and her gentle hands

У Нахиды, этой Богини Мудрости, руки мягкие. Нежные совсем пальцы ощупывают лицо, и Скарамучча бы поморщился, но не может даже пошевелиться. С ним сделали что-то, обездвижили, погрузили в сон, — точного ответа он дать не может, сколько бы ни пытался. Вокруг него лишь темнота, но она больше не пугает; обволакивает теплым коконом, и вылезать из него не хочется. Неправильная бабочка со сломанными крыльями; он всегда был таким. Слабый, ненужный никому; преданный всеми. Жалкое изобретение Электро Архонта, которое оказалось слишком чувствительным для так обожаемой ею — родной матерью? — вечности. Неудачное божество. Даже с этим не справился. Губы бы тронула ядовитая усмешка — сколько будешь в жалости к себе утопать, хватит, перестань, тебя таким не любят, — но он все еще лежит где-то, да ощущает мягкие руки Дендро Архонта. Она приходит часто. Во снах и наяву; садится рядом и рассказывает истории, никогда не затрагивая заведомо больные темы. Не напоминает о неудачах, не просит быть добрее или сильнее, и потому он начинает чувствовать что-то. Благодарность, привязанность? От Нахиды тепло, и не зря ее прозвали Богиней Мудрости; чужие — его, Скарамуччи, — эмоции она распутывает медленно, чтобы не навредить еще больше. С ее уст срываются лишь сказки о грибах и царях, но никогда — имена. Вельзевул, Путешественник, Сказитель. От звучания последнего внутри что-то неприятно скрипит в желании поскорее избавиться от этого имени; стереть, словно что-то плохое, закрасить поверх белым, чтобы написать нечто новое. Нахида улыбается понимающе и начинает называть его Странником. И спустя время он начинает отзываться. Оттаивает, вылезает из кокона постепенно; спрашивает обо всем и ни о чем одновременно, и на все получает терпеливый ответ. Это приятно, но Странник все так же находится во тьме, которую разбавляет только Нахида и ее странные и сложные шутки. И руки, мягкие и ласковые, не позволяющие вновь упасть в бездну отчаяния и злобы. Но вечно это продолжаться не может, и в один момент перед глазами предстает не привычная тьма, а расписной потолок и золото волос. Путешественник настороженно всматривается в его лицо, но неуверенная улыбка на губах выдает добрые намерения. Странник смотрит на него молча, хмурясь скорее по привычке, чем по-настоящему злясь, и это очевидно нервирует внезапного посетителя. — Сказитель, ты… И Странник, наконец, отмирает. Садится на постели резко, хватает Путешественника за шарф и шипит сквозь зубы: — Не смей. Никогда больше, слышишь? Лишь легкие шаги и звон украшений заставляют его разжать побелевшие от напряжения пальцы. Нахида выглядит спокойной, и это вызывает в Страннике стойкое желание извиниться. Он прикусывает язык и отворачивается. В окне напротив небо окрашивается в розовый, оповещая об окончании дня, и это выглядит почти как знак судьбы. Может, Странник слабый и беспомощный, слишком чувствительный и злой, но если хотя бы один человек готов смотреть на него без подозрения и жалости, то значит, что еще не все потеряно. На пальцах смыкаются чужие мягкие руки, и взгляд встречается с яркими зелеными глазами. Нахида улыбается, склоняет голову к плечу и шепчет, будто бы раскрывая огромный секрет: — Добро пожаловать домой, Странник. За ее спиной улыбается Итэр, и это все заставляет упрямо сжать губы в тонкую полоску и склонить голову. Он не исправится, нет, но новая жизнь начинается прямо сейчас.