Сборка драбблов. Юбилейная

      Эридан лежит в своей ванной и глядит на то, как кровь стекает по рукам в воду. Всего один порез, чтобы растянуть собственные страдания.       Да, он недостаточно настрадался за всю свою жизнь. Подумаешь, всего-то отжил почти девятнадцать лет бок о бок со своей неразделённой любовью. Подумаешь, не познал счастья. Это слабая причина для страданий.       Да, только для Ампоры, но кому какая разница? Эридан не чувствует себя достаточно настрадавшимся. Нет.       Он следит за тем, как только что прозрачная вода окрашивается в рубиново-красный цвет. Довольно дорогое украшение для каких-то жалких людишек. И совершенно бесполезное для него одного.       Какая разница, сколько у тебя денег и сколько людей считают тебя кумиром, если для тебя это всё бессмысленно?       Эридан не знает. Он не хочет знать. Он лежит в своей ванной и глядит в потолок, на котором ничего нет. Ни пятен, ни краски, ни грязи. Белое и пустое пространство. Такое же пустое, как дыра, зияющая в груди Ампоры.       Ему плохо и больно. Но не физически, а душевно и мысленно. Он устал жить ещё восемнадцать лет назад, когда привязался к человеку, которому на него плевать. К единственному человеку, на которого он не смотрел с презрением. Наоборот, презрительные взгляды кидали в него. На протяжении всех этих восемнадцати лет. Презрение за то, что он недостаточно красивый. За то, что недостаточно подчиняется.       В конце концов за то, как он поступил.       Впрочем, последнее вполне оправдано. Ему стоило просто предложить Дейву встречаться. Не обязательно было разводить его на секс и беременеть в ту единственную ночь.       Но что делать, если на него смотрели только как на человека, которого можно легко трахнуть? Особенно, когда он сам раздвигал ноги?       Эридан несчастен из-за самого себя. Доверившись и открывшись в тот единственный раз, он лишь подкрепил мнение Страйдера о себе: капризный, эгоистичный и упивающийся своей же красотой «принц». И можно было бы сказать, что он ничуть не такой, но…       Он совершенно точно капризный эгоист, который молится на свою красоту, как на икону.       В противном случае он бы не лежал в ванной своего особняка в Рождество и не делал бы всего один-единственный надрез, чтобы умереть красиво.       И пусть после смерти он бы, как и все, стал бы обыкновенной грудой костей, умереть хотелось красиво.       И он пытался. Пытался, но…       Оказывается, лежать и дожидаться собственной смерти очень тяжело. Ты не можешь просто закрыть глаза и не думать ни о чём. Нет. Ты думаешь обо всём. О том, как много ты сделал, как много ты не успел. А может, наоборот. Как мало ты сотворил и как много не успел повидать. А ведь Ампора так и не слетал в Амстердам, в котором хотел побывать с самого детства.       Если честно, то ничего он не сделал за эти восемнадцать лет. Да, взрастил Луну, но что…       Что насчёт его жизни? Что он сделал для себя?       Ничего. Абсолютное ничего.       И виноват в этом он сам.       Так стоило ли переживать из-за собственной смерти?       Нет. Конечно же, нет. И как бы он ни обманывал себя тем, что в это Рождество он мог наконец серьёзно признаться Дейву в чувствах, он знает, что на его чувства никогда не ответят взаимностью. Да, у них была общая дочь, но… любовь к Лу, и любовь к Эридану это разные вещи.       Если бы чувства Ампоры были бы хоть немного взаимны, то он бы не праздновал свои дни рождения в одиночестве.       Если бы его чувства были взаимны, Дейв бы спрашивал о его самочувствии чаще.       Если бы они были взаимны, Эридан бы не лежал в своей ванной с порезом на руке.       Его чувства никогда не были взаимны. И никогда не будут. Теперь уж точно.       Дверь скрипит и Ампора глядит на такую желанную и такую запретную фигуру. Он следит за тем, как Дейв подходит к нему и проводит рукой по его грязным волосам. После он спускается пальцами на впалые щёки и проводит по губам. Он улыбается, и эта улыбка разбивает сердце Эридана окончательно.       — Пришёл богохульствовать? — спрашивает он и поднимает заплаканные глаза на любимое лицо.       — Нет, Звёздочка. Я пришёл за тобой.       — Не неси чепухи. Если бы я был тебе нужен, ты бы не бросил меня.       — Эри, ты же знаешь, что…       — Я ничего не знаю. Ничего. Ты мог остаться после той проклятой ночи и подождать, пока я проснусь. Ты бы мог не бросать меня. Ты бы мог… ты бы мог полюбить меня, чёртов ты предатель.       — Ты же знаешь, что…       — Я ничего не знаю!       Ампора снова глядит на потолок перед собой и чувствует, как рану, которой он вытирает свои слёзы, щиплет.       — Я просто хотел любви. И я думал, что это взаимно. Я думал, что ты, как и я, увидел во мне нечто большее. Я думал, что мы особенные друг для друга, но ты… ты, сука, бросил меня… и ты бы не стал общаться со мной, если бы я не прислал это тупое сообщение. Ты бы не стал общаться со мной, если бы не Лу…       — Эридан…       — Хватит. Я устал. Я так долго терпел это всё, так долго держался. Я не могу. Я больше не могу. Всё это бессмысленно. Моя жизнь бессмысленна. Лу уже большая, я ей больше не нужен.       — Эридан…       — Не надо говорить, что мне самому было тяжело расти без матери. Она сильная. Она сможет жить без меня. В лучшем случае, она возненавидит меня.       — Эридан.       — Да отстань ты уже от меня.       — Эридан, я люблю тебя.       — Не смей играться с моими чувствами. Особенно, когда я умираю.       — Папа…       Ампора переводит глаза на дверь и видит свою малышку. Его милая Лу стояла в дверях ванной комнаты, а из её чудесных глаз лились крупные слёзы. Она подбегает к папе и обнимает за шею.       — Папочка, зачем…       — Эридан, я люблю тебя…       — Вы оба… вы не можете так со мной поступить. Я вам больше не нужен. Пожалуйста, не мучайте меня. Я… нет… я не могу… хватит… пожалуйста, хватит…       — Папочка, — Лу прижимается к плечу Дейва заплаканным лицом и не может успокоиться. Она боится взглянуть на Эридана, ведь тот выглядел совсем бледным.       Дейв корит себя за то, что взял их малышку с собой. Ещё больше он корит себя за то, что допустил подобное.       — Папочка, зачем…       Страйдер закрывает глаза и притягивает здоровую руку Ампоры к своим губам. Он снова дарит долгий поцелуй, не давая себе возможности заплакать. Он не может плакать, пока рядом Лу.       — Пробки на девять баллов. Чёрт…       — Пациент в тяжёлом состоянии. Ещё полчаса…       — Папочка…       Страйдер держится. Как бы тяжело ни было, он сжимает похолодевшую ладонь в своих руках и целует её. Если бы он мог как-то спасти Эридана, он бы сделал это. Даже заключил бы сделку с дьяволом. Даже умер бы вместо него…       Но смерть сразу двоих родителей Луна не переживёт. Их чудесная малышка просто не справиться с этим.       — Папочка ум-умрёт…       Дейву хочется верить в обратное. Но с каждой секундой верить в лучшее становится тяжелее. С каждой грёбанной секундой этот мир отнимает единственного человека, которому он благодарен за его подлый поступок.       Ведь, честно, если бы в ту ночь Ампора не соврал про то, что он сидит на таблетках, Страйдер никогда бы не познал счастье в виде их Луны. Это не просто какой-то ребёнок. Это их ребёнок. Красивая, здоровая и невероятная Лу.       Это не всеобщее родительское счастье. Это нечто большее. Их Лу больше, чем обыкновенный ребёнок.       Она подарила им обоим смысл жизни.       И Дейву страшно осознавать, что смысл жизни Эридана стал для него неважен. Страшно осознавать, что есть что-то большее, что тянет Ампору вниз.       Ещё страшнее думать о том, что неминуемая смерть подступает всё ближе и ближе.       — Эридан, я люблю тебя, — говорит Страйдер впервые в своей жизни. Ни «Я уважаю тебя», ни «Спасибо за Лу», ни «Ты подарил мне большее, чем дочь». Это не просто слова. Это слова, которые он никогда не произносил вслух, но всегда хранил в своём сердце. Он и вправду любил Ампору. Но это была сложная любовь. Она была непонятна даже самому Дейву. Ему не нравилась эта напыщенность и эти попытки контролировать его без его собственного на то желания. Но он любил. Не терпел, когда к нему обращались совсем по-свински, но любил. — Эридан, я люблю тебя…       И пусть он держится из последних сил, слёзы сами бегут по щекам. Глаза начинают жутко болеть, но Страйдер больше не может их сдерживать. Ему тяжело от того, как Лу прижимается к его же плечу и пытается найти в папе защиту. Ему тяжело от осознания, что все его силы были в Ампоре. В человеке, который обманул его, но сделал счастливым.       — Эридан, я не справлюсь без тебя.       И он действительно не справиться. Ему мерзко осознавать, но он не сможет любить Лу так, как раньше, если Эридана не станет. Он просто выгорит. Он не сможет спокойно смотреть на чудо, которое соединяло их все эти годы. Просто не сможет.       — Эридан, пожалуйста.       Он не сможет смотреть на Лу и не видеть в ней всё то, что было от Эридана. От заносчивого, но потрясающего Эридана.       — Эридан… не бросай меня.       Он не сможет жить, если рядом не будет Эридана. Он умрёт в ту же секунду, что и Ампора.       — Эридан… Звёздочка… прости, что я сам тебя и погасил…       Он умрёт. Если и умирать, то только вдвоём.       Эридан глядит в потолок палаты и не чувствует ничего. У него нет ни слёз, ни радости, ни других эмоций. Хотя нет, одно чувство есть.       Чувство угнетения. Он угнетён тем, что он всё ещё жив.       Дверь в палату тихо открывается, и Ампора переводит глаза на знакомую фигуру. На его глазах тут же наворачиваются слёзы, и он чувствует себя бесконечно несчастным.       — Оставь меня…       Дейв подходит к его койке и опускает на колени перед ней. Он берёт в руки ладонь Эридана и прижимается к ней щекой. Он дарит поцелуи, пока из его собственных глаз вытекает несколько слезинок.       — Зачем всё это… почему ты не можешь просто оставить меня…       — Потому что люблю. Я люблю тебя, Эридан.       — Ты… сука… ты не можешь меня любить… когда любишь человека, ты не заставляешь его страдать.       — Но я люблю…       — Мне не нужна твоя любовь. Мне от тебя больше ничего не нужно. Хватит. Оставь меня. Ты сделал всё, что от тебя требовалось. Уйди.       — Я не уйду, пока не сделаю самого главного… я не уйду, пока ты не скажешь, что ты счастлив.       — Я счастлив.       — Я не слышу счастья в твоём голосе.       — Отстань…       Эридан закрывает глаза здоровой рукой и с ужасом осознаёт, что не может вытянуть второй. Нет, она вовсе не парализована. Он просто не может.       Он не может позволить Дейву отпустить его руки.       Ему хочется.       Но его возможности отказываются слушать его желания.       — Позволь мне всё исправить…       — Нет…       — Эридан.       — Нет.       — Звёздочка…       Ампора глядит в потолок и корит себя за то, что его давно умершее сердце вновь бьётся. Он корит себя за то, что слаб. Слаб перед Страйдером…       — Нет… пожалуйста…       — Звёздочка… пожалуйста. Я тебя больше не брошу. Честно…       — Не смей… называть меня «Звёздочкой», сука… оставь… не прикасайся ко мне… ты мне больше не нужен…       — Последняя попытка. Всего одна, Звёздочка… я всё исправлю. Честно.       Эридан задыхается собственными слезами и закашливается. Он брыкается, когда Страйдер усаживает его на кровати и обнимает. Он плачет и бьёт Дейва по спине. Он кричит на него и посылает ко всем чертям. Он противится…       Но глубоко в душе даёт слабину. Он вновь даёт слабину.       И обещает себе умереть некрасиво, если слова Страйдера окажутся обыкновенной уловкой.