Потерять и заставить поверить

Шан Цинхуа всю свою жизнь считал, что лучше бы ему куда-нибудь деться. Не в плане съехать или уйти из дома. Пропасть. Всё детство и юность он мечтал о том, как умрёт и призраком будет присутствовать на своих похоронах. Интересно, будет ли кто-то плакать? Жалеть его? Что был равнодушным, что говорил гадости, срывался и огрызался? Это была такая красивая мечта. С мыслями о ней он пережил немало плохих дней. Что однажды он сможет просто исчезнуть, и всё. Всё наконец-то закончится. Он трус, он боялся боли и смерти, но и жить такой жизнью не хотел. Одиноко, холодно, не на кого положиться и не к кому прижаться, попросить объятий и утешения. Об этом же все мечтают? Так почему у него никогда ничего не получается? Ненавистная работа, вечное безденежье и собственная идиотская улыбка, которую хочется срезать с лица. Клоун, не более. Сколько раз пытался закрыться, перестать тянуться к людям, сосредоточиться только на себе. Однажды даже получилось. На целых четыре месяца. И всё это время ему было так плохо, так ужасно плохо, что повторить подобное захочется наверно никогда. Он же был именно таким - мягким, уступчивым, добрым. Любил помогать людям, веселить их и заботиться. Только в ответ - ничего. Конечно, кому есть дело, до клоуна, который всегда в хорошем настроении? У него же нет проблем, совсем никаких. Смысл жаловаться? Скажут - подотри сопли и делай что-нибудь, не сиди на месте. Он бы рад не сидеть, сделать хоть что-то, но душа уже не лежала ни к чему. И - помимо прочего - маленькие склоки дома, так обидное слово, тут. А ты злопамятный - скажут другие. Корчишь из себя жертву, самый тут разнесчастный. А что ты сделал для того, чтобы у тебя что-то было? Ничего? Просто пытался быть послушным, хорошим. Удобным. Тянулся к людям за похвалой и лаской. Разве этого мало? Потому и топил своё одиночество в писанине - откровенно дерьмовой, а от того популярной, которую читали такие же ущербные, как он, которым тоже не хватало чего-то в жизни. Он просто хотел исчезнуть, и всё равно слишком задержался в этой жизни. Быть не просто нужным, но чтобы твоё исчезновение заметили, обеспокоились и попытались отыскать. Этого не будет, слышишь? Потому что, даже если ты исчезнешь, ты останешься собой. Жалким. Уступчивым. Доверчивым. Не заслуживающим ничего хорошего. Шан Цинхуа знает, он уже исчез. Исчез он сам, комочки той его личности, которая не была столь же жалкой, что мельком написанный персонаж, в котором собрал всё, что ненавидишь в себе. Потому что мало - исчезнуть. Для того, чтобы не быть собой, нужно просто не быть. И всё равно он жил. Жил, прогибаясь, растягивая улыбку и доверчиво заглядывая в чужие глаза. Эй, не хотите похвалить меня? Я же молодец, да? Смотрите, сколько сделал! Я ведь полезный? Я незаменимый? Если я исчезну, вы заметите? Бесполезный. Слабый, жалкий. Отвратительный. Все так ждали от него какой-нибудь гадости. А Шан Цинхуа всегда старался оправдать ожидания. И вот - новое исчезновение. новый виток (да когда же ты кончишься) жизни. Ворох пинков, оплеух, работы на износ. Ни грамма благодарности, только больше-больше-больше. И однажды он посмотрел в зеркало и заметил, что ничего уже не осталось. Кроме улыбки и заискивающего взгляда.