Экзамены

      За окном уже темнеет. На улице уже включают фонари. Ночной Сеул — это поистине завораживающее зрелище.       Бомгю сидел в своей комнате. Ну как в своей. Отчасти эта комната была и его, но ему приходилось ее делить. И ни с кем-то там, а с Ёнджуном!       К слову с Ёнджуном они не поладили еще на первом курсе университета. С тех пор ничего не изменилось. Четвертый курс, выпускной. И даже как-то грустно. Он привык к друзьям, преподавателям, этой комнате, и даже к этому ненавистному парню, с которым он ее делил.       Из грустных мыслей его вытаскивает дверь, которая безжалостно скрипит уже на протяжении четырёх лет, которую так и не додумались смазать.       В комнату вваливается Ёнджун. Синие джинсы, обтягивающие мощные бедра, черная футболка, и джинсовка сверху. Уже апрель, но не лето чтобы ходить в одной лишь футболке. Вид у него помятый и перегаром несёт за километр. Гю поморщился и собирался уже вновь окунуться в свои мысли, как вдруг его кровать прогибается под весом другого тела.        — Что делаешь, Малыш Гю? — невинно надув губки интересуется Ён, забирая из рук оторопевшего парня книгу.        — Какой я тебе Малыш? — юноша приходит в себя, хмурится и старается вернуть учебник. — Отдай, — взгляд метает молнии. Тяжело вздохнув и потерев переносицу двумя пальцами, он успокаивается. — Отдай пожалуйста, я очень устал. У нас скоро экзамены и вместо того, чтобы готовиться, ты прохлаждаешься в клубах. — недовольно закатывает глаза Бомгю.       — А что? Малыш переживает за меня? — ухмыляется старший — Переживает, что я вылечу из университета и уже никто не будет скрашивать его серые будни?       Раздается утробный смех, принадлежащий младшему:       — Мне то что. Это выпускной курс. Нам и так осталось учиться всего ничего, и никакие серые будни ты не скрашивал. Тем более, будни не совсем уж серые. — говорит Бомгю. Нет не говорит. Насмехается над Ёнджуном, потому что видит эту растерянность в глазах. — Ты настолько сильно перепил что забыл что это последний курс? — не зловеще, а как-то по доброму, по родному интересуется младший.       — Да… — еле выдыхает Ён. Влага скапливается в уголках глаз. — Это действительно последний год? — спрашивает полушепотом.       — Да… — отвечает тем же полушепотом Гю       Он растерян от такого поведения старшего. Он что… Серьезно собирается сейчас заплакать?       — Что с тобой? — грустно улыбается Бомгю.— Что тебя тревожит? Почему хочешь плакать?       — Гю можешь дать совет? — дождавшись положительного кивка, он продолжает. — Что делать если за все четыре года не набрался смелости и не сумел сказать слова любви человеку, к которому не равнодушен с самого первого дня знакомства? И вместо того, чтобы признаться я лишь задирал и подкалывал его? — первый раз в жизни Ён вываливает всю душу Гю.       — Ах… — срывается с губ Бомгю. — Такой черствый Хён в кого-то влюблен? Я не ослышался? Если бы мне сказали другие люди, а не ты, я бы в жизни не поверил. — доля сарказма, и еще какого-то неизведанного чувства, сквозит в этих словах.       — Я серьезно Бомгю. — прерывает его старший. — Что мне сделать?        — Для начала перестань, как ты выразился, задирать и подкалывать его. А самое главное, признайся. — это так иронично. Раздавать советы и самому не пользоваться ими. В стиле Гю.        — Блять, не могу же я ему об этом прямо сказать. — минутная пауза — Он меня ненавидит. — тяжелый вздох, опущенные глаза.       — С чего ты взял? — юноша пытается поймать взгляд Хёна. — Он тебе лично это говорил?        — Было пару раз, но я его в те моменты действительно сильно доводил.       — Ты монстр конечно, но… — густое молчание. — Я не думаю, что до такой степени. Даже я тебя не ненавижу. Взгляды встречаются:       — Ты серьезно? Ты меня не ненавидишь? — чувство надежды бьет через край.       — Ты меня конечно бесишь часто. Ладно всегда. Но да. Я вполне могу тебя стерпеть. — складывает руки на груди, делает по философски умный вид, и смотрит на старшего.       — Так, что ты говоришь, мне надо сделать? — облизывается Ёнджун в предвкушении.       — Признаться ему и как можно скорее. У тебя времени в обрез. Сейчас все готовятся к экза… — договорить ему не дают бессовестно—теплые губуы, с привкусом соджу и дешевых сигарет.        Младший опешил. Округлил глаза, сделав их по пять копеек. Руки опустились вдоль туловища. Он не смел даже дышать, ни то чтобы ответить на поцелуй.       — Считай признался. — отрывается от холодных губ, и делает глубокий вдох старший.        — То есть ты…То есть я…То есть мы…То есть ты в меня…? — рассуждал вслух Бомгю, так как в голове полная каша.        — Как я ранее сказал, я влюблен в этого парня с самого первого дня, поэтому лучшего способа кроме проявления своих чувств с помощью задирания и подколов я не нашел. Извиняйте. — выпалил на одном дыхании Ёнджун.       — Чего блять… — в голове Гю до сих пор каша. Что поделать, его только что поцеловал объект его воздыханий вот уже четвертый год. Хоть младший и не спешит признаваться в этом даже самому себе.       — Сука…Ты так усердно вселял в меня уверенность, что я даже забыл, что это может быть не взаимно. — разочарование промелькнуло в глазах Ёна. — Пожалуйста не говори, что это действительно не взаимно. — вместо ответа он почувствовал тепло чужого дыхания, которое опалило его собственные губы.       — Нет Ёнджун… Это взаимно. И представь себе с самого первого дня.        Два дыхания сливаются в одном. Два сердца соединяются воедино. И два тела жмутся друг друг с такой нежностью, теплом и любовью, что никакому описанию это не поддается.        — Малыш Гю, ты будешь моим парнем? — с замиранием сердца спрашивает старший.       — Сначала экзамены, Хён, а потом уже все остальное — отшучивается младший.       — Ах ты… Я сейчас тебя защекотаю. — раздается звонкий заливистый смех и умоляющее «не надо Хён». Ёнджун щекочет безжалостно, а Бомгю уже задыхается.       — Всё, всё, ладно, твоя взяла. Я буду твоим парнем. — мило улыбается и чмокает теперь уже своего Хёна в губы.        Две души обрели друг друга и не собираются терять. А два парня засыпают счастливыми, забывая, про всякие там экзамены.