы показывали половину пятого. Поняв, что вряд-ли сможет опять заснуть, он повернулся в сторону Рюдзаки. Было странно видеть того спящим. Видимо он не так давно лёг, иначе бы проснулся от возни подозреваемого, обычно у него очень чуткий сон. В последнее время Лайту часто стали сниться кошмары, в конце которых он умирал. Сегодня его разбудил сон, в котором Эл поймал его и отправил на электрический стул. И если сам проигрыш был очень смазан, то казнь он запомнил в подробностях. Его привели в комнату с серыми стенами. Напротив него находилось зеркало Гезелла. Он был уверен, что через него Эл наблюдает за казнью. Его ужасно разозлил тот факт, что он не может видеть лицо детектива. Ему казалось, что тот просто счастлив, ведь ему удалось не только поймать Киру, но и доказать, что его теория насчёт Лайта оказалась верной с самого начала. При этом Лайт испытывал смешанные чувства: он был зол из-за того, что проиграл, в то же время жалел, что разочаровал свою семью, ещё он очень боялся смерти, но больше всего его почему-то волновало, что он больше никогда не сможет увидеть лицо Эл и даже перед смертью у него нет такой возможности. Во сне это всё казалось правильным и ожидаемым. — Прощай, Эл, — сказал он в последнюю секунду перед смертью. Он был уверен, что услышал ответ детектива. А потом он проснулся. Отвекаясь от раздумий, Лайт наткнулся на изучающих взгляд детектива. Он даже не заметил, как тот открыл глаза. — Доброе утро, Рюдзаки, — голос Лайта был немного низким после сна. — Доброе, Лайт-кун, — Эл выглядел так, как будто проснулся как минимум пару часов назад. — Раз уж ты не спишь, значит мы можем спуститься вниз и начать работать? — Да, разумеется. Только давай зайдём на кухню, я хотел бы позавтракать. — Как скажешь. Через полчаса они уже сидели в штабе расследования. Кроме них и Рем там никого не было. Отец Лайта обычно появлялся после восьми, а остальные подтягивались ближе к девяти. — Рем-сан, — начал Эл. — В тетради ведь могут записаны поддельные правила? Ведь если, как вы говорите, бог смерти сам их записывает, значит он может написать что угодно. — Не знаю, я никогда об этом не задумывалась. Скорее всего это невозможно, потому как за нарушение каких-либо правил бог смерти может умереть. — Хорошо, я так и думал, — Эл поднёс ко рту большой палец. —Лайт, а ты что думаешь по этому поводу? — Я не понимаю, зачем богу смерти могло это понадобится, — Лайт задумчиво откинулся на спинку кресла. — Тебя ведь интересуют последние два правила, как я понимаю? — Да, ты прав. Вполне логично, что существуют правила для использования тетради смерти. Только вот я сомневаюсь, что эти два правила действуют, — Эл улыбнулся, чем заставил Лайта внутренне поёжится. — Именно поэтому я решил провести эксперимент. Одному преступнику, которому грозила смертная казнь дали возможность убить другого такого-же преступника, после чего тот умер. Только вот тот, кто записал имя в тетрадь до сих пор жив, хотя прошло уже более тринадцати дней. Поэтому у меня есть основание полагать, что это правило было фальшивым. Думаю, ты понимаешь, в каком положении вы сейчас оказались с Амане. Теперь у вас нет алиби, поэтому я продолжаю вас подозревать. Поэтому у вас с Мисой больше не будет возможности выходить без сопровождения из этого здания. Также у меня есть основания полагать, что ты связан с подделкой правил. Ведь именно это правило могло доказать твою невиновность. Во время своей речи Эл внимательно наблюдал за реакцией Лайта. Ему удалось заметить что-то, мелькнувшее в глазах подозреваемого. — Хорошо. Я понимаю, что у тебя есть основания подозревать меня, — Лайт опустил голову, спрятав глаза за чёлкой. — И единственный способ доказать мою невиновность – это согласиться на твои условия. Хотя по лицу Лайта было трудно определить его эмоции, Эл смог предположить, что тот удивлён и явно недоволен таким раскладом. — Я рад, что ты не против, — произнёс Эл безэмоциональным голосом. — А теперь приступим к работе.