Лесник

Он курил одну за одной, сидя на пороге хлева. Голова, казалось, сейчас лопнет от того количества мыслей, что летали сейчас в голове.Плечи его сотрясала нервная дрожь. пальцы то и дело прикасались к едва зажившей губе. Еще ночью, когда Катя внезапно разревелась после соития, он будто очнулся от какого-то странного морока и почувствовал себя последней мразью, которая воспользовалась ею, словно живой игрушкой. Половина оставшейся ночи прошла за вымаливанием у нее прощения. Катя только вздыхала и отворачивалась от него. В итоге, не добившись от нее никакого результата, Герман направился к дому Марии, но вновь узрел у нее Настасью, которая приперлась к учительнице ни свет, ни заря. По осуждающим взглядам, лесник понял, что тут о нем прознали что-то лишнее. Его не пустили ни в дом, ни даже во двор, решив разобраться за воротами. И когда Маша, злобно зыркнув волчицей, подошла к нему и с такой силой перемазала ему ладонью по лицу, что лопнула губа, осознал, что знают о нет ну, совсем не то, что ему бы хотелось рассказывать. Она уже все знала. Лесник схватился за горящую огнем щеку и отступил назад. Он понял, что уже ничего не исправить. И его вина в этом есть несомненно. Ну, конечно же без очередной помощи Настасьи не обошлось. И она смотрела на него сейчас с улыбкой Червонной королевы. Оставалось только услышать заветную фразу: “Голову с плеч!” — Передай своей шалаве, — ухмыльнулась ведьма, кося на него изумрудно-зелеными глазами, — что не только она имеет силу. А навести морок желания можно и на расстоянии. Даже через обычный напиток! И до лесника дошло, вино чьего производства довелось испить накануне, и с каким посылом было это вино. В глазах потемнело от накатившей ярости. Еще мгновенье и он бросился бы на бывшую тещу, но в последний момент крепкие руки сжали его, не давая двинуться. — Уймись, шелудивый! — отец Михаил держал его за горло сгибом локтя, не давая наброситься на бывшую тещу. — Отпусти, остыл уже, — прохрипел Герман, хватаясь за его руку. — Езжай домой. Тебя уже скрыть сложно. — шепот достиг его ушей. — Позже с тобой поговорим. — Отпусти, я ее не трону. — Иди, твой конь уже взнуздан. — священник, наконец, отпустил его шею и лесник, фыркнув по звериному, бросился прочь. Утром он, еще не отойдя от того ужаса, который осознал, когда пришел в себя после той безумной похоти, которая накрыла с головой, то в очередной раз попытался вымолить прощение у Кати, но она просто лежала, отвернувшись от него и отирала бежавшие из глаз слезы. Лесник чуть навис над ней, вглядываясь в лицо, не зная, как продолжить тот, самый сложный разговор. Но ей было плевать на все, что ему не хотелось бы сейчас сказать. Как только он открыл рот, Катя просто отвернулась, едва не уткнувшись носом сено и накрылась бушлатом. — Прости, — едва слышно прошептал тот, коротко коснулся губами ее плеча и поднялся с кровати. Катя слышала, как он быстро натянул на себя вещи и пулей вылетел из избы. Выражение ее лица тут же стало спокойнее, слезы будто бы сразу высохли. Она отбросила бушлат в сторону и потерла лицо ладонями. Да, в который раз она показала, что мать называла ее шлюхой неспроста. Хотя, из-за родни ее вся эта херня и началась. Но Катя не винила родных. Толку не было. Да и все вышло не так грустно, как могло быть изначально. А еще то, что произошло между ними ночью, оно поразило ее до глубины души. Удивительно, но в этот раз не было омерзительно. Наоборот, ей было безумно приятно. Без боли, без излишней порывистости и грубости. А тот экстаз, который она испытала благодаря его искусным ласкам, о, это было просто несравнимое ни с чем блаженство. И поселившаяся теперь блаженная ломота в теле была тому доказательством. И вдруг она осознала и вся прелесть чувств осыпалась, будто порохом. Откуда появилось это дикое желание. Она же просто шла уговаривать, а вышло так, что договорились едва ли не до зачатия. Катя вскочила на ноги и начала хаотично рыться среди залежей сена в поисках затерявшейся ночнушки. Хотелось метаться, словно загнанной волчице. Ситуация не то, что казалась безвыходной, она ей была на самом деле. С чьей подачи так получилось? Что подвигло ее на данный поступок? Ситуация усугубилась чуть позже, когда она уже успела переодеться и осторожно намекнула Татьяне, что ее просьба выполнена. Вот только в этот момент на нее словно камень упал, ибо учительница вытаращила на него удивленные глаза. — Какую просьбу? И ведь от нее веяло таким удивлением, что невозможно было представить, что это могла быть ложь. Почувствовав, что где-то очень сильно лоханулась, Катя прошлась по двору, прислушиваясь к ощущениям. Не только чувства людей могла читать она, но и энергию мест. и вот как раз от калитки совсем четко и явственно чувствовалось присутствие ее недавней соперницы — Настасьи. Катя хлопнула себя по лбу. Ну конечно, кто же еще! Но как она умудрилась попасть в дом так незаметно? Неужели хватило сил навести морока? Ведь она была всего-лишь заурядная картежница, да мастерица по запудриванию мозгов. Но тут было что-то более мощное, чем она могла себе представить. — Едем домой, — Герман завел коня во двор, хмуро глядя на Катю. У его ног Фенрир тут же оскалился на нее, — или тут остаться решила? — Тут меня ничего не ждет, — Катя поежилась, косясь на скалящегося волкособа, а за пределами двора бабы уже собирались в кучки, подозрительно поглядывая на обоих. Некоторые уже едва ли не в открытую перешептывались о ней и леснике. Уже и забыли о погибшей девочке и нашли новый повод для перемывания костей. — На коня залазь, — прошипел лесник. — Как? — выдохнула она, глядя на огромного жеребца с явным страхом. — Просто. Как ты думаешь, как домой ехать? — А можно я пешком? — выдохнула Катя. На это Герман зло прошипел под нос какое-то непечатное слово, легко взвился в воздух и уселся в седло коня. — Бегом побегать захотелось? — прошипел он и вдруг цепко ухватил девушку за шиворот и, словно пушинку усадил ее перед собой в седло. — Перекидывай ногу через холку, и не выдумывай. Катя ни живая ни мертвая перебросила ногу через шею коня, лесник набрал поводья, заставив того оторваться от поедания сена с чьего-то сеновала. — Степаныч, я рапорта завтра привезу! — крикнул он вслед, и стукнул жеребца пятками в бока. — Вперед, Ренегат! Конь коротко всхрапнул и стремглав бросился прочь из села. Катя вцепилась руками в переднюю луку, каменея от ужаса. Так ровно в своей жизни она не сидела никогда. Мужчина крепко обжал ее ноги с боков своими и теперь они летели вперед по дороге , приближаясь к кромке леса. У самой кромки была распахана колея и конь, в последний момент подобравшись, стрелой перелетел через нее. Катя едва не врубилась в его голову, но мужчина успел-таки удержать ее за талию, крепче прижимая к своей груди. — Извини, забылся! — выдохнул Герман, придерживая животное. Сел немного удобнее, но так, что Катя оказалась практически вжатой ему в грудь и живот. Сказать, что ей было страшно — не сказать ничего. Захватывало дыхание каждый раз, когда конь бросался вверх по окультуренным уже рядам леса туда, где приходилось пригибаться к шее животного практически вручную и при этом чувствовать давящую тяжесть навалившегося сверху мужчины. От этого становилось в разы неприятнее. Свежи еще в памяти были воспоминания, когда ее прижимали почти вот так же, только с агрессией, болью. Каждый раз, когда случалось так, то по телу ее шла непроизвольная дрожь, спина тут же стремилась выпрямиться, оттолкнуть от себя это горячее, тяжелое тело. Она так и продолжала бояться боли, и сил справиться со своими страхами не хватало — Расслабься, — пробурчал лесник, едущий сзади. Будешь так напрягать спину — позвоночник ссыпется в трусы. — Я, вообще-то, не просила везти себя верхом. Пешком бы дочапала. — Ага, вон, одна уже дочапала, — огрызнулся мужчина. Его снова начинала раздражать ее манера спорить, но сейчас совершенно не было времени ругаться. Хотелось забраться поскорее под одеяло и немного поспать. Да и животные вряд ли простили бы ему такую долгую отлучку. Солнце уже давно встало и вокруг было достаточно светло, хоть и пасмурно. Но начинал садиться туман. — Сейчас бы ты только заходила в лес, — развел он вокруг себя руками, — тут хотела идти? — Я быстро хожу! — не унималась она. — Не выдумывай, хорошо! — Ты слегка душноват, не думал об этом? — Не поверишь, каждый день, но зато я думаю головой и не полагаюсь на авось, а уж тем более не корчу из себя бессмертного или супергероя. Тут если не медведь, так подонки какие пришибут. Сама ведь из их рук еле выскочила. Катя замолчала, уставилась в холку коню. В принципе, мужчина ведь был прав. Но менее страшно ехать от этого не становилось. И, даже когда вдали замаячила усадьба лесника, спокойнее на сердце у нее не стало. Там, на его темных воротах бледнел какой-то округлый предмет. — Гера, а что это у тебя там? — она вытянула руку вперед, на что его конь резко ускорился и она снова ухватилась руками в седло.