По ту сторону

Проснулся Кадзуха около шести часов утра из-за дикой жажды, от которой буквально раздирало горло, ведь будучи увлечённым чтением книг и гнусными мыслями о злосчастной царапине он совершенно позабыл о потребностях организма. Поэтому сейчас, словно ниндзя, он бесшумно ступал по полу, стараясь передвигаться максимально тихо, ведь если он ненароком разбудит Скарамуччу, то живым вряд ли останется. Стакан холодной освежающей жидкости подарил Каэдэхара невиданное наслаждение, словно он оказался в раю. Осушив два стакана воды Кадзуха также бесшумный отправился к себе, неимоверно много зевая по пути. Но на полдороги остановился, навострив уши. Обладая совершенно чистым и острым слухом самурай мог заметить даже самый малейший шорох. Вот и сейчас, замерев посреди коридора, он внимательно прислушивался к тихим, но отчётливым всхлипам со стороны комнаты Скарамуччи. Он немного насторожился, ведь плач и Скарамучча - две несовместимые вещи. За прожитую с ним неделю Кадзуха более чем убедился, что такая эмоция, как «страх», ему неизвестна. Даже когда однажды глубокой ночью какой-то неизвестный пьянчуга пытался вломиться в квартиру, Скарамучча не выказал ни тени страха. Скорее он испытал ярость - кто, в конце концов, смеет нарушать его драгоценный сон?! Оказалось, что пьяница спутал номера квартир, но даже извинения не спасли его - Скарамучча с максимально раздраженным выражением вышел к нему с метлой и хлестнул по лицу. Тот, спотыкаясь, бросился наутёк. Поэтому было удивительным, что Скарамучча плачет. А в этом Каэдэхара был уверен на сто один процент. И вряд ли плачет он сейчас от грусти, ведь на дворе ночь, и даже самая печальная новость в мире не заставит его жертвовать своим сном в угоду слёз. Блондин неуверенно протянул кулак по направлению двери, но в нескольких сантиметрах замер и стучать не стал, только приложил ладонь к двери. И тихо спросил: —Скар, у тебя всё в порядке? Всхлипы резко прекратились и Кадзуха даже подумал: а не показалось ли ему? Но уже в следующее мгновение послышался шорох одеяла и тихие шаги в его сторону. Щелчок замка. В небольшой щели показалась растрёпанная иссиня-черная макушка и ... глаза. Его глаза были похожи на поле боя после ожесточенной битвы - красные до невозможности, в уголках ещё блестели слезы. Но не вид их заставил блондина замереть на месте, а выражение, что таилось в них. Страх. Или, скорее, неподдельный ужас. Будто бы он страшное чудовище увидел. Или словно на его глазах родную семью пронзили сотней копий. Каэдэхара даже вымолвить ничего не смог, когда дрожащие руки Скарамуччи потянулись вперёд и заключили того в крепкие объятия. И вновь разрыдался. Ронин замер на месте, не зная, как стоит реагировать. Ведь их взаимоотношения и дружбой-то назвать нельзя, ведь на протяжении всей недели, не считая выходных, они едва перекидывались парой предложений, ведь Скарамучча был с головой погружен в учёбу. И уж точно их отношения нельзя назвать близкими, поэтому Кадзуха не знал, что и делать. Он мог лишь неуверенно водрузить свои ладони ему на спину и пытаться сказать хоть что-то. Что сказать? Вряд ли банальные утешения возымеют хотя бы толику ожидаемого эффекта. Кадзуха стал не на шутку волноваться, когда даже спустя десять минут всхлипы не прекратились, а Скарамучча не перестал так сильно цепляться за рукава футболки. Самураю всё же пришлось выйти из ступора и очень мягко спросить: —Скар, что случилось? Каэдэхара ожидал, что тот в приступе неконтролируемой истерики не сможет ответить внятно, но к удивлению до слуха донеслось прерываемое всхлипами: —О-они снова в-вернулись... К-кошмары... - было слышно, что слова давались Скарамучче с трудом, но он настойчиво продолжил, - и-из детства. О-они преследуют м-меня уже очень д-давно, - тихий всхлип, хватка на одеяниях самурая становится сильнее, - я не понимаю... п-почему даже спустя столько в-времени они не оставляют меня... Эти п-призраки во сне.. мои п-погибшие родители.. которых я с-снова и снова пытаюсь вытащить из г-горящего автомобиля, но у м-меня никогда не получается.. А потом они п-пытались затянуть меня с с-собой, в бездну, превратившись в у-ужасающих тварей... - Скарамучча, совершенно напуганный, вжимался в Кадзуху так, словно хотел слиться с ним воедино. Хотел искоренить этот до внутренностей пробирающий страх, эту рвущую на части грудную клетку боль. Боль воспоминаний, которые никогда не отпускают его. —Твои.. родители? - совершенно невпопад, просто чтобы Скарамучча хоть немного отвлекся от кошмара, спросил Кадзуха и тут же выдал себе ряд мысленных пощёчин. Вряд ли вспоминать погибших родителей - это действенный способ для утешения. Вопрос завис в воздухе на длинную, бесконечно длинную секунду, а может, минуту или час, но вскоре Скарамуш, чуть ослабив мертвенную хватку на одежде блондина, тихим и дрожащим голосом начал: —Мои родители.. Три года назад.. на мое пятнадцатилетие решили свозить меня в какой-то охуительно крутой парк аттракционов, который был открыт неделей раннее и в который я мечтал попасть. Какой-то эксклюзивный парк с не менее эксклюзивными аттракционами.. блять, неважно. Черт, до этого всю ночь шел непрекращающийся ливень и асфальт.. был мокрым и скользким. Нас занесло, машина слетела .. слетела с моста и упала в воду.. родители сразу же.. - от воспоминаний, так отчётливо и больно вспыхнувших перед глазами, стало до невыносимого больно. Как будто сотня клинков одновременно вонзились в тело. — родители без раздумий.. в первую очередь они освободили нас от ремней безопасности и открыли заднюю дверь.. мы с сестрой выплыли на поверхность.. родители спастись не успели, - всхлипы, на время болезненного монолога прекратившие свое существование, возобновились с новой силой, дрожащие руки Скарамуччи вновь вцепились в Кадзуху стальной хваткой. А Каэдэхара... Потрясенный таким откровением Скарамуша, он невольно вспомнил дворцовую дуэль с сёгуном и бездыханное тело Томо, пронзённое мечом богини. Тряхнув головой, Кадзуха осторожно провел ладонью по волосам синеволосого, что оказались на редкость мягкими. —Эй, Скар, успокойся, это лишь кошмары. Они.. не причинят тебе вреда, их не существует. Это.. иллюзия, они ненастоящие. Ты в безопасности и никто тебя в бездну утащить не пытается, - самурай не был уверен, как стоит в подобных ситуациях утешать обычно язвительных людей, чьи глаза напоминают беззвёздное небо или бесконечно глубокую Бездну (но не ту, в которую чудища-родители пытаются забрать Скарамуша). Он лишь надеялся, что Скарамучча не убьет его прямо сейчас. За что? Да просто так. Постепенно, пока Каэдэхара всеми силами пытался успокоить всхлипывающего Скарамуша, за окном начало просыпаться солнце. Тонкие ниточки красного и оранжевого цветов рассвета медленно показывались из-за горизонта, робко освещая просыпающийся город. Вновь начали слышаться гудки недовольных и сонных водителей, спешащих на работу, начали загораться неоновым светом вычурные вывески магазинов и затухать менее вычурные вывески ночных клубов. Время, на ночь будто останавливающее свой ход, начало движение. Город неохотно просыпался. И лишь двое парней, стоящие в сумраке темной квартиры, не спешили оживаться вместе с городом. Один из них шептал слова утешения, второй же эти утешения впитывал, как губка. Слезы на его глазах ещё блестели, но всхлипы наконец прекратились. Для достоверности простояв так ещё некоторое время, Каэдэхара разомкнул объятия. Скарамучча, ещё не до конца успокоившийся, отошёл в сторону нехотя. Он все ещё выглядел напуганно и растеряно. Уязвимо. Скажи Тарталье о том, что сделал Скарамучча ранним утром, тот не поверил бы и подумал, что Кадзуха бредит. Ведь, все знают, что Скарамучча - тот человек, который до последнего будет скрывать истинные чувства и эмоции, а когда это самое «последнее» наступит, он просто промолчит. Также, как делает это всегда. Будет терпеть, будет накапливать в себе всё это и страдать, но не расскажет. Не доверяет он даже Тарталье, который вроде как его лучший друг ещё с детства. Да даже сестре родной он не доверяет свои эмоции. И тут вдруг доверил их малознакомому человеку из другого мира, которому он по неизвестной причине помогает? Звучит как что-то очень фантастическое. Кадзухе вдруг пришла мысль, что он хочет должен обнять его ещё раз - настолько ночной кошмар сделал его вид уязвимым. Но юноша быстро одёрнул себя, потому что даже дураку известно - физический контакт и милости-нежности Скарамучча на дух не переносит. Кроме этого случая, конечно же, но на то была веская причина. —Спасибо, Кадзуха. Реально, блять, спасибо. Мне действительно стало немного легче, - его губы тронула лёгкая полуулыбка, которая моментально исчезла, - но если расскажешь кому - руки, блять, переломаю, - и от уязвимости и беззащитности на его лице не осталось и следа, уступив место привычной маске безразличия. На пятках синеволосый развернулся и ушел обратно в комнату. Молча. Кадзуха, кажется, от шока ещё не отошёл. Он ошеломлённо следил, как недавно заходившийся в истерике парень с совершенно равнодушным выражением лица ушел обратно. Как будто ничего и не было. Лишь когда до слуха долетел звук хлопнувшей двери, Каэдэхара ожил. И с мыслями, превратившимися в неразборчивую кашу, поплелся к себе. Отворил дверь, прошел вглубь комнаты. Стоило сделать шаг к кровати, как где-то в боку жгучей, острой болью пронзило кожу. Блондин вмиг выбросил из головы все мысли касательно ночных кошмаров соседа и схватился рукой за пронзающее болью место. Она была настолько сильной, что перед глазами заплясали звёздочки, а мебель начала медленно съезжать в сторону и двоиться. Ронин не мог более держать равновесия и его с силой занесло в стену, по которой он не медля сполз на пол. Звуки вдруг отдалились на несколько десятков километров и наступила тишина. Гулкая, почти осязаемая. Она прерывалась одной лишь мыслью. Больно. Очень больно. Больно-больно. Больно. Очень. Превозмогая сковавшую движения боль Каэдэхара дрожащей рукой спустя несколько попыток смог отыскать край футболки и отдернуть ее вверх. Рана, до этого имевшая исключительно черный оттенок, по краям царапины окрасилась в темно-фиолетовый. И в местах фиолетового остро ощущалась боль. Невыносимая боль. Кадзуха машинально схватился за нее, но лишь доставил больше боли. Как будто приложили раскалённый кусок металла. Каэдэхара до крови прокусил губу, чтобы сдержать болезненные вскрики. Зажмурил глаза до боли в веках. Вся комната до сих заходилась в безумном хороводе, звуки перестали существовать. Пульсацией на боку взрывалась режущая острая боль. И больше не двинуться - движения скованы болью. И ничего не слышно. Почему ничего не слышно? Снова тишина? И больно... Почему так больно? Так не должно быть.... Почему же ничего не слышно?? Судорожный вздох все же смог сорваться с губ самурая. Вслед за ним боль максимально резко прекратилась. И звуки вернулись, мебель неуверенно прекратила танцевать по комнате, звёздочки перед глазами улетели. Ронин снова вернул возможность управлять своим телом. Будто бы ничего и не было. На ватных ногах блондин смог добраться до кровати и рухнуть на нее. Перед тем, как уставший мозг отправил его в мягкие объятия сна, Каэдэхара успел подумать только: —Что это было?