Like a Fire in His Chest and Stomach

Если быть откровенным, Соуп не припоминал первый раз, когда это случилось. Разум был затуманен адреналином и болью, и единственное, что он помнил это тепло кожи рук, вспотевших от военных перчаток, которые стягивали, не видевшую несколько дней свет, кожу. Глубокие хриплые стоны, корячищиеся от боли тела, непреодолимое чувство нужды, но ничего более. Они только вернулись с операции, выполнять которую никому не было в радость. Задача была в проникновении и убийстве человека, чья компания владела файлами, к которым у них, по меркам начальства, не было разрешения. Еще на обсуждении никто не возразил недовольство напрямую, но оба обменялись многозначительными взглядами, говорящими о многом. Соуп бы не признал, но их общение знаками значило для него многое. Было много вещей в его связи с Гоустом от которых он питал надежды. Они понимали друг друга так, как Соуп не понимал еще никого с кем работал. Все, что им нужно было это взгляд что бы обменяться решениями и мнениями, которые они бы не сказали вслух. Они отвлекали друг друга от плохих мыслей, во время миссий, способами, о которых Соуп даже не думал, учитывая их род деятельности. Банальные шутки и легкий флирт – это не то, о чем стоит думать, когда твой сокомандник держит на прицеле будущую жертву. Было сложно чем-либо скрыть боль, которую приносили пережитые смерти и мучения на постоянной основе, но их связь помогала Соупу. Такие отношения не одобрялись между соратниками, особенно в таком “дружелюбном” подразделении как “141”. Это не значит, что они совсем отсутствовали. Соуп сам становился свидетелем подобного. Этим солдатам приходилось, потому что только таким способом можно было регулярно держать маску безэмоционального робота. И на Соупа давил такой образ жизни, который не особо отличался от тюремного. У него, как и у любого человека, были потребности в разрядке. Но МакТавиш даже не мог предположить, что этой разрядкой станет его начальник. Возвращаясь к началу. Все, что он знал, они никогда не говорили об этом после случившегося, и его это устраивало. Они понимали, что это нужно было им обоим. Подобное случилось во второй раз. И второй раз Соуп запомнил намного ярче. Все начиналось с обычного задания, после которого они отходили от адреналина, стучащего в мозгу. Гоуст вел машину, Соуп, сидевший на соседнем сиденье, обрабатывал синяк от приклада. Пока Гоуст без предупреждения не свернул на грунтовую дорогу в кромешной глуши и вежливо предложил Соупу выйти из машины. Прежде чем он осознал это, он уже вдалбливал Гоуста в кузов грузовика с настойчивостью, которой не чувствовал даже во время боя. «МакТавиш» - внезапно услышал Соуп, что выбило его из колеи. Игнорируя травму, он резко мотнул головой в сторону Гоуста, который смотрел на него с неким разочарованием. «Отвлекись от своей головы, - огрызнулся Гоуст, - нам надо идти». Кисло-сладкий запах смерти резко ударил Соупу в голову. Он оказался окружен трупами, лежащими в ряд прям под его ногами. Он посмотрел на Гоуста и поджав губы кивнул: «Прости». —- Комната, в которой они отсиживались, на этот раз оказалась гостиничным номером. Это никоим образом не было изысканно или роскошно, но по сравнению с мексиканскими бункерами в джунглях и пыльными афганскими хибарками, к которым они привыкли, это было благословением. И, по милости какого бы то ни было Бога, в нем был работающий душ, при чем довольно неплохой. Как только они вошли, он, извинившись, занял ванну. Соуп чувствовал запах смерти, оставшийся на его одежде, и близился к своему пределу. Он медленно разделся, проявляя осторожность со своим снаряжением. Звук воды, полившийся в душевой, был самым приятным из тех, что сержант слышал за последние недели. Не удержавшись он тут же залез под горячую воду, ощущение которой, на своей коже, подняло его на седьмое небо. Он сожалел о том, что не выбрал тот жизненный путь, который позволял бы ему наслаждаться подобным каждый день. Для миллионов горячий душ был чем-то обыденным, но для такой благородной и уважаемой профессии это было чем-то из ряда вон выходящим. Однако Соуп этого не признавал. Вдруг процесс прервала открывающаяся дверь. Глаза Гоуста от обнаженного Соупа отделяла только стеклянная раздвижная дверь душевой, запотевшая от долгой ванной. Гоусту уже приходилось видеть добрую часть обнаженного Соупа, но никогда в его полной форме, которая сейчас скрывалась за стеклом. Почуяв опасность, боевые инстинкты Соупа побудили его высунуть голову из-за перегородки, но увидев скрестившего руки у двери и упершегося взглядом в пол Райли, он успокоился. Гоуст был одет в черное термобелье, темные штаны-карго и его неотъемлемую балаклаву. На ногах не было ботинок, поэтому неудивительно что он так бесшумно вошел. Взглянув на него, в этой обычной одежде, крепко облегающей его фигуру и как будто в домашней обстановке, что-то нашло отклик в груди Соупа. «Сэр?» - выискивающе спросил он. Гоуст лишь посмотрел на него и, подняв руку, как будто собирался провести ей по волосам, почесал затылок под маской. «Можешь оставить формальности, МакТавиш, - ответил Гоуст. Он немного прошел и сел на крышку туалета. – Я просто пришел проведать как ты». Соуп схмурил брови. «Просто замечательно», - ответил он со смятением. Гоуст улыбнулся, но при этом в нем оставалось что-то мрачное. Соупу было все сложнее и сложнее игнорировать дымку тьмы, веявшую вокруг этого человека. «Я понимаю, - доставал его Гоуст, - под конец ты казался немного не в себе после всего случившегося». Пар сгущался из-за горячей воды, под которой стоял Соуп, высунувшийся из-за перегородки чтобы посмотреть на лейтенанта. Он был таким плотным, что Соуп не видел пробегающих по его груди и рукам глаз Гоуста. «Ты тут немного задержался, Л.Т., - сказал МакТавиш, - меня это начинает напрягать». «Хм», - все что Гоуст ответил ему вставая. Соуп ничего не понял, за те несколько секунд, за которые Гоуст подошел к нему и отодвинул стеклянную дверь, чтобы открыть вид на обнаженного Соупа. «Саймон?», - сглатывая сказал он, стоящий перед лейтенантом в не самой удобной позиции. В то же время он не видел надобности прикрываться. Что-то было в том, как единственные, не скрытые маской, глаза изучали его тело. Это придало Соупу уверенности: «Саймон». «Да?», - выдохнул Гоуст. Что-то изменилось в его голосе, он стал ниже, а привычная холодность испарилась. Хриплость в голосе начальника окончательно свела его с ума, и даже не осознавая этого он вышел из душа, направляясь к Гоусту. С каждым шагом Соупа вперед, Гоуст делал один назад пока не уперся в стену. «Лейтенант». Между их лицами оставалось всего несколько сантиметров. Они соприкоснулись грудью, влажное разгорячённое тело Соупа было как огонь. Он потянулся что бы встряхнуть воду с волос и опустив руку обратно зацепил край балаклавы Гоуста, чтобы снять ее. Тот без колебаний схватил его за запястье. «Не смей», - предупредил Гоуст твердым, но не резким тоном. МакТавиш посмотрел на него. Протянувшись к уху, он прошептал: «Мы не на поле боя, Л.Т., не надо мне говорить, что делать». Все еще с cжатым запястьем, он поднял балаклаву до носа. Он видел беспокойство в глазах Гоуста, от чего у последнего расширились зрачки, так, что его глаза почти полностью почернели. Саймон был, бесспорно, в смятении, что было большой редкостью для идеального во всем человека, каким был «Гоуст». Без малейшего колебания, Соуп окончательно сократил расстояние между их губами. Все еще держа балаклаву он поцеловал Гоуста до крови и их тела прижались еще плотнее. Гоуст притянул его за шею и ответил на поцелуй с той же горячностью, что подстегнуло Соупа. Он не мог стянуть балаклаву, но его съедало любопытство увидеть лицо мужчины полностью. Они доверяли друг другу на столько, что могли вдалбливать друг друга как животные в перерывах между работой, но при этом никогда не смотрели в лицо друг друга во время этого. Соуп определенно хотел стянуть маску. Он резко опустил руки ниже и сжал задницу лейтенанта обеими руками. Гоуст промычал в поцелуй, что надолго отложилось в памяти МакТавиша. Он надавил сильнее, притягивая его бедра к своим. Соуп уже начал высыхать от воды, но душная ванна вместе с сжимающимся под ним Гоустом только разгорячили его. В номере были две одноместные кровати с тумбочкой посередине. Без раздумий Соуп повел их к ближайшей, в которую Гоуст уперся коленями и упал со вздохом. «Бля, ты какой-то агрессивный сегодня», - выдавил Гоуст. Соуп ухмыльнулся ему. «Много пара накопилось, - он раздвинул ноги Гоуста коленом. Наклонился, оперся одной рукой около головы лейтенанта, — Позволь мне выместить это на тебе». С этими словами он придвинул ногу ближе к паху, от чего тот выпустил стон больше похожий на ворчание. Соуп ответил на это садистским смешком. «Хороший мальчик», - произнес он более низким тоном, который делал его акцент медом для ушей. Рискованно называть кого-то такого непостоянного так…трогательно, но Соуп доверял своей интуиции, которая всегда была права в случае с Гоустом. Видимо это было правильным шагом, потому что поведение Гоуста тут же изменилось. Соуп видел, как его зрачки расширились, а изо рта издался тихий стон. Всего несколькими словами он довел лейтенанта до такого состояния, что заставляло чувствовать его себя невероятно властным. «Тебе нравится, не так ли? - прошептал он ему в ухо. Он вслепую водил по паху мужчины, пытаясь расстегнуть ширинку, - Тебе нравится, когда я зову тебя хорошим мальчиком, Л.Т.?» -Соуп говорил это с некой усмешкой. Наконец расстегнув ширинку, он сдернул штаны, вынуждая Райли изогнуться, что бы те слезли с его задницы. Соуп принял это за возможность сесть на колени с стянуть футболку, которая закрывала бледное мускулистое тело. Одним плавным движением он оголил большую часть тела мужчины, оставляя его только в боксерах, стянутых штанах и футболке, закрывавшей только плечи. И конечно же в маске. Гоуст начал терять самообладание, которого у него итак почти не осталось. Соуп смотрел как тот извивается под его пристальным взглядом, его слабостью, которую он проявлял неосознанно. Кровь бурлила от понимания того, что он мог лицезреть его, Гоуста, в таком виде. Он воспользовался этим медленно проведя ногтями от его груди до боксеров. Соуп оттянул резинку продолжая скользить от одной бедренной кости до другой и улыбнулся реакции лейтенанта, которую вызвали его движения. «Чего ты от меня хочешь? – тихо прохрипел Соуп, в тот же момент опустив боксеры, так, что член мужчины выскочил из-под ткани вставая по стойке смирно. Соуп подавил желание облизнуться, - Что вам надо от меня, сэр?» Голос Гоуста был не громче хрипа, когда он произнес: «Трахни меня. Пожалуйста». «Громче», - Соуп был полон уверенности с какой не выходил даже на поле боя. «Что б тебя, - протороторил Гоуст, - Трахни меня. Пожалуйста». Это все чего потребовалось чтобы МакТавеш сдался и притянул его к себе за бедра. Одним быстрым движением он встал между ног другого мужчины, с легкостью раздвинул их в стороны и провел мозолистыми руками по мягкой коже внутренней стороны бедер. «Блять, смазка. Нам надо что-нибудь, у тебя есть?», - вдруг отвлекнувшись он ненамеренно снял напряжение на какое-то время. Призрак на мгновение остолбенел от смеси возбуждения и дезориентации. «Оу, в сумке. Вон там в углу. У меня там… У меня есть масло. Сходи поищи». Соуп поднялся с кровати, от чего его резко обдало холодным воздухом. Он чувствовал, как Гоуст пялился на него с кровати, как будто держа под прицелом, и его это немного возбуждало. Ему отчаянно хотелось заползти обратно на кровать, сорвать маску с лица своего лейтенанта и хорошенько рассмотреть лицо, которое так часто смотрело на него, зажигая что-то внутри. У МакТавиша было чувство, что в ближайшее время этого не произойдет, поэтому он смирился с тем, что рылся в рюкзаке Райли (что-то, что казалось глубоко личным и удовлетворяло потребность Соупа узнать больше о Гоусте, по крайней мере, на данный момент), пока не нашел то, что искал. «Раздвиньте ваши ноги, сэр», - наблюдая за выполнением его просьбы, Соуп медленно пошел обратно к кровати. Что-то было в формальной форме общения в такие моменты, что придавало Соупу уверенности. «Хороший мальчик», - похвалил он в ответ. Едва сдерживая себя, Соуп открыл бутылку с маслом и капнул на пальцы. Он, не теряя времени, прижал один палец к входу Гоуста, обводя кончиком пальца вокруг тугой плоти, другую руку положив на живот, чтобы чувствовать сжимающиеся мышцы. Он потратил несколько минут на подготовку, прежде чем медленно вдавить палец внутрь, наслаждаясь вздохом своего начальника. «Блять, ты тугой, - заметил Соуп. В его словах не было издевки или сарказма, он искренне заботился о комфорте своего партнера, - Расслабься, Л.Т.». Соуп все так же нежно продолжал вводить свой палец, растягивая Гоуста осторожно, но целеустремленно. Когда он заметил, что тот расслабился он ввел второй, пристально смотря как расширяются зрачки Гоуста. Его губы, видневшиеся из-под маски, лежащей на переносице, приоткрылись и издали тихий вздох: «Джонни, пожалуйста, вставь уже». «Думаешь ты готов?» - дразнил его Соуп. Он согнул пальцы, вызвав у Гоуста глубокий стон. «Еб твою мать, Джонни, да. Заканчивай дразнить меня», - впервые за эту ночь Соуп без колебаний выполнил просьбу Гоуста, вынимая пальцы. Тот издал тихий скул, из-за резкой пустоты, но ее тут же заполнила головка члена, давящая на вход. Почти тут же Райли потянулся, чтобы схватить Соупа за плечо, широко раскрыв глаза. МакТавиш хотел растянуть этот момент еще на какое-то время, чтобы немного подразнить Гоуста. Но лежащий под ним мужчина, закативший глаза и цепляющийся за плечи изо всех сил, был выше его терпения. Без предупреждения он вставил до конца, выдавливая из лейтенанта, звук, который был больше похож на громкий писк, чем стон. Соуп, не теряя времени, задавал темп, который, мягко говоря, был интенсивным. Он терял контроль, все быстрее, жестче и сильнее вдалбливаясь в Гоуста. Было что-то очень завораживающее в том, что этот человек, которого многие считают одним из самых опасных людей в мире, находился под его контролем, и притом добровольно. Гоуст извивался и стонал от его прикосновений и это было одной из самых чертовски красивых вещей, которые он когда-либо видел. Что-то в том, как лейтенант смотрел на него снизу-вверх, снова придало Соупу уверенности, и он сделал прыжок веры. «Ты чертовски хорош во всем, Саймон, - быстро промолвил он между толчками, - даже когда сидишь на моем члене». Гоуст посмотрел на него загоревшимися глазами. В этих глазах было предупреждение не пересекать точку невозврата, после которой, возможно, их отношения не станут прежними. В то время как Соуп в тот момент не особенно заботился об этом. «Да брось, Л.Т., прими уже это. Ты живешь ради этого и не говори обратного. Я знаю, ты думаешь об этом, когда мы работаем. Не могу сказать, что я не чувствую того же», - Соуп знал, что он бормочет сам себе под нос, пытаясь отвлечь лейтенанта, одновременно трахая его, как будто это была их последняя ночь. «Джонни», - умолял Гоуст. Это была мольба о пощаде, просьба позволить старшему офицеру хоть немного сохранить свое достоинство. Его глаза просили, молили человека, нависшего над ним и вдалбливающего его в кровать со всей силой. «Что, Саймон? Хочешь, чтобы я остановился?» - прервался Соуп, замедляя толчки, пока полностью не замер. Глаза Гоуста запаниковали и он сжался вокруг члена, оставшегося в нем. «Блять, нет, пожалуйста, не останавливайся, не надо, продолж~». Без предупреждения, Соуп заткнул его рот своей рукой и снова начал двигаться в нем еще пуще прежнего. Ноги Гоуста, почти по собственному желанию, обвили талию Джонни, притягивая его еще ближе. Он сжал их с такой силой, что это напомнило Соупу, что тот может покончить с этим прямо сейчас. Если бы он хотел. Но это еще сильнее подстегнуло его продолжить. «Блять, в тебе так ахуенно», - выдохнул Соуп в ухо мужчины. Гоуст обнял его за плечи и сам начал подстраиваться бедрами под темп. Это унесло Джонни на седьмое небо, и он чувствовал, что вот-вот кончит. Но перед этим он начал надрачивать член лейтенанта в том же ритме, вытягивая из него еще больше стонов. Джонни наслаждался этими звуками, жаждал их, поэтому двигался быстрее и сильнее, если это вообще было возможно. К этому моменту Гоуст уже превратился в череду стонов и всхлипов, что стало конечной для Соупа. Он вытащил разгоряченный член и кончил на грудь и живот лейтенанта. Даже в оцепенении, в которое он вошел после, Соуп уделял первоочередное внимание Гоусту. Он использовал свою сперму в качестве смазки, чтобы продолжить дрочить мужчине, шепча слова поощрения на ухо. Он определенно звучал как сумасшедший, пылко отпуская грязные фразы своему начальнику, но ему было плевать. Его уже ничего не удерживало. Это не заняло у Гоуста много времени, и он сжал плечи Соупа до боли, кончая тому на живот. После этого он снова стал оболочкой холодного, напряженного человека, каким тот обычно был. Соуп же до конца чувствовал нежность, которой здесь вообще не должно быть. Он продолжал держать лейтенанта, поглаживая живот, пока дыхание Гоуста не стабилизировалось. Он мог притворяться, что все было не так плохо в эти минуты молчания, робко держать его, ждать пока он отойдет. Но стоило Гоусту снова натянут маску, как пузырь мечтаний лопался. Впрочем, Соупа это особо не беспокоило. Он знал, с кем имеет дело. «Думаю тебе стоит принять душ еще раз, сержант», - наконец прохрипел Гоуст. Даже с маской, закрывавшей его эмоции, Соуп мог услышать, что тот говорил это с ухмылкой. Соуп сел, свесив ноги с края кровати. Поджав губы, он улыбнулся в ответ. «Думаю ты прав, Л.Т., - ответил он, обернувшись, чтобы посмотреть на Саймона с улыбкой, которая означала, что он не замышляет ничего хорошего. — Ты мог бы присоединиться ко мне». Соуп увидел, как Райли открыл рот под балаклавой, чтобы сказать что-то, но он прервал его, - «А, ну да, тебе ж придется снимать маску, так что этого не случится. Можешь не говорить». Гоуст фыркнул что-то, что едва ли можно было назвать смешком, — «Когда-нибудь, Джонни». В последнем подвиге самоуверенности Соуп потянулся назад и положил руку на закрытый подбородок Гоуста: «Рассчитываю на это, Л.Т.».