когда всё ясно без слов

      Единственным, что её успокаивало, был гром. Пока за окном шёл не прекращавшийся ливень, который бил и бил по стеклу своими громкими и тяжёлыми каплями, а в комнате горел одинокий жёлтый фонарик, Яэ Мико читала очередной любовный роман. Ну, пыталась читать.       Поток мыслей о чём-то своём, о чём-то, что она никогда не рассказывала (а расскажет ли в будущем?), мешал ей сосредоточиться на чтении. Она не понимала сути того, что читала. Её взгляд пробегался по строчкам ровно напечатанных букв, но Яэ Мико не вникала в прочитанное только что, вот буквально секунду назад, нет; её мысли были заняты образом богини, образом её возлюбленной.       Гром у Яэ Мико ассоциировался лишь с ней, Райден Эи, но для неё просто Эи — так сказала ей сама богиня. Её превосходительство Наруками Огосё была словно гром среди ясного неба в жизни Яэ Мико, она была словно безотрадный ночной дождь, который начался после яркого красного заката весной; она была кротка и уверенна, стояла прямо, держа в руках тяжёлый клинок.       Райден Эи была божественна, Райден Эи была великолепна. Райден Эи была добра и нежна к ней, лисице; к ней — Яэ Мико.       Она смотрела в окно, по стеклу которого стекали струйки капель дождя. Она ждала гром, который был так, так похож на её возлюбленную.       Её осанка была ровной, плечи острыми, прямыми. Яэ Мико держалась ровно: так, как и полагалось жрице храма Наруками. Кисти её рук были изящны, сама же она была высока и стройна. У неё были чётко видны ключицы, лопатки на красивой и ровной спине. Женственна — Яэ мико была таковой.       Она весела, она легка на подъём; она красноречива и хитра, она казалась лестной в некоторых вещах… Не обессудьте — это не Яэ Мико. Ну, по крайней мере не столь часто, как может показаться на первый взгляд.       Яэ Мико проводила рукой по странице, даже не вчитываясь: она утопала в своих мыслях о той, которую, кажется, ей будет больше не суждено увидеть никогда.       За окном ночь, темнота — лишь один жёлтый фонарик горел в комнате, освещая прекрасное лицо и розовые пряди волос Яэ Мико, кажется, золотом. Она подумала: «Будь бы здесь Эи… ей бы понравился этот роман?» Кто знает… кто знает.       Она жаждала встретить свою богиню всем сердцем и душой, прикоснуться к ней, почувствовать её тепло в своих руках… Ох, да, и вновь увидеть её улыбку — её прекрасную улыбку, которая казалась ярче солнца. Но… но встреча с ней больше невозможна…       Смертные могут распознать ложные обещания, понять, что их, пускай и любимый человек, может обмануть, может не сдержать своих обещаний, но… Но тем, кому не ведома старость — такого не понять. Им это неведомо.       Боги, бессмертные существа, они не знают, что тот или та, кого они любят, может их предать. Потому что они влюбляются раз и навсегда. Раз и на целую вечность.

Раз и на целую вечность, как влюбилась Яэ Мико.

***

      Тогда на острове Наруками проходил фестиваль фейерверков.       Жёлтые, красные, розовые, оранжевые и тёпло-фиолетовые искорки вздымались вверх, хлопали и окрашивали небо миллионами огоньков. Детишки резвились, бегали с бенгальскими огоньками, смеялись, но и взрослые от них не отставали: те тоже веселились, держась за руки или любуясь фейерверком.       Это было счастье, человеческое счастье, которое было никогда не понятно Яэ Мико, но так сильно интересовало её.       Люди приходили и уходили из её жизни; некоторые приходили раз и «навсегда», проводя своё время подле неё до конца собственной жизни, некоторые просто приходили и уходили по собственному желанию — Яэ Мико никогда никого не держала. Да и свою любовь она не держала тоже.       Этот праздник, как и все предыдущие, лисица проводила сидя у подножья статуи своей богини, своей любимой. Пока лёгкий ветерок вызывал волну мурашек по её плечам, она держала в руках рюмку саке и любовалась яркими огнями фейерверков в ночном небе. Эта статуя — о, она так величественна — подле неё находилась лисица, которая поглаживала свой пушистый розовый хвост. Яэ Мико распивала алкоголь, сидела, тихонько смеялась, о, нет, скорее хихикала, и она рассказывала что-то… своё… что-то, что она бы с удовольствием рассказала лишь ей — Эи.       Она смеялась, прикрывая рот ладонью. Кажется, Яэ Мико слегка стеснялась, а быть может она была просто пьяна. Она поджала колени к груди и обняла те. Подняв взгляд, лисица посмотрела на звёзды: нет, это были не огни фейерверков, это были звёзды, самые-самые настоящие звёзды. Такие далёкие, такие яркие, словно блёстки, словно маленькие-маленькие искорки. — Знаешь, я бы хотела посмотреть с тобой на звёзды… — тихонько сказала Яэ Мико, ставя подбородок на колени, которые всё ещё обнимала. А в ответ той была лишь тишина.       Щёки горели… А от чего те могли гореть у столь хитрой лисицы?.. Да, точно, во всём виноват лишь алкоголь, да и только, только он! От него столько проблем у людишек и да, даже существа, коим неведома старость, всё же имеют проблемы с ним.       Яэ Мико заливисто засмеялась, придерживая себя за живот, пока в уголках её фиолетовых, точно сапфировых глаз, не блеснули капельки слёз. Да, это явно от долгого заливистого смеха… Или быть может… — Да, ха-ха… — горько усмехнулась она. — Во всём виноват… ал-ко-голь…       Всхлипнув, она вытерла сщёк солёные слёзы. Не пристало владелице храма Наруками плакать, будучи пьяной. Не пристало, действительно… действительно… И почему она снова сидела здесь, поджав колени к груди и плакала, и плакала, и смеялась, плача? Ну, кто его знает… Мы лишь увидели Яэ Мико, которая вытирала слёзы со своих щёк… — Как бы я хотела, чтобы ты сейчас была рядом со мной, моя возлюбленная Эи.

И вновь в ответ той было лишь молчание.

***

— Тише. — шепнула она.       Яэ Мико нежно улыбнулась, подняв на неё свой взгляд. — Я скучала по тебе.       Эи ничего не ответила, лишь смутилась.       Между ними повисло неловкое молчание, настолько неловкое, что даже Яэ Мико стало слегка не по себе.       Волшебный стеклянный колокольчик с ленточкой поднял лёгкий летний ветер. Послышался его нежный-нежный мелодичный звон, и у крылечка храма, где они сидели, появились лёгкие золотые искорки. — Ты ничего не хочешь сказать? — тихо спросила Эи, подперев свои щёки ладонями.       Яэ Мико нежно ухмыльнулась. Пускай, она и нервничала — кажется, впервые в своей долгой жизни — но лисица не показывала своего страха. А страха-ли? Вроде бы, да. — Честно говоря, то много чего. — сказав, Яэ Мико посмотрела вверх — на стеклянный колокольчик, с которым игрался лёгкий ветер.       Он блестел в свете солнца, в оттенке розовых нежных лепестков цветущей вишни, пока на небе — на этом светлом голубом полотне — не было ни единого облачка. — Что именно? — произнесла Эи, посмотрев в её хитрые, но столь любящие глаза. — Я бы хотела сказать тебе о том, — задумалась она, замолкнув на долю секунды, — о том…       А ветряной колокольчик слегка звенел, звенел, нежно-нежно, совсем легко-легко. Звон был похож на прелестное щебетание весенних птиц. — О чём же? — Скоро лето. Скоро солнечное тёплое лето… — ответила Яэ Мико, наклонившись к Эи.       Та ей ничего не ответила, она только нежно улыбнулась.       С её возвращения Яэ Мико показалось, что мир стал ярче на пару тонов, что в нём появилось ещё больше оттенков и цвета. Вокруг всё расцветало — весна, май, как-никак… А рядом с ней была её прекрасная и милая, прекрасная и возлюбленная Эи. — Скоро лето… да, ты права, скоро лето. — слегка взволнованно повторила за лисицей она.       Яэ Мико не сводила с неё взгляда ни на секунду. Она любовалась ей, она любовалась ей так долго, сколько жаждала её видеть здесь, рядом с собой все эти долго и тяжело тянущиеся столетия.       Райден Эи была божественна, она была прекрасна. Её длинные локоны нежно спадали на плечи; не пристало божеству выглядеть так на чужих глазах. Но Яэ Мико далеко не посторонняя. Это её храм, а сегодня никого здесь не было и не будет; сегодня в этом храме будут только Яэ Мико и Райден Эи.       Плечи богини были обнажены, но их словно прятали пряди длинных волос, скрывая от хитрых лисицыных глаз. Яэ Мико протянула ладонь и нежно спрятала пару прядей за спину, уже полностью обнажая её плечи.       Лёгкая нагота была естественной, лёгкая нагота была интимной, но не в том самом плане — нет — она казалось личной, такой, где показано нечто личное, нечто прекрасное, где лишь одна единственная может видеть обнажённость богини Вечности. — Ты красива. — прошептала Яэ Мико, которая была совсем близка к ней.       Она рисовала узоры на её оголённой шее, поднималась вверх и касалась большим пальцем её подбородка. Кожа Эи была мягкой и нежной, наверное, даже сладкой, настолько, как и её любимые сладости. Да, Яэ Мико помнила: её Эи любит сладкое. Она заправила прядь волос за ухо и улыбнулась. — Можно мне кое-что сделать? — улыбнулась лисица.       Стоит-ли говорить о том, что они были настолько близко друг к другу? — Как пожелаешь…       Лисица нежно ухмыльнулась.       Быть может, это было опрометчиво, быть может, это было глупо с её стороны, быть может, это просто была ошибка, ведь чувства не должны преобладать над разумом…       Но Яэ Мико наклонилась к Эи, коснулась своими нежными пальцами её руки, а после другой рукой провела по её мягкой щеке. Она всё ещё не отрывала взгляда от её прекрасных глаз.       И вот её нежные губы, со вкусом, кажется, спелой вишни коснулись её, сладких, точно сахар, губ Эи. Это так, лишь касание, это просто лёгкий поцелуй.

Это просто лёгкий поцелуй, которому не требовались какие-либо объяснения, ибо всё было ясно без слов.