Осколки

Лайт, обнажённый, лежал на холодном, залитом его собственной кровью, полу. Его взгляд был пустым. Воздух резал лёгкие. В глазах потемнело.

***

Лайт проснулся от яркого света. Оглядевшись, он понял что находится в больничной палате. Сесть помешала резкая боль. Кое-как повернувшись на бок, он наткнулся на изучающий взгляд детектива. — Как ты себя чувствуешь, Лайт-кун? — спросил тот своим безжизненным голосом. — А как по твоему я должен себя чувствовать, Рюдзаки? — Лайт устало прикрыл глаза. — Я уверен на 86 процентов, что ты ощущаешь подавленость и отвращение к себе, не потому что считаешь себя виноватым, а просто от того, что кто-то растоптал твою гордость, — Лайт невидяще смотрел в стену слева от Эл. — Также, с вероятностью в 73 процента, ты зол на мои слова. Но, Лайт-кун, поверь, я просто излагаю факты и вовсе не пытаюсь тебя задеть. Ягами сжал в кулаке простыню. — Пожалуйста, уходи, я хочу побыть один, — несмотря на его апатию, голос был твёрдым. — Хорошо, — тихие шаги. — До встречи, Лайт-кун, — послышалось около двери. Парень закрыл глаза и снова провалился во тьму.

***

Рюдзаки подошёл к машине и велел Ватари ехать в штаб одному. Сам же он решил пройтись пешком. Слишком многое нужно было обдумать. По бокам от тропинки раскинулись широкие клёны. Эл почти не заметил, как вошёл в парк. Его мучила мысль о том, что кто-то мог так поступить с Лайтом. С одной стороны это был шанс полностью убедиться, что Ягами – Кира, ведь если это действительно так, то убийства должны на какое-то время прекратиться, вряд ли он сможет убивать, находясь в таком состоянии. Либо же был вариант, что Лайт попытается отомстить, тогда раскрыть Киру будет ещё проще. Но странное чувство не давало покоя. Раньше он никогда не испытывал ничего подобного к жертвам преступлений, с которыми работал. Неужели это беспокойство? Скорее всего это действительно оно. Хоть Эл и не сомневался, что Лайт справится с тем, что с ним случилось, но волнение его не покидало.

***

Эл забрал Лайта после выписки из больницы. Как только они сели в машину, детектив защёлкнул уже привычные для них обоих наручники. Ягами всю дорогу смотрел в окно. Небо было покрыто тёмными тучами. Сильный ветер смазывал силуэты деревьев. В далеке свернула молния. "Погода полностью отражает моё настроение," — Лайт приподнял уголки губ в невесёлой улыбке. Рюдзаки осторожно наблюдал за подозреваемым. Казалось, что тот этого даже не замечал. Неужели ему было совершенно наплевать, на то, что детектив о нём думает? Или же он заранее продумал, как будет себя вести, чтобы отогнать от себя подозрения? Хотя это вряд ли, обычно он просто делал отрешённый вид, сейчас же всё указывало на то, что он всё ещё не мог принять то, что с ним случилось. Эл сомневался, что Лайт бы стал изображать такие эмоции, это бы задело его гордость. Когда они поднимались в лифте на их общий этаж, Лайт заговорил первым: — Моему отцу ведь ни о чём не известно? — Да, никто из членов группы не знает о том, что с тобой случилось, Лайт-кун, — ответил Эл своим монотонным голосом. — Ты уже совершеннолетний, поэтому твоих родителей было не обязательно оповещать об изнасиловании, — он сделал акцент на последнем слове, что Лайт проигнорировал. После того, как они зашли в комнату, Эл отцепил наручники, чтобы Лайт мог принять душ и переодеться. Детектива не покидали мысль, что пока он не может понять, является ли Лайт Кирой на самом деле. Хоть он чувствовал, что это действительно так, а себе он привык доверять, да и вероятность этого всё росла, его не покидала мысль, что не всё идёт по обычному сценарию. Обычно даже самые трудные, оттого наиболее интересные, преступления он раскрывал достаточно быстро, тут же он уже долгое время не может ни за что ухватится. Даже в этой ситуации Эл не мог полностью разгадать эмоции подозреваемого. Он не ожидал, что у Лайта может быть такая реакция. Конечно, никто не отменял шок от произошедшего, который вскоре должен пройти, тогда Эл точно сможет сказать виновен Ягами или нет.

***

Лайта мучали навязчивые мысли. «Почему это произошло именно со мной? Почему я? Я же был богом. Но разве богов насилуют? Я хотел спасти этот прогнивший мир. Но разве сейчас у меня есть на это право? Я ведь обычный человек, да даже хуже обычного человека, после того, как меня просто втоптали грязь.» В глазах свернула ярость. Потекли слёзы, которые смешивались с водой. Из ванной раздался странный глухой звук. Рюдзаки открыл дверь — замок с двери сняли после того, как он приковал подозреваемого к себе — и увидел такую картину: по правой руке Лайта стекала струйка крови, костяшки были разбиты в кровь. Рюдзаки вытащил того из под горячего душа. Ягами как будто не замечал, что происходило вокруг него. Он смотрел стеклянным взглядом во одну точку. Эл не мог понять, что творилось в голове подозреваемого, удивительно, но даже его проницательность не смогла ему помочь. Мысли Лайта были уже далеко от ванной комнаты. Он будто снова обрёл смысл жить. Только теперь им двигало желание мести. Он понял, что любой ценой узнает имя насильника, и смерть того будет долгой и как можно более мучительной.