Я просто хотел, чтобы меня любили...

      Ловким движением закидываю рюкзак на плечо, захлопываю дверь своей машины и закрываю её на ключ. Сегодня пасмурно, ненавижу такую погоду, а ведь ещё дождь обещали. На душе тоже паршиво. Я иду к зданию, с отвращением глядя на окружающих меня людей. Каждый из них мерзкий, каждый из них лицемерно улыбается мне и машет рукой. Я вижу их фальшь, и от этого становится уныло и тоскливо. Что ж, сегодня кто-то пожалеет о том, что Король Тейвата в плохом настроении. Согласен, прозвище так себе, но эти мудаки ничего умнее не смогли придумать.       — Хэй, привет, Скарамучча. — Тарталья догнал меня, весело подмигнул и со своей привычной улыбкой принялся болтать о том, что скоро будет осенний бал. Он раздражает меня, но на его счастье у него много денег и достаточно знаний, чтобы я мог у него списать, если мне понадобится. Он полезен мне, поэтому приходится терпеть его.       — Ты ведь в курсе, что мне не интересно? — Я хмуро смотрю на него, прекрасно зная, что такой причиной немигающий взгляд смутит рыжего и заставит неловко что-то бормотать о том, что он там думал по этому поводу.       — Извини, я просто… Я очень волнуюсь. Там будут все, и, по-хорошему, нам тоже стоило бы пойти. Мы сможем познакомиться с клёвыми девчонками. Мм? Что скажешь?       — Иди, если хочешь. Мне плевать.       — Я-то в любом случае пойду… Я просто… Я бы хотел, чтобы ты тоже пришёл. Послушай, я понимаю, что люди раздражают тебя, что тебе не нравятся подобные мероприятия, но…       — Раз понимаешь, зачем говоришь мне это? — Я направляюсь по коридору к нашему классу. Другие ученики косятся на меня с опаской, кто-то шугается, и абсолютно все расступаются. Мне нравится, что они боятся меня. Пускай хоть страх заставит их заметить меня.       — Скара, прошу, приходи. Я хочу повеселиться вместе с тобой! Я правда хотел бы, чтобы ты немного развеялся и повеселился. — Тарталья обогнал меня, схватил за плечи и остановил. Его сияющие сине-голубые глаза отчего-то заставили меня задуматься. А почему бы и нет? Я действительно смогу повеселиться, да так, что они ещё целый год этого не забудут. Ведь лучше всего у меня получается портить другим веселье. Хм…       — Ладно. Я приду. Но только чтобы посмотреть, как тебя будут отшивать девчонки.       — Спасибо, друг! — Тарталья просиял и вперёд меня побежал в класс, а я немного задержался и пошел следом.       Какой я тебе друг… Ты же наверняка так не считаешь. Одно название, да и только. Глупый Чайльд. Но его искренность цепляет кого угодно.

***

      Урок в самом разгаре, а я умираю от скуки. Тема настолько нудная, что я даже не пытаюсь писать её. Наш учитель не обращает на меня внимания, и меня это полностью устраивает. Пришло время немного повеселиться… Пускай мои шутки бывают жестокими, но почему бы и нет?       Я достаю из рюкзака небольшой мешочек, открываю и начинаю вкусно хрустеть арахисовым печеньем. Конечно, многие считают арахис орешками, но на самом деле он относится к бобовым культурам.       — Итто, хочешь попробовать? — Я улыбаюсь, замечая голодный взгляд одноклассника, который сидел справа от меня. Он активно кивает. — Лови… — Я кидаю ему печенье, он ловит и даже успевает надкусить. Но его почти что мгновенно пронзает сильный кашель.       — Это печенье… — Итто падает на пол, начиная задыхаться. Я наблюдаю за тем, как разворачивается переполох вокруг одноклассника с аллергической реакцией. Я продолжаю есть своё печенье, пока учитель бегает за врачом из медпункта. Остальные пытаются как-то помочь, суетятся. Кто-то поддерживает Итто, кто-то просто наблюдает.       Я внимательно оглядел реакцию каждого. У всех, как у одного, на лице жалость и лёгкий испуг. Какое единодушие.       Однако же я замечаю и кое-что новенькое. И мне это абсолютно не нравится.       Осуждение.       Этот новенький, Каэдэхара Кадзуха. Он смотрит прямо на меня, без всякого стеснения и страха. Этот мудак меня раздражает. Чего ему надо? Хочешь осудить меня за печенье? Молчишь? Вот то-то же.       Урок сорван окончательно. Итто увезли на скорой.

***

      — Зачем ты так поступил? — Кадзуха догнал меня на пробежке во время физкультуры, которая была через один урок после того, как Аратаки увезли в больницу.       — Тебя это не должно волновать. Не беси меня, иначе выдумаю для тебя что-нибудь поинтереснее. — Я ускоряюсь, но этот раздражающий парень не отстаёт.       — Я всё расскажу директору. Ты не должен так поступать с другими. Неужели тебе плевать на чувства других?       — Послушай, мальчик. Мой синдром спасателя прошел ещё в начальной школе. Если тебе неймётся, будь добреньким, пусть об тебя ноги вытирают. А мне комфортно и в роли короля школы, так что будь паинькой. Отвали, пидор. — Я ещё ускоряюсь, не желая продолжать разговор.       Кадзуха, наконец, отстаёт. И я решаю, что всё наконец-то складывается нормально. Не тут-то было…

***

      — …Как вы объясните поведение вашего сына, мисс Райдэн?       — Вам не стоит беспокоиться по этому поводу. Я уверена, Скарамучча поступил так не со зла. Он всего лишь хотел поделиться с одноклассником печеньем и не знал, что у того аллергия… Я поговорю с ним, мы принесем свои извинения семье Аратаки и Итто лично. Мы уладим это. — Щебетала моя «любимая» мамочка. Ей нужно было показать себя с хорошей стороны, замять дело. Но я один знал, какой она бывает вне общества. Кажется, сегодня мне понадобится больше бинтов…

***

      — Неблагодарный ублюдок! Что ты, черт возьми, творишь?! — Орала мать, осыпая меня градом ударов ремня. Била она куда придется, не разбираясь и не целясь особо. Я лежал на полу, закрывал голову руками и просто ждал, когда это закончится.       От боли на глазах проступали слёзы, но я не давал им скатиться по лицу, часто моргая или жмурясь. Эи ненавидит меня. Она считает меня каким-то дефектным. Что ж, это она виновата, она родила меня таким никчёмным и слабым, так что пусть теперь не жалуется.       — Если меня ещё хоть раз вызовут в твою чёртову школу, я привяжу тебя этим ремнем к трубе на улице за домом. Будешь жить под открытым небом, отродье!       В конце концов, она устала и ушла, оставив меня одного. Я немного пришел в себя, поднялся и уныло поплёлся в комнату. Медленно закрыл комнату на ключ. В следующий раз надо быть быстрее, чтобы успеть спрятаться от её гнева. Но я всегда опаздываю, и она нагоняет меня, словно молния в штормовом море.       Я сползаю по стене. Больно. Больно. Как же больно. Во мне словно образуется небольшая черная дыра, заполняя всю мою грудь. Эта дыра поглощает все мои чувства и даже больше. Я чувствую себя уродливой куклой, ниточки которой запутались по вине плохого кукловода. Мне больно. Мне тяжело дышать. Я вижу, как по рукам в разных местах течет кровь. Я приподнимаю футболку, чтобы убедиться, что дыры во мне всё же нет, вместо этого вижу, что через день -два у меня будут очень стрёмные следы от побоев.       Я просто хотел, чтобы меня любили… Почему они все ненавидят меня? Что я делаю не так?       В далёком детстве всё было по-другому. У меня был лучший друг, который во всем меня поддерживал, помогал мне, вытаскивал из самых плохих ситуаций. Мне было весело с ним. Я доверял ему больше, чем родной матери. Но он… Он передал меня. В один из дней он просто взял и пропал. Я видел, как это было. Но ни одна живая душа не поверила мне.       Я видел, как мой маленький друг взял конфету от взрослого незнакомого мужчины, затем сел с ним в машину и уехал. Больше его никто не видел.       Я рассказал всё матери и полиции, но никто мне не поверил. Мать сказала, что я просто всё выдумал от скуки. Она не поверила мне. Я не мог смириться с этим. Но когда я рассказал всё родителям моего друга, что-то изменилось. Они поверили, просили рассказать больше. А тем же вечером после их звонка моя мать впервые избила меня и велела больше никогда не врать. В тот момент моё доверие к ней рухнуло, и я понял, что больше никогда не смогу рассказать ей то, что волнует меня.       Боль вернула меня из воспоминаний обратно на землю. Больше нельзя никому доверять. Люди могут верить мне, доверять любую информацию, но я не имею права ничего говорить в ответ. Я не имею права жаловаться или говориться, что мне плохо.       А всё действительно крайне плохо. Панические атаки не заставляют себя ждать, они не стучатся в дверь и не ждут, что им разрешат войти. Они врываются, бьют тебя под дых посильнее кого бы то ни было, а ты валяешься в соплях и не можешь дышать.       Я задыхаюсь… Но я знаю, что никто не придет мне на помощь. Никто из моих мнимых друзей не поможет. Никто блять даже не знает, что меня мучают панические атаки! А раз они не знают, не смогут помочь…

***

      Резкий вздох. Кажется, я отключился. Ничего страшного. Такое часто бывает. Я поднимаюсь, беру аптечку и начинаю обрабатывать раны от ремня. Необходимо подлатать своё тело.       У меня уже созрел план, как отомстить стукачу. Кадзуха пожалеет о том, что всё рассказал директору. Если бы не он, моя мать бы ничего не узнала, и не избила бы меня до такого состояния.

***

      — Прекрати! Что ты делаешь?! — Кричал Кадзуха в раздевалке, когда его зажали двое крепких парней.       — Сейчас мы проверим, насколько ты пидор. — Противно смеялся первый, он сдернул штаны с Кадзухи, пока второй держал его.       Они оба были больше его по массе и сильнее, так что без труда справлялись с ним. Я наблюдал со стороны за всем этим, спокойно сидя на скамейке и вытянув ноги. Парни стянули с Кадзухи всю одежду и выбросили её на улицу подальше от раздевалки. После этого они отпустили его.       — Зачем ты это делаешь?.. — Кадзуха в слезах смотрел на меня. Так легко показывает свои чувства, свои слабости… Выглядит жалко.       — Это за то, что ты настучал директору. — Я поднимаюсь, делаю жест рукой, и мы с парнями начинаем уходить, оставляя рыдающего Каэдэхару без одежды и без возможности прикрыться хоть чем-нибудь.

***

      На следующий день я узнал, что вчера после моей мести примерно через три часа пришли тренироваться наши спортсмены. И Генерал Горо, капитан волейбольной команды помог Кадзухе забрать свои вещи. Кажется, я поспособствовал чьей-то дружбе. Но мне плевать. Меня это совершенно не волнует. Скоро осенний бал, всего через пару дней. И у нас в школе появились двое новеньких, они быстро заработали себе положительную репутацию. Близнецы Итэр и Люмин. Они помогают всем и вся, решают любые проблемы, и дружат абсолютно со всем. Мне они сразу не понравились. Конкуренты.

***

      День осеннего бала. От начала прошло совсем немного, но это не имеет значения. А имеет то, что Итэр стоит сейчас прямо напротив меня возле бассейна, мы окружены толпой народу, и все они вторят ему. Ситуация вышла из-под контроля, стоило Тарталье на пару минут отойти с какой-то девчонкой. Увидев, что я один, пьяные одноклассники сначала начали просто докапываться до меня. Но в какой-то момент всё переросло в неконтролируемые унижения и оскорбления. И всё началось, потому что они видите ли начали заступаться за Кадзуху.       — Ты больше никого не посмеешь обидеть, Скарамучча! — Кричал кто-то из толпы.       — Черт подери, я не позволю тебе унижать девчонок, как меня! — Кричала Мона, толпа начала вторить ей тоже.       — А я не позволю никого запирать на ночь в школе! — Кричал кто-то другой.       И таких было ещё очень-очень много. В какой-то момент они начали толкать меня из стороны в сторону. И уже через пару секунд я с удивлением увидел, как вода бассейна приближается ко мне, пока я падаю в воду. Я слышал смех, крики и оскорбления. Я пытался всплыть…       Но в этот момент так не вовремя паничка ударила под дых. Я начал задыхаться и вместе с тем захлёбываться. Я слышал, как не умолкает толпа. Кажется, их веселило, что я тону. Я отчаянно барахтался в воде, но никак не мог удержаться на плаву. Я пытался подвинуться к бортикам, но из-за того, что перед глазами всё плыло, я никак не мог сориентироваться в пространстве. Помогите… Пожалуйста… Помогите…       Я сейчас захлебнусь…       Я умру…       Хоть кто-нибудь…       Да, я поступал ужасно, я гнобил и булил многих людей. Я унижал и оскорблял.       Но пожалуйста…       Я просто хотел привлечь к себе внимание. Я не выдающийся ничем человек. Я не особенный. Я не идеальный. Я плохой друг… Я очень плохой…       Но умоляю, спасите…       Я просто хотел, чтобы меня любили…       Боль сомкнула свой капкан вокруг моей головы, глаза застелила тьма, я пошел ко дну…       И в этот момент я ощутил, как меня схватили за руки и сзади за пояс одновременно.

***

      — Давай, давай… Ну же. Дыши! — Сначала я услышал отдаленные крики, потом какая-то сила заставила меня перевернуться на бок и блевануть водой, которой я наглотался в бассейне.       Мокрая одежда прилипла к телу. Холод окутывал и обжигал. Бинты размокли и развязались, открывая чужим глазам многочисленные кровавые раны от ремня. Я часто и жадно дышал. Я сел, обняв себя за плечи. Кажется приступ начал возвращаться, и в этот момент меня крепко обнял такой же мокрый Тарталья.       Я был в таком шоке, что непонимающе уткнулся ему в плечо носом. Он такой теплый… Почему? Это… Так успокаивает…       — Ты напугал нас! — Кадзуха ударил меня по ноге, смотря взволнованно и возмущённо. Он тоже был мокрым… Все остальные толпились в стороне.       — Что?..       — Ты чуть не утонул в бассейне. Мы с Кадзухой вытащили тебя. — Отозвался Тарталья, он поднял меня, а после оба парня начали уводить меня в раздевалку, чтобы переодеться всем вместе в сухое.       Меня очень сильно шатало. Я чуть не плакал. Я не понимал, что происходит.       Но сегодня я точно убедился в одном: у меня теперь есть люди, которые хотят, чтобы я жил. Они, возможно, сами того не понимая, любят меня.