just a sucker for a mystery

      Кагеяма стоит у входа в бар и курит.       На самом деле, это место с натяжкой можно назвать баром. Скорее просто забегаловка у дороги, куда приезжают охотники, чтобы получить необходимую информацию. Обычного человека здесь редко увидишь, потому что расположено это место было неудобно: достаточно близко к городу, чтобы не останавливаться и потерпеть до более приличного места, и достаточно далеко от следующего места назначения, чтобы только что выехавшие люди из города не почувствовали потребности здесь остановиться. Помимо прочего, это место было грязным и мутным, так что желание перекусить могло возникнуть только у поистине голодного человека. Здесь не было ни заправки, ни маленького магазинчика с водой, а чтобы посетить туалет, необходимо было купить что-то.       В общем и целом, можно смело сказать, что место выбирали себе исключительно охотники, и то достаточно осведомленные, посвященные в семью, чтобы знать про это место.       Кагеяма, тем не менее, достаточно красочно вписывается во всю окружающую его атмосферу: вывеска с половиной не горящих букв, грязные окна, автомобили с не заглушенными моторами, терпеливо ожидающие своих хозяев, мокрая после дождя улица, до сих пор страдающая от накрапывающих капель, и стоящий посреди всего этого великолепия Кагеяма Тобио в чертовски старой кожанке и сигаретой в зубах, которая уже успела слегка промокнуть, ветер трепал его волосы, которые тоже промокли и прилипали к лицу, а руки тряслись от холода. Кажется, мир, если не начинался, то заканчивался в этой глухой дыре. Один Бог знает, что бы могло заставить такого человека, как Кагеяма, притащить свой зад сюда, и пусть сам Тобио не Бог, но только он знал, почему до сих пор остаётся здесь.       Старенькая машина с грохотом заезжает на парковку, нарушая всю сакральную тишину момента, и на лице Кагеямы проскальзывает самодовольный оскал: эту рухлядь он никогда не забудет. Водитель заглушает мотор, и из автомобиля одновременно выходят две фигуры: одна – высокая с белыми волосами и очками, которая самодовольно поигрывает ключами от средства передвижения в руках; и вторая – более низкая, с зелёными волосами, в кастомной кожанке с кельтскими символами на ней и в порванных джинсах. Они стремительно направляются к Кагеяме.       — Утречко, Король, — самодовольная улыбка, больше смахивающая на оскал, и противный брякающий звук ключей, ударяющихся друг о друга, с которыми парень не может перестать играться.       Перед Тобио стоит никто иной, как сам Цукишима Кей.       Противный парень, надо признать. Считает себя лучше, чем все остальные лишь потому, что родился в семье охотников, получив татуировку от демонов на своё тело ещё в возрасте пяти лет. Нельзя, конечно, отрицать того факта, что он и впрямь знал всех существ лучше, чем кто-либо другой, будто наизусть выучил книгу, которую для них составил, старый пёс Укай-сан, но как же это противно, звонить Цукишиме, когда нужна помощь с монстром. Правда, даже у этого идеального парня были свои грешки – он пытался сбежать от этой судьбы и даже в университет поступил, чтобы стать обычным парнем, но ничего не вышло, когда призрак напал на его кампус, а он был единственным, кто мог спасти однокурсников и самого себя от смерти. В общем, пытался выбраться из ловушки, загоняя себя туда только сильнее.       Кагеяма ненавидел его. И любил. У них с Цукишимой была странная дружба, которая началась не лучшим образом – с драки, которую они устроили в офисе Дайчи, но это уже забылось. Теперь они были товарищами.       — Доброе утро, Цукишима, — сплевывает на землю, пытаясь не смотреть на противную рожу друга. Кагеяма сегодня не в настроении терпеть эту снисходительность во взгляде блондина, словно он делал одолжение тем, что общался с такими, как Тобио.       — Ты здесь не промок, Кагеяма-кун? — Тоненький милый голосок, который пытается успокоить ссору прежде, чем она успеет начаться, исходит от никого иного, как Ямагучи Тадаши.       Тобио называл его подстилкой Кея, что, если говорить честно, не было таким уж враньём.       Ямагучи – парень Цукишимы и его верная правая рука. Сам Тадаши начал заниматься охотой не далее, как всего два года назад, когда буквально случайно помог расправиться Кею с тем самым призраком кампуса. Они познакомились в университете, и, если честно, Кагеяма не представляет, что конопатый нашёл в этой угрюмой дылде. Ямагучи был цветочком: он был мил, добр, обходителен и охотой занимался потому, что хотел помочь людям. Цукишима же был противным, гадким, склизким и язвительным, который занимался охотой, потому что так было нужно, потому что так сказала семья, потому что это круто и нет никого лучше в этом деле, чем он сам (по его личному мнению). Вместе они смотрелись гармонично, пока не открывали рты. В этот момент становилось очевидно, как сильно они отличаются, и не было на свете такого человека, который усомнился бы в том, что им не нужно встречаться. Это было почти постулатом в Карасуно.       И, тем не менее, они провели бок о бок вот уже два года и, похоже, не собирались останавливаться.       — Всё нормально, Ямагучи, — Кагеяма не грубит лишь потому, что прекрасно знает – за это можно огрести. Не только от Цукишимы, но и от самого Тадаши. Он не всегда такой милый, каким может показаться (в особенности с монстрами).       — Где коротышка? — Цукишима скучающим взглядом оглядывает парковку, видимо, ожидая, что рыжая макушка вот-вот выпрыгнет из-за угла. Он мог, надо признать.       — Понятия не имею, — говорит, прикладывая сигарету к губам.       — Его байк стоит на парковке, — отмечает Ямагучи, кивая на рыжее нечто недалеко от байка Тобио. — Наверное, внутри греется.       — Докуривай своё дерьмо, Король, и пошли внутрь.       — Дерьмо – это твои тонкие сигареты, — незамедлительно парирует Кагеяма. — Нормальные мужики курят толстые сигареты.       — Это ты себя назвал "нормальным мужиком"? — Цукишима усмехается, показывая зубы.       — Ну не тебя же, заднеприводного.       — Ездишь на своём дерьме, а я ещё не нормальный мужик?       — О боже, только не ещё один раунд из-за сигарет и байков! — Ямагучи закатывает глаза, видимо, припоминая все предыдущие ссоры на эти темы, которые имели исключительно два возможных схода: драка или полное игнорирование друг друга несколько недель, что плохо сказывалось на работе. — Вы оба заднеприводные! Идите внутрь, — подталкивает друзей ко входу, не давая Кагеяме даже докурить сигарету.       Тобио тушит её о свои тяжелые ботинки и заходит внутрь вслед за друзьями.       Сам Кагеяма оказался в этом бизнесе по случайности. По очень несчастливой случайности. Когда он ещё учился в старшей школе, в него вселился демон. В те дни Тобио перебил всю свою семью и большую часть детей, ходивших с ним в одну школу. От вечного заключения в теле, которым он не управляет, мальчика спас охотник, которым оказался Савамура Дайчи, точно такой же подросток, как и он сам. Он же дал Кагеяме другую жизнь: помог ему скрыться от полиции, избежать наказания, рассказал, что с ним случилось, набил татуировку на груди, чтобы этого не повторилось, и отправил учиться охоте в семействе Сейджо (откуда Кагеяму быстро попёрли), так как Карасуно на тот момент и в помине не было. Так Тобио стал охотником. Из перспективного спортсмена, будущего связующего Японии, он стал обычным охотником, который разъезжает по стране на старом байке в кожанке отца и убивает нечисть, считая, что этим может хоть немного загладить вину перед людьми, что он убил, и спасти других детей от становления сиротами.       Если вы спросите меня, смог ли Кагеяма пережить то, что случилось, то я скажу вам – нет. Он до сих пор просыпается по ночам от кошмаров и каждый год ездит на семейную могилу. Ему приходится переезжать чаще, чем другим охотникам, потому что бывший парень его сестры стал работать в правоохранительных органах только из-за него, и он же открыл охоту на мальчика, которого когда-то называл своим братиком. Тобио борется с желанием прийти с повинной и сесть в тюрьму, потому что по сей день считает себя виноватым в случившемся. Дайчи сумел переубедить его, хотя сам по сей день винит себя, что не приехал в этот город раньше, что не разобрался с этим демоном раньше, а только гонялся за ним четыре месяца к ряду без каких-либо подвижек.       Савамура считает, что смог бы уберечь мальчика от этой страшной судьбы охотника.       Кагеяма считает, что был рождён для этого, только способ, которым он пришёл в бизнес, считает жестоким.       Они заходят внутрь. В баре темно и пусто. Совсем мало людей, которых, казалось, отгонял запах этого места: смесь жира и алкоголя, которые ударяли в нос, вызывая головокружение. За баром стоит девушка. Кагеяма сразу её узнаёт – Киёко Шимидзу. Это место официально было обителью её семьи. Обычно здесь заправлял отец этого цветочка (которую никто бы так не назвал, если бы видел то, что видел Тобио, а конкретно – как она одним выстрелом сносила головы зомби), но, когда тот уезжал, в права вступала мать Шимидзу (тоже опасный противник на поле боя), которая совсем недавно скончалась на задании. Вот и получилось, что теперь этим местом владела Киёко, когда отец уезжал.       Киёко красивая. Можно даже сказать, что она – лучшее творение Господа в этом поганом мире. Но никто не смел подкатывать к ней свои яйца, зная грозного отца девушки. Только такие смельчаки, как Танака Рюноске и Нишиноя Юу добились у него благосклонности, когда принесли головы оборотней, как в старину, когда семье девушки нужно было доказать, что ты стоишь того, чтобы забрать их дочь. Однако сама Киёко была непреклонна – её гораздо больше интересовало оружие и соль, нежели отношения, хотя на работу она не выходила, считала, что от неё гораздо больше толку за барной стойкой, где она искала странные случаи и консультировала по поводу нечисти.       За стойкой ей помогает малышка Ячи Хитока. В основном она разливает пиво и подаёт еду, не общаясь с посетителями по поводу существ. Сюда её пристроила мать, знаменитая на всю страну охотница, потому что дочка тоже была из семьи охотников, но для самой охоты не годилась. Слишком нежная. Ей сложно поднять на руку даже на потенциально опасное существо, которое готово лишить её жизни (хотя Кагеяма сам видел, как девочка легко перерезает глотки, а латынь для изгнания демона знает получше Цукишимы, но ей это и впрямь тяжело даётся). Будь её воля, Ячи уже давно училась бы в университете на дизайнера, или художника, или фотографа, или на кого-то ещё, лишь бы не заниматься этим, но её властная мать определила дочку сюда, считая, что единственный ребёнок в семье должен продолжить семейное дело.       Зато по другую сторону стойки сидит Саеко Танака – девушка, сестра коллеги Кагеямы, которая уверенно прогрызала себе путь на вершину списка лучших охотников. Саеко пьёт пиво, отдыхая после последней охоты, и одета, как всегда, не по погоде: на ней кожаные штаны в обтяжку, майка с просвечивающим черным лифчиком и куча серебряных украшений (сами знаете для кого, хотя Танака не редко таким образом проверяла, не является ли её новый ухажёр нечистью).       Ни Саеко, ни Рюноске не были потомственными охотниками, но судьба сложилась таким образом, что их родителей убил оборотень. С тех пор они вошли в этот поганый бизнес. Поначалу их было только двое, только они против всего мира, думающие, что таких, как они, борющихся с демонами и прочей нечистью, больше нет. Потом они столкнулись с Дайчи и его верными приближенными, – Сугаварой и Асахи, – когда охотились на призрака в театре префектуры Мияги. Танака решил вступить в эту шайку, потому что быть частью семьи, которая позже получила своё имя Карасуно – лучше, чем бродить по миру в одиночку. Саеко осталась сама по себе, хотя так близко общалась с Карасуно, что все уже давно считали её и своей сестрой тоже.       Девчонкой она была странной, зато парнем вышла бы отличным. Любила выпить, отлично охотилась, ездила в старенькой машинке родителей, как сумасшедшая, нарушая все правила дорожного движения, курила, как паровоз, любила кожанки и тяжелые ботинки, а матом ругалась, как старик Укай, или даже хуже, и любовников меняла, как перчатки, успев заполучить в свои цепкие лапки обоих братьев Мия из семейства Инаризаки (она была причиной, почему эти двое не общались целый месяц). Больше всего на свете Саеко любила только две вещи: охотиться и своего братишку Рю, пусть никогда в этом и не признается. Она давненько дала ему вырасти и никогда не душила излишней заботой, пытаясь пойти с ним на миссию, чтобы его там нечаянно не прикончили. Но волновалась, как любая старшая сестра.       Кагеяма называл Саеко зачётной, а она в ответ покупала ему выпить. Тобио и сам мог купить себе выпить, потому что давненько перешёл отметку в 18 лет, но, как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят.       Надо признать, Саеко и Киёко не очень дружили, – слишком разными для этого были, – но держала их вместе одна деталь, и имя ей было Ячи Хитока, в которую, как Кагеяма предполагал, обе девушки были влюблены. Тобио готов был приезжать в это поганое место только для того, чтобы узнать, чем эта драма закончится.       — Доброе утро, мальчуки! — Саеко радостно машет новоприбывшим.       Цукишима идёт мимо, не обращая никакого внимания, Кагеяма кивает сразу троим (совершенно очевидно, Саеко обижается сразу на обоих), только Ямагучи задерживается рядом с ними, чтобы обменятся парой слов. Кагеяма и Цукишима останавливаются на месте, терпеливо ожидая, когда же Тадаши надоест обмен любезностями.       — Привет, Киёко-сан! Как дела?       — Работаю в баре, даю советы, читаю литературу, — пожимает плечами, протирая стойку. — Всё, как обычно, Ямагучи.       — А ты как, Ячи? — Наклоняет голову в бок, как котёнок.       — Мама позволила ходить на курсы по 3D дизайну! — Радостно кричит, чуть ли не роняя стакан, который протирала, но вовремя успевает ухватить его.       — Поздравляю! — С улыбкой на лице поворачивается к Саеко, у которой очень усталая мина на лице. — А как ты, сестрица-Саеко? Как твоя последняя работа?       — Это оказался банши. Отрубила ему голову и дело с концом, — делает большой глоток пива.       — Поздравляю! — Кажется, Ямагучи и Ячи кричат это одновременно.       — Не с чем тут поздравлять, — Саеко фыркает, кидая усталый взгляд из-под бровей на Тадаши. — Обычная работа. Обычная среда.       — Сделать свою работу хорошо всегда приятно, — Ямагучи продолжает улыбаться. Для него это всё по-прежнему в новинку. — Ладно, я пойду, меня ждут, — замечает раздражённые взгляды Кагеямы и Цукишимы. — Не забывай закусывать и не пей слишком много, — хлопает Саеко по плечу и нагоняет друзей.       — Ты со всеми собираешься поговорить в этом баре? — Цукишима фыркает, когда Ямагучи подходит, и, развернувшись на пятках, направляется в угол, где сидит Хината.       — Да. Я устаю от разговоров про динозавров, — язвит в ответ, улыбаясь.       Кагеяма гордо улыбается на фразу Тадаши, особенно потому, что Цукишима, очевидно, оскорблен.       — Заткнись, Ямагучи.       — Прости, Цукки.       Они двигаются в самый дальний угол бара, где Хината свил себе гнёздышко. Это нормально, он постоянно раскидывал вещи вокруг себя. Сейчас он обставился знатно: конечно же, напротив него стояла еда, слева от руки лежали газеты, книги и журналы, справа от руки – компьютер, помимо прочего были антисептик для рук, салфетки, лекарства (этот придурок опять наверняка заболел), оружие, блокнот с записями и ручки, деньги, фотографии, дезодорант (зачем бы?), а на диване – куртка, да так, что обхватывала Шоё со всех сторон. Создавалось впечатление, что Хината решил поселиться в этом баре. Такая вероятность, конечно, была, потому что помимо прочего семейство Киёко предоставляло ночлег для всех желающих и нуждающихся охотников (исключительно для охотников), но Кагеяма, зная, как обстоят дела, сомневался в этом.       Про Хинату Шоё надо знать одно – сколько бы лет он ни провёл в этом бизнесе, а охотником он был паршивым. Латыни не знал, соль постоянно просыпал, пентаграмму рисовал из рук вон плохо, целился дерьмово, глотки перерезать не умел так, чтобы это был конец для нечисти, постоянно забывал, что кол в сердце для вампиров, а серебро – для оборотней. Даже работать с Цукишимой Кагеяма любил больше, чем с Хинатой, потому что, когда ты работаешь с Шоё, ты вечно работаешь помимо прочего нянькой, которая вынуждена постоянно следить за этим идиотом. Однако был у них двоих один козырь в рукаве, который работал, только когда они были вдвоём – это их быстрая атака, когда Хината был приманкой, а Кагеяма его страховал. Идеально работает, когда на задание их отправляют вдвоём, но не так хорошо, когда в компании есть кто-то ещё.       История Шоё тоже началась в старшей школе: он обожал истории про нечисть и увлекался ими с тех самых пор, как в каком-то баре охотников, куда попал случайно, услышал про Маленького Гиганта, – знаменитейшего охотника того времени, – и после этого ушёл в изучение нечисти с головой, когда услышал подтверждение своих догадок о существовании существ от кого-то ещё. По счастливой (как он сам считал) случайности, его младшую сестрёнку Нацу утащил к себе банши, а Хината, как последний идиот, пошёл на монстра один, считая, что знает достаточно, чтобы справиться в одиночку. Повезло, что как раз в его городе на тот момент оказались охотники Бокуто и Акааши из семейства Фукуродани, и они смогли спасти непутевого охотника и его младшую сестру из лап монстра.       Какое-то время Хината учился у них, будучи частью семейства, но вскоре ушёл, когда получил всё, что ему было нужно (хотя с их командиром Бокуто общается по сей день). Долго охотился один, пока не узнал, что старик Укай, который некогда тренировал Маленького Гиганта, которым Шоё восхищается по сей день, собирает новое семейство Карасуно, старую версию прошлого, которое почти целиком перебили вампиры, оставив лишь тех охотников, что после этого решили уйти в мирную жизнь. Хината понёсся в город, где проходили отборочные в команду, на крыльях ветра, и один Бог знает, как этого недотёпу взяли в семью (может, пожалели несчастного).       Самого Кагеяму привёл в семью Дайчи (он прошёл с большим отрывом по знанию демонов и демонологии). С ним же пришли Сугавара и Асахи, эксперты по вампирам и джиннам соответственно. Цукишиму в семью посоветовало семейство Некома, в котором Кей долгое время состоял, близко общаясь с их командиром Куроо, и блондин получил своё место за знание заклинаний и призраков. Цукишима с собой привёл Ямагучи, которого выбрали, очевидно, по тому же принципу, по которому выбрали Хинату – из жалости и чтобы не потерять Цукишиму, который отказался бы вступить в команду без своего парня (хотя в последние месяцы Тадаши смог доказать свою незаменимость, став экспертом по ведьмам). Танаку и Нишиною выбрали за их заслуги в кольтах и другом оружии. Остальных отсеяли, как недостаточно хороших.       Так сформировалось семейство Карасуно, шайка несчастных парней, которым не повезло в жизни встретиться с нечистью. Большинство из них либо уже были сиротами, родителей которых убили монстры, когда они вошли в семью, либо стали ими в процессе борьбы. Семействами эти сообщества называли не зря – когда теряешь близких, этот бизнес, люди, с которыми ты работаешь, и становятся твоей семьёй. Кагеяма обрёл новую семью для себя в Карасуно, у них даже была шутка, что их командир Дайчи – папа, а его заботливый молодой человек Сугавара – мама. Асахи был пугливым, но добрым дядей.       Таких семейств по всей Японии было очень много: самые знаменитые из них обитали в Токио, рассаднике всякой нечисти – это Некома и Фукуродани. В Некоме главой был Куроо Тецуро с его верной правой рукой Кенмой Козуме, который был скорее похож на Цукишиму по списку задач, нежели на Кагеяму или кого-то другого (с ним Хината смог подружиться, неизвестно какими методами, потому что мальчишка, надо признать, не слишком жаловал людей, всё больше утопая в видеоиграх и котах). В Фукуродани глава – Бокуто Котаро, а его правая рука – Акааши Кейджи, которые больше похожи на капризного ребёнка и его няньку. В Мияги первенство удерживали Сейджо и Шираторидзава. В Сейджо командиром заделался Ойкава Тоору (у которого Кагеяма в своё время учился), хотя семейство гораздо больше уважало его правую руку Иваидзуми Хаджиме. В Шираторидзаве главным был Ушиджима Вакатоши с его верным приближенным экспертом по демонам Тендо Сатори. Но есть ещё множество семейств, которые не стоят упоминания за маленькие, очень локальные заслуги в борьбе с нечистью.       В общем и целом, именно так обстоят дела в мире Кагеямы – спасение людей, охота на нечисть, семейный бизнес. Они подходят к столу. Цукишима и Ямагучи тут же падают на одну сторону дивана, оставляя место рядом с Хинатой для Тобио. Тот выразительно смотрит на Шоё, чтобы тот подвинул вещи, и тот спешит это сделать, чтобы лишний раз не нарываться на злость охотника. Кагеяма плюхается на место, не говоря ни слова напарнику. К ним спешит Ячи, чтобы сделать заказ: Ямагучи заказывает большую картошку фри, Цукишима берёт кофе, Кагеяма, не стесняясь лишний раз, берёт пиво прямо посреди дня. Когда Хитока уходит, они ещё какое-то время сидят в тишине.       Первым не выдерживает Цукишима:       — Ну, Мандарин, зачем нас позвал Дайчи? — Он помешивает сахар в своём кофе.       — Есть дело, — Шоё говорит это с набитым бургером ртом, и тут же раздаёт каждому из друзей по газете, открытой на новостной странице.       Кагеяма быстро пробегается глазами по заголовкам: исчезновение, убийство, исчезновение, убийство – да этот город просто кишит проблемами. Может ли быть так, что здесь только один монстр? Люди ложатся толпами. И почему полиция ничего с этим не делает? Ах да, точно, они ничего не знают про существ. Что ж, похоже, это и впрямь работка для них.       — Ну и что? Есть какая-то информация, помимо этого? — Цукишима откидывает газету подальше от себя.       — Сугавара-сенпай говорит, это вампиры, — Хината утирает кетчуп с лица тыльной стороной ладони.       — Вампиры? То есть их несколько? — Ямагучи испуганно пучит глаза. С вампирами он ещё ни разу не сталкивался.       — Именно. Гнездо находится в поместье за городом. Там рядом часовня, забавно, не правда ли? — Хината улыбается, но его шутки никто не поддерживает.       — И что мы будем делать? — Кагеяма делает большой глоток пива, затем с интересом смотрит на Шоё.       — Убивать их, конечно же! — Треплет коллегу по голове, улыбаясь. — Какой же ты всё-таки глупый, Яма!       — Одни? — Грубо убирает руки коротышки с себя.       — Нас маловато для целого гнезда, — Цукишима поправляет очки на лице, как делал всегда, когда был недоволен.       — Мы профессионалы, — Хината делает укус бургера.       — Я вижу здесь только одного профессионала, одного заучку и двух любителей, — Кагеяма фыркает, вновь делая глоток пива.       — Эй! — Это Хината и Ямагучи произносят одновременно, и Шоё даже кидается в Тобио картошкой.       — Как бы то ни было, Король прав, — Цукишима вновь поправляет очки на переносице. — Я не очень хорош в поле, Хината, ты плох во всём, а Ямагучи ни разу не встречался с вампирами. По итогу у нас остаётся только Король и его навыки. Ко всему прочему, наш специалист по вампирам не с нами. Спрашивается, что мы можем сделать?       — Бороться! — Хината поднимает кулак в воздух.       — Скорее уж умереть, — фыркает Тобио.       — Не думаю, что у нас есть выбор, ребята, — Ямагучи подаёт голос, опуская картошку в кетчуп. Он молчит пару секунд, а потом добавляет. — Это задание от Дайчи-сана. Не пойдём на него, и он выгонит нас из Карасуно.       Все одновременно тяжело вздыхают и смотрят в пол. Это правда. Карасуно были тоталитарным семейством. Если задание не выполнялось, его участники изгонялись. Простое правило, несложно запомнить. А в мире, кишащим монстрами, лучше уж умереть, чем оказаться вне семьи. Семья обеспечивала в первую очередь безопасность и поддержку в делах, с которыми не может справиться один человек. Стоит сказать Дайчи спасибо, что он вообще объединил их в квартет, потому что, надо признать, странные дела происходили по всей Японии, и потратить целых четырёх человек на одно задание – редкий случай. Обычно их формировали в двойки, которые справлялись с несчастьями других людей, а тут целых четверо человек. Необычно.       — И где, спрашивается, все, когда они так нужны? — Ямагучи тяжело вздыхает, падая на плечо своего парня.       — Будь всё Карасуно вместе, было бы легче, и всё равно не факт, что мы смогли бы зачистить всё гнездо разом, — фыркает Цукишима, припоминая, чем закончился последний такой поход Карасуно на вампиров. После этого пришлось формировать новую команду.       — Дайчи-сан борется с демоном в Хоккайдо, Сугавара-сенпай разбирается с кицуне в Ивате, Асахи-сан – с джинном в Фукусиме, Нишиноя-сенпай – с бурубуру в Нагано, Танака-сенпай – с драконом в Аките, — Хината пожимает плечами, легко перечисляя занятия каждого из семейства, делает новый укус бургера и следующее говорит уже с набитым ртом: — Мир кишит существами. Вам стоит быть благодарными, что нас хотя бы четверо, потому что в Ниигате разбушевались трикстеры. Пришлось просить помощи у Датеко, чтобы они отправили туда парочку людей.       — Так почему бы нам не позвать кого-то на помощь? — Кагеяма откидывает челку назад, одновременно откидываясь на диван.       — Нельзя. Дайчи-сан дал это задание нам, — Ямагучи отрицательно крутит головой.       — Дайчи всё равно, каким образом будет выполнено задание, лишь бы существ не осталось, — вновь занудствует Цукишима. Только он позволял себе не добавлять "сан" к фамилии командира.       Надо признать, Кей ненавидел тот факт, что главным выбрали именно Савамуру, ведь тот не был из семьи охотников, как блондин, он был таким же простым обывателем, которому не повезло натолкнуться на нечисть в своей жизни. Цукишима считает, что сам должен был стать командиром, но решения Укая не оспаривались.       — Я уже пробовал, — Хината вытирает рот салфеткой и принимается за свою Колу. — С Сейджо и Шираторидзавой мы не дружим с тех пор, как присвоили покой Мияги себе, так что они пас, а Датеко уже разбираются со стаей оборотней в Гифу. Еле нашли людей для трикстеров.       — Как можно отправлять таких же охотников, как они сами, на смерть только потому, что мы когда-то давно что-то не поделили?! — Кагеяма злобно ударяет кулаком о стол.       — Это всё из-за тебя, Король, — Цукишима противно улыбается. — Ойкава не отдаст тебе звание лучшего охотника.       — Тоору – самовлюблённый придурок с тех самых пор, как я его встретил, — Тобио злобно фыркает, смотря в пол.       — Сейчас не об этом, ребята, — Ямагучи останавливает новую ссору одной фразой. — Главное, что остались только мы против целого гнезда вампиров. Что будем делать?       — Пойдём утром, когда они спят, и перебьём всех, — Хината пожимает плечами. Кагеяма не сомневается, что этот план ему подкинули старшие.       — Ахуительный план, если я правильно понимаю. Продуманный, до мелочей, — Цукишима фыркает, делая глоток кофе.       — А что не так? — Хината обиженно скрещивает руки на груди.       — Если твоя цель – умереть, то всё прекрасно! — Цукишима наклоняет голову в бок, делая самый заботливый на свете взгляд.       — Иди ты, — Шоё скрещивает руки на груди и откидывается назад.       — Нет, серьёзно, что мы будем делать? — Ямагучи внимательно смотрит на картошку, которую держит перед глазами.       — Полагаю, охотиться, — Кагеяма залпом выпивает своё пиво и с грохотом ставит его на стол.

***

      Они сидят в машине Цукишимы, потому что она менее заметна, нежели байки Кагеямы и Хинаты.       Кагеяме это не нравится. Ему не нравится оставлять байк отца далеко, ему не нравится, что он вынужден быть таким, каким хочет видеть его Цукишима, ему не нравится эта машина, в которой пахнет сильным мужским одеколоном, елью и картошкой фри. Ему вообще всё это не очень нравится. План, который озвучил Хината, а Цукишима откорректировал. Ему не нравится музыка, которую выбрал Кей. Ему не нравится, что он сидит сзади вместе с Шоё, а место штурмана занимает Ямагучи. Кагеяме вообще не нравится это дельце. Неужели он пережил демона в себе только ради того, чтобы погибнуть от руки какого-то там вампира? Неужели нельзя было подождать чуть дольше и прийти, когда всё Карасуно будет в сборе? Больше всего Кагеяме не нравится решение Дайчи, но он промолчит, чтобы не сталкиваться с командиром лишний раз.       Тобио смотрит в окно, где красуется большой особняк. Белые стены, высокие колонны, огромные окна, полностью зашторенные, мраморные ступеньки и красивый сад. Это место могло бы принадлежать какому-нибудь зажиточному чиновнику, но оно принадлежало шайке вампиров, которые мучили людей. Это ни в какие ворота не лезло. Это срочно нужно исправить.       — Это и есть гнездо вампиров? — Цукишима смотрит на Хинату через зеркало заднего вида.       — Да, — Шоё злобно щурится. Совершенно очевидно, что ему не терпится пойти убивать. Маленький, а такой жуткий.       — Хорошо, — Цукишима тяжело вздыхает, выключая мотор. — Значит, пошли.       — Стой, — Ямагучи хватает Кея за руку, останавливая. — Ты уверен, что это хорошая идея?       Цукишима долго молчит, а потом резко целует конопатого.       — Нет. Но других идей у нас нет, — и выходит из машины.       Кагеяму тянет блевать. Он выскакивает из машины и подходит к блондину, шепча на ухо:       — Необязательно устраивать сцену. От этого тошно.       — Ты не понимаешь, — Цукишима завороженно наблюдает за тем, как его парень точит мачете. — Если бы тебе было, кого терять, может, и понял бы.       — Эй, послушай, — Кагеяма хватает Кея за воротник и заставляет посмотреть на себя. — Никто сегодня не умрёт. Я этого не допущу.       Цукишима грубо убирает руку Тобио с себя.       — Вот тебе мой совет, Король, не кидайся громкими словами, — блондин смеряет долгим взглядом другого охотника, а потом резко приближается и шепчет на ухо Кагеямы: — Если встанет выбор между одним из вас и Ямагучи, я выберу Ямагучи и уеду отсюда к херам собачим. Лучше остаться без Карасуно, чем без Ямагучи, — он отстраняется и улыбается, словно не сказал, что отправит обоих других охотников на смерть. — Пойдём, пора порезать этих гадов.       Цукишима направляется прямо к поместью, останавливаясь перед воротами, а Кагеяма долго смотрит ему вслед, как Кей подходит к Ямагучи, нежно берёт его за руку и что-то шепчет на ухо, целуя после каждого слова в щеку. Это правда, Тобио было нечего терять, потому что он уже всё потерял, но он и впрямь хотел бы обрести что-то такое, ради чего мог бы бросить Карасуно и сбежать в другую жизнь. Он переводит взгляд на Хинату, который прочищает ружьё. Этот парень не мог представить себе жизнь без охоты. Он сам выбрал стать частью этого мира, хотя знал, что есть другие варианты, гораздо лучшее, спокойнее, которые не заставят просыпаться среди ночи в панике от того, что ты стоишь посреди пентаграммы, а вокруг тебя трупы твоей семьи, людей, которых ты любил больше всего на свете. Если Кагеяма когда-то решит оставить эту жизнь, уйдёт ли Хината?       Когда-то давно (пару месяцев тому назад, а, может, больше: Тобио потерял счёт времени), Шоё сказал ему, что любит его. Не как друга, не как коллегу, не как человека, а как кого-то, с кем хочется провести всю жизнь. Кагеяма тогда отказал, назвал Хинату педиком и придурком и сказал больше к нему никогда не подходить. Тобио не знает, рассказал ли Шоё об этом кому-то, но, очевидно, рассказал, потому что с тех пор они ни разу не охотились вместе. С тех пор они не виделись очень долго, только в те редкие дни, когда у Кагеямы выдавался выходной и он приезжал в их общий штаб, он видел рыжую макушку, которая бежала к себе в комнату, взяв какой-то глупый фильм и еду.       Хотя такое произошло только раз или два, большую часть свободного времени Хината проводил у своей семьи, которая, к счастью, до сих пор была жива, хотя сообщество монстров пару месяцев назад открыло охоту на нового перспективного охотника. Кагеяма знает, что рыжий так и не признался матери и сестре, чем именно занимается, хотя прошло уже столько лет и он давненько стал взрослым. Они знают лишь малую часть того, что творится с их сыном и братом: он работает, он нашёл дело по душе, у него есть дорогие ему люди, на его теле появляется всё больше новых шрамов. И Тобио, если честно, прямо сейчас тоже удерживается, чтобы не спросить, где Шоё заработал себе шрам над бровью, или шрам на запястье, или горбинку на носу, появившуюся, очевидно, после сломанного носа.       Кагеяма скучает по Хинате, это правда, но он скучает по нему не так, как Шоё скучает по Тобио. Он не чувствует ни бабочек в животе, ни спутанности мыслей, ни покалывание в пальцах. Он не чувствует того, что ощущал ещё в старшей школе к красивым девчонкам. Это другое чувство, которое может быть только к другу и товарищу. А теперь Хината не является ни тем, ни другим для Кагеямы. И это грустно, но ещё грустнее будет, только если Тобио потеряет Шоё, так и не сказав ему то, что думает.       Поэтому он исправит это.       — Эй, Хина, — чужое имя на губах ощущается странно, когда не говорил с человеком добрую уйму времени.       Хината поднимает глаза на Кагеяму, и, кажется, там проскальзывает страх, когда он видит, как охотник направляется в его сторону. Шоё тут же откладывает оружие в сторону и переминается с ноги на ногу, не зная, что сказать. Когда Тобио оказывается рядом, Хината начинает нервно теребить край футболки, не поднимая глаз от земли.       — Да, Яма? — Всё же смотрит на охотника и тут же щеки покрываются румянцем. — Ой, прости. Наверное, я не должен так тебя называть.       — Называй, как хочешь, — фыркает, закатывая глаза, хотя про себя отмечает, что не примет из чужих уст другого произношения своей фамилии. В этом нет ничего романтичного, просто это изменит привычный порядок вещей, а Кагеяма ненавидел, когда что-то менялось. — Есть дело.       — Какое? — Он не слишком заинтересован. Складывается ощущение, что он вообще не хочет говорить с Кагеямой. И это ощущается… неприятно. Да, точно, неприятно, потому что это тоже меняет порядок вещей. Раньше Хината бежал поговорить с Тобио, буквально прыгал на его спину, спеша привлечь к себе внимание, прикоснуться лишний раз и рассказать обо всём, что видел на новой работе, похвастаться достижениями, словно ребёнок малый. Сейчас Кагеяма понимает, почему так происходило, но внутри него почему-то нет отвращения. Пусть Шоё ведёт себя, как обычно, пусть они просто забудут эту нелепость, пусть всё будет так, как раньше.       — Я хотел извиниться за то, как отреагировал тогда, когда ты… ну… признался, — на языке это слово ощущается очень неприятно, хотя, может быть, это от чувства вины. — Я был неправ.       — Нет, всё нормально, Яма, — крутит головой, скорее чтобы отогнать неприятные мысли, нежели не соглашаясь с охотником, хотя это, конечно, тоже играет свою роль. — Мне не стоило путать твоё хорошее отношение ко мне с чувствами. Это было глупо, мы ведь такие разные, не так ли? — Улыбается, но его улыбка полна боли. — Давай просто вернёмся к тому, что было раньше?       Кагеяма улыбается, хотя эта улыбка напускная, потому что он знает, они не смогут вернуться к началу. Тобио будет вечно воспринимать действия Хинаты, как чувства, а Шоё не сможет просто так забыть своего особенного отношения к другому охотнику. Остаётся лишь надеяться, что тяжёлая работа по возвращению всего к обыденности, окупится.       — Даже мечтать об этом не смел.       Они жмут руки в знак согласия, и Кагеяма ловит себя на мысли, что не хочет отпускать чужой руки. Это странное чувство, и Тобио списывает его на то, что ему просто не хочется идти на верную смерть.       — Чего застряли там? — Голос Цукишимы раздаётся, как гром среди ясного неба.       — Готовы? — Ямагучи улыбается, держа Кея за руку, и Кагеяма чувствует толику зависти. Почему у него нет человека, которого можно вот так же держать за руку, когда стоишь на пороге смерти? Обидно.       Тобио крутит головой, чтобы отогнать ненужные мысли, и они все вместе направляются к поместью. Приходится перелезть через ограду, чтобы проникнуть на территорию, но каждому из них это кажется не такой сложной задачей по сравнению с тем, что их ждёт внутри здания. Они пробегаются по саду, прячась за деревьями. Всё это время Кагеяма внимательно следит за окнами. Вероятность того, что вампиры не спят в полдень, конечно, мала, но она никогда не равняется нулю, поэтому осторожность не повредит. Тобио также замечает, что Цукишима уделяет не меньше внимания окнам. Он переводит свой взгляд от окон на Ямагучи и обратно, меняя своё лицо с сосредоточенности к улыбке и так по кругу. Кагеяма то ли фыркает, замечая это, то ли смеётся над другим охотником. Это смешно, если бы не было так противно.       Они уверенно продвигаются к двери в поместье, у которой становятся по двое с разных сторон. Оглядываются по сторонам, проверяя, нет ли кого рядом, после чего Ямагучи одним кивком даёт Цукишиме знак: Кей склоняется над замком, достаёт отмычку и тратит несколько секунд на то, чтобы вскрыть дверь. Когда дело сделано, блондин слегка приоткрывает дверь, чтобы сделать маленькую щелку для глаза и заглянуть внутрь. Кагеяма изо всех сил старается сделать то же самое, но ничего не получается, и он только тяжело вздыхает, ожидая вердикта Цукишимы.       — Пусто, — шепчет так, что его почти не слышно, после чего поворачивается к коллегам по миссии. — Готовы?       Парни одновременно кивают в ответ. Врут. Только Хината готов к рейду, кажется, даже не подозревая, что это может стать его последней охотой. По тому, как руки Ямагучи неуверенно держат мачете и он нервно дышит, Кагеяма может с уверенностью заявить – здесь Тадаши держит только его долг, который он, надо признать, сам себе придумал. Сам Тобио выглядит уверенно, никто бы даже не подумал, что ему страшно, но это так. Где-то глубоко внутри он не может смириться с мыслью, что закончит свою жизнь в 24 года. Даже до этой смехотворной отметки в 27 не дотянет. Тем не менее, работа есть работа, и выбора им никто не давал.       Они тихо проникают внутрь, больше похожие в этот момент на воду, протекающую сквозь щели и дырки в половицах. Прилипают к стенам, прижимая к груди каждый своё мачете, и стараются даже не дышать, чтобы не издавать лишних звуков. Ямагучи выглядывает за угол, подаёт знак рукой, что всё чисто, после чего поворачивается к охотникам.       — Все помнят план? — Смотрит на каждого по очереди.       Кагеяма кивает в ответ:       — Да, — шепчет эти слова, закрывая рукой рот Хинаты, чтобы тот не стал шуметь, отвечая Тадаши. — Мы с Хинатой разбираемся на первом этаже, вы с Цукишимой – на втором.       Ямагучи и Кей кивают в ответ и без лишних слов поворачивают к лестнице на второй этаж. Их фигуры почти бесшумно скрываются за стенами, и только после этого Кагеяма отпускает рот Шоё. Тобио маленькими шажками продвигается к месту, где раньше стоял Тадаши, и выглядывает за угол. Пусто, как и ожидалось. Большая гостиная с кожаным диваном и зашторенными окнами, ковром на полу и бюстами каких-то неизвестных на рояле. Красиво, богато, утонченно. Сколько бы Кагеяма не встречал вампиров, а каждый раз удивлялся их любви к роскоши. Кажется, они все и впрямь вышли из 19-ого века, не позже. Тобио ни разу не видел хиппи-вампира или, например, рокера. Они все, как один, были полны элегантности и, кажется, любили фраки. На самом деле, будь Кагеяма чуть-чуть поумнее, уже научился бы отличать вампиров от обычных людей.       — Разделимся? — Хината шепчет это на ухо Тобио так неожиданно, что тот дёргается, почти роняя мачете на пол.       Поворачивается, злобно зыркая на коротышку, и фыркает.       — Ни за что.       — Но так мы разберемся гораздо быстрее! — Раскидывает руки в разные стороны, словно это является весомым аргументом само по себе.       — А ещё так одного из нас могут поймать, — вновь фыркает, понимая под "одним из нас" Хинату, конечно же.       — Тогда, может, проведём нашу быструю? — Ударяет локтем бок Кагеямы, заговорщицки улыбаясь.       — Нет.       — Но почему?! — Обиженно выпячивает губу вперёд, скрещивая руки на груди.       — Быстрая рассчитана на одного врага, а, если ты начнёшь шуметь, сюда сбегутся сразу все вампиры. Я не смогу в одиночку расправиться со всеми, — щипает себя за переносицу, недовольный тем, что приходится объяснять прописные истины.       — Слабак, — бубнит это себе под нос.       От грубого ответа Кагеяму останавливает лишь неизвестный шум откуда-то сверху. Тобио смотрит на часы. До захода солнца осталось пять с половиной часов. Этого времени должно хватить, но кто знает, может, вампиры тоже просыпаются, чтобы сделать глоток крови, как обычные люди ради стакана воды. Не хватало ещё, чтобы их вычислили, как последних идиотов из-за того, что они не знают элементарных повадок этих тварей (Боже, как же сейчас не хватало Сугавары-сенпая). Время поджимало, нужно было что-то делать.       — Ладно, разделимся, — нехотя соглашается Кагеяма, уже чувствуя, что это очень плохая идея. — Только держи рацию при себе. Только посмей не ответить мне, когда я буду вызывать тебя, и умрёшь ты от моей руки, а не от зубов вампира!       — Клянусь! — Прикладывает руку к сердцу всего на секунду и тут же несётся в правую часть дома.       Кагеяма закатывает глаза: вечно этот Хината такой – счастливый, радостный, глупый, непродуманный. Тобио готов спорить на деньги, что всё это плохо закончится.       Кагеяма поворачивает налево и проверяет первую спальню – пусто, ни вампиров, ни людей, ничего, кроме ветра, гуляющего по полу. В следующей комнате Тобио везёт больше и он отрубает головы сразу двум вампирам – девушке и мужчине, спящим в одной большой кровати. После этого связывается по рации с Хинатой, проверяя, как там это придурок. Шоё сообщает, что всё нормально и он отрубил голову парочке вампиров подростков. Кагеяма не отвечает на это, направляясь в другую комнату, где находит совсем маленького вампирёнка. Это оказывается сложнее, чем Тобио думал, убить кого-то такого маленького, но выбора у него нет, поэтому он аккуратно отрубает голову и этому существу.       Так Кагеяма проводит добрые полчаса, исследуя комнату за комнатой на предмет этих выродков. Не в каждой комнате есть вампиры, иногда это просто оказываются ванные или туалеты, или кухня и столовая, но в итоге Тобио отрубает с дюжину голов. Он ведёт счет, чтобы потом посоревноваться с Хинатой, как они делали это раньше. Кагеяма клянётся себе, что, если выберется из этой передряги живым, точно исправит всё, что произошло между ним и Шоё. Всё станет так, как раньше, потому что он больше не может терять людей в своей жизни.       Так проходит какое-то время, и Тобио уже думает, что их детская уловка сработает, но потом слышит голос из гостиной, оглушающий и пробирающий до костей, заставляющий кровь в жилах стынуть.       — Выходите, охотники! У меня для вас сюрприз!       Кагеяма застывает на месте, почти войдя в очередную спальню. "Черт" − шепчет про себя. Тут же достаёт из кармана рацию и как можно тише шепчет:       — Хината, приём, ты слышал это? — Ждёт несколько секунд, но ответа не слышно, и он повторяет с явно ощутимой в голосе паникой. — Хината, ответь! Ты слышал его?!       Ответ приходит, но совсем не тот, которого Тобио ждал:       — Приветики! — Из динамиков рации слышится тот же самый голос, которой звал их всех в гостиную. — Выходи скорее, где бы ты ни был, у меня для тебя сюрприз.       Кровь в жилах стынет.       Хината у них.       Кагеяма даже не успевает сообразить, как несётся в гостиную, в место, где последний раз видел Шоё. В его голове только одна мысль: "лишь бы с ним всё было нормально, лишь бы всё было хорошо, лишь бы ничего не случилось". Он повторяет это, но сам понимает, что это враньё. Черт, Хината, какой же ты придурок, как ты мог попасться?! Что случилось? Почему этот вампир проснулся? Что делать?! Как не дать им забрать Хинату?! Что сделать, чтобы с Хинатой просто всё было нормально?!       Кагеяма прибегает в гостиную, и тут же застывает на месте: Шоё стоит посреди комнаты, а его шею обхватил вампир. Этот выродок улыбается, а Хината не может сказать ни слова и его глаза полны вины.       Дерьмо, они в полной заднице.       — А, значит это Карасуно прознали про нас? — Вампир почему-то усмехается, улыбаясь. Неудивительно, восхождение нового Карасуно стало сенсацией, и его участников монстры знали в лицо.       — Отпусти его! — Кагеяма кричит, сам не зная, почему. В нём нет злости, только паника, страх, чем это всё может обернуться.       — Иначе что?! — Вампир в буквальном смысле насмехается над ним. — Не смеши меня, Тобио. Не ты ли был тем, кто готов был отдать жизнь Киндаичи за жизнь монстра? Поэтому ведь тебя и выкинули из Сейджо, что ты ценил напарников меньше, чем цель.       Их перебивают: с лестницы спускаются пятеро. Двое вампиров буквально несут на себе Цукишиму, который хватается за бок с ножом в нём, а потом, настигнув гостиную, бросают его на пол, словно какой-то мешок. Один вампир ведёт под руку Ямагучи, и, как только отпускает его, конопатый несётся к телу Кея, пытаясь остановить руками кровь. Зря. Пусть лучше блондин истечет кровью, чем превратится в одну из этих тварей, потому что иного выбора им теперь не дадут.       — Ещё две крысы, босс, — говорит один из вампиров, несших Цукишиму.       — Это всё? — Он с голодом в глазах смотрит на кровь, капающую на ковёр.       — Да, босс.       — Всего четверо? — Вампир, держащий Хинату, вновь смотрит с игривой искоркой в глазах на Кагеяму. — Вы, должно быть, шутите. Четверо против целого гнезда? Да ваш командир просто хотел избавиться от вас.       — Заткнись, — Тобио цедит это сквозь зубы.       — Грубишь? Молодец. Мне почти страшно, — шутку главного вампира поддерживают смехом остальные вампиры. — Что собираешься делать, Тобио? Какой твой выбор? Эти трое или мертвые мы?       Кагеяма в панике.       Он смотрит сначала на Цукишиму, который корчится от боли, потом на Ямагучи, на глаза которого навернулись слёзы, и он шепчет одними губами, "не умирай, пожалуйста, не умирай, не оставляй меня", и его руки трясутся, когда он пытается зажать рану, и трясутся ещё сильнее, когда Кей стонет от боли. А потом Кагеяма смотрит на Хинату… на своего Хинату. Смелый, смешной, шумный, радостный. Теперь в нём не было ничего из этого, а только животный страх того, что с ними всеми будет дальше. Где же его привычная улыбка? Почему сейчас губы дрожат в гримасе боли? Где его привычные щеки цвета сливового вина? Почему сейчас он белый, словно увидел призрака? Где искорки в его глазах? Почему сейчас они блестят только от слёз?       И в этот момент Кагяема понимает, что готов бросить охоту, готов бросить Цукишиму и Ямагучи, готов бросить Карасуно, лишь бы с Хинатой ничего не случилось. Если его тронут хоть пальцем, Тобио порежет сначала всех в этой комнате, а потом себя.       Поэтому он бросает мачете на пол.       — Нет, Яма! Не делай этого! — Хината кричит это, и его рот тут же грубо затыкают.       — Молодец, Тобио, хороший мальчик.       — Заткнись, — шепчет это, смотря в пол. — Теперь отпусти его.       — Как пожелаешь, малец.       Вампир и впрямь отпускает мальчика, и в следующий момент происходит сразу несколько вещей одновременно: Хината несётся к окну и срывает штору вместе с рамой; свет проникает в комнату, заливая её целиком; вампиры начинают орать от боли горения заживо; Кагеяма хватает своё мачете и кидает его Шоё; Ямагучи встаёт с пола, кидает мачете Цукишимы Тобио в руки, а сам берёт своё и отрубает голову вампиру, который пытается приблизиться к Кею; Кагеяма отрубает головы двум оставшимся вампирам, а Хината лишает головы главаря, предварительно плюнув ему в лицо.       — Не стоит связываться с Карасуно, — Шоё говорит это, держа голову вампира отдельно от тела прямо перед своим собственным лицом, и тут же кидает её на пол.       Кагеяма тяжело дышит. Он весь в крови, вытирает её тыльной стороной ладони, но не может отвести глаз от Хинаты. Этот рыжий парень, который ещё две минуты назад был на пороге смерти, сейчас стоит со счастливой улыбкой, еле удерживаясь от радостных прыжков, словно и не сомневался в удачном исходе дела. И Тобио пытается осознать то, что он только что сделал. Он действительно сдался только ради того, чтобы Шоё был в порядке? Он действительно запорол работу, действительно отдал всё, во что когда-либо верил, ради него? Ради этого мальчишки, у которого семь пятниц на неделе и эмоции меняются со скоростью света?       Расскажи Карасуно, и никто не поверит.       — Хината! — Кагеяма кричит это громко, зло, ненавистно. — Это ты во всём виноват!       — Прос…       Шоё не успевает договорить, потому что Тобио преодолевает расстояние, разделяющее их, и впивается в чужие губы. Жадно, страстно, со всеми болью, страхом и паникой, которую испытал, когда Хинату схватили. Он пытается рассказать рыжему одним этим поцелуем, что именно Шоё сделал с ним. Он заставил Кагеяму пройти через ад второй раз в жизни от страха вновь потерять кого-то отчаянно важного по своей вине. И сейчас не имеет никакого смысла, что именно Тобио прежде думал о Хинате, что говорил и что делал, потому что сейчас очевидно, что именно они оба чувствовали всё это время. Да, Кагеяма понял это слишком поздно и совсем не правильным способом, но он понял, и теперь не отпустит этого коротышку никуда.       Черта с два он снова потеряет Хинату!       — Эй, хватит сосаться! Цукки нужно в больницу!