Лесник

Полтора месяца спустя. — Кать, ну сколько нам тут еще сидеть? — Карина помешала сахар в чашке и снова с нескрываемой уже грустью уставилась в окно, за которым моросил не то дождь, не то мокрый снег. Да и вообще пейзаж был монотонно-серым, удручающим, наводящим на самые грустные мысли. — Дома хотя бы снег уже ложится, а тут нескончаемые сопли влажно и вообще отвратительно. — Каришь, я бы с радостью, — Катя тоже с грустью посмотрела на младшую, после перевела взгляд на играющую на полу Василису, — только из-за моей неосмотрительности, теперь вообще не знаю, что и делать. Сама же понимаешь, я не за себя боюсь, за вас. Алину вон, хоть в пансионат удалось впихнуть временно, а с тобой как? — Кать, я тут вот с этим ничегонеделанием уже первый семестр готова уже сдать. — Милая, ну потерпи хотя бы немного. Возможно, этот человек угомонится в ближайшее время. — Знаешь, что злит меня больше всего во всей сложившейся ситуации, — младшая сестра захлопнула книгу, которую пыталась безуспешно читать все это время так, что удивленная Вася воззрилась на нее своими разноцветными глазенками, — если не родители, особенно мама, этого всего не произошло бы. — Не уверена, Кариш, очень не уверена. Не получилось бы этой ситуации, возможно, получилось бы что-то другое. Сама же все видишь. Они ходили на грани. Лезли в разные, не самые законные дела, чтоб по-быстрому денег срубить, так что, считай, малой кровью отделались. — Кать, — руки сестры легли на ее ладони и ведьмочка почувствовала, как дрожит младшая, — они тебе больно сделали. Я себе этого никогда не прощу. На твоем месте я должна была быть. — Да ни дай Бог тебе на мое место! И вообще, — Катя переплела ее пальцы со своими, — все это фигня про незабываемые ощущения. На самом деле там боль, много неприятной боли, с которой, в итоге вынуждена смириться, ведь это наша судьба. — Да ладно, — Карина недоверчиво покосилась на старшую. — Говорю, как есть. — Ну, у тебя вся жизнь вообще не самая веселая, а насчет секса, у тебя хоть иногда добровольно, без принуждения было? — Пару раз бывало, — Катя задумалась и невольно улыбнулась, — бывало. — Вот видишь, уже улыбаешься, значит, не всегда только боль. Так с кем? С этим мальчиком из деревни? Еще с его братом Алина в соцсетях общается. — Это было село, и он живет абсолютно не там. А еще он далеко не мальчик. Он мужчина, истинный. Сильный, серьезный. Тот вариант, когда, как за каменной стеной — это не метафора. — Так что же ты не поймала своего счастья? — Я не хочу ему навязываться. Баба с прицепом. — Ну и зря. Ну, расскажи, как с ним было? — Что было? — Все! — А ты не слишком мелкая, чтоб слушать такое?! — Катя, я же просто хочу знать. Это не значит, что я вот сейчас побегу на практике испытывать. Ну, так что, как было-то? — Внезапно, — усмехнулась ведьмочка, — я даже не думала, что может так произойти. — И что же ты почувствовала, когда это все-таки случилось? — Страх, море страха. Я боялась, что он будет груб и мне снова будет больно. А он вдруг оказался нежным. Такой рассказ тебя устроит? — Не умеешь ты красиво рассказывать, как в романах. — Потому что жизнь — не роман. И не будет там таких чудных эротических сцен. Вся жизненная проза не настолько красива, как нам бы хотелось. И вообще, на самом деле мелкая еще, чтоб о таких вещах разговоры вести. Она помахала пальцем перед носом младшей, но вдруг замерла, вся разом сделавшись похожей на статую, огромными от ужаса глазами глядя куда-то поверх сестры. Карина обернулась и увидела, как по телевизору, работающему на беззвучном режиме, показывали репортаж о каком-то очередном происшествии. В камеру на мгновенье мелькнуло до боли знакомое и страшное лицо Вагнера Константина, которого под белы ручки вели полицейские. Мужчина что-то выкрикивал, метался, но звука так и не было. — Где пульт? — вскрикнула Катя, обе хаотично начали шарить по столу. Василиса улыбнулась, протягивая ручку с пультом вперед, и переключила канал. Обе сестры посмотрели на нее загнанными волчицами и кинулись отнимать у нее гаджет, но малая, несмотря на маленький возраст, очень вертко подпрыгнула на ножки и резво поскакала в комнату. Как итог очень резво спряталась под кроватью, смеясь и разговаривая на каком-то своем языке. Катя махнула рукой, разгибаясь: — Толку нет, там уже все закончилось, пошли искать в интернете. Обе молча двинулись обратно на кухню, а Василиса вылезла из своего укрытия и с деловым видом пошагала следом за матерью и тетей. — Он стрельбу устроил в своем офисе, нескольких сотрудников ранил, — быстрая, как веник, Карина уже читала новость, пока катя только набирала текст. — Ничего себе! — ведьмочка отложила телефон в сторону. — А что еще пишут? — Пока не ясно ничего. Подробности уточняются. Катя, это знак! — Какой? — Нам пора возвращаться! Этот придурок ушел с дороги. — Кариш, что-то мне слабо верится, что он долго просидит, давай еще пару дней подождем! — Один, — младшая сестра поднялась из-за стола, — мы подождем один день, потом поедем домой! И так в этом Питере засиделись! Я хочу домой, хочу в зиму! — Уф, ну хорошо-хорошо! Мы ждем сутки. — Ура! — Карина подпрыгнула на месте и радостная побежала в комнату собирать вещи, а Катя вновь взяла в руки смартфон и разыскала с сети Алину. “Привет, — быстро набрала она несколько слов, — ты еще общаешься со своим Тристаном?” Ответ не заставил себя долго ждать: “Ингварр, его зовут Ингварр!” “Хорошо, спроси у своего Ингварра, как там его брат поживает”. “Что соскучилась?” — казалось, младшая смеется над сестрой. “Типа того, — коротко бросила Катя, — предчувствия плохие. Волнуюсь”. “Хорошо, спрошу”, — было ответом. “Спасибо”. Ответом ей был смайлик. Катя коротко улыбнулась и заблокировала экран. Нужно было еще очень много сделать достаточно важных дел. Так что в следующий раз телефон она взяла в руки уже перед сном, когда собиралась просмотреть почту. Сердце сжалось, когда увидела, что напротив сестриной страницы светится сообщение с вложенными файлами. Рука предательски дрогнула, когда она нажала на мессенджер, открывая его. Там были загружающиеся фотографии и короткая записка от Алины. “ Сказал, что брат поправился, хотя рука еще плохо работает, но жить ему это не мешает, сказал, что скучает, грустит. Часто уходит подальше от дома в рощу, подолгу сидит там. А как приехали обратно в Карелию, так сорвался и в первый же день поехал в город тебя искать. Не нашел, домой вернулся ночью, злой и пьяный. Начал периодически пить. Пока это не превратилось в катастрофу, но предпосылочки уже имеются. Кать, он грустит без тебя, может вернулась бы?” “Пока не знаю”, — спешно ответила Катя, хотя сердце у нее едва ли не выпрыгивало из груди от подобных новостей. Фотографии открылись и она вздрогнула. Почти на всех них был изображен Герман, но, казалось, что младший брат сфотографировал его из-под тишка. Лесник на них, то сидел полубоком, глядя куда-то в даль, часто курил, то старательно закрывал лицо от камеры, дабы не попадать в объектив. И лишь одно единственное фото напугало ее намного сильнее, чем все остальные вместе взятые. На нем младший брат обнимал старшего за шею и и делал с ним селфи. Герман на этом фото был, явно, пьян, растрепан и улыбался в объектив какой-то полубезумной кривой улыбкой. Но глаза. В его голубых глазах плескалась тоска. Глубокая, непоправимая, на грани легкого помешательства. И в этот момент Катя отчетливо поняла, что его пора спасать. Сам он уже не справится с этим. С утра, когда Карина проснулась, Катя уже была полностью собрана и неспешно попивала кофе, с интересом поглядывая на сестру. — И что заставило тебя передумать? — темная сестра улыбнулась, опираясь на дверной косяк. — Не поверишь, — Катя с трудом подавила странную улыбку, — предчувствие подсказало, что уже пора.