Лесник

      — Понимаешь, теперь на тебе не двойная — тройная ответственность, — Андрей отпил из бокала и серьезно поглядел на лесника, — как многодетный отец говорю. И придурошный муж, которому тоже спокойно не живется.       — Да она не подпускает меня на пушечный выстрел, — Герман пьяно мотнул головой, — сказала, что посмотрит еще, как я себя вести буду. Вообще домой ехать не хотела.       — Если честно, то правильно делает, — пробурчала Карина, но Ингварр прикрыл ей рот ладонью.       — Я прошу прощения каждый день, — лесник блеснул желтизной глаз в ее сторону, — уже сил нет на коленях ползать. Я же не лох какой!       — Не агрись, — Михаил похлопал его по плечу, — сам же понимаешь, раз проштрафился, потом сложно доверие вернуть. Это ж не то, что налево рванулся, тут чуть не пришиб всех родных.       — Доверие вернется, постепенно, — Егерь снова пригубил из бокала, — у меня тоже с женой были разногласия, не такие сложные, но мы разошлись надолго. Думаю, поход налево она бы восприняла легче, чем то наше разногласие.       — Да не ходил я налево, хватит намекать. Соблазнить меня она точно не смогла, я бы помнил. Кате я верен и буду верен, мне другие не интересны.       — Простит, — махнул рукой Юра, поднимая очередной бокал, — ну, за новорожденного.       Обмывали ножки сына до поздней ночи. Ушли уже наверх родители, забрав с собой младших, убрались в детскую Ева и Милана. И только Герман с друзьями, как старыми и новыми сидели в гостиной, переговариваясь и иногда выпивая. Карина и Ингварр тоже сидели тут же, причем один с призрачной надеждой накидаться, вторая подогреть уши насчет какой-то интересной информации.       — Завтра гнездо пойдем зачищать, — Герман потянулся, хрустя костями. Хмуро поглядел на Ингварра и выдернул у него очередную рюмку из руки, — убью!       — Блин, раз в год нельзя уже немного расслабиться.       — Вали спать, пока отец не встал и не влупил тебе за все те годы, пока ты ему жилы тянешь.       — Да ты уже надоел со своими нравоучениями, — младший тут же взвился, повышая голос, — за собой следи потом на меня гони! Я из шкуры лез, чтоб вас всех из жопы вытянуть! Парней поднял, чуть дуба не врезал под тем недостроем! Хватит меня контролировать, я тебе не пацан-сосунок!       Карина тут же оказалась на ногах, удерживая его от нападения. Герман уже стоял на ногах, скаля острые клыки. В воздухе витало такое напряжение, что зажги огонь и все помещение вспыхнет.       — Так, праздник закончился, начались обычные последствия, — Андрей встал и крепко сжал младшего за плечи, — а ну, дракон, пойдем. Пора отдыхать. Ребята, собираемся. Пора домой ехать.       Герман все  еще скалился на брата, но стоило из комнаты донестись детскому крику и негромким шагам жены, как он весь сник и сел за стол.       — Да уж, действительно пора, — буркнул Герман, провожая гостей.       — Ты поаккуратнее с малым, — Егерь задумчиво похрустел суставами, — малой альфачом растет, гляди, чтоб тебе в глотку, в один, не самый прекрасный день, не вцепился. Он уже сейчас крупнее и сильнее тебя, а к двадцати пяти будет еще хуже. Так что думай, комрад, как сейчас себя поставишь, так он и будет с тобой вести в дальнейшем. ***       — Вы больше меня не любите, — Василиса белугой ревела в детской, да так, что Кате никак не удавалось ее успокоить.       В колыбели надрывался Эрик и Катя разрывалась на куски. За окном занимался рассвет, вся семья еще спала на втором этаже и только Ева с дочерью и сестрой помимо Василисы спала в детской. Но сейчас Василиса сидела в спальне родителей и устраивала очередной концерт.       Вася действительно ревновала и ревновала жестко, считая, что родители перестали ее любить. А так как Герман уже возился во дворе со скотиной, то все легло на плечи матери.       — И что у нас снова за концерты? — Герман заглянул в комнату, вход в которую забыл уже более недели.       — Ревность, — Катю уже трясло от непрекращающихся воплей.       — Так, ясно, Васенька, пойдем.       — Куда вы уже собрались? — жена нахмурилась.       — Покатаю ее по округе, заодно расскажу одну сказку.       — Нет уж, пусть дома сидит!       — Катя, я ничего ей не сделаю! Просто поговорю и успокою. Как ты думаешь, легко ей видеть наши разборки?       — Попробуй только…       — Катя, — голос Карины с лестницы не дал ей договорить, — помолчи.       — Я тебе глотку выдерну, — дернулась жена, но Василиса уже натягивала ботинки в коридоре и ей ничего не оставалось, как отпустить дочь.       Герман же спокойно отсалютовал ей и быстрым шагом вышел из дома. Послышался приглушенный топот копыт и лесник с дочерью выехали из двора.       — Ты что вмешиваешься?! — Катя взяла новорожденного сына на руки и перевела все внимание на сестру.       — Ты уже определись, будешь жить с ним или нет! — прошипела Темная сестра.       — Тебе не кажется, что это тоже наше личное дело!       — Ну да, вот только я не смогу быть с тобой рядом долго. Я уезжаю. Скоро. Так что подумай до того момента, как будешь жить дальше. И не надо ограждать от него детей. Сама же видела, как она подействовала на него.       — Решу, тебя это тоже касаться не должно! — взгляд Кати метал молнии.       — Ты неисправимая, — Карина махнула рукой, выходя из дома, — я за грибами схожу. Подумай. Я действительно скоро уезжаю, мне нужно что-то решать со своими ногами. ***       — Папа-волк больше меня не любишь? — Василиса беспокойно крутилась в седле, пытаясь заглянуть Герману в глаза. И он понял по той нескрываемой ничем мольбе, что она действительно волнуется. — Эрик теперь любимый.       — Детка, — лесник остановил коня и поднял ее на уровень глаз, — Эрик маленький и ему сейчас очень нужно внимание, он сам не проживет. Но это не значит, что тебя мы не любим. Ты наша старшая дочь и всегда ею останешься.       Тут до него дошло, что разговаривает-то он с маленьким еще ребенком, но по серьезному взгляду дочери Герман понял, что она все понимает, просто очень боится, видя напряженные отношения между матерью и отцом.       — Ты моя любимая доченька, Вася, и что бы не случилось, такой и останешься.       Она негромко захныкала и вдруг обняла его крепко, как мог обнимать только маленький ребенок. И лесник вдруг понял, что ни за что не отступится от своей семьи. Они нужны ему, словно воздух.       — Поехали, покатаемся, — Улыбнулся он, усаживая ее назад, — держись за гриву, сейчас будем летать.       Василиса улыбнулась, радостно махая головой и он с силой пришпорил коня. Жеребец коротко взвился на дыбы и рванулся вперед по лесной тропе, разметая в стороны тучи пыли и распугивая мелких лесных зверюшек. ***       — Что тебе тут-то надо? — Карина постучала пальцем по одной из несущих балок чердака.       Ингварр в это время лежал посреди небольшого помещения, задумчиво разглядывая изогнутый потолок. Даже ее появление не изменило его настроения и положения тела.       — Тебя ждал, — взгляд его, колкий, словно иглы, будто просканировал ее насквозь, — мы не договорили.       — А мне кажется, что все уже сказано, — Карина поставила на стол корзинку с какими-то травами, — предупреждаю сразу, попробуй лапнуть, я на тебя невстаниху напущу. Месяца на три примерно для острастки.       — Да успокойся ты, — молодой оборотень поднялся с пола и подошел к столу, взял одно из растений поднес к лицу и вдруг фыркнул, отбрасывая веточку в сторону. — Гребанный аконит. Не бойся, домогаться не буду. Слишком сильно.       — Тогда зачем пришел? — Карина подняла с пола ту самую веточку, прижала к груди.       — Ты моя, Карина, — от этих слов с ее лица, кажется, сошли остатки краски, делая оттенок белоснежным, — если думаешь, что я отступлюсь от тебя, после того, что случилось…       — А что случилось? — так же спокойно и бесцветно спросила ведьмочка. Пусть лучше сейчас обижается, чем потом ей придется бегать от похотливого оборотня, затягивая междуножье пищевой пленкой и скотчем. — Разве между нами что-то было?!       — А разве нет?! Или то, что ты делала своими губами не считается?       — Считай — это моя благодарность тебе. Тем более, что я обещала. Вот только не думай, что ты был первым, кто удостоился такого удовольствия.       Господи, зачем она говорит такую дрянь о себе? Да, он не был первым, кому повезло получить от нее ласки, да вот только предыдущие разы были совершенно не такими добровольными для нее. Не зря ведь она в свое время выпрыгивала из окна, сохраняя свою честь. Что-то сохранила, а что-то не очень. Только ему об этом незачем знать, пусть уходит, пусть любит чистую и наивную Алину, чем волочится за ней.       И он действительно побледнел, а взгляд ожесточился. Ингварр навис над ней рычащей скалой. Карина же с вызовом смотрела на него и, казалось, не она глядела сейчас снизу-вверх.       — Не ври мне, — выдохнул он, показывая удлинившиеся клыки, — я не отстану от тебя.       — Тебе повторить? — тон Карри был настолько спокоен, а движения рук, расстегивающих его брюки, такие уверенные, что он с ужасом и отвращением отпрянул от нее.       — Да иди ты нахер!       Он с такой силой бахнул дверью чердака, что на первом этаже заревел проснувшийся Эрик. Забурчала недовольная Катя. А она так и стояла у стола, прижимая к груди цветок аконита, на который медленно капали горячие соленые капли, срываясь с подбородка.       — Так будет лучше для всех, — шептала Карина в исступлении.