Оттенок бирюзового в твоих глазах

Словно пена окутывал землю толстый слой снега — такой воздушный, словно пористый шоколад, и хрустящий под ногами. Будто песнь самой природы завывала, стенала от вонзающихся в щёки снежинки. Вокруг неё простирались печальные пустыни, пересечённые холмами и оврагами. Вьюге не было конца — всё вокруг было поглощено белым дымом. Если бы не озноб посреди этой пустынной снежной поляны, она сочла бы, что сидит сейчас в бане и вдыхает в свои лёгкие тяжёлый, обжигающе горячий пар от углей. Кончики пальцев существовали где-то отдельно от её тела, оголённые плечи покраснели от мороза, и каждая снежинка для её кожи оборачивалась будто ударом кнута. Стена из высоких гор, кроны которых выглядывали из пара вьюги, словно стоя над ней, смеялись над её тщетными попытками пройти против ветра злосчастные пару метров, были будто колоссальные стражи руин. Они, казалось, должны защищать от леденящего душу сильного потока воздуха, но нет — пшеничные, все в инее, волосы в одно мгновение били лицо девушки, а уже в другое полностью открывали ей взор. Но она не смотрела вперёд. Чтобы хоть как-то сохранить тепло, которое испускает тело, она смотрела прищурившимся взглядом себе под ноги, поджав плечи к шее как можно ближе. Белая туча, которая тяжело подымалась, всё больше росла и всё упорнее облегала небо. Ветер шатал её хрупкое, обмороженное тельце, в направлении, в котором двигался он сам. Какая сила воли в ней была, чем она руководилась, пытаясь выйти куда-то — она не понимала. Ей просто нужно было идти. В одно мгновение тёмное небо смешалось со снежным морем — и без того огромные, колкие снежинки, с каждой секундой становились всё ожесточённее в попытках пробить лёгкую одежду, кожу, мышцы, и попасть прямо в самое сердце девушки. Она уже ничего не слышала, не видела, в голове было только одно — вот он, конец. Ей не могло вспомниться ни одного счастливого момента, или даже грустного. «Именно так чувствует себя человек перед смертью, не добившийся абсолютно ничего?», — с горестью подумала она и прошептала почти пропавшим голоском: — И это всё? — Всё, принцесса? Решила здесь умереть? — сказал чей-то нежный и одновременно с этим ворчливый голос словно у неё в голове. — Кто? — она попыталась вытянуть всю слюну из собственного горла. — Кто здесь? Вдруг на её обмороженные плечи упало что-то тяжёлое и мягкое. Оно приятно облегало кожу, было невероятно уютным и очень согревало щипающие от мороза плечи и руки. От накидки исходило тепло чьего-то тела. Заледеневшие пальцы отпустили замёрзшие плечи, ухватились за края накидки и попытались их соединить. Всё, лишь бы украсть то тепло, которое было внутри. Но в тщетных попытках — руки не слушались её, что уж там говорить про пальцы. — Глупая, — почувствовала девушка горячее дыхание над своим ухом. Мужской силуэт, из которого исходил согревающий тембр, начал огибать её. Хруст под его ногами был совершенно не таким, как у неё — поступь была тяжёлой, уверенной. Его ботинки прочно втаптывали в сугробы совсем недавно выпавшие на них снежинки. Казалось даже буря поутихла, и стало гораздо тише. Опущенный взгляд, который закрывался веками не чаще, чем раз в тридцать секунд, словно омертвевший, видел всё через тонкий зазор между ресницами. На глазах была словно пелена — замёрзшие слёзы иссушили глаза, и было больно открывать их шире. Вдруг, в том направлении, в котором смотрела девушка, она предплечьями почувствовала движение — лёгкое, целенаправленное, и такое заботливое… Захотелось заплакать. От этого одиночества. От чувства жалости к самой себе. А за ним — от беспомощности. Но по какой-то причине слёзы не шли, внутри была лишь пустота. Она с усилием чуть больше приоткрыла свои веки. Мужские руки в чёрных перчатках щепетильно закрывали зазор между краями накидки, а после потянулись к лицу девушки. Она не знала, чего ждать от них дальше, и больше от бессилия, нежели чем от равнодушия, закрыла свои глаза. Прикосновение руки последовало не сразу, а сначала немного пошуршало, и вместо ожидаемого касания ткани к щеке прикоснулась тёплая, даже немного обжигающая ладонь. Она вобрала в себя весь холод, таящийся под кожей. Девушка, лишь только подсознательно захотевшая этого, наклонила голову в сторону мужской руки. Она должна была пожалеть об этом, но сейчас у неё просто не было для этого сил. Пальцы усиленным, но мягким движением начали поднимать взор девушки вверх — видимо так, чтобы взгляд незнакомца смог полностью увидеть её лицо. Девушка не стала сопротивляться, и лишь поддалась порыву. В следующее мгновение лицо тёплого незнакомца нависало прямо над ней. Она чувствовала его дыхание на губах, и ждала, так же не раскрывая век. — Горячо, — отрывисто, высушенными губами сказала девушка. Ей снились вершины заснеженных гор, гул щипающего щёки ветра, затянутое пеленой тёмных, свинцовых туч небо и голубые, с оттенком бирюзового, жадные до близости мужские глаза.

***

Люмин слегка вздрогнула и резко распахнула глаза. Она лежала на гамаке между пальмами, ощущая тёплый морской бриз как запах, как дуновение ветра по коже и как звуки огибающих песок волн. Искусственное солнце в чайнике ярко слепило ей глаза, хоть над Путешественницей висел полупрозрачный навес — вообще предназначенный от всякой кусающей и пьющей кровь живности, он всё равно немного притуплял солнечный свет. Она вытянула руку, будто потянулась к солнцу, и пальцами прикрыла разъедающий глаза слой лучистого света, а другой рукой протёрла невыспанные глаза. Ей до сих пор было непривычно просыпаться в этом месте. Этот уголочек она построила совсем недавно, когда стены дома в чайнике начали душить её. Здесь было гораздо просторнее, хоть и подсознательно она понимала, что это всё искусственно. Сколько она уже не выходила из чайника? Месяц? Два? Внутри него можно регулировать и время, и погоду… Тут нет чего-то неожиданного — ни внезапного проливного дождя, ни грозы, ни прилива или отлива. Всё работает согласно своему циклу. Даже шум прибоя, время поглощения водой песка, крики чаек, которых на самом деле нет — всё. И здесь полагаться на время суток и считать с помощью них дни было несуразно… Но выходить из чайника всё равно не хотелось. До колик в животе. — Доброе утро, Путешественница! — внезапно Пухляш заговорил из слепого места Люмин, отчего она испугалась и вздрогнула. — Приготовить что-нибудь на завтрак? — Фух… — пыталась прийти в себя девушка. — Не подкрадывайся так больше! Пухляш воздерживался от ответа, или хотя бы извинений, дожидаясь ответа на свой вопрос. — Ничего. Надоело уже одно и то же есть, — недовольно ответила Люмин. В ту же секунду Пухляш слегка одобрительно ей кивнул, и скрылся в своём домике. Запасы в чайнике заканчивались, и Люмин последние несколько недель приходилось питаться одними яйцами… — Рутина… Такая омерзительная, и скучная рутина… Всё уже надоело, — пробурчала она себе под нос, и после этого, оперевшись на левую руку, начала привставать. Между пальцами на ногах зашуршал сухой, обжигающий песок. Мысль о том, что и эти ощущения были лишь пародией на настоящий горячий от солнца песок, выводили девушку из себя. В животе неистово заурчало. «Чтож, думаю, пора и за какие-нибудь поручения взяться», — скучно и без какого-либо закала подумала Люмин.

***

Она вышла из чайника в переулке портового города Ли Юэ, и первым в её ощущения вбился запах — свежий, свободный, наполненный вкусом рыбных блюд. Ей сразу представилось сочное мясо, тающее во рту, с ноткой заоблачного перчика. Хотелось есть ну уж слишком сильно. Она даже забыла, где вошла в чайник несколько месяцев назад, но Ли Юэ оказалось очень кстати. Она вышла из тесного переулка, и на кожу её плеч мягко упали солнечные согревающие лучи. — Горячо, — запрокинула голову вверх Люмин, глубоко вдохнула тяжёлый, влажный запах, и облегчающе, но с безрадостным выражением лица, выпустила его из себя. Пройдя добрых несколько сотен метров, она очутилась у Катерины. Та разговаривала и, видимо, выдавала поручение какому-то искателю приключений, Люмин подошла чуть ближе к стойке и за Катериной начала просматривать доску объявлений. Среди привычных «Слаймы разбушевались на побережье…», " Похитители сокровищ украли у торговца товар, половина выручки достанется вернувшему…», «Пропало кольцо, обращаться…» и так далее, было одно, затесавшееся среди них — короткое, ничем не примечательное, явно написанное от руки, и в спешке, объявление «Помогите найти человека по имени Тевкр, обращаться с любой информацией к Екатерине, секретарю Банка северного королевства». «Тевкр… Банк северного королевства… Это брат Чайльда?», — размышляла Путешественница и, даже не дождавшись своей очереди, быстрым шагом пошла к банку. По пути, минуя лестницы и переходы, девушка раздумывала о том, что что-то не стыкуется… В объявлении нет ни описания, ни даже упоминания о том, что Тевкр — мальчик 10-13 лет. Никакой информации о нём. Это казалось очень странным. Но… Ей было безразлично. Те «бабочки в животе», та радость приключений — это всё ушло в небытие… Казалось, словно миновала вечность… Нет цели, нет мечты… Хоть и не до конца, но Люмин всё равно оставалась равнодушной. Наконец, пройдя чайного доктора Лю Су, передыхающего после длительного рассказа, Люмин увидела знакомое лицо — охранника Влада, как всегда, по-старому стоящего у дверей Банка. Она прошла мимо него, даже не удостоив парня безразличным взглядом. Влад, что совсем неудивительно, не ожидал от неё тёплого приветствия, и боковым зрением спокойно наблюдал за захлопывающейся за девушкой дверью. Холл остался таким же, каким помнила его Люмин: мебель, почти целиком сделанная из дорогой лакированной древесины, шкафы, заполненные книгами, странные картины, лестница на второй этаж — в офис. Пахло новой бумагой и чернилами, а вот звуки будто остались за дверьми банка — весь шум и гам неспокойного города с этой благоговейной тишиной почти сразу же забылся. За стойкой никого не было. Пока Люмин неторопливым шагом шла к месту приёма заявок, внимательно осматривала всё вокруг. Она пыталась освежить мелочи в воспоминаниях… примерно годовалой давности? Тогда она ещё путешествовала с Паймон, и стояла в этом просторном помещении, недоумевая смотря на Чжун Ли, отдающего Синьоре своё Сердце Бога. Счёт времени был потерян ею в бесполезно проведённых днях, что она лежала без дела в чайнике. Она уже ни в чём не была уверена. Люмин дошла до стойки и начала чуть нагинаться, чтобы разглядеть, что находится за ней, и нет ли там случайно Екатерины. Но, к её сожалению, кроме кучи книг по ведению финансов за стойкой ничего не было. Она разогнулась обратно и задалась вопросом, а какого х*ра никого нет? Вроде как один из крупнейших Банков во всём Тейвате (ну, точнее один из его филиалов), и вроде как залезай в учётную книгу, и твори всё, что вздумается. Общаться с громилой Владом очень не хотелось, но ничего уж не оставалось — Путешественница чуть было направилась в сторону входных дверей, как её окликнул женский голос: — Секундочку! Сейчас подойду! Он доносился откуда-то со второго этажа, увидеть источник голоса Люмин не удалось — по всей видимости она, Екатерина, была сильно занята, и прокричала это издалека. Простояв, опершись на стойку левым локтём около пяти минут, Люмин наконец увидела виновницу — молоденькую девчушку, но ни капли не похожую на Екатерину. «Прошлая» секретарь была обладательницей пышных форм и довольно высокого роста. А «мелкая» — так обозвала её Путешественница у себя в мыслях, явно сильно запыхавшаяся и собравшаяся за стойку в попыхах, была миниатюрной, с длинными чёрными волосами, невообразимо огромными мешками под глазами и курносым носиком. Неровное, громкое дыхание, кипа бумаг в руках и не надетая на лицо маска так и указывали, что девчушка совсем молоденькая, новенькая и несмышлёная. — Доброе утро, — девушка с грохотом уронила из рук кипу бумаг на пол. — Приветствую в Банке северного королевства. На какое время Вы записаны? — А? — с немного остолбенелым тоном воскликнула Путешественница. — Эм… А… — непонятливо начала издавать звуки девушка. — Мы сегодня не принимаем клиентов, ревизия, проверки… Влад вроде как должен предупреждать посетителей… Вы должны быть или записаны на приём к заведующему, или… Елена — это её имя, которое было написано на бейджике, конец своего высказывания явно не продумала. Но всё же немного стеснительно продолжила: — В общем, Вы должны уйти, простите. — Мне нужно увидеть Чайльда. — Простите? — чуть усмехнулась Елена и посмотрела на странную посетительницу осуждающим взглядом. — Ча-иль-да. — устрашающим тоном чуть ли не проревела Люмин — она начинала выходить из себя. Не только из-за не сообразительной особы за стойкой, но и из-за жуткого голода. Хотелось просто уйти отсюда побыстрее. Девушка за стойкой своими зелёными глазами поедала Путешественницу, её опущенные плечи, спокойное, неслышное дыхание, кончики губ, которые за всё время их разговора не двигались, и ей действительно было страшно. Лицо злобной незнакомки было и оставалось недвижимым — как у статуи. И только взгляд указывал лишь на одно — на внутреннюю накапливающуюся злость и нетерпение. «Словно кролик и лиса», — так казалось новенькой Фатуи. И от того же страха Елена молчала. — Слушай, у меня не так уж и много времени на вежливый трёп с тобой, — говорила Путешественница абсолютно безэмоционально, лишь с небольшой ноткой раздраженности. — Я не ела уже около трёх суток и, когда выбралась подзаработать моры на еду, увидела, что один наш общий с твоим возлюбленным Предвестником хороший знакомый пропал, и пришла сюда. — Простите, но мне не положено… — Да чёрт тебя дери! — словно с цепи сорвалась Люмин и повысила голос, открытыми ладонями ударив стойку, отчего новая секретарша вздрогнула и еле слышно взвизгнула. — Приведи просто ко мне этого хорохоренного Предвестника! Елена испуганно смотрела на приоткрытый рот Люмин, жадно заглатывающий воздух, на постоянно вздымающуюся грудь, растрёпанные, и такое чувство, что нечёсанные несколько дней золотистые волосы. Удачно доставшееся рабочее место в Банке северного королевства, которое ей безумно нравилось, как и в принципе сама возможность уехать из холодной Снежной, были теперь ничем иным как смертным приговором. Теперь ей просто хотелось домой. Её ведь просто попросила Екатерина сопроводить прибывшего гостя по расписанию на встречу… А теперь ей надо умудриться выжить. И тут, словно глас божий с небес, со второго этажа прозвучал обеспокоенный голос Екатерины: — Елена, всё в порядке? Девчушка подняла глаза на начальницу и чуть было не заплакала от счастья. В глазах Елены спасительница излучала свет. Внимание Екатерины сразу привлекла озлобленная девушка, стоящая напротив стойки. Немного неряшливое тёмное платье, нарукавники на предплечьях… Она не видела лица странной светловолосой незнакомки, и, пока преодолевала лестницу, пыталась в знакомом образе узнать кого-то… — Путешественница? Ты? — слегка опешила Екатерина уже почти дойдя до своего законного места. Лицо Елены чуть ли не сразу побелело. — Доброе утро, — Люмин как ни в чём не бывало убрала раскрытые ладони с приятного на ощупь дерева, и левой рукой запрокинула часть своих волос назад. — Тебе бы подучить свою новоиспеченную работницу манерам. Елена встала на цыпочки и подтянула свои губы к уху Екатерины и прошептала так, чтобы Люмин не услышала: — Путешественница?! Она Путешественница? — Поднимайся к нашим, займись недоделанной работой, — нагнулась к новенькой Фатуи и тоже прошептала на ухо Екатерина. Елена, стараясь не оглядываться на Люмин, спешно вышла из стойки, поднялась по лестнице и удалилась в дальний коридор второго этажа. Вид у неё был, мягко сказать, ошеломлённый. — Приношу свои извинения за нашу недавно нанятую работницу, — Екатерина слегка наклонила туловище в знак извинения. — Чем могу помочь? Путешественница томно вздохнула: — Мне нужен Чайльд. Где он? — Люмин начала говорить размеренно, но по ней было видно, что лучше повторно её не выводить. — К сожалению, он сейчас отсутствует. Вообще, обычно в дни ревизий он не приходит на своё рабочее место — не за чем. Можно считать, что у него выходной в такие дни. — Дело срочное. Где его можно найти? — Хм… Я бы попытала счастья в кафе «Три чашки в порту», но, вероятнее всего, он на Драконьем Хребте. Он там тренируется, — Екатерина продолжала беззаботно улыбаться. — Обычно босс уходит туда на несколько дней, и вчера он был на рабочем месте. — Ясно, — Путешественница развернулась и тотчас же направилась к выходу, даже не попытавшись выяснить хоть какие подробности. Да и не за чем было её о чём-то спрашивать — Чайльд не из тех, кто легко разбалтывает о своём хобби. При выходе из Банка, даже не оборачиваясь и не замедлив шаг, Люмин поблагодарила Екатерину. Когда дверь захлопнулась и стук каблуков по дереву перестал быть слышен, секретарша измождённо выдохнула и начала собирать кое-какие документы под стойкой. Тут послышался звук открывания двери и мужской голос тихо спросил: — Я что-то пропустил? — стоял Влад на пороге и спросил у своей коллеги.

***

Обменяв немного руды на пару тысяч моры, Люмин перекусила в «Три чашки в порту», к своему сожалению не обнаружила там Чайльда, и сразу же направилась в дорогу. Путь до Драконьего Хребта занял около пары часов. Люмин, половину пути шедшая пёхом, погрузилась в свои мысли, попутно осматривая окрестности. Её окутывала ностальгия по путешествиям с Паймон, по бесчисленным часам, проведённым в боях, и после них вкусному перекусу — подруги всегда носили с собой полные сумки еды. Кто знает, когда закончилось бы их путешествие, и смогло бы вообще закончиться… На второй половине пути добрый торговец предложил довезти Люмин до винокурни — ему как раз было по пути. Она сразу обозначила, что ей не хочется общения, к чему торговец отнёсся понимающе. Всю оставшуюся дорогу девушка думала о Тевкре, о том объявлении, и вот что ей ещё было непонятно — Чайльд, он же самый целеустремлённый человек Тейвата вместо того, чтобы убиваться в поисках брата, вверх дном разворачивать любую травинку, по которой он ходил, просто тренируется на Драконьем Хребте? Здесь точно было что-то не чисто. Или, чёрт возьми, сколько она пробыла в чайнике? Доехав до винокурни, Люмин поблагодарила торговца и пошла дальше в сторону заснеженных вершин — она могла уже очень отчётливо рассмотреть очертания величественных и загадочных крон. Наконец, она пришла к полузамёрзшей реке. Удивительное чувство, когда ты стоишь на зелёной, пышной траве, а тебе на щёки приземляются и почти сразу же тают снежинки. Хоть Люмин давно сюда не приходила, и в принципе больше года не ощущала холода, нежась на тёплом солнце, чувства были свежими, словно… — Очнись, Люмин. Ты несколько месяцев без дела лежала пластом на пляже, — словно уговаривала сама себя девушка. Прежде, чем ступить на снежную землю, Люмин пришлось оживить воспоминания о сражениях в битве с магом бездны, как обычно нависающим на острове посреди реки. Справилась она с ним за считанные секунды, ведь что-что ни за что в жизни не смогла бы забыть Путешественница — так это мелодия, ритм боя, загруженность мышц, использование стихий и прилив адреналина. Она привыкла играть со смертью, но страх перед забвением всё равно брал верх, пусть и подсознательно, поэтому адреналин не мог не приливать в тело. После того, как маг был успешно вырублен и до последней моры высушен, она из чайника достала и начала неспешно надевать свою зимнюю одежду, пошитую ещё во время путешествий на Хребет с Паймон — утеплённые штаны, высокие, чуть выше колен сапоги с мехом кабана, и накидку с большим капюшоном и балаклавой из меха лисиц. Надев всё это добро сверху своей повседневной одежды, Люмин от непривычки после того, как встала на ноги, чуть не упала на землю — слишком тяжёлая одежда. Благо, любые припасы можно было запрятать внутри чайничка, который сам по себе ничего не весил. Немного попривыкнув к новым ощущениям, Люмин двинулась в путь. Преодолевая всё больше скалистых холодных оврагов, Путешественница всё больше погружалась в своё прошлое — когда им обеим с Паймон после тёплого Мондштадта нужно было идти на холодный, и словно совершенно одинокий, Драконий Хребет. До сих пор были свежи воспоминания о волнующейся Паймон за каждую рану подруги, о радости в её глазах от очередной победы, о нетерпимости от скорого поедания еды. Как они через каждые сотню метров разжигали костёр и грелись, иногда варганя что-нибудь из еды. И эта еда была как-то по-своему вкусна. Хоть не солёная, не сладкая, но горячая и будто согревающая всё внутри, и тем самым особенная и невероятно вкусная. Люмин продолжала размеренно шагать по утесистым тропинкам, взмывающим и падающим по неровным, каменным скалам. Час она шла, или два — сама не понимала. На Драконьем Хребте такое чувство, что солнце садилось гораздо раньше. Оттого и складывалось ощущение отречённости от всего остального мира — здесь есть только ты и суровый холод. Эти мысли одновременно устрашали и захватывали в себя интересной теорией — сколько же всего неизвестного в Тейвате? Когда начало смеркаться, перед Люмин встал выбор: нырнуть неподалёку, в укромном месте в чайник, и заночевать там, или собрать сумку и тащить её с собой со всеми спальными и бытовыми принадлежностями — мешком для сна, едой, водой, парой кастрюль, всем для разведения костра, личной гигиены и тому подобное. Зачем это было нужно? Встреть Люмин Предвестника до сумерек — с ним можно было просто поговорить и уйти, якобы в Монд или ближайший опорный пункт, и переночевать там. После захода солнца мало того, что становится слишком темно, чтобы хоть что-то разглядеть, так ещё и опаснее — монстрам гораздо уютнее в ночной темени. Сражаться в таких условиях никто не станет, даже Люмин. Это верная смерть. Фокус с сумкой нужен был для сокрытия такой вещи, как чайник — Люмин хоть раньше и пускала туда друзей, но Чайльд был далеко не близким другом. Он оставался Фатуи, Одиннадцатым Предвестником. Путешественнице не хотелось разглашения хоть чего-то, что связано с её личной жизнью. Девушка решила продолжить поиски — иначе ей бы показалось, что весь путь проделан зря. Лучше ещё немного поискать этого самовлюблённого пижона… Она сошла с тропинки, убедилась, что за ней никто не следит, и нырнула в чайник — собирать всё необходимое. Через 10 минут она уже шла с огромной сумкой позади себя. «Чёрт, тяжело…» Путешественница продолжала уже неспешно тащиться — она не искала следы, не высматривала знакомый силуэт, нет — она слушала. Звук боя, неожиданный стук клинков, стоны, крики боли, дрожь земли, учащённое биение сердца. Ей бы пришлось ночевать там, не услышь она неровное, напряжённое дыхание совсем неподалёку от себя — на небольшом обрыве, запрятанном за остатками жившей когда-то здесь цивилизации. Она не знала, Предвестник там или какой-то отчаянный искатель приключений — придурков вокруг Путешественницы всегда было полным-полно. Возможно, человеку нужна была помощь — пойти и спросить всяко лучше, чем продолжить идти, не обращая внимание. Чуть сменив угол обзора, Люмин высмотрела огонёк сквозь ткань палатки. Обрыв находился выше, поэтому не оставалось ничего, кроме как карабкаться по выпирающим камням. Из-за льда пальцы примерзали к замёрзшим камням, а ноги активно соскальзывали с них — бесшумно подкрасться к палатке не получилось. Наконец-то докарабкавшись к краю, Люмин неловко плюхнулась, постаралась усесться поудобнее, свесила ноги, и старалась отдышаться — несколько часов поисков без какого-либо прогресса давали о себе знать. Когда дыхание девушки восстановилось, она поднесла окоченевшие руки к губам, и горячим дыханием начала согревать пальцы, сжатые в ладонях, и усиленным растиранием рук подкрепляла попытки согреться. Она ненароком думала о паре купленных сегодня в Ли Юэ картошек, которые очень хотелось завернуть в фольгу, оставить готовиться в углях костра, и после часа ожидания распахнуть, насладиться горячим паром, проникающим в дыхательные пути, руками разорвать пополам горячий овощ и словить эйфорию от ароматнейшего запаха. От этих мыслей во рту выделилось очень много слюны. Впервые за этот день, да и что уж там — за пару месяцев, Люмин искренне чего-то захотелось. Но это чувство было мизерным в отличие от извечных возвращений в своё прошлое за целый день, в которых счастливые воспоминания превращались в нечто скорее мучительное. Путешественница потянулась к верхушке балаклавы под капюшоном и неряшливо сняла её — пшеничные намагниченные волосы потянулись за тёплым мехом, и Люмин от этого стало очень неуютно. Захотелось причесаться. В нос вдарил морозный, невероятно свежий запах. От него даже на душе полегчало. Облегчающе и очень глубоко вздохнув, Люмин поднялась на корточки, скинула свою тяжёлую сумку с плеч, подобралась к недалеко стоящей палатке, в которой до сих пор горел огонь, потянулась к одной из занавесок, и позади услышала лязг металла, который в одно мгновение оказался прямо у неё над ухом. — Что тебе здесь надо? Кто ты такой? — вопросил грубый мужской голос позади Путешественницы, явно даже не узнав в незнакомце женские черты. Люмин молчала, ведь знала — одно неверное движение или слово, она и опомниться не успеет, ей отсекут голову. Запахло затхлой кровью. — Угомонись, Фатуи, — ровным и уверенным голосом после небольшой успокаивающей паузы сказал женский голос. — А? — потерял на секунду бдительность Предвестник, ослабив хватку меча. — Люми… Он не успел договорить, как Путешественница обернула ногу вокруг себя и очень сильно вдарила по ногам мужчины. Чайльд не удержался на своих двоих и с грохотом бухнулся на землю, выронив свой меч, который укатился в недосягаемую для Чайльда область. В следующее же мгновение Путешественница навалилась на его тело, встала на одно колено, другой ногой твёрдо стояла на ступне, оперлась левой рукой о мужскую грудь, и приставила уже свой меч к горлу Предвестника. — Так вот как ты встречаешь старых друзей? — иронично спросил Чайльд после недолгой паузы. Предвестник пытался осознать, что произошло, и думал про себя, что слишком расслабился, а с другой стороны — это же Люмин. Невинная и милая Люмин. Капюшон, нависающий на пшеничных волосах слетел, не выдержав силы ветра, который создала сама девушка, и Чайльд ненароком заглянул в её глаза. Он увидел в пустом взгляде чистую ярость. Желание убить. Жестокость. Влечение раздавить в клочья, полностью изничтожить. Отвращение и нетерпение будто бы… защитить себя, свою жизнь. Словно взгляд испуганного кролика, зажатого в угол. Не в том смысле, что в его глазах страх, а в том, что он стремится укусить врага, оглушить его, и сбежать. Чайльд подумал про себя, что, хоть Люмин и может быть довольно жестокой, но… по одному лишь её взгляду он осознал, что перед ним уже совсем не та добродушная, помогающая всем подряд и влезающая не в свои дела заноза… Нет. — Эй-эй, я умирать тут не собираюсь… — состроил милое и немного удивлённое лицо Чайльд, и после этого медленно поднял руки к своей голове открытыми ладонями к Люмин — показал, что тот безоружен. Люмин фыркнула, свой взгляд приклеила вниз, встала на ноги и убрала меч в ножны. Чайльд спокойно лежал и явно ждал от неё руку помощи. — Вставай уже, — приказным тоном сказала Путешественница. — Ладно-ладно, злюка, — обиделся Предвестник. «Позер недоделанный», — пробурчала про себя уже еле стоявшая на ногах девушка. Чайльд при помощи рук привстал сначала в позу сидя, и после подобрал свои ноги и уже полноценно стоял на ногах. — Заходи уж, чего стоять здесь и мёрзнуть? Люмин даже не удосужила Предвестника своим взглядом, безмолвно пошла к своей сумке, вроде как невзначай слегка толкнув Предвестника, и на обратном пути уже будто специально снова толкнув его, бесцеремонно вторглась в палатку. Внутри было скудно в абсолютно всех планах — один лежак даже без покрывала, почти потухший костёр, и небольшой чан с грязной водой. Ну, зато просторно. Тут места на четыре, может даже пять лежаков бы хватило. Чайльд лязгнул металлом по обледеневшему камню позади Путешественницы, видимо подобрал свой меч, убрал его в ножны, и зашёл в прогретую палатку почти сразу за Люмин. Завидев ужасно лохматую Путешественницу, сидящую в свободном уголке палатки и задумчиво греющую у огня ноги, с которых она успела снять сапоги, Чайльд на пороге усмехнулся. Причём довольно громко. Люмин неодобрительно на него взглянула, ожидая объяснений. — Пф… Аха… — постепенно успокаивался Предвестник. — Сногсшибательно выглядишь, ахах. Люмин отвернулась от улыбчивого лица мужчины и отрешенно сказала: — Всяко лучше твоего скудного жилища. — Кхм… Прости, — пытался быть искренен мужчина. — Дорога была тяжёлой? Путешественница молчала, всё также мрачно разглядывая тусклый огонёк посреди палатки и дым, выходящий в небольшую вытяжную дыру в середине палатки. — По еде у меня небогато… Я не рассчитывал на гостей, так что кормить тебя мне нечем… — хоть как-то пытался вывести на разговор девушку. — От тебя пахнет. Кровью. Ты не ранен? — сказала Люмин уже после того, как Предвестник сел напротив неё. — А? А-а… Нет, это не моя кровь. Повисла неприятная тишина. Лишь остаточный треск костра устраивал сам с собой монолог, нарушая неловкую первую встречу двух знакомых после долгого расставания. Навесные стены палатки иногда барахтались под напором ветра — казалось, что этот тряпичный дом вот-вот улетит. Но, как ни странно, внутри было тепло, и даже на прикрытой небольшим количеством тряпок холодной земле совсем не мёрзли босые ноги. Предвестник очень усиленно пытался придумать хоть какую-нибудь тему для разговора, чтобы с неё незаметно перейти на главный вопрос, который он хотел задать Люмин — что она здесь делает? — Не против, если разведу костёр побольше и приготовлю кое-что? — наконец-то нарушила тишину, как ни странно, именно Путешественница. — Да, конечно! Тебе помочь? — прямо-таки оживился Предвестник. — Нет, спасибо, — пододвинула к себе свою сумку Путешественница, и начала неторопливо там что-то искать. Чайльд внимательно наблюдал за ней, за каждым её движением — а что ещё остаётся делать среди пустынного холода наедине с другим человеком? Есть ему не особо хотелось, он привык голодать по два-три дня, таков уж был режим тренировок, да и сам Предвестник не отличался золотой медалью по приготовлению высококлассной кухни, но, недолго подумав, он понял, что ни разу не ел что-то, приготовленное Люмин. Стало даже интересно. — А со мной поделишься? — подлизывающе спросил Предвестник. Люмин, не меняя своего выражения лица, казалось, немного призадумалась и в итоге выдала: — Если возместишь морой продукты. В двойном размере. «Жестко, но слишком заманчиво», — подумал Чайльд. — Ха-ха, договорились. Люмин решила приготовить лёгкий бульон из консервированного мяса и запечённые в фольге, на углях, несколько картошек. Предвестник внимательно, даже немного упиваясь зрелищем, наблюдал за тщетными попытками дрожащими руками Люмин промыть одну картофелину слабой струёй воды из мешка. В итоге он злорадно сказал: — Может, помочь? Люмин пыталась не смотреть на лицо Чайльда, и сама не понимала, почему. Его голос и то испуганное лицо перед палаткой не выходили у неё из головы… Отчего-то ей было одновременно стыдно и волнующе. — Да, — Люмин сразу посмотрела на мужчину: тот сидел и неприятно лыбился на неё. — Помолчи просто. Она пронаблюдала за изменением его лица с ехидного до протуренного — и её это очень сильно позабавило. Она даже сама не заметила, как кончики губ слегка приподнялись. — Наконец-то улыбнулась, — выдал Предвестник, встал и подсел поближе к Путешественнице. Теперь они были на расстоянии метра друг от друга. Люмин не изменилась в своём поведении, и продолжала тщательно промывать грязный картофель. «Надо было этим заняться в городе», — жалела она. Вдруг Предвестник залез в мешок с картофелинами, взял две штучки в разные руки, и начал использовать на них гидро — Люмин заинтересовал журчащий звук, и уже в следующее мгновение она любопытно наблюдала за работой мужчины. Через примерно десять секунд, в которых картофелины были полностью окутаны гидро, он опустил водяной занавес и с довольным лицом протянул Люмин чистые овощи. Девушка положила на покрывающую ткань землю свою картофелину, закрыла мешок с водой и забрала из тёплых рук Предвестника тёплые картофелины. Люмин снова начала шуршать в сумке, и, после нескольких десятков секунд поисков, поняла, что фольгу положила в самый низ сумки. Начал слышаться грохот пары кастрюлек и шурханье ткани лежака. — Можно я переночую в твоей палатке? — заодно решила спросить девушка. Предвестник оторвался от отмывания картофелин и посмотрел на источник лёгкого голоска — Люмин смотрела ему прямо в глаза. Тусклый свет от огня нежно падал на её правую щёчку, и словно гладил её по коже, изредка затухая и снова воспламеняясь. Высохшие губы соединялись и прилипали друг к другу, а растрёпанные волосы под несильным потоком проникающего в палатку ветра вздымали и опускались, будто играя с дуновениями воздуха. Приспущенное верхнее веко говорило о полном безразличии к ожидаемому ответу и, хоть Чайльд очень хотел пошутить, всё же ответил: — Не отпускать же мне девушку в такую бурю на улицу, — Предвестник приковал свой взгляд к трескающемуся костру и слегка улыбнулся, закутав свою улыбку в шарф. — Конечно. Люмин ещё несколько секунд наблюдала за лицом Предвестника, перетянула свой взгляд на водяной шар в его руке, а после — снова на сумку. Девушка привстала на колени и начала доставать сложенный лежак, и положила его позади себя. «Потом разложу», — решила Путешественница и продолжила рыскать в сумке с целью найти фольгу. Люмин и Чайльд больше старались не смотреть и не разговаривать друг с другом. После того, как девушка успешно обернула чистые картофелины в фольгу, положила их под сгоревшие до углей дрова, занялась поддержанием огня: добавила сухих веточек и немного бумаги. После этого, достав среднюю кастрюльку, начала готовить бульон. Чайльд пребывал в полудрёме, иногда просыпаясь от громких или подозрительных, за пределами палатки, звуков. Так проходила каждая его ночь на Драконьем Хребте. Без единой души рядом ночью, а днём — в бесчисленных боях с мутировавшими монстрами в глубине Хребта. Когда наконец Люмин закончила кипятить бульон, и поставила его рядом с костром, уселась на своё место и обняла колени, уткнувшись туда лицом. — Кровью пахнет сильно? — неожиданно спросил и для себя, и для Люмин Чайльд. — Нет, — девушка повернула голову к мужчине. — Я уже привыкла. — Расскажешь, что ты здесь делала? На Драконьем Хребте, да ещё и совсем одна… Чайльд ждал долгой паузы, но Путешественница почти сразу разбавила обстановку, не отнимая взгляда от костра: — Скажи, Фатуи, как давно мы с тобой виделись? — Эу… С того самого подземелья… Чуть меньше года? — палец мужчины потянулся к скуле и почесал её. — Да уж… Столько времени прошло. Предвестнику показалось, что голос Люмин начал дрожать, но, посмотрев на неё, он убедился в обратном. — А здесь я, — продолжила Путешественница. — Из-за Тевкра. — Ох… — мужчину даже польстило, что она здесь из-за него, а с другой стороны немного и огорчило. — Ты так далеко зашла только ради этого? — Только? — ошеломлённо спросила Люмин. — В каком таком смысле? — Эм… Просто… Мы с семьёй часто списываемся, по бытовым мелочам и тому подобное, — он на миг обернулся посмотреть на Путешественницу и увидел, что она чем-то сильно взволнована. — В общем… Моя мама как-то написала… — Да что с Тевкром? — чуть повысила голос Люмин, не желая слушать долгий рассказ Предвестника. — Я не знаю, кто это.