Пророчества молний

Когда эйфория проходит, Томми глубоко вздыхает и решает, что ему необходимо видеть братьев. Последние несколько часов его — предыдущей? настоящей? — жизни прошли в суматохе и ужасе. Крики, взрывы, погони и дым. И смерти. Даже если Техно и Уилбур сейчас моложе на три года, даже если не они пошли по пути разрушения, даже если они не знают так многого — они всё ещё его семья. Ему нужно взглянуть в их лица. Мальчик опасливо, будто она может его укусить, подходит к двери и кладёт ладонь на ручку. Та ощущается твёрдой под его кожей. Всё ещё... Всё ещё трудно поверить, что это не сон. Он открывает дверь, петли протяжно скрипят. Свет заливает коридорчик, и Томми вновь захлёстывает волна ностальгии. Эти деревянные стены, такие родные и знакомые. Этот пол, застеленный дешёвым ковром, который они купили на ярмарке. Эти двери с грубой, неумелой резьбой на них. Томми оглядывается — на его дверном косяке зарубки с цифрами рядом. У спален Уила и Техно тоже такие есть. Они измеряют свой рост каждый день рождения. Первые зарубки у Томми начинаются с девяти лет. Именно тогда они поселились в этом доме. Старшие братья много работали, чтобы позволить себе это крохотное, тогда ещё практически заброшенное здание на окраине леса. Уилбур дни напролёт бегал по городу, подрабатывая то тут, то там, везде где примут. Надо сказать, он пользовался определённой долей популярности как старательный работник, хотя в большинстве случаев к нему прилагался следовавший за ним хвостиком ребёнок. Техноблейд же бился на арене, что было опасно, но приносило нехилый доход и стоило риска раскрытия поддельных документов о возрасте. Позже мальчики узнали, что им очень повезло, что это оказалась действительно добросовестная арена, а не нелегальное рабовладельческая западня в вечном поиске прибыли и чемпионов. От последней мысли Томми вздрагивает. Не только от воспоминаний о том, как они в своих приключениях всё таки наткнулись на подобную кровавую арену, но и от образа, промелькнувшего перед глазами. Образа того, кто сказал им это. ...Он тогда покачал головой, прошептав что-то о несносных детях, и попросил впредь быть осторожнее и осмотрительнее. И не соваться в опасные места. Это был один из многих советов, которые братья нарушили. Томми зажмурился и прогнал эти мысли. Не время. Ему уже надоело плакать. Наконец он прошёл пару шагов в коридор. Потом ещё. И медленно побрёл к лестнице и вниз. Шаги ощущались слишком короткими, а тело слишком лёгким и... Ага, маленьким. Наверняка Томми бы ещё и почувствовал себя слишком низким, но искажённые детские воспоминания, в которых эти стены казались ещё больше, компенсируют это. А ещё кожа такая нежная, без мозолей и шрамов. Странно владеть этим новым-старым телом. Впереди лестницы стол и угловой кухонный гарнитур. И всё залито светом из окон. И всё так сказочно и прекрасно. Только твёрдое дерево перил под пальцами и холодность босых ног напоминают, что нет — это реальность. На последних ступенях мальчик останавливается. Слышно, как недалеко, за полем зрения Техно что-то раскладывает в шкафах и сундуках. Томми глубоко вдыхает. Вот оно. Он медленно, медленно поворачивается вправо и заглядывает за перила. В небольшом закутке между несущей стеной и лестницей буднично суетится Техноблейд. Техноблейд с его розовыми волосами, пока ещё едва достающими до талии. Техноблейд с его простой домашней одеждой, без кроваво-красного плаща и пояса с зельями. Техноблейд без кровавых зовов в голове и силы раздвигать земную твердь в ладонях. Техноблейд, который недавно кричал, что бытие героем сулит лишь смерть и бессилие, что они потратили столько времени на бессмыслицу, что если этот мир загоняет их в рамки, лучше уничтожить всё в нём... Томми с силой моргает, прогоняя видения. Нет. Здесь этого не случалось. Он слишком поздно понимает, что Техно уже неизвестно сколько времени стоит на месте и внимательно смотрит на него боковым зрением. Томми вздрагивает. Карие глаза следят за этим движением. — У тебя точно всё нормально? — говорит Техно, оборачиваясь полностью. — Э-э... — Томми глупо открывает рот. В горле неожиданно сухо. Лицо Техно. Оно такое... Другое. Более гладкое, с гораздо менее заметными синяками под глазами. Спокойное. — Конечно нормально. Его голос звучит глухо и тускло для его же ушей. Мозг совершенно забыл о актёрской игре. Как можно думать об этом? Перед ним стоит его брат, живой, телесный, не уходящий в горизонт, не пахнущий дымом и тошнотворным железом. Техно хмурится и собирается что-то сказать, но вдруг входная дверь с хлопком распахивается. — Всем привет! — громко здоровается Уилбур, несущий сумки на руках, — Быстрее разбирайте это всё, я вам не грузовая лошадь! Томми чуть ли не задыхается, когда видит Уилбура — с его широкой солнечной улыбкой, гордо стоящего в дверном проёме, пока его окаймляет солнечный свет и лёгкий ветер. Момент проходит, когда Техно спешит забрать часть сумок и поставить их на стулья. Уил выдыхает и разминает спину. Томми всё ещё заторможенно наблюдает за этим с лестницы. — Завтра у меня вторая смена, — Уилбур присоединяется к разборке вещей, ставя продукты на стол. — Тех, есть что принести в лавки? — Есть разделочная доска, пара фигурок, сегодня вечером ещё доделаю дудочку, — задумчиво гудит Блейд, — Немного рассады тоже уже можно взять. Я завтра с тобой пойду. Уил весело хмыкает, кивает и поворачивается к Томми. — Томми! Ты чего как приведение? С нами пойдёшь? Мальчик беспомощно открывает рот. Уилбур смотрит на него с лёгкой улыбкой. Уилбур с пушистыми каштановыми кудрями, без пепла в них. Уилбур без металлического льда в глазах. Уилбур с мелодичным голосом, без надрыва и хрипа от чрезмерного использования силы. Уилбур, который кричал, руша стены и волнуя реки, о том, что всё бесполезно, бессмысленно, и они недостаточно старались. О том что теперь они злодеи в этой истории, и это полностью их вина, и ничего бы не случилось, если бы они следовали... — Неа, не хочу, — Томми срывается с места, чуть не споткнувшись, и подбегает к старшим, — Вы старики, опять будете на меня ворчать, чтоб я не убегал далеко, а я нихрена не убегаю, просто осматриваюсь! Завтра останусь дома и буду заглавного, как самый большой на свете человек, поохочусь на бабочек и... Мальчик всё болтает и болтает, энергично выставляя из сумок вещи, расставляя их на столе и на полках, хлопает дверцами шкафчиков и болтает ещё больше, сам не понимая что. Он изо всех сил напускает на себя легкомысленный, непринуждённый вид. Взгляните, это тот ребёнок, которого вы знаете. С ним всё в порядке. Он уж точно не переживал ничего плохого, не ссорился с вами, не разрушал мир и не умирал от своей же силы. Он в норме! Это не работает. — Томас, — Уилбур кладёт тяжёлую тёплую ладонь ему на плечо. Томми останавливается, закрывает рот, позволяя уголка рта опуститься, и поднимает голову. Его братья так молоды. Жалкие три года прошло в его времени, так почему они кажутся такими другими? Их лица такие гладкие. Только у Техно давний шрам на переносице. А руки пусть и слегка огрубевшие, но лишь от обычной каждодневной работы. И глаза не обжигают и не замораживают, а лишь излучают тепло. Бархатное, мягкое, как одеяло, как горячий шоколад. Рука Уилбура на плече висит грузом. Тяжёлым и столь ценным, что у Томми дребезжит в попытке разорваться сердце. — Мы видим, что что-то не так, — бережно продолжает Уилбур, — Ты же можешь нам сказать, ты знаешь. Что с тобой? Мальчик сглатывает вязкую слюну и свистяще вздыхает. — С... С чего вы взяли, что со мной что-то не так? — он делает попытку улыбнуться. Получается криво, слабо и совсем неубедительно. — У тебя слёзы на глазах, — говорит Техно. Томми в шоке моргает и прикасается к своим глазам свободной рукой. И правда. Влажно. Когда он успел? Он промаргивается, смахивая тонкую, как первый слабый лёд, плёнку слёз, и для верности ещё мажет по лицу запястьем. Рвано вдыхает. Техно подходит и кладёт ладонь на пшеничные волосы. Теперь их двое. Томми не смеет взглянуть в их глаза и увидеть искреннее беспокойство, которое окончательно его сломает. Вместо этого мальчик с силой врезается в братьев, вышибая воздух из их лёгких. Он сжимает их со всей отчаянной силой, силой, которая у него сейчас есть. И их тела под его руками живые-живые-тёплые-телесные-мягкие, и они так материальны, так реальны, так знакомы и так близки. Он хочет сжать их ещё крепче, пока их кости не сожмутся в нейтронную звезду. Он хочет остаться тут, прижаться к семье, как к утешающе мягкости, и выплакать им всю свою боль. Он сжимает губы и жмурится, чтобы не заплакать. Его лицо красное. — Я в порядке, не надо трогать меня, я пойду к себе в комнату, пока! Томми отшатывается от них, и от него будто отрывается половина плоти, крови и большая часть души. Он не обращает внимания, оставляя себя пустым, и бежит к лестнице. Деревянные, худые ноги несут его выше. Мальчик не помнит, как добежал до спальни, как хлопнула дверь и как он привалился к ней. Всё, что он знает, это то, что теперь он сидит на твёрдом полу и обдувается свежим воздухом из распахнутого окна. Дышать легко, что неожиданно, но не нежелательно. Разве что снова зарождающийся плач начинает мешать. Проклятье. Он больно стукается лбом о колени и остаётся сидеть так, вдобавок обняв ноги руками. Слишком... Слишком много всего произошло за последние сутки. Всё мельтешаще. Всё сумбурно и жестоко. Он едва успел понять то, что потерял своих братьев, как они снова вернулись. И теперь ему нужно их спасти. Спасти их и себя. И спасти мир. Боже, он действительно просочил этот самонадеянный героизм в свои кости, не так ли? Томми вскидывает голову, хлюпающе вдыхает и раскрывает рот в широкой улыбке при мысли об этом. Звёзды, как смехотворно. Что же ему делать. Он хочет смеяться, хочет плакать, хочет кричать хочет свернуться калачиком и уснуть, а ещё хочет обнять своих братьев и потерять сознание, держа их. ...Тихий стук. — Томми? — голос Уилбура приглушён дверью. Рядом слышится шуршание. Должно быть, Техно придвинулся ближе. — Томс, солнышко, мы понимаем, что ты не хочешь говорить. Просто... Постучи два раза в знак того, что ты в норме, хорошо? Томми раздумывает. Думать сложно, вообще-то. Мысли тяжёлые. И голова опять разболелась, гудит и будто ватой набита. ...Он нерешительно стучит два раза. Позади слышны облегчённые вздохи. — Это нормально, если ты хочешь побыть одному, — раздаётся успокаивающий монотон Техно. Томми слышит нотки волнения. — Но если что, мы рядом. Выходи, как будешь готов. Томми не отвечает. Слишком занят тем, чтобы не дать себе сорваться в рыдания. Ну вот, с новым телом пополнился и запас слёз. Снаружи тишина. Мальчик практически видит, как Уилбур и Техно переглядываются, безмолвно общаясь между собой. Ну точно близнецы. Хоть и названные. Ха-ха. Потом шорох, и мягкие шаги уходят. Томми вздыхает, сжимает грудную клетку и плачет с новыми силами. На сей раз тихо-тихо. На сей раз — в последний, как он в порыве клянётся себе. По крайней мере, здесь всё ещё светло. По крайней мере, ветерок остужает его жаркие, влажные щёки. По крайней мере, его братья с ним, дышат, живут, и даже не думают отрекаться от их маленькой семьи. Этого достаточно. Дальше будет больше, сложнее, но пока что — этого достаточно. А сейчас Томми хочется немного поспать на деревянном полу, у двери своей комнаты, выкинув из головы все мысли и уплыв в блаженную темноту. Так он и поступает.